Дуновение смерти

      Бархат. Черный бархат. Наверное, самое точное описание для этой ночи. Казалось, что бархатистая загадочная тьма окутывала небольшой город полностью: тихую речушку, рассекающую его пополам, широкие улицы и узкие переулки, маленькие деревенские домики на окраине и высокие колокольни церквей в Старом Городе… Да, этот бархат был не совсем идеален: на него будто бы плеснули кислотой, которая выжгла после себя мельчайшие дырочки звезд, но это не сделало его менее завораживающим и пугающим. Наоборот, этот приглушенный расстоянием мягкий серебристый свет придавал некую мистичность всему, что он выхватывал из тьмы бархата, создавая причудливые бесформенные тени на влажной от недавнего дождя брусчатке.       Подобно тьме неидеальной была и ее лучшая подруга – тишина. Она изредка нарушалась дуновением ветра или звуком одиноких шаркающих шагов, эхом отражавшимся от серых стен и уносящимся прямо в небо – царство тьмы. Нарушителей тишины было немного, но каждый, кто по какой-либо причине не спал этой ночью, чувствовал себя будто особым гостем на приеме у директора одного из богатейших казино страны. Роскошные золотые двери, усыпанные рубинами, медленно открываются, поблескивая в свете огромных хрустальных люстр за пределами зала, и пропадают из поля зрения, оставляя взору гостя невероятно завораживающую картину… Полумрак, окутывающий просторный зал с высокими стенами, полностью обитыми черным бархатом, поблескивающим крохотными золотистыми капельками. Темная комната заставлена небольшими серебряными столиками с именной табличкой на каждом. Некоторые из них уже заняты такими же особыми гостями. Помимо бумажек с благодарностью за визит на столах стоят высокие бокалы с дорогим игристым вином и небольшие блюда с разнообразными деликатесами... Хоть тьма и скрывает лица сидящих, но совершенно ясно, что никто из них не испытывает положительных эмоций от этого визита, кроме ложного очарования окружающей роскошностью. Это подтверждает и шепот, перескакивающий с одного столика на другой, наполняя все пространство комнаты неким шуршанием. Все присутствующие знают, что есть особая причина для каждого, почему именно он и именно сейчас здесь оказался. И беспокойство гостей вызывает только цена за присутствие в этом зачаровывающем месте, ведь никто из них не владеет информацией о том, что придется дать взамен на этот раз. Воздух был полностью пропитан страхом. И не зря. Частые визитеры знали, что цена почти никогда не была оправданной, чаще всего приходилось платить слишком дорого.       Когда все займут свои места, будут оглашены личные приговоры каждому. Но до этого момента всем гостям приходится лишь завороженно вглядываться в блестящую тьму бархата и легким шепотом молиться. Кому-то предстоит потерять самого близкого человека этой ночью, другому – продать свою жизнь… Однако, все же это казино, и, вопреки всем высказываниям, здесь можно выиграть. И даже сорвать джэк-пот. Но чтобы узнать, кто же его получит, каждому необходимо сделать свою ставку и начать эту игру.       И лишь один нарушитель тишины во всем городе не был взволнован происходящим: беззаботно бегущая по своему протоптанному пути речушка знала, что в это время суток она в полной безопасности. Ночью никто не кинет в нее фантик, никто не решит построить плотину, прерывающую ее жизнь, никто не поплывет по ней на своей лодке и не разобьется о каменистое дно. Она была абсолютно спокойна и наслаждалась своей тихой жизнью, дыша мягкими дуновениями летнего ветра. Казалось, что весь город был ее легкими, которые она наполняла свежим воздухом: каждое здание было будто укрыто руками заботливой матери тонким, но при этом очень теплым одеялом ветра. Возможно, именно по этой причине жители называют ее Рекой Надежды, а единственный мост, который ее пересекает – Мостом Любви.       Как раз такой теплый, но при этом свежий ветер той ночью пробирался от речушки через узкие закутки улиц. Он пролетал мимо темных витрин магазинов, мимо старых дорожных фонарей, тускло мигающих во тьме, мимо жилых домов, где спокойно спали жители города. Он так юрко огибал повороты на своем пути, что казалось, будто он знал конечную цель своего маршрута. Будто он видел то, что в тот момент происходило в небольшом здании рядом с церковью в Старом Городе, ведь стремился он именно туда. Он пытался предупредить о несчастье, что должна была принести эта ночь.       