С возвращением к жизни,
Тераюки Хиса!
— Надеюсь, всем понятен план? — как можно осторожнее, чтобы не привлекать внимание ненужных людей, говорила девочка. В ответ послышался утвердительный и такой же осторожный шёпот. — Замечательно, — улыбнулась она, а после перевела взгляд в угол комнаты. — А ты, Тераюки? Я доверяю тебе самую важную часть плана. — Да согласна я, согласна. — страдальчески протянула я. — Просто если твой «гениальный» план, провалится чур я не виновата, Ватанабэ! — «прикрикнула» я на них, всё тем же шёпотом. — Тише ты! Нас могут услышать! — зло прошипела Ватанабэ. На это заявление я цыкнула и отвернулась к стене. Они так хотят сбежать. И даже после того как их поймали работорговцы они продолжают верить всем вокруг. Наивные детки. Этот мир всегда был очень жесток в отношении наивных людей безоговорочно верящих в добро. Неужели эта ситуация ничему их не научила? В случае провала одного получат все, так смысл так стараться? Уверена, что кто-то всё же провалиться. Было бы лучше в одиночку сбежать из этого места, не надо было бы переживать о сохранности кого-то ещё. Почему я вообще согласилась? Почему не сбегаю одна? Скорее всего потому, что не знаю сколько прошло времени с того самого момента. Про окружающий мир я знаю чертовски мало, но, судя по разговорам наших «надзирателей», люди очень хорошо развились. Значения многих слов я до сих пор не знаю. Да и речь подверглась некоторым изменениям… Сколько же лет всё-таки прошло, чёрт побери. Если я выберусь отсюда, то обязательно заполню пробелы в своих знаниях. Не люблю быть неосведомлённой в чём-то. — Чего приуныла, Тераюки? — усмехнулась Ватанабэ. — «Я доверяю тебе важную часть плана, Тераюки», — как можно издевательски я перекривряла её слова. — Ну Тераюкиии. — прохныкала девочка. — Я думала мы друзьяяяя. — не унималась та. — С чего ты это взяла? — хмуро спросила я, действительно не понимая с чего она так решила. — Потому, что ты уже пол года не бьёшься когда я тебя обнимаю! — победно воскликнула она. Не сдержав раздражение цыкнула. Сама ненавижу себя за это. Не понимаю, почему рядом с этой липучкой я веду себя так странно. — Ну не злись, подрууужка! — усмехнулась Ватанабэ и стала тыкать пальцем в мою щёку. Я стойко держала раздражённое лицо. Ничего ведь страшного не случится, держи я одного человека так близко к себе? Всё равно я хотела пересмотреть своё отношение к людям. — Лучше уж обнимашки, чем это. — на выдохе сказала я. — Урааа! — крикнула она. Спустя считанные секунды худое тельце сжимает меня в объятиях. — Если услышу от вас ещё хоть один писк будете сидеть два дня без похлёбки! — рыкнул надзиратель. Естественно Мэй вздрогнула но не прекратила эту «пытку». — Как думаешь, почему нас ещё не продали? — внезапно спросила Ватанабэ. — Потому что мы обе с тобой те ещё страшилы? — крайне серьезно ответила я, искренне считая что так и есть. Кому может понравится моя внешность? Разные глаза всегда приравнивали к уродству. — Да ну тебя! Я не. — не успела договорить Мэй, как в подвал врываются три надзирателя. — Подрывайте свои задницы и быстро за мной! — зло кричит тот, что посередине. Никто из детей не ослушался приказа и, как можно быстрее, подбежал к этому ублюдку. В глазах детей неприкрытая паника, ведь их план может оказаться под угрозой. А может его уже раскрыли? Мы быстро поднялись наверх, где нас вывели на улицу. Три года я просидела в подвале бездействуя. Уже раз сто могла сбежать, но что-то заставляло остаться. Не верю, что за столько короткий срок могла привязаться к чертовке Ватанабэ. Такое вообще возможно? Вот на нас уже цепляют оковы. Это ещё зачем? Почему вообще эти ублюдки так паникуют? А может. Да, выходит, их обнаружили и они решили бежать. Ага. А мы зачем им сдались? Только лишний груз. Нас поочерёдно заводят в какую-то большую хрень белого цвета. Как же раздражает эта неизвестность. Будь моя воля, убила бы всех как обычно! Чёрт бы побрал это слабое тело. За мыслями я не заметила как дети начали ещё больше паниковать и наседать на Ватанабэ. Та, в свою очередь смотрела в угол. Что там такое? Я, конечно, не знакома со всеми новомодными штучками, но эта штука подозрительно тикает и ведёт какой-то отчёт. Цифры постепенно убывают. Что за хрень? Когда отчёт завершится детишки помрут? Эти мерзкие твари решили из нас приманку сделать. — Мы будем свободны… — после этих слов Ватанабэ все затихли. В этой тишине резкий, громкий услышали все. Но надежду на спасение уже не питал никто. Они осознали что умрут до того как спасители подберутся ближе.Отчёт показывал 00:00:30
Никто больше не плакал. Все просто смотрели как отчёт отсчитывает секунды для кого-то короткой, для кого-то мучительно долгой, но чрезвычайно жестокой, жизни.00:00:19
Ватанабэ повернулась ко мне и подползла ближе. — Знаешь, — начала она. — я рада, что ты признала меня своей подругой, — откровенно и очень медленно говорила она.00:00:11
— Можно я обниму тебя последний раз? — спросила она.00:00:06
Я просто обняла её. Первая. Без слов. Я знаю, что не увижу её больше, так почему бы не исполнить желание этого маленького человека? В любом случае мне всё равно. Пускай все эти три года мы были вместе её смерть будет такой же, как смерть других. Ничего примечательного, я уже привыкла.00:00:00
— Живи и для меня, пожалуйста. — шепнула мне на ушко Мэй. Громкий звук заложил уши. Кажется, мне больно… Только от чего?Сегодня новости будут пестрить заголовками: Полиция опоздала. Грузовик работорговцев взорвался с детьми в кузове.
