~~
— Все как тогда? — Я тебе говорю, как несколько лет назад. У них точно секта какая-то, — шептал женский голос. — Полетать ребяткам захотелось, им не скорую вызывать надо, а психологическое отделение, — слишком громко ахнула одна из парочки проходивших по коридору медсестер. — Я слышала, что это все тот же, — заговорщически пролепетала вторая. Замерев перед кабинетом, Сэм так и не прикоснулся к ручке. Зрачки бегали по белоснежной древесине. От услышанного горло больно зачесалось. Пальцы сжались в кулак. В кармане халата завибрировал телефон. — Сэм, — на другой линии раздался голос брата. Он тяжело дышал, что неприятным шумом отражалось в динамике. — Сэмми, — более мягко сказал Дин, но Сэм услышал то, что скрывал брат. Панику. Дин задыхался от слез.***
Трек закончился, создавая секундную тишину. Кастиэль не спал уже три ночи. Ему казалось, что если он на мгновение дольше продержит глаза закрытыми, то наверняка провалится в пустоту. Тишина больно резала уши. Темнота вокруг заставляла зрачки с яростью ловить любой выбивающийся из интерьера объект. Три дня прошло с того сна, где он увидел ярко-синий свет. Сна, в котором ощутил удушливый жар. Сна, где с ним впервые заговорили, как с Кастиэлем, а не неизвестным существом. Голос говорившего был громким, разносящимся по стенкам сознания. Его тембр был до боли в сердце знакомым, но Эль никак не мог знать этого человека. Человека ли. Все, что запомнил на утро Кастиэль, так это то, что его ждут. Ждут где-то там, среди таких же голосов. Таких же существ, что обладали ярким светом и являлись ему во снах все эти месяцы. Все, что запомнил Эль на утро, было тем, что он больше не уснет. Больше не впустит в свое сознание никого. Никого, кроме Дина. Кастиэль размял шею. Дина он не видел почти вдвое больше, сколько не спал. По началу Эль планировал немного развеятся от мыслей о сочной зелени, сев на первый попавшийся поезд ближнего следования, а после не желал возвращаться, дабы не пугать Дина своим измотанным видом. Но сейчас Кастиэль был напуган сам. Тишина. Скрипучая тишина, что изводила мозг. Он взъерошил волосы. Эль не понимал с каких пор стал бояться остаться один? Почему он пропустил начало скитаний от собственных мыслей? Единственное место, где Кастиэль чувствовал себя в безопасности, теперь казалось страшным и гнетущем лесом. Неужели, музыка стала ближе и комфортнее, чем он сам. Никогда не любил посторонние звуки, но сейчас не мог и часа прожить в тишине. Молчание убивало его. Эль был наполовину пуст и переполнен. Хотелось вылить все, хотелось закрыться, молчать, петь и слышать лишь одно… — …я отдаюсь тебе всецело, разве ты не видишь? Почему ты не даруешь мне свободу?.. *— раздался мужской голос из плеера, прерывая поток мыслей. Кастиэль вновь убегал от тишины. От мыслей о зеленых полях.***
Голубые льдинки смотрели за тем, как трясся стакан с горячим кофе в тонких пальцах. Совсем близко проехал велосипедист. Быть может Кастиэлю показалось и велосипед промчался как минимум в метре от него, но он инстинктивно покачнулся в сторону, еле переставляя ногами. Мышцы ныли, как и сознание. Ком тошноты подкрался к горлу и Эль поспешил запить. Зажмурившись после первого глотка, он вновь отпил. Находясь четвертые сутки без сна и нормальной еды, ибо от изнеможения желудок отказывался переваривать любую твердую пищу, Кастиэль открыл для себя кофеин. Он знал, что чашкой чая взбодриться гораздо проще, однако любая мысль об этом напитке выстраивала цепочку ассоциаций, которые, непременно, приводили к Дину. Кастиэль резко распахнул глаза, снова сделав глоток. Видел бы его сейчас Гэйб, определенно бы расхохотался, с интересом наблюдая за стараниями Эля не морщиться от горького привкуса на языке. Он бы похлопал по плечу, забирая из холодных рук стаканчик и выпивая бы его залпом. А после бы выдал что-нибудь, вроде «кофейный мастер к вашим услугам, дорогой пчелиный принц». Нет. Видел бы Кастиэля сейчас Гэйб, то его лицо не пропустило бы и малейшего намека на улыбку. Видели бы ореховые глаза сейчас Эля, то их обладатель схватился бы за телефон с горячим вызовом скорой помощи. Он бы выкинул ту дрянь, что пил на данный момент Кастиэль, подхватывая друга под руку и потащил в больницу. Но Габриэль его не видел. Не знал о его местонахождении. Ничего не знал. Лишь безответно звонил каждые полчаса, что очень помогало не провалиться в сон. Кастиэль был благодарен другу. За все.***