Через открытое окно в комнату пробрался легкий ветерок, от которого подол черного платья Элли очень элегантно заколебался, задевая ноги девушки мягкими поцелуями фатина. Эти прикосновения будто бы пробудили в ее сознании воспоминания, дремавшие там целую вечность. Солнечный летний день, ромашковое поле, соломенная шляпка на голове, неподдельная детская радость и… Счастливые лица родителей, которые наконец-то вырвались из будничной суеты и привезли своих любимых дочерей туда, где никакие проблемы их не достанут. Где не было ни единой души, кроме них четверых, где не существовало лжи, алчности и злобы. Они бы с радостью переехали жить за город, куда-нибудь, где также тихо и спокойно, но не могли, потому что знали, что должны работать на благо Элли и Салли. Ведь всем уже давно было понятно, что в этом мире имеет значение только одно – деньги. Каждый день они вставали утром, отводили девочек в детский сад и отправлялись через Мост Любви в Новый Город, где на втором этаже обычного серого здания находилась их юридическая контора, которая часто за хорошую плату спасала от тюрьмы самых темных и злых людей. И все это они делали только ради денег. Денег на достойную школу, на книги, на то, о чем мечтает любой подросток. И лишь в редкие праздничные дни, когда не было никаких судебных заседаний, проверок и допросов, они могли позволить себе спокойную счастливую семейную жизнь где-то далеко от городской суеты, где пахнет ромашками, где дует легкий летний ветерок…       Глаза Элли слегка блеснули в свете луны, а затем по ее щеке пробежала легкая слезинка, оставившая после себя лишь странное ощущение стянутости кожи. Девушка точно знала, что эмоции никогда не помогают решать проблемы. Скорее наоборот – они их только создают. Но Элли ничего не могла сделать с этим: любое воспоминание о родителях или сестре, прокравшееся в ее разум, сразу завладевало всеми остальными мыслями. И его приход к власти всегда сопровождался слезами, а иногда даже депрессией на пару недель. Девушке советовали психологов, священников, гадалок… Даже некроманта один раз порекомендовали. Но это ни капли не помогало Элли справиться с горем, растущим в ней уже пятнадцать лет.

***

      Элли не была виновата в их смерти, никто не был виноват. Кроме неосужденного убийцы. Но это никак не мешало девушке доводить себя до истерик мыслями, что ее бездействие было причиной их гибели, что это из-за ее капризов Салли сейчас нет рядом. Ведь все должно было быть иначе. Они хотели, чтобы все было иначе. Это было единственным, что заставляло ее собраться с силами и прекратить самотерзание. Элли знала, что родители, будучи уже одной ногой на том свете, продолжали защищать ее во что бы то ни стало. Она также знала и то, насколько тяжело им было в тот момент: буквально минуту назад на их глазах безумный брат осужденного застрелил одну из их дочерей, а родители продолжали стойко прикрывать собой небольшую вентиляционную решетку на стене. Даже в тот момент, когда две пули пробили легкое и живот отца, он приложил все усилия, чтобы осесть на пол, ровно закрыв спиной убежище своей теперь единственной дочери, после чего третья пуля угодила ему прямо в сердце, остановив его навсегда. А мама… Потеряв еще и мужа, она продолжала успокаивать убийцу и отвлекать его от глухого звука всхлипов где-то позади. Она повторяла, что сможет все исправить, будто скороговорку, говорила, что у них еще есть время, прежде чем брата нападавшего посадят на электрический стул, что она успеет подать апелляцию. Она лгала, и он это знал. Но он не догадывался, что все это было лишь мастерской актерской игрой. И в этой постановке он был вовсе не вторым актером, а всего лишь зрителем, слишком увлекшимся происходящим на сцене. Вся задумка родителей сработала. После того, как безумец пустил пятую пулю в голову женщины, он не стал искать девочку, он не догадывался о ее присутствии. Он просто заорал изо всех сил и застрелился прямо в рот последней пулей в обойме.       