Уже не романтика

— Фил! — Ну вот, опять, — пробормотал интерн и попытался спрятаться в сестринской, но его бегство предотвратила железная хватка старшей медсестры. — Пожалуйста, Люба, — умоляюще попросил Фил, но женщина явно была не склонна к сочувствию. — Давай, давай, шуруй к своему любовничку, — она не слишком вежливо подтолкнула его в спину. — Он на меня и так уже давно зуб точит. Разговариваю я, мол, по телефону много. Подумаешь, начальник выискался — как разговаривала, так и буду разговаривать, — фыркнула она и без малейшего зазрения совести закричала: — Андрей Евгеньевич, он здесь! — Попался, гаденыш! — рявкнул запыхавшийся Быков, потирая ладони в ничего хорошего не предвещающем жесте. — А ну-ка, быстро за мной. Не бойся, я тебя не убью. Осмелевший Ричардс высунулся из своего укрытия и был в тот же момент позорно схвачен за шкирку. — Я тебя пытать буду — медленно и очень кровожадно, — продолжил глава отделения, повышая свой тон еще на несколько децибелов. — Какого черта ты наплел своим папашкам?! Позади него Люба многозначительно хмыкнула, и Быков поспешил затащить Фила в пустующую ординаторскую подальше от чужих ушей. Ричардс уныло присел на диван, готовясь к длинному гневному излиянию, которое не замедлило разразиться. — Итак, зацени ситуацию, кукушонок: звонят мне твои предки в три часа ночи. Три! Часа! Ночи! Очевидно, в ваших америкосских школах не раскрывают информацию о том, что на планете существуют другие континенты, а уж о часовых поясах вы тем более не слышали. Ну да ладно, я это перетерпел — вернее, переорал, так что можешь извиниться перед ними за меня при случае. Я даже смирился с тем, что им известен мой номер телефона — впрочем, я его уже сменил. Но знаешь, зачем они все-таки мне позвонили? — Нет, — пискнул Фил, и это было очевидным враньем. — Они меня поздравили! — рявкнул Быков с таким отвращением, будто это невинное слово означало что-то ужасное. — С чем? — вновь подал голос интерн, что немедленно повлекло за собой новую волну цунами: — С тем, что они своими общими гомосексуальными усилиями взрастили себе замену, вот с чем! — Они поздравили вас с тем, что мы вместе? — решил прояснить все до конца Фил, и это было большой ошибкой. Быков наклонился перед ним и прошипел: — А теперь слушай, тупиковая ветвь эволюции. Я вроде не совсем тупой, по крайней мере, поумнее вас всех, вместе взятых, но одного понять все-таки не могу: с чего это ты взял, что мы с тобой вместе? — А мы не… я… Стук захлопывающейся двери прервал невнятное лопотание Ричардса. Устало закатив глаза, Фил вздохнул и потер гипс. Его правая рука все еще не подавала признаков жизни, но Быков продолжал требовать от интерна ежедневной работы. «Авось что-нибудь заваляется в твоей головушке, — говорил он. — И при этом ты никого не убьешь — сплошные плюсы». Иногда он еще добавлял что-то вроде: «Теперь ты безрукий в самом буквальном смысле этого слова». Словом, начальник терапевтического отделения вел себя совершенно обычно, и это расстраивало Фила больше всего. Он-то, как идиот, надеялся, что тот случай значил что-то большее. Видимо, зря. И родителям зря сказал. Ричардс хлопнул себя по лбу. Он ведь не просто сказал, он им расписал свои мечты в красках и подробностях. Зачем, спрашивается? — Ты что, еще и ноги себе переломал? Какого хрена ты все еще там?! — раздался из-за двери привычный возглас, и Фил поплелся навстречу новым проблемам. Иногда ему начинало казаться, что стоило все-таки уехать.