Тайна праздника Железных Птиц

Облака медленно плыли над землёй, землёй контролируемой советскими лётчиками и зенитчиками. Недалеко жили малоопытные, но смелые китайские лётчики, уже освоившие новые реактивные машины. Они всё чаще поднимались в воздух и одерживали победы над американцами. Советские инструктора хоть и цокали языком, но были довольны своей проделанной работой. Но даже такая «молодёжь» не была готова остаться одна, без поддержки более опытных, стрелянных «стариков». Ну, а сами «старики» уже были готовы к скорому отбытию в Союз, по окончанию командировки, унёсшей жизни многих прекрасных лётчиков. Они погибли, оставив долг защищать Китай и Корею на своих товарищей.

***

Вымотанный недавним полётом, пилот-ас Сергей Крамаренко был в подавленном состоянии. Лёжа у ангара с техникой, он бездумно поедал выпавший сегодняшней ночью снег. К лётчику никто не подходил и не навязывался, справедливо полагая, что ему сейчас лучше одному, чем в компании сотоварища или техника. Его покой нарушила боевая тревога, поднявшая на ноги и других лётчиков его группы. Пробегавший рядом Лазутин, одногодка Крамаренко, помог тому подняться с холодной земли. И уже вдвоём они бежали к своим крылатым машинам. Снова был назначен вылет для группы Вишнякова. Из-за большой активности американской авиации и их бомбардировки, Кожедубу приходилось загонять своих подопечных частыми вылетами. Он понимал какие нагрузки испытывают его бойцы, но поделать ничего не мог. От командования можно было получить максимум две недели в доме отдыха. Но толку от этого было мало; может физически и легче становилось, но явно не морально. Кому-то даже вводили попеременно мышьяк, но и он не всегда помогал в нелёгкой работе. Да и сейбры были уже другие, не те, что прежде. Всё чаще Кожедуб видел, как пилоты отказывались вылетать, жалуясь на неисправность двигателя, то на, якобы, мучающую простуду. И вот, группа состоящая из восьми МиГов была поднята на отражение атаки штурмовиков тандерджет. Добежав до своей машины, Крамаренко с неохотой забрался в кабину. Уже на автомате он толкает фонарь вперёд, пристёгивается и включает двигатель. Самолёт послушно и привычно загудел. Ни страха, ни азарта не осталось в лётчике, только лёгкая грусть. «Скоро должна закончится командировка, и мы наконец-то отправимся домой, к семье… У кого она осталось после войны.» — Глаза сами по себе закрываются, а в голове лётчика возникает такой родной, такой близкий образ… — Второй. Вам взлёт. Второй?! Вы меня слышите? — Второй к взлёту готов. — сухо и безэмоционально ответил Крамаренко диспетчеру. Образ его домашних пропал, оставив лишь лёгкое напряжение перед предстоящим боем. «Кто знает, может сегодня я не вернусь, погибнув в небе Кореи». — с явным пессимизмом размышлял лётчик, бездумно поглаживая приборную панель. Взревели самолёты, и поочерёдно, все восемь МиГов, покачивая стальными крыльями как большие птицы, вышли на взлётную полосу. Газ, скорость, и вот все поднялись один за другим в небо. Набрав нужную высоту, МиГи стали следовать за подполковником Вишняковым. Сергей Фёдорович был человеком опытным, а что самое главное — надёжным. С таким хоть на смерть идти, — никогда не бросит своего товарища. — Говорит первый. Вижу группу противника. Справа пятнадцать, ниже тридцать. — Вишняков заметил штурмовиков, что были ниже и чуть правее. — Атакуем. Увеличив скорость, советские «соколы» готовились выпустить свои «когти», и уж точно не в беспомощную жертву. Но американцы, заметив преследование, ушли под густые облака. Через пару минут стало понятно, что ловить нам здесь нечего. — Группа, разворачиваемся. Идём на