Вряд ли родители делали это для того, чтобы Элли потом покончила с собой от горя. С того момента она была их должницей. Она была обязана прожить долгую и счастливую жизнь. Элли осознала свой долг очень скоро – уже в тот момент, когда ее взяла к себе под опеку бабушка. Осознавала она это и через четыре года, когда поступала на юридический факультет местного института… Хотя где-то в глубине души она сомневалась в верности такого решения. Наверное, родителям не очень бы понравилось, что дочь пошла по их стопам, ведь как раз работа послужила причиной их смерти. Но эта мысль была настолько далекой и тихой по сравнению с чувством несправедливости и жаждой мести, что никто не смог остановить Элли даже в тот момент, когда она стала претендовать на место главного прокурора. Ничто не должно было помешать ее мечте – очистить мир от таких мерзких людей, которые могут позволить себе убить невинного.       Эти две части ее личности постоянно боролись друг с другом и рушили всю ее жизнь. Плаксивая девочка, которая хочет сдаться и умереть, и воинственная вершительница судеб, которая готова отправить за решетку или на электрический стул любого, кто хотя бы слегка заступил за черту закона. Именно эта гремучая смесь сделала ее одинокой двадцатидевятилетней девушкой, которая нуждается в чужой поддержке, но при этом шатается от людей как побитая собака. Был, конечно, и плюс – блестящая карьера. Но какая в ней польза, если больше ничего нет, Элли не знала.       Однако, в один день все сильно изменилось… Она нашла того самого человека, который смог слить эти сумасшедшие половинки в одну нормальную новую Элли. Наверное, это был ангел, посланный с небес, чтобы показать ей верный путь, чтобы дать ей понять, что нельзя быть жестокой ко всем, а главное – к себе. Ведь она по собственной воле стала той, кого ненавидела всей душой… Жестоким убийцей, вершителем чужих судеб. Но Скотт все изменил.       Это произошло с Элли в январе после очередного суда над домашним тираном, который избивал свою жену и детей. Он делал это регулярно, но поймать его не удавалось – уж больно осторожным он был. Мужчина знал, как нужно бить так, чтобы не осталось следов, чтобы даже самые опытные эксперты не были уверены в его виновности. Но его жена тоже не была глупа. Например, она была осведомлена о камерах наблюдения, которые любой частный детектив может установить в доме за умеренную плату. И, когда она принесла видеозаписи в отделение полиции, ни у кого даже и сомнений не было, что этого самоутверждающегося подлеца нужно посадить. Его тогда приговорили к пожизненному заключению, хоть Элли и настаивала на смертной казни. Услышав приговор, многие в зале суда ахнули от шока, но не главный прокурор. Она была вне себя от ярости и боли. Она не могла позволить себе такое поражение. Тогда где-то глубоко внутри разума девушки вновь переключился некий тумблер, и она чуть не разрыдалась прямо там, перед огромной толпой журналистов и камер. К счастью, ей хватило сил, чтобы собраться с собой и добежать до ближайшей туалетной комнаты. Именно там она дала волю эмоциям, пролив столько слез, что можно было бы напоить целое стадо, будь они питьевой водой. В сознании мелькали кадры из прошлого: пятна крови, безумные глаза убийцы, беззащитная Салли под дулом его пистолета… Каждый из них будто бы оставлял после себя небольшой порез, и от этой боли девушка рыдала с новой силой. Сидя в своем темном убежище, Элли совсем потеряла счет времени. Поэтому ее ничуть не удивило, что, когда она вышла, рабочий день уже кончился. Но это было просто замечательно, ведь никто не будет спрашивать ее, почему она не дала интервью по поводу решения суда, почему вместо ее красивых зеленых глаз на лице образовались два красных огромных фингала, почему ее мозг не мог сложить и двух слов в осмысленную фразу... Элли могла просто схватить свою сумку из кабинета и убежать, куда глаза глядят.       Сначала она бесцельно бродила по улицам, разглядывая дома. Девушка любила это занятие, ведь так она могла узнавать о том, как живут простые адекватные люди со своими семьями и мелкими бытовыми проблемами. Элли проходила целый час, пока не спали отеки вокруг глаз. После этого она могла позволить себе зайти в кафе рядом с домом и выпить свой любимый кофе. Заказав у миловидной седой официантки чашечку черного свежемолотого напитка, она села за самый дальний столик, который находился в укромном уголке заведения – ее любимое место. Здесь никто ее не мог увидеть, никто не мог узнать в этой странной девушке, бормочущей что-то себе под нос, главного прокурора города.       