***
Чонгук смотрел в иллюминатор на крошечные, с высоты полета, небоскребы. Он с грустью покидал приютившую их страну. Страну, где почти два месяца он был счастлив и так беззаботен. Впервые при возвращении в родную Корею сердце трепетало от неизвестности и страха. Страха за собственное будущее, отношения с любимым и еще хуй знает почему. Но так или иначе, чувства переполняли, увлажняя глаза.
— Чонгук, может, хватит? Я всё понимаю, но это уже перебор. Нам нельзя раскисать, — послышался строгий голос блондина.
Сейчас он больше походил на старшего брата — Юнги. Наверное, их совместные попойки с
блондином Ю всё-таки оставили свой отпечаток, и что-то они друг у друга переняли, в поведении так точно. Пак вздохнул и добавил, пытаясь подбодрить своего парня:
— Ты же всегда был таким смелым и отчаянным. Я полюбил тебя за это.
— Да, ты прав. Нам нужно бороться. Я что-то совсем расклеился. Сам себя не узнаю. Веду себя как беременная барышня.
На этой фразе Гук получил первые восторженные взгляды пассажиров. Видимо, будущие фанаты нашей парочки.
— Я уже говорил тебе. Главное, мы вместе, а значит справимся! Мы всё преодолеем, — Чимин, не обращая внимания на окружающих, смягчил голос и накрыл своей рукой ладонь Чона. Потом, переплетая пальцы, поднес ее к своим губам и нежно поцеловал.
Рядом сидящая женщина преклонных лет
(любимая возрастная категория), немного округлила глаза и вздернула выщипанные а ниточку брови. Слегка поёрзала в кресле и заметно отклонилась в сторону, видимо, боясь заразиться
гомосятиной, передающейся воздушно-капельным путем.
Блять, ну что же нашей парочке так везет на сердобольных старушек?! Прям что ни день, то
пенсионный флешбек.
— Я люблю тебя, Чими.
— Я тоже тебя люблю, Гуки, — эти слова прозвучали так, как будто они впервые признались друг другу.
Перелет был тяжелый. Гука все время мутило, то ли от нервов, то ли от сгоревшей яичницы, которую перед отлетом в спешке приготовил Чимин. Такими
выебонами сюрпризами, в виде кулинарных шедевров, он радовал не часто. Как говорится —
редко, но метко. В любом случае, зеленоватый оттенок лица Чонгуку явно не подходил по стилю одежды. Пришлось пару раз сходить в комнату для свиданий с табличкой
WC, чтобы поздороваться с дядей
Ээээдиком. А блондину — любителю подгоревших яиц — было вообще похуй. Наверное, пара бокалов мартини заменили
Мезим Форте. Он вальяжно раскинулся в кресле и привычно вырубился, пока брюнет совершил несколько поездок в Ригу. Измученный этими американскими горками, Гук рухнул в свое кресло и наконец присоединился к любимому в царстве Морфея.
Самолет приземлился под аплодисменты благодарных пассажиров, которые, походу, вообще не планировали успешно долететь, судя по восторгу от посадки на земле обетованной. После того, как шасси коснулись земли, он проехал еще метров двести и остановился. В иллюминаторе нарисовалась пара подъезжающих
Mercedes A-класса. Машины запарковались у трапа и из них синхронно вышли старшие Пак и Чон.
— Гуки, сынок! Я так рад тебя видеть, — воскликнул Хоби, обнимая свое чадо.
— Хоби, у нас нет времени на нежности. Поехали быстрее! — рявкнул Джин и повернулся к сыну: — Привет, Чимин. Мы едем раздельно.
Парни не могли понять, что происходит. Отцы подхватили их под руки и усадили в разные машины. Такая себе классификация по фамильной принадлежности.
Со стороны транспортных ворот показалась кучка бегущих и что-то выкрикивающих репортеров. Кортеж сорвался с места, направляясь в другую сторону взлетного поля, чтобы беспрепятственно его покинуть. Единственное, что вызвало панику у обоих парней — после выезда они направились в разные стороны.
— Чимин, как вы долетели? — сделав небольшую паузу, подал голос Джин.
— Отец, что происходит? — Чимин повернулся и посмотрел в заднее стекло на удаляющийся автомобиль семьи Чон.
— Сейчас мы едем домой. В вашу квартиру опасно. Ли явно уже в курсе событий и вашего возвращения. Как приедем, я всё объясню.
Оставшуюся часть пути до дома Паков они молчали. Чимин, надувшись, смотрел в окно и пытался представить, что будет дальше. После двух месяцев ежедневного присутствия Чонгука в его жизни полчаса разлуки уже казались пыткой. Он взял телефон и написал смс.
Jimin
Малыш, у тебя всё хорошо?
Ответ пришел буквально через несколько секунд.
Jungook
Да, всё хорошо, родной. Тебе тоже обещали всё рассказать дома?
Jimin
Да. Я надеюсь, отцы знают, что делают. Уверен, всё скоро закончится и мы сможем вернуться в нашу квартиру.