базу, — не выражая никаких эмоций по этому поводу, Вишняков заложил вправо, а вслед за ним и остальная группа. В это время, подгадав момент, сверху выскочили сейбры прикрытия. Советским лётчикам ничего не оставалось, кроме как принять этот неравный бой. — Внимание! Всем разворот! — Крамаренко понимал, что они в невыгодных условиях, и сейчас пытался увести всех на вертикаль. Маневрируя, МиГи стали набирать высоту. Более тяжёлые сейбры хоть и были медленнее, но отставать не собирались. На высоте девять тысяч, подошла вторая группа сейбров. — Серёжа, они гонят нас на вторых. — Понял. Звено, разворот влево! Направив звено навстречу второй группе американцев, МиГи, маневрируя, проскочили под атакующими сейбрами. Противник выпустил несколько коротких очередей, но трассеры никого не задели. Повторив манёвр ещё раз, Крамаренко дал команду на атаку. Разделившись на пары, сейбры пытались уйти из-под атаки. МиГи сделали тоже самое и начали преследование каждый своей цели. Заметив заходящего сейбра сбоку, Крамаренко уклонился от длинной очереди и уже сам начал атаку ведущего. Американец пытался уйти пикированием, но немного запоздал: Крамаренко уже навёлся на его фонарь. Словно озлобленные псы, залаяли три пушки советского истребителя. Разорванный в клочья, самолёт свалился в неуправляемый штопор. — Второй, у тебя на хвосте один. — крикнул мой ведомый. После этих слов по Крамаренко дали очередь из пулемётов, но он резко пошёл на вертикаль. Несколько попаданий по корпусу лётчик почувствовал сразу, — пока ничего критичного. — Серёжа, я сейчас сниму его. Мой ведомый вышел сейбру в хвост и дал по нему две короткие очереди. Сейбр тут же отцепился и раненой птицей ушёл вниз, наверное, к прибрежной полосе. Но МиГ ведомого и не думал его отпускать, ринувшись вслед за дымящим истребителем противника. Проводив взглядом уже падающий самолёт, Крамаренко вдруг ощутил сильный удар. Самолёт хорошенько тряхануло, а лётчика перегрузкой прижало к левому борту. Сверху проскочил подбивший его сейбр. «Сейчас пойдёт на второй заход» — подумал со злостью Крамаренко, одновременно пытаясь выровнять свой МиГ. Но всё оказалось тщетно: ручка управления никак не слушалась. — Говорит второй. Меня подбили. — сглотнув горькую слюну сообщил Крамаренко. Оставляя за собой чёрный шлейф дыма, самолёт стремительно нёсся к серой и промёрзлой земле. В это время истребитель нырнул в большое облако. Заходивший на лётчика сейбр сделал вслепую короткую очередь, которая, к счастью, прошла мимо. С трудом дотянувшись до ручки катапультирования, Крамаренко наконец-то смог покинуть горящую машину. Выброшенный и не видя ничего в белом тумане, он стал медленно опускаться вниз. Где-то недалеко кипел воздушный бой, но вскоре звуки стали стихать, оставив его совершенно одного в природном укрытии. Наконец белый купол вышел из облака, дав лётчику возможность увидеть местность для приземления. Но вместо ожидаемого серого пейзажа Кореи, он увидел золотые поля, колосившиеся в молодых лучах восходящего Солнца. Через несколько секунд ступора, на лётчика нахлынули воспоминания прошлого года. «Чёрт, а ведь прошло не больше года с того дня, когда мы пролетали над этими полями. Именно здесь, ибо эту картину я узнаю из сотни других» — подумал Крамаренко, разглядывая землю и пытаясь отвергнуть злую реальность. Коснувшись ногами земли, лётчик завалился в мягкую, словно перину, пшеницу. А сверху, как одеялом, его накрыл выделявшийся здесь белый парашют. — Ну, привет, мир сказок и чудес, — тихо прошептал Крамаренко, уже чувствуя, что одет не по погоде. Сердце пилота застучало чуть сильнее, а в голосе была слышна слабая дрожь.