Встретимся на поле боя

— Добро пожаловать на Парадиз, — голос Хистории совсем не похож на тот, каким я его запомнил. Ну конечно. Стоит признать: я никогда не знал её достаточно хорошо. Даже если опустить такую крохопиздрическую деталь, что последние три года мы официально находимся по разные стороны военного конфликта мирового масштаба. В моей памяти всё это время жил скорее собирательный образ — сладенькой милашки-крестьянки и законной наследницы престола всей Элдийской Империи. Образ, сильно искажённый моим восприятием. Я знал только ту Хисторию, которую она позволяла нам всем знать. Сначала это была девочка-мечта Криста Ленц, на которую пускали слюни почти все кадеты корпуса обоих полов, болезненно переживавшие период полового созревания на фоне только-только набиравшего тогда оборот пиздеца с титанами. Потом оказалось, что у ласковой малышки под её трогательными плиссированными юбочками всё это время прятались метафорические стальные яйца. И миру себя явила Хистория Рейсс — всё ещё милая и улыбчивая, но уже не скрывавшая свою тягу покомандовать. А после и от правительственных дел, и от нас её отстранили скоропалительный брак и такая же внезапная беременность. Судя по всему, уже тогда Хистория была в курсе ключевых моментов плана Эрена. По крайней мере, в своём последнем письме она об этом и говорит: что наш грёбаный суицидник поведал ей о будущем заранее. И, видимо, именно так склонил перейти на свою сторону и подыграть разрушительному плану. Неудивительно, что последние месяцы перед Гулом она напоминала лишь былую тень себя прежней. Но тогда я наивно сваливал резкие изменения в знакомом мне характере Хистории на то, что она вот-вот родит. У меня ведь не было абсолютно никакого опыта общения с беременными женщинами. Я и сейчас не могу с уверенностью сказать что-то по этому поводу. По крайней мере, пока Пик не признается сама. Если, конечно, есть в чём признаваться. В очередной раз за эти минуты настойчиво кошусь на неё, стоящую от меня слишком далеко. Пик усердно делает вид, что не замечает моих взглядов. Стоило нам только спуститься по трапу, как Пик с виртуозной ловкостью высвободила свою ладонь из моей и ускользнула вперёд. Хотя я попросил её не отходить от меня ни на шаг. Очень убедительно и вежливо попросил. И она не стала спорить. Но конечно же, по итогу эта невозможно упрямая женщина решила проигнорировать все мои соображения и убеждения. А ведь я не собирался скрывать наши отношения ни от кого. Даже здесь, на Парадизе. Тем более здесь. И тем более сейчас. Я не питаю иллюзий насчёт нашей безопасности, но всё же хотел бы продемонстрировать всем на острове, что она под моей защитой. Даже если у меня самого здесь довольно шаткий статус. Да, я знаю, что в случае опасности Пик сможет справиться сама. Только вот я хочу всеми силами оградить её от этой опасности. Хотя сама Пик, очевидно, думает иначе. — Рада вас видеть, ребята, — продолжает Хистория и растягивает губы в формальной и стерильной улыбке. — Как доплыли? По негласной договорённости мы без крайней на то необходимости не раскрываем свои рты, отдавая роль первой скрипки нашему светлоголовому лидеру. И Армин, за эти годы прокачавший свои навыки изворотливожопости почти до совершенства, с точно таким же, как у самой Хистории, фальшивым воодушевлением подхватывает её игру и обстоятельно рассказывает о неудобствах долгих морских путешествий. Как будто мы встретились со старой подругой на очередном светском приёме. А не с королевой острова, объявившего нас мерзкими предателями. И встретились не в том же самом порту, в котором три года назад убивали пачками своих же бывших товарищей. Как будто за спиной этой самой королевы сейчас не стоит целая делегация лидеров из стран, готовых