***
Недавно я очнулась после недельной комы. Как я это поняла? Да просто надоедливый докторишка всё носится вокруг меня и спрашивает о самочувствии. Выглядит он как обычный человек сорока лет — короткие седые волосы, болотного цвета глаза. Морщинистое лицо. А потом, когда мне больше ничего не нужно, за дверью громко разговаривает с медсестрой о моём чудесном спасении. Я же ничего не хочу слышать об этом случае. Слишком больно. Почему мне больно? Я же понимаю, что ничего к ним не чувствовала. Это странно. Поэтому я планирую притворяться спящей пока ко мне не придут брать показания. — Мне кажется, что ещё рано тревожить девочку. Бедняжка столько пережила. — глухо раздался голос доктора за дверью. — Для следствия нужно узнать как можно больше. Вдруг эта группировка имеет другие базы в которых могу быть дети? — настаивал на своём голос незнакомой мне женщины. Слишком быстро. Дайте мне больше времени на раздумья. Эта боль слишком странная. Она мне мешает. Долго повозмущаться мне не дали, ведь дверь в мою палату распахнулась. В дверном проёме стояла женщина. Русые волосы спадали ниже плеч. Узкие, синие глаза и спокойное выражение лица. Судя по форме она какая-то важная фигура. Встретившись со мной взглядом она едва вздрогнула. Женщина быстрым шагом преодолела расстояние от двери до моей кровати и села на стул, который я до этого не замечала. — Здравствуй, — начала она мягким голосом. — меня зовут Кудо Аям, я задам тебе пару вопросов. Постарайся ответить на них. — сказала она и посмотрела на меня. Легонький кивок стал ей ответом. — Хорошо, для начала скажи как тебя зовут. — Тераюки Хиса — сипло отозвалась я, немного удивившись своему голосу. Они точно не чем не помогут. Возможностей нет. Уверена, что продажа людей и наркотиков не единственное чем они славятся. Не верю что эти гады могли где-то проколоться. Случилось что-то большее от чего они так быстро бежали. Если бежали, значит есть куда. Выходит за ними стоит кто-то другой. Кто-то с огромными связью и деньгами. — Тераюки, значит. — кивнула чему-то своему женщина. — Хорошо, ты знаешь куда тебя хотели увезти? — задала она очередной вопрос подбирая правильные слова. Избегает упоминания детей. Как я и думала — никто не выжил. Не знаю что такое отобразилось на моём лице, но вторженица посмотрела на меня таким сожалеющим взглядом. Угрх! — Кхм. — кашлянула Кудо Аям в кулак. — В Германию. Нас хотели увезти в Германию. Больше я ничего не знаю. — Пускай говорит прямо, я была там не одна. К тому же эти детишки страдали больше, чем я. — Но, может, ты знаешь как они себя называли? — напряжённо спросила женщина Я расстегнула верхнюю пуговицу и оттянула правую часть больничной рубашки. На коже, чуть ниже ключиц, было выжжено клеймо. Надпись гласила: «Schwarze Gesichter». Это на немецком «Чёрные Лики». Откуда я знаю про Германию и перевод фразы? Всё просто. Я всё это подслушала. О Германии до этого я не слышала. Это из-за того, что наша страна была очень закрыта в отношении других стран. Ключевое слово "была". Видимо, сейчас многое изменилось, не только манера речи. — Спасибо за помощь следствию, Тераюки. — напряжённо улыбнулась Кудо Аям и вышла из палаты. Похоже я сильно её шокировала. Мне стоит вести себя мягче если я хочу, чтобы меня не выкинули в место похуже.Живи и для меня, пожалуйста.