Jungook
Мне как-то неспокойно на душе. И я уже скучаю😔
Jimin
Я тоже, малыш. Люблю тебя очень❤️
Jungook
И я тебя, Чими❤️
Отправив последнее сообщение и сунув телефон в карман куртки, Чонгук прислушался к внутренним ощущениям. Тревога и необъяснимое чувство чего-то непоправимого усиливались с каждой минутой. Управлять этими эмоциями становилось всё сложнее. Ведь тот единственный, кто сейчас мог бы помочь и успокоить, направлялся в другой конец города, увеличивая пропасть между ними.
***
Самый глупый вопрос, который мы себе можем задать, это вопрос: «
Почему?». На него есть прекрасный ответ: «
Потому что!». А если дополнить и сказать: «
Потому что гладиолус!»— становится более чем понятна глубина ответа. Но так заведено, что мы ежедневно продолжаем терзать себя этим
тупым вопросом, на который, по сути, никогда нет ответа, ведь где-то там, наверху, всё уже решено за нас.
***
—
Почему нам нельзя всё это решать, находясь вместе? — брюнет уже полчаса пытался убедить отца в том, что прибегать к таким радикальным мерам было совсем не обязательно.
— Гуки, — старший Чон начинал нервничать, — я повторяю тебе уже который раз, а ты никак не хочешь меня услышать. Мы все сейчас под прицелом журналистов, и это небезопасно для тебя. К тому же, вся эта шумиха на тему
ваших отношений, — Хоби символически сделал жест пальцами, — только усложнила ситуацию. Наша корпорация просто утонет в сплетнях и скандалах, если намеренно дать пищу этим стервятникам.
— Я не могу поверить, что слышу это от тебя! Ты же всегда был благосклонен к моим предпочтениям и нашему союзу.
— Да я и сейчас благосклонен, — Чон подошел ближе к сыну и, положив руки ему на плечи, тяжело вдохнул. — Я хочу защитить вас и ваше будущее. А корпорация одна из его составляющих. Прошу тебя, не горячись. Нужно немного потерпеть, я обещаю тебе, это не надолго. К тому же, не хватало нам очередного покушения. Итак всё сложно! Тут, в доме, ты в безопасности. Чимин согласен с нами, поэтому не понимаю твою истерику.
— Я не готов тебе ответить. Мне нужно подумать, — скидывая руки отца и направляясь на выход, буркнул брюнет и громко хлопнул дверью.
***
После разговора с отцом Чонгук закрылся у себя в комнате и погрузился в размышления. Ему не давали покоя условия, которые они с Чимином безоговорочно должны были принять. Казалось бы, после всего пережитого наступило долгожданное счастье и покой. Но тут очередное —
добрый вечер. Этакое нихуясебе! А еще его очень беспокоило, что по этому поводу думает сам Чим.
Схватив с тумбочки телефон, Чон поспешил набрать знакомый номер. Гудки продолжались слишком долго, что не на шутку беспокоило, но потом он услышал родной голос:
— Ало-о.
— Чими, привет.
— Привет, малыш, как ты?
— Я окей. Ну почти.
— Это хорошо. Прости, я сейчас немного занят, мы можем позже поговорить? — голос звучал как-то странно и непривычно.
— А-а-а… Окей. Без проблем. Наберешь тогд… — Чонгук не успел договорить, как послышался краткий ответ: «
Спасибо», после чего положили трубку, оставляя его в еще большем ахуе.
***
Чонгук уже третий день мучился от разлуки с любимым. Ему катастрофически не хватало его присутствия, прикосновений, звонкого смеха и привычной заботы. Только с блондином он чувствовал себя в безопасности. Только с ним был спокоен и безгранично счастлив. Чимин был воздухом, без которого сжимались легкие, не позволяя дышать полной грудью. О физической зависимости вообще лучше молчать. Еще ни один человек не вызывал в Чоне такого разнообразия эмоций и ощущений. Стоило только подумать о блондине, он невольно вздрагивал от подступающего возбуждения. При одном только воспоминании о том, каким страстным может быть Чимин в постели, о пухлых губах на своей коже, что плавили разум, низ живота стягивало в узел и дышать становилось еще тяжелее... Такой отзывчивый и внимательный, готовый выполнить любую прихоть Гука, лишь бы тот блаженно стонал и умолял не останавливаться... Ах, Чимин...
Чонгук лежал в позе звезды на кровати у себя в спальне и, слегка приподняв голову, смотрел на свою эрекцию. Мысли о Чимине сводили с ума не только его самого, но и дружка
Гукихуя, который пытался намекнуть своему хозяину, что пора бы уже решить проблемку. Сдохнуть от спермотоксикоза было не самой лучшей перспективой.