хоть сегодня поддержать Парадиз в войне против человечества. Тех самых стран, которые ещё вчера клялись Глобальному Альянсу если не в верности, то хотя бы в нейтралитете. Как будто весь порт не утыкан столбами, на которых развеваются знамёна нового Парадиза — окроплённые кровью крылья свободы со скрещёнными ружьями. Как будто мы не замечаем оцепивших пристань вооружённых йегеристов — или как они там теперь себя называют. Пусть они и держатся на обманчиво далёкой дистанции. Все мы понимаем, что достаточно малейшего опрометчивого шага или одного неверного слова — и нас с радостью изрешетят ко всем херам пулями. Снова перевожу взгляд на Пик как раз в тот момент, когда Армин представляет её Хистории. С очаровательной почтительностью улыбаясь, Пик непринуждённо включается в их беседу. И Хистория смотрит на неё со всё растущим интересом, явно удивлённая такой искусно разыгрываемой доброжелательностью. Всё пока спокойно. И всё же меня не отпускает идиотское желание кинуться вперёд и прикрыть Пик грудью ото всех этих людей. Я понимаю, насколько это глупо. И как сильно это её разозлит. Поэтому заставляю себя стоять на месте. Единственное, что успокаивает — рядом с Пик топчется Райнер. Вопреки моим ожиданиям, он собран. И в лучшей из своих форм — гремучей смеси кадета Брауна и тоскливого, но жуткого Райнера. Это та самая форма, в которой он может крошить ебальники с хладнокровной расчётливостью. Прямо сейчас я очень сильно люблю эту форму. Потому что на неё можно положиться. Зря я опасался, что при встрече с Хисторией мой напарник начнёт вести себя как полный придурок. Несмотря на всё его бесящее до усрачки поведение на корабле, сейчас и в его позе, и в его взгляде нет ни капли щенячьего восторга. Чему я рад. В таком состоянии Райнер полезнее. Что важно. Если уж нам придётся биться. Неважно в прямом или переносном смысле. — Мы разместим вас в Шиганшине, — продолжает расточать сдержанно-искусственные улыбки Хистория. Хотя при этом обводит нас всех взглядом, в котором мелькает какая-то загадочная эмоция, совершенно не совпадающая ни с выражением её лица, ни с её тоном. Похоже, нас всё же ждёт разговор наедине. — Доберёмся на поезде. У вас будет время отдохнуть после путешествия. Мы встретимся завтра, во второй половине дня. И я расскажу, какая у нас программа. — Дай угадаю, — встревает Конни, — насыщенная? Нас, как цирковых уродцев, провезут по всем площа... — Мы всё поняли, — перебиваю этого придурка, наступив ему на ногу. Хистория прищуривается, Армин утомлённо прикрывает на секунду глаза, а Пик незаметно для остальных принятыми у них с Конни жестами приказывает ему заткнуться. Но этот пустоголовый кусок идиота игнорируя и мои, и её сигналы, упрямо продолжает: — Я просто хочу внести ясность в нашу программу, — скрестив руки на груди, Конни воинственно задирает подбородок. Последнее слово он произносит с ощутимым налётом презрения, что заставляет меня внутренне застонать. Ну что, блядь, за наказание? Мы что, недосмотрели за ним на корабле и он тайком приложился к бутылке? Откуда этот капризный тон, даже близко не подходящий под категорию мирных переговоров? — И хочу знать: когда я смогу увидеть маму? Не выдержав, наклоняюсь к нему и шиплю вполголоса: — Собираешься добиться ответа «никогда»? Конни таким же шёпотом рекомендует мне отъебаться, а Хистория вдруг странно дёргается и прикрывает ладошкой рот. Заебись. Она что, чуть не рассмеялась? — Вы почти не изменились, — качает она головой, и в уголках её по-кукольному прекрасных глаз искрятся смешинки, а на щеках проступает едва заметный румянец. Завораживающее зрелище. Бросаю быстрый взгляд на Райнера и замечаю, что он всё-таки немного поплыл, хоть и пытается изо всех сил удержать фокус. Челюсть сжимает