***
«Хорошая эта штука, — волшебство». Крамаренко сидел на кровати в обществе белой пони, наблюдая как она что-то чиркает в своём письме. Грудь уже не болела, но тёмное пятно синяка всё также напоминало «весёлую» ночку. Нервно поглаживая пистолет, доставая обойму и снова проверяя работоспособность личного оружия, лётчик всё думал о костлявой старушки с косой. Пусть он и не был эмпатом и читать мысли не умел, но напряжение идущей войны знал отлично. Но в этот раз пилот был без своей крылатой машины, а защищал не он, а его. Притом зная, что именно его персона является поводом активных действий. Вставив в обойму недостающие патроны, лётчик вложил ТТ обратно в кобуру. Нож теперь тоже висел на поясе, в таком же ожидании нового дня. Пригладив непослушные волосы, Крамаренко встал. Чистые, но немного мятые гимнастёрка и штаны дополняли образ серьёзно настроенного человека. По военному стукнув костями офицерских сапогов и развернувшись к Тии, он прикоснулся к белому плечу. Та, ещё не закончив с письмом, подняла голову вопросительно глядя на потревожившего её пилота. Снова пришлось на «пальцах» объяснять свои хотелки. Поняв его, Тия отрицательно покачала головой, что немного разозлило лётчика. Пони тоже можно понять: для них он один единственный, которого нужно оберегать от всех и вся. Но Крамаренко был уверен, что сейчас будет всё иначе; теперь он готов к нештатным ситуациям. Да и кто нападёт посреди бела дня, где все «самолётопоклонники» ходят вооружёнными до зубов? Это было слишком рискованно, особенно после ночного провала. «А ведь ещё надо как-то уговорить их на волшебное электричество для моей пушки. Коли не получится, — то вся эта возня с самолётом будет лишена смысла.» Ещё раз взглянув на занятую кобылу, человек тихонько вышел из комнаты и по памяти двинулся в зал с останками самолёта.***
В маленькой комнате, полной различного хлама, сидел связанный чейнджлинг из Ордена Красного Дракона. Луна, холодная и острая как сама сталь, вновь вопрошала: — Либо ты скажешь Нам всю правду, либо… Не успела кобыла озвучить свою угрозу, пленник засмеялся и закашлял зелёной кровью. — Никогда. Никогда я не предам свою идею и своих братьев! Орден… Удар копытом заставил замолчать чейнджлинга и застонать от боли. — Тогда мне не остаётся другого выбора. — тихо и зловеще прошептала Луна. Её рог загорелся синим светом, слепящим, почти, любого осмелившегося посмотреть. Ментальное заклинание сорвалось с кончика рога, облепив неудачного убийцу. Зелёная кровь потекла из глаз, носа и ушей борющегося с заклинанием личного врага синего аликорна. Закричать пленник уже не мог, его контролировала Луна. Знания смертного текли рекой в разум пони, но её умение вытаскивать из головы воспоминания всё так же хороши, спустя тысячу лет. Умело найдя нужные крупицы информации из бесчисленного потока, Луна остановила свое заклинание. Чейнджлинг мешком завалился на пол, в свою лужу крови. Органы зрение убийцы были выжжены. Он мёртв. Побочное последствие столь удобного допроса, запрещённого Селестией много сотен лет назад. Сложив детали в одно, Луна села от осознание того, что теперь она увидела: Орден Красного Дракона идёт войной на них. Кто-то спровоцировал их, украв ценного члена, некого пони Блада Тюфа. — Но кто мог на такое пойти?