И с чего это я так на этой фразе зациклилась? Будто от этого я стану легко и просто доверять незнакомцам свою жизнь. Звук столкновения тарелки с деревом заставляет меня повернуться к звуку. Я стала невнимательной. — Тераюки, будет лучше если ты немного поешь. Тебе приготовили куриный бульон. — добродушно говорил доктор. — Только сильно не наседай на еду. Твой организм ещё слаб. — уже серьёзнее добавил он. — А вы..? — задаю вопрос, как бы спрашивая имя собеседника. — Такано Ао. — добродушно отвечает старик мне и протягивает миску с бульоном. Я молча беру тарелку в свои худые руки. Бывало и хуже. Бульон казался пищей Богов по сравнению с тем, что нам давали в том месте. Когда тарелка опустела я наконец расслабилась. Все ушли из палаты и теперь никто не мельтешит перед глазами. Я могу полностью погрузиться в свои мысли. Я замечала странность своего поведения ещё в том месте. Сначала оно проявлялось лишь с Ватанабэ, но а теперь, после её смерти, мне ужасно больно. Почему? Она точно ничего для меня не значила.Не верю, что маленький ребёнок мог сделать со мной что-то подобное.
***
— Как я и говорил, она спит. Девочка очень устала, вам стоит подождать в коридоре. — отчаянно говрил доктор Такано и, наверняка, активно жестикулировал. — Не переживайте Такано-сан, я буду вести себя тихо, вы же меня знаете. — шёпотом настаивала на своём Кудо-сан. — Упёртости вам не занимать. — выдохнул мужчина. — Естественно. — усмехнулась посетительница. На их очередные препирательства я театрально вздохнула, тем самым показывая что не сплю. — Да и тем более она уже не спит. — подводит итог женщина, тем самым выходя из этой перепалки победительницей. Однако после этого доктор начал очередную гневную триаду, а Кудо-сан стоически отбивалась от каждого обвинения, вот что значит работа полицейским. И такие словесные поединки они устраивают каждый день вот уже почти месяц. Именно столько я лежу в этой больнице. За это время я смогла неплохо заполнить все мои пробелы в знаниях. Как оказалось, Кудо Аям работала полицейской. Именно она, со своими коллегами, вышли на след работорговцев. Но они не успели и это привело, как она говорит, к провалу. Я же так не считаю. Они буквально узнали название организации, которая за этим стоит. А вот с доктором Такано мы неплохо сошлись. Он хороший собеседник, а его история про трудных пациентов очень интересные. Такано-сан даже разрешал мне уезжать с Кудо-сан ненадолго. Я была очень довольна этим фактом, ведь одними историями сыт не будешь. Мне чертовски сильно хотелось посмотреть как Япония изменилась за эти годы. Но вот у наших поездок была причина. Надо было сделать какую-то бюрократическую работу, а затем купить мне одежду и всё такое. Неожиданностью было то, что Кудо-сан решила взять меня под опеку, а после уже и удочерить. Она объяснила это тем, что я ей очень понравилась, а своих детей у неё нет. Хотя, скорее всего, ею движет чувство вины. Но я сделаю всё для того, чтобы стать настоящей семьёй. Не хочу, чтобы о моём прошлом стало что-то известно, так что нужно затеряться среди обычных людей. Это будет сложно... — Так! Из-за вас, Кудо Аям, я совсем забыл про эту новость! — сказал доктор, чем прекратил ссору. — Тераюки, завтра с утра ты сможешь отправится в новый дом, если Кудо-сан всё же не передумала. — устало закончил мужчина. — Ничего я не передумала! — возмущённо прикрикнула женщина вслед уходящему мужчине. — Раз тебя выписывают уже завтра, то вот твоё развлечения на сегодня, а мне нужно будет подготовить всё к твоему приходу! — протароторила моя, уже, мама, и, вручив пакет, выбежала за дверь. Вот так все и оставили меня одну в палате. В пакете лежали карандаши, ручки, ластик и бумага. Всё, что нужно для рисования. Ну, раз делать больше нечего, можно и порисовать. Я пыталась сотворить что-то красивое, но так как рисовать не умею от слова совсем, то, методом проб и ошибок, работу завершила вечером, а начинала я примерно в 10:45. Если мне память не изменяет. Пускай рисунок лежит на тумбочке. — Ну что, ты готова начать новую жизнь? — весело спрашивает мама. Или же Кудо-сан. — Ага. — улыбаюсь я. Затеряться среди людей действительно не самая плохая идея. Я сделаю всё, ради сохранения моего секрета. Люди всегда были мне в какой-то мере безразличны. Их жизни коротки и почти всегда неинтересны. Раз через раз попадались интересные личности, но от них осталась лишь история.Было бы ещё лучше, повстречай я эсперов. Вот это я бы смогла назвать величайшей удачей за всю свою жизнь.