Однако Элли была совсем не готова к тому, что сегодня именно она станет жертвой тех ненормальных, что подсаживаются в кафе к незнакомцам. Причем они чаще всего выбирают именно таких людей, кто всем своим видом явно показывает враждебность. Что-то типа морального мазохизма ради мизерной возможности сделать кого-то чуть счастливее. Они просто садятся и начинают говорить о какой-нибудь странной теме типа погоды или новостей по телевизору. Чаще всего «собеседники» просто отшивают их парой токсичных фраз, но иногда этим безумцам выпадает удача: попадаются те, кто просто игнорирует разговор. И тогда эти экстраверты-мазохисты начинают идти в атаку: они говорят все больше и больше, пытаются найти тему, от которой у собеседника дернется мышца лица. И все, тогда их уже не остановить. Так и зарождаются специфичные дружеские союзы этих странных социозависимых людей с самыми закрытыми и колючими личностями.       Элли побоялась что-либо ответить на высказывание о том, что сегодня просто прекрасный тихий вечер, ведь не была уверена, что ее голос не сорвется посередине фразы и что она не зарыдает с новой силой прямо на глазах у незнакомца. Она даже не слушала, о чем говорит этот молодой человек, она просто пыталась сосредоточиться на том, чтобы остаться непробиваемо стойкой. Девушке показалось, что он уже ни за что от нее не отстанет, когда вдруг парень бросил что-то вроде: «Ладно, раз моя компания Вам неприятна, то я, пожалуй, удалюсь». И вот в этот самый момент Элли выдохнула с облегчением. Фатальная ошибка. Это и оказалось тем самым сигналом к действию для ее «собеседника»:       – Вы так рады, что я ухожу? У Вас что-то произошло? Просто Вы выглядите какой-то подавленной… – сказал парень, с интересом заглядывая прямо Элли в лицо.       – Гм, нет-нет, все хорошо, молодой человек, я просто хотела бы остаться наедине со своими мыслями… – у Элли почти получилось ответить без дрожи в голосе. Но это «почти» явно все испортило.       – Может, все-таки поделитесь тем, что Вас так тревожит? Я обещаю не перебивать, – с легкой улыбкой сказал парень. – Кстати, я Скотт, а Вас как зовут?       После этой фразы с Элли произошло нечто доселе невероятное: она раскрылась, оголила свою душу простому незнакомцу, рассказала все до мельчайших подробностей. И закончила она только в тот момент, когда официантка, подошла и сообщила, что уже через десять минут полночь, и кафе закрывается. Скотт целую минуту молча смотрел ей в глаза, а потом спросил:       – Можно тебя обнять, Элли?       И она разрешила, как разрешала потом каждый день. Ее жизненные проблемы помогли найти ей лучшего друга – невероятно! Она была просто на седьмом небе от счастья. Любой разговор с этим гиперактивным брюнетом просто заряжал ее легкостью на целые сутки. Скотт стал для нее успокоительным, ее источником эндорфина, ее музой… Он стал для нее центром личной Вселенной. Благодаря ему, она наконец-то разобралась в себе, приняла тот факт, что прошлое не изменить, что люди могут влиять только на свое будущее. И тогда Элли нашла смысл жизни и своей работы – она должна дарить людям спокойствие, чувство свершенного правосудия. Девушке пришло осознание того, что главными в ее работе являются вовсе не подсудимые, которых необходимо наказать, а потерпевшие, которым нужна ее поддержка.       Жизнь Элли стала намного спокойнее, а дни стали пролетать быстрее, ведь, как говорится, счастливые часов не наблюдают. Они со Скоттом встречались каждый день на их месте – за столиком в темном уголке небольшого кафе около ее дома. Девушка рассказывала о том, как прошли еще одни сутки ее новой счастливой жизни, а парень в свою очередь делился историями из офиса, где он работал.       Элли казалось, что ничто не может разрушить эту идиллию… До этой июльской ночи, когда в ее маленькой квартирке на окраине Нового Города зазвонил телефон, прорезая волшебную пелену сна девушки. Не до конца осознавая, что происходит, она ответила на звонок:       – Главный прокурор.       – Элли, это Скотт… – прозвучало с того конца. – У меня проблемы… Большие проблемы… – судя по голосу, Скотт был очень взволнован чем-то. – Мне нужна твоя помощь в одном деле… – фразы будто бы обрывались где-то на половине, что еще больше напугало девушку. – Можешь приехать ко мне в офис?..       – Конечно! – чуть ли не вскрикнула Элли, резко сев на кровати. – Сейчас же подъеду, ты уже там?       – Да… Приезжай скорее, прошу… – сказал Скотт очень отстраненным голосом и повесил трубку.       