Чимину было еще тяжелее. После пережитого он стал очень зависим от своего малыша, которым так дорожил. Пак понимал, что сейчас безопасность Чонгука превыше всего и старался быть холоднокровным, чтобы мыслить рационально, но давалось это пипец как сложно. Зная свою
эмоционально-ебанутую натуру, Чимин систематически принимал пустырник, и пытался остудить себя в прохладной воде открытого бассейна, чтобы окончательно не слететь с катушек и не сорваться к своему парню, руша весь план.
Единственным выходом было минимизировать общение. Не слышать и не видеть Чонгука, насколько это возможно, чтобы не провоцировать организм и свою нездоровую психику. Чимин всячески избегал контакта с брюнетом, постоянно ссылаясь на занятость в компании и еще хуй знает на что. Он, в отличие от Чона, мог ездить на работу и хоть как-то отвлекаться от назойливых мыслей. Гук же был заложником родового особняка. Его нервы были на пределе и уже слегка валил дым из ушей от этой скованности и отсутствия сексуального удовлетворения.
— Сука, сколько можно плавать. Он чё там, к Олимпиаде в Сочи готовится?! — злился Чонгук, получив очередной от ворот поворот.
Не имея возможности полноценно общаться с Паком,Чон решил прибегнуть к старому проверенному способу. Благо, свой перформанс он пока не растерял. Такой себе, новый писатель современной литературы республики Корея — Чон Гук
Хуюшкин.
Поэтому, включив фантазию и немного трансформировав любимое стихотворение
А.С. Пушкина, брюнет отправил его своей эмоциональной блонде.
Сижу в одиночку в темнице сырой.
Сижу и страдаю, орел молодой.
Мой грустный товарищ, устав тебя ждать,
Решил меня утром пораньше поднять.
Зайдя в душевую и глядя в окно,
Стою, понимая, что с ним заодно.
Зовет меня взглядом и видом своим,
Безмолвно скучая по ласкам твоим.
Поэтому стих я тебе написал,
Чтоб ты игнорировать нас перестал.
А если сейчас не придет мне ответ,
Получишь ты видео всех моих бед.
На нем ты увидишь как страстно дрочу,
И как нереально тебя я хочу.
И если сегодня отвергнешь опять,
То будешь ты только дрочивши кончать!!!
***
Чимин мирно сидел за большим обеденным столом в гостиной и завтракал со своими родителями. Он уже третий день ездил в офис и потихоньку возвращался к привычной жизни. Ну как привычной... В ней привычно присутствовало всё, кроме отношений с Чонгуком. Сказать, что блондин по нему скучал?! Это вообще ничего не сказать.
Пиздец
Охуеть
Как скучал
Тело ужасно ныло, а душа разрывалась на части. Единственным утешением была работа и надежды на
кончину благополучное разрешение данной ситуации. Если бы Чим только знал, чем обернется его посыл во Вселенную, то, наверное, давно бы уже научился полноценно молиться, осознав
силу мысли. Но об этом позже…
Так вот, сидя за столом и развлекаясь тем, что макал
печенько в свое любимое клубничное
варенько, Чимин услышал вибрацию телефона, который любезно уведомил о входящем смс. Увидев имя отправителя, он положил печенько на блюдце и, хлебнув капучино, незамедлительно его открыл.
По первым же строкам
сего опуса Чим сразу оценил литературные способности своего парня и даже слегка улыбнулся, сделав еще один глоток бодрящего напитка. Но чем дальше он углублялся в смысл данного посылания, тем тяжелее давались глотки. Последние четыре строчки вообще звучали как реальная угроза, выбивая почву из-под ног. Чимин побледнел, представляя развратного брюнета, который дрочит в душе и, скорее всего, уже снимает очередную
фаер-порнуху, что прилетит вслед за столь прекрасным художественным произведением.
И тут опять хочется вспомнить о боге! Знаете, что свидетели Иеговы призывают к терпению, но у самих были случаи сексуального злоупотребления? Так вот Чимин вполне смог бы примкнуть к их течению, ведь
терпение выдержка — это его самое слабое место. Как бы он ни работал над собой, ни медитировал, но всё, что касалось его малыша, просто лишало рассудка, нахрен спуская в унитаз остатки самообладания. Поэтому —
не приведи господь попасть под руку блондину в таком состоянии.
Старший Пак, сидевший напротив, сразу заметил изменения в поведении сына и отхлебнув свой горячий кофе, спросил:
— Всё хорошо?
Его вопрос немного отрезвил сознание Чима, который бухнул на стол чашку с недопитым напитком и сорвался с места, направляясь в свою комнату,
от греха подальше. Единственное, что он успел бросить в ответ, так это:
— Ебать копать!
Но отец, опять
слава богу, эту фразу не услышал, подумав, что у сына вполне могут быть срочные дела.
Чимин ворвался в спальню и закрыв дверь за замок, прислонился к ней спиной. Дыхание было рваным только от мыслей о своем любимом мальчишке, по которому так скучало собственное тело. Он постоял еще пару минут и, сделав глубокий вдох, набрал номер Чона, в очередной раз посылая к хуям свое самообладание.