так, что наверняка зубы ноют. Он и в лучшие для себя времена не мог устоять перед ней. Что уж говорить о собранном по кусочкам нынешнем Райнере? Хотя... были ли для Райнера действительно лучшие времена? Когда-либо? Пока я внезапно для себя задаюсь этим вопросом, Хистория понижает голос и тихо — так, чтобы стоящая позади делегация во главе с Азумабито не расслышала — добавляет: — Я по вам скучала, ребята. И звучит это гораздо искренней, чем все её слова до этого момента. Но никто из нас не успевает отреагировать на такое неожиданное заявление, потому что в следующее мгновение на сцену возвращается сдержанная королева Элдии. Расправив плечи, Хистория обращается к нам с Конни чётко выверенным, бесстрастным тоном: — Ваши родители живут на окраине Шиганшины, так что встретиться с ними вы сможете завтра с самого утра. И навестить могилу Эрена тоже. Если вам это интересно. От этих слов становится особенно тошно. Именно они хлёстко напоминают о том, как сильно и безвозвратно всё изменилось. Хотя почему «напоминают»? Разве о таком хотя бы на мгновение можно забыть? Мы все живём с этим ощущением последние три года. Мы все, как и сказал Армин, готовы встретиться с Эреном. В аду. — Спасибо, Ваше Высочество, — поспешно отзывается Армин, чтобы Конни или кто-то другой из нас, придурков, не успел ляпнуть нечто непочтительное. Опять. Стартует второй заход на обмен фальшивыми вежливостями. Армин на пару с Пик сладко и убедительно распинаются перед лидерами стран, предавших доверие Глобального Альянса, пока они вместе с Хисторией сопровождают нас к поезду по живому коридору из йегеристов. У всех солдат каменные ебальники, и пусть выражения глаз из-за странных затемнённых очков не разглядеть, я уверен: в глубине их зрачков сверкает яростноблядская ненависть. Судя по нашивкам на их новой форме, они все поголовно из единственного оставшегося вида войск. Хер знает, как он сейчас называется. Понятное дело, что ни в гарнизоне, ни в раздведкорпусе Парадиз после всего случившегося не нуждается. Но, судя по всему, теперь нет и никакой военной полиции. Иначе именно они охраняли бы королеву. Про новое устройство Парадиза ни Микаса, ни мама ни разу не писали. Оно и ясно — их письма наверняка проходят островную проверку. И такой информацией им точно не позволили бы делиться. Впрочем, может, в письмах для Армина Микаса использует особый шифр. И он знает куда больше, чем рассказывает нам. В нашей же с ней переписке обсуждаются далёкие от политики темы. Подозреваю, что во внезапном общении со мной Микаса нашла для себя способ отвлечься. Прежде мы с ней так много не разговаривали. Едва ли мы обменялись даже сотней слов за последние годы. И я никогда не думал, что настанет момент, когда Микаса станет изливать душу в ответ на мои заданные без особой надежды вопросы. Но именно так и произошло. Почта из Парадиза, учитывая всю нелёгкую ситуацию, до нас доходила редко, но все те разы, когда в одном конверте с маминым письмом я получал и ответ Микасы, я удивлялся развёрнутости её посланий. После всего, что она пережила, Микаса, кажется, искала способ выразить свои чувства, не боясь, что кто-то будет её судить или напоминать о случившемся. А общение со мной даёт ей возможность говорить о разных вещах, не связанных только с Эреном и их общим прошлым. Ведь, в отличие от Армина, я могу и не ассоциироваться у неё напрямую с потерей. А о моих чувствах к ней Микаса никогда не знала. Так что сомневаюсь, что она осознанно пытается забыть Эрена. Нет, она никогда его не забудет. И, подозреваю, не будет даже предпринимать попыток. Для этого она слишком его любила. Любит. Просто, возможно, мои письма — то самое окно в мир, где она может немного отдохнуть от своего горя. В наших переписках она всё больше упоминает какие-то мелочи из своей повседневной жизни, которые, как я понимаю, помогают ей чувствовать себя более живой. Я тоже пытаюсь отвечать ей таким же образом — говорить на отвлечённые темы, поддерживая лёгкий и непринужденный тон. Может быть, наша переписка стала для Микасы способом отыскать нормальность — обыденность — в мире, который так изменился. Она всегда была и будет сильной и решительной, но после потери Эрена, возможно, просто чувствует необходимость в новых опорах. А ещё после возвращения на Парадиз она очень сдружилась с моей мамой. И, думаю, первые ростки этого странного доверия ко мне взошли как раз на этой почве. Погружённый в свои мысли, не сразу замечаю, что отстаю от остальных. Армин и Пик, обрабатывающие каких-то смутно знакомых мне индюков в костюмах, вообще значительно оторвались вперёд. За ними уныло плетутся ещё несколько членов иностранной делегации, затем — тихо переговаривающиеся Конни и Энни, а следом Хистория в сопровождении Райнера. Блядь. Шутки-шутками, но дело начинает пахнуть жареным. Конечно, я понятия не имею, о чём он ей так увлечённо рассказывает. К тому же вижу я сейчас только их повёрнутые друг к другу лица в профиль. Но меня это ничуть не радует. Потому что щёки Хистории снова окрасились трогательным клубничным румянцем, а на губах Райнера та самая роковая усмешка, которую я имел несчастье видеть уже не раз. Перед самыми его безбашенными выходками. Если этот идиот всерьёз решил затащить королеву Парадиза в постель, то ничем хорошим для нашей миссии с переговорами это не кончится. — Здравствуй, Жан, — окликает меня тихий голос как раз в тот момент, когда я уже собираюсь рвануть с места, чтобы нагнать своего отбитого на всю голову напарника. Со всеми этими размышлениями я не обратил внимания, что вместе со мной от группы откололась и Азумабито. — Здравствуйте, — я замедляюсь, позволяя ей поравняться со мной. — Хотел бы я сказать, что удивлён вас здесь видеть, госпожа Киёми, но после любопытной беседы с вашей новой шестёркой, никаких сомнений о планах Хизуру у нас не осталось. — Слышу в твоём голосе слишком много яда, — Азумабито качает своей маленькой головкой, глядя на меня с осуждающим прищуром. — Трудно сохранять вежливость в нашей с вами ситуации, — пожимаю плечами, смотря прямо перед собой. — Разве ты не дипломат? Ну да, конечно. Тренировки с Пик научили меня стирать с лица явные отпечатки сильных эмоций. И именно новообретённые навыки помогают мне сейчас сохранить внешнее спокойство, пока внутренне я практически закипаю от раздражения. — Не такой хороший, как хотелось бы Армину, — размыто отвечаю я, удержав при себе желание разразиться обличающей речью. Как минимум потому, что из-за игр Хизуру на Пурисгане уже который месяц не утихает гражданская война. Очевидно, что Азумабито и Хистория решили принести этот небольшой островок в жертву в угоду какому-то пиздец гениальному плану. И совсем не подумали о жизнях элдийцев, оказавшихся в самом эпицентре этого хаоса. — И всё же. Ты нам нравишься, Жан, — вдруг озадачивает меня неожиданным признанием Азумабито, и я чуть не сбиваюсь с размеренного шага. — Что, простите? Поворачиваюсь к ней, сунув руки в карманы брюк, и встречаю невозмутимый, твёрдый взгляд тёмных, практически чёрных, глаз. Порой их с Микасой внешнее сходство меня действительно напрягает. — Мы наблюдали за тобой. После Битвы. И по достоинству оценили твой стиль. Чувствую, как на языке скапливается горечь. Я уже догадываюсь, к чему всё это ведёт, но отказываюсь играть по навязываемым правилам. Поэтому насмешливо фыркаю: — О, благодарю. Значит, я не зря по три часа торчу у зеркала. Сможете повторить это при Райнере? — Жан... — Ну или хотя бы при Конни, — не перестаю ломать комедию я, с туполобым упрямством игнорируя укор в голосе Азумабито. Мне остаётся продержаться всего несколько минут. Впереди уже виднеется перрон с услужливо подогнанным к нему поездом. Скоро мы настигнем остальных, и разговор оборвётся. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы эта тема больше не поднималась. Потому что нахер. Это. Дерьмо. Опять. Мне хватило игр с Флоком. Не хочу проходить подобное по второму кругу. — Нам нравится, как ты ведёшь дела, — всё-таки настойчиво продолжает Азумабито после короткого недовольного вздоха. — И я помню, что ты всегда был самым дальновидным из всех, Жан. Даже не собираюсь скрывать от неё язвительный смешок. Помнит она, конечно. Сомневаюсь, что во время своих коротких визитов сюда до Гула, Азумабито всерьёз анализировала мою кандидатуру. Какие бы мои качества она сейчас для себя ни отметила, о них ей наверняка напела Елена. Вот кто изучил всех нас досконально. Вот кто знает, в какие больные места бить и какие соблазны предложить. — Какое будущее ты для себя видишь? — вкрадчиво интересуется Азумабито, почти невесомо коснувшись своей сухой ручонкой моего локтя. Я не скажу, что вопрос настигает меня врасплох, но всё же в первую секунду, услышав его, я рефлекторно нахожу взглядом Пик. Быстро отворачиваюсь, но понимаю, что всё это не остаётся не замеченным для Азумабито. К тому же, Елена наверняка донесла ей буквально всё. — Ты уверен, что делаешь правильный выбор? Ведь марлийская девч... Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к Азумабито всем корпусом. Прежде я никогда не пользовался преимуществом своего роста в спорах с женщинами. Но сейчас намеренно нависаю над хрупкой фигурой Азумабито и угрожающе понижаю голос: — Подумайте дважды, Киёми, перед тем, как продолжить. Если хотите сохранить хоть какое-то подобие вежливости в этой беседе. Понимаю, что сейчас мы привлекаем внимание всех остальных, которые уже добрались до перрона и всё это время ждут только нас. Да и стоящие поодаль йегеристы наверняка усиленно пытаются подслушать обрывки нашего разговора. Но мне плевать. — Грядут ещё большие перемены, — Азумабито надменно задирает бровь и расправляет плечи, пытаясь всем видом доказать, что мои попытки подавить её не работают. — Ты всегда умел смотреть на ситуацию шире остальных. И трезво оценивал все угрозы. Так что подумай и сейчас, Жан. О будущем для себя и своих близких. Да им дела нет ни до меня, ни до моих близких. Я уже успел убедиться, что Хизуру каждый ёбаный раз действуют только в собственных интересах. Они постоянно меняют стороны, из всех путей выбирая ту стратегию, что наиболее выгодна для их государства в долгосрочной перспективе. Конечно, нельзя безоговорочно осуждать их за стремление к выживанию и процветанию в нашем изменчивом мире. Но я сыт по горло их скользкой увертоёбистостью. — Я только ступил на землю Парадиза, а вы уже вовсю пытаетесь меня обработать, — складываю губы в утрированно презрительную ухмылку. — Не слишком ли торопитесь? Азумабито флегматично пожимает плечами. — А зачем тянуть? Я просто хотела сразу же обозначить ситуацию. И дать тебе пищу для размышлений до того, как завтра вы официально встретитесь с Хисторией за столом переговоров. Смотрю в сторону перрона. Как я и подозревал, всё внимание обращено на нас. Просто кто-то скрывает своё любопытство и тревогу лучше остальных, а кто-то, как Конни, пялится без всякого стеснения или опасения. Выхватываю взглядом из толпы Хисторию. Она как раз отлично держит лицо, но всё же интуиция подсказывает мне, что происходящее стало для неё сюрпризом. — Королева ведь не в курсе ваших планов на мою кандидатуру? — решаю уточнить я. — Ты пока до конца не понимаешь, что именно мы можем тебе предложить, — спокойно отзывается она. — Поэтому не осознаёшь, что это и не должно касаться Хистории вовсе. Разве что опосредованно. Если ты позволишь мне объяснить, я смо... — Нет, не позволю, — качаю головой, отворачиваясь от Азумабито, и продолжаю свой прерванный путь до поезда. Довольно этого цирка. Мы и так слишком долго оставались у всех на виду. — Мне это не интересно. — Ты мог бы меня хотя бы выслушать, — бросает мне в спину Азумабито тоном разочаровавшейся в непоседливом ребёнке учительницы. — Единственная причина, по которой я мог бы вас выслушать, это попытка выведать больше информации, — не глядя на неё, фыркаю я. — Чтобы после выложить всё в подробностях Армину. Но знаете, Киёми, мне надоели эти игры. Вы решили надавить на меня только потому, что когда-то я единственный из всех колебался, выбирая между Альянсом и йегеристами. — Ты ошибаешься. Голос Азумабито, семенящей следом, слегка запыхавшийся. Видимо, ей тяжело поспевать за мной. Но я не желаю ни притормаживать ради неё, ни слушать её оправдания, поэтому продолжаю идти и говорить: — Я не обольщаюсь на свой счёт. И как бы вы сейчас ни распинались, не поверю в свою особенность. Вам просто нужно слабое звено. Я мог бы вам подыграть, чтобы разузнать подробности вашего плана и помешать ему изнутри. Но, если честно, не хочу. Потому что не думаю, что это дело стоит моих усилий. Тем более сейчас у меня совершенно другие приоритеты. Что бы там Азумабито ни говорила, я думаю о будущем. Своём и своих близких. Но вслух всё это объяснять я, конечно же, не стану. Встречаюсь глазами с Пик и успокаивающе ей улыбаюсь. Да, на её лице блуждает обманчивое безразличие, но я догадываюсь, что эта невнятная заминка с Азумабито только усиливает волнение Пик из-за всей ситуации с Парадизом. Поэтому взглядом хочу заверить её, что всё под контролем. Я не буду ввязываться в эту авантюру. И не буду играть в шпиона ради Армина. Не в этот раз. Пик отвечает мне практически незаметной улыбкой и тут же отворачивается. Едва удерживаюсь от порыва закатить глаза. Её упрямое желание держать дистанцию не имеет для меня никакого смысла. Но ломать ей игру я, естественно, не стану. Пусть наслаждается. Пик сейчас в одном из своих самых убийственных образов. Безобидной малышки с кротким и ласковым нравом. От того мелкого кровожадного монстра, что терроризировал нас всех на корабле, не осталось ни следа. Впрочем, Пик удалось избавиться от своего раздражения где-то по пути от Одихи до Парадиза. Чему я, конечно, не могу не радоваться. Конечно, за эти месяцы, что мы вместе, Пик успела продемонстрировать мне несколько новых сторон своей сущности. Она всё ещё с трудом открывается мне, будто бы боясь показать всю себя — настоящую. Но я ценю те редкие моменты, когда мне всё же удаётся разглядеть и почувствовать то, что обычно Пик тщательно прячет ото всех. Я люблю быть с ней. Даже тогда, когда она доводит меня до самой крайней точки кипения своим упрямством. Когда заставляет меня биться головой об очередную будто бы из ниоткуда выросшую между нами стену. Когда сама внезапно превращается в крохотную фурию, способную располосовать мою кожу своими словами прямо до костей. И я хочу быть с ней. В любом из её возможных обликов. В любом из её возможных настроений. А как насчёт «в любом из её возможных положений»? Заебись. Мой внутренний голос проснулся. Я уж было размечтался, что с возвращением на Парадиз он замолк навсегда. Просто я, в отличие от тебя, слащавый придурок, в охуеть каком ужасе. И долго перевариваю происходящее. Насрать пока на Хизуру. Я всё ещё завис на нашей предыдущей проблеме. Ты хоть представляешь, чем всё это может обернуться? Разве ты готов? А она сама? На пороге новая мировая война. Вы ни-ху-я не готовы, понятно? Отмахиваюсь от нарастающей