У Элли внутри что-то оборвалось. Что же могло произойти с ее лучшим другом? Он кого-то убил? Или его собираются убить? У девушки в голове одновременно крутилось слишком много вопросов, ответов на которые не было. Но одно она знала точно – ей нужно спешить, нельзя ждать.       С этой мыслью она натянула черный спортивный костюм, который первым попал ей под руку, закинула смартфон в сумочку, схватила ее и вышла из квартиры. Сев в машину, она поняла, что в эту ночь она точно нарушит свои прежние принципы, а заодно и сотню правил дорожного движения. Ей было уже абсолютно все равно, ведь она может потерять того, кто вдохнул в нее жизнь, кто заставил ее очнуться, кто поддержал ее тогда, когда никто не мог.       Вдавив педаль газа во всю силу, она мчалась мимо закрытых магазинов, мимо помигивающих фонарных столбов, мимо ошарашенных прохожих... Всего через пять минут она уже была на Мосту Любви – месте, где ты можешь не думать ни о чем, кроме ветра и свободы. Элли всегда нравилось наблюдать за пожилыми парами, мерно прогуливающимися по мосту, но не в эту ночь. Она просто не замечала их, как не замечала и того, что они хватались за сердце, когда мимо них проносилась огромная многотонная молния – ее пустые глаза смотрели только вперед – туда, где Скотт ждал ее помощи.       Прибыв к месту назначения, девушка одним быстрым скачком оказалась рядом со стеклянной дверью офиса и дернула за серебристую ручку. Заперто. Тогда Элли сунула руку в свою черную кожаную сумку, нащупала телефон, достала его и набрала первый (и единственный) номер в журнале звонков. Каждый следующий гудок без ответа будто делал небольшой надрез где-то внутри нее. С каждым сигналом ее мозг сочинял еще одну дюжину возможных сценариев смерти Скотта. И так продолжалось бы еще долго, если бы Элли не заметила небольшой кусочек света во тьме за дверью. Она попыталась сфокусироваться на нем. Светилось что-то совсем небольшое в другом конце приемной – там, где в рабочее время сидит администратор. Хоть источник и был почти незаметен, он выхватывал небольшую область из тьмы вокруг себя: какие-то квадратики и полоски, которые очень странно двигались. Прижавшись вплотную к стеклу и ограничив руками свет фонарей с улицы, девушка начала всматриваться в тот небольшой клочок материи. Элли понимала, что знает, что это такое, но ее мозг не мог вспомнить четко, где и как она это видела… И вдруг мозг выдал то, чего она боялась больше всего: «Скотт!». Да, это явно была одна из тех старомодных рубашек в клеточку, которые так сильно любил Скотт. А полоски… Веревки?       Девушка закричала и стала бить по стеклу кулаками, но ей явно не хватало силы, чтобы разбить его. Теперь ей было абсолютно все равно на боль, которая с каждым ударом проникала все глубже. Ее волновало только то, что Скотт в беде, что с ним может произойти нечто непоправимое, что он станет еще одним призраком в ее подсознании… Она настолько была сконцентрирована на этом, что не заметила тень, мелькнувшую в отражении окна. Однако что-то все же она не заметить не могла – Элли явно почувствовала странную колющую боль справа на шее. Девушка не сразу поняла, что в их широтах не водятся комары, на которых она сначала подумала. Это было что-то другое, и ей нужно было узнать, что же. Но сделать это было не так просто – тело ее не слушалось… Когда она осознала, что не может даже двинуть зрачками, ответ сам пришел ей в голову. Эта боль была вызвана не чем иным, как укол паралитика…

***

      Тьма. Бархатистая тьма была единственным, что Элли помнила, когда очнулась. Пока она пыталась вспомнить, что с ней произошло, ее тело вылило целую порцию странных ощущений, которые девушке предстояло прочувствовать и осознать. Приятные и знакомые прикосновения к ногам, сопровождающиеся щекочущими дуновениями ветра – она уже не в своих спортивных штанах. Приторная сладость во рту – ее явно чем-то напоили. Сильный запах лавандного парфюма в воздухе – она уже не у офиса Скотта и очевидно не одна. И только одно понять она смогла не сразу – свечение откуда-то снизу. К этому моменту сознание Элли уже полностью очнулось и вернуло ей абсолютно все воспоминания о ее жизни: о сестре, о родителях, о работе, о депрессии, о безысходности, о…       – Скотт... – это было единственным, что успела прошептать Элли прежде, чем почувствовала сильный толчок сзади и последовавшее за ним чувство невесомости. В тот момент она поняла, что же это было за свечение под ногами – уличные фонари. И теперь девушка летела прямо к ним…