Тремор не прекращался битый час. Запрещая себе и думать про сон, из которого он, наверняка, больше не вернётся в свою родную реальность, Кастиэль сквозь силу перемещал пальцы по клавиатуре телефона, упорно моргая. Большой палец лег на иконку трубки. Тишину разорвал гудок. На экране высветился контакт «Дин».***
Мир больше не играл яркими красками. Кастиэль словно смотрел чёрно-белое немое кино. Кто-то кричал, надрывисто, истошно. Неужели он всё-таки уснул? Провалился в сон? Не выдержал? Не сумел объяснить все…кому? Кому он должен был объясняться? Эль попытался зажмуриться — не выходило. Одно короткое и такое важное слово быстро кружило в голове, создавая петлю. Кастиэль поднял веки. Это не мог быть сон. Не мог! Может он становился собакой? Превращался в картонку или белый лист? — Только попробуй, сукин сын, и я твои крылья запихаю тебе в… — вспышка, такая резкая и нежданная. Голос умолк, Эль подумал, что вот оно — перерождение. — Кас, я-я не позволю, — яростный рык, скрывающий отчаяние. Вибрация. Что-то жесткое обхватило плечи. Чье-то присутствие обжигало кожу. Боль пульсацией пробежалась по телу. Сильные руки сжимали спину Кастиэля. Вода, он почувствовал, как горячие капли стекали по щеке. Нет, Эль не плакал, он вообще ничего не чувствовал. Опустил зрачки на силуэт, стискивающий его тело. Глаза встретились с мокрыми от слез лугами сочной травы. Почему сейчас он видел так четко? Он перенесся на опушку, свежий ветер, яркий луч солнца, аромат, такой приятный, яблочный, присутствие, насмешливая улыбка, игривый прищур, огненные прикосновения. Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? Кто это? — Больше, ты слышишь?! Я не оставлю тебя больше. Я готов смотреть на тебя. Готов слушать, понимать и радовать. Готов быть поддержкой. Готов научиться читать твои мысли. Готов прочесть всего Достоевского. Готов поливать твой кактус. Готов пить чай с липой. Готов держать тебя за руку, пока ты зажмуриваешь восхитительные глаза. Я готов! Готов… Миг. Щеки обдало жаром горячих ладоней. Миг и бесцветный мир больше не имел значения. Ничего не имело, лишь та терпкая сладость, что покрыла его полностью. Лишь он. Они. Ничто. Ничто больше не имело смысла. Лишь миг. Миг, который подарил цвета. Миг, который подарил покой. Миг, забравший все это. Миг, разорвавший на пополам. Миг. И ничего.***
Скорая завернула за угол, проезжая ворота парка приключений. Сэм взглянул на часы, 4:01. Слишком поздно для заката и рано для рассвета. Машина остановилась. Сэм открыл дверь. Выйдя на улицу, он поежился от пробирающего апрельского ветра. Запахнув медицинский халат, Сэм направился за носильщиками. Передвигаясь быстрым шагом к нужной точке, Сэм невольно осматривал темные силуэты аттракционов, мысль о которых несколько лет назад давала стимул учиться лучше, дабы получить одобрение отца и сходить сюда еще раз. Мозг активно не желал связывать это место детских мечтаний с тем, что сейчас происходило. С тем, что сейчас он не посетитель парка развлечений, беззаботно поедавший сахарную вату, а мед работник, что приехал на вызов экстренной помощи. Носильщики остановились, опуская носилки на асфальт. Один из мед братьев склонился над лежащим человеком, проверяя его пульс, после сказав что-то второму, обхватил голени неподвижного. Сэм сглотнул горькую слюну, когда перед ним пронесли человека в белоснежной рубашке и темных брюках. Кастиэль. Все как три года назад, когда, проскакивая мимо регистратуры, Сэм наткнулся взглядом на каталку с находившимся без сознания пациентом. Тогда молодой практикант не придал увиденному значения, тогда…сейчас же Сэм вновь видел эту картину, однако лежащий на носилках человек теперь был ему близок. Проследив за удаляющимися носильщиками, Сэм перевел взгляд на то место, где только что лежал Эль. Пусто. Чистый асфальт, без каких-либо повреждений, на первый взгляд, словно и не было ничего или никого. Взойдет солнце, и никто не узнает, что ночью здесь произошло нечто страшное. Приятные детские воспоминания о дне, проведенном в этом парке, стерлись. Сейчас Сэм ощущал лишь тревогу, отчаяние и ком слез, который с силой старались проморгать глаза. Сэм проскользил зрачками в сторону, ища того на чей зов приехал. Дин стоял немного поодаль, словно увядавший стебель, согнувшись, держась за голову. Сэм сделал пару шагов к брату на встречу. Дин вздрогнул, метнув на него ярко-зеленые глаза. Стоило Сэму приблизиться, он заметил крупную дрожь на теле старшего. Дин содрогался, продолжая сжимать волосы на голове. Тускло горевший фонарь слабо освещал лицо напротив, однако Сэм сумел разглядеть мокрые, не успевшие высохнуть, дорожки от слез. — Он позвонил мне, назначил адрес, — тараторил Дин. Его затуманенный взгляд был устремлён за спину Сэма, где стояла машина скорой помощи. — Я приехал и увидел его, — он запнулся, на мгновение посмотрев в щенячие глаза брата. — Лежащего без сознания. Дин больше ничего не сказал. А Сэм был уверен, он врал.***
Два изумруда были устремлены на слабо поднимающуюся грудную клетку Кастиэля. По рукам Дина, сложенным крест на крест, прошлась судорога. В голове прокручивались недавние события. Голос. Такой родной, приносящий тепло и вонзающий в сердце ледяной кол, голос. Дин зажмурился от мысли, что слышал его в последний раз. Подняв веки, он вновь посмотрел на, спокойно лежащего на больничной койке, рядом с жужащим аппаратом, Каса замыленным взглядом. Немного задержавшись на ресницах, слеза покатилась по щеке. Дин ощутил холод в ступнях, как пару часов назад, когда, бросив Детку, бежал сквозь метель. Бежал лишь с одной целью — увидеть его. Цель была достигнута и теперь мозг поставил новую — дождаться дня, когда сможет вновь поиграть в, такие нужные для него, гляделки. Импала осталась стоять возле парка приключений. Впервые за шесть лет Дин не думал о машине. Не размышлял, как девушки с восторгом бы ахали от его вождения. Сейчас на ум приходили лишь голубые глаза, что со слепым восхищением наблюдали за ним с пассажирского сиденья. Сейчас не было ничего важнее. — Все не важно. Главное, что ты здесь, а я с тобой, — «ведь ты — единственное в чем есть смысл» Дин позволил себе плакать. Позволил проявить слабость рядом с человеком, что даровал ему неимоверную силу.~~
~ Эту работу я так и не смог закончить. Дин запретил мне. Вернее, он молчал, ни словом не обмолвился, но его глаза говорили больше губ. Он приносил цветы, и до сих пор их приносит. Он не желал, чтобы я додумывал финал. И я мог его понять. Мог понять. И сейчас понимаю. Я не могу быть уверен ни в чем из написанного. События данной работы создавались благодаря нашим с Кастиэлем встречам, его рассказам и моей фантазии. Однако я буду верен своей мысли. Голубой и зеленый создают идеальный оттенок. А Дин всегда любил цвет морской волны. ~~~
Сэм закрыл ноутбук, отодвигая его ближе к окну. Решив немного размяться, он вышел в опустевший коридор. Мед персонал готовился к ночной смене. Кругом царила идиллия. Ноги сами привели к палате 1518, откуда доносился пикающий звук. Сэм заглянул проведать, все ли в порядке. В полумраке лежал Кастиэль. Его лицо ни капли не изменилось со встречи, когда он рассказывал про сновидения. Словно не Эль пребывал в бессознательном состоянии уже второй месяц. Потрогав вечно холодную кожу друга, Сэм тяжело вздохнул. Зрачки переместились на тумбу со свежим букетом красных тюльпанов.** Рядом с вазой лежала конфета в блестящей обертке, бликующей от ламп в коридоре, и стояла бутылочка, под которой находился листок. Странный порыв потянул Сэма вынести лист на свет. «Он когда-то принес мне огромную удачу, познакомив нас друг с другом, позволив тебе вытащить меня из гнетущего ада. Теперь моя очередь тебя вытаскивать, Кас, а йогурт со вкусом удачи мне в этом поможет.» — гласила надпись, неаккуратным размашистым подчерком, который Сэм узнал бы где угодно. В нижнем углу листа была изображена лиловая кошачья лапка с пестрой надписью «Замурррчательно!». Жаркий ком застрял в горле. Вернув послание от Дина на место, Винчестер младший обратил внимание на цвет бутылочки — небесно-голубой. *(Isak Danielson песня Power в переводе) **Красный тюльпан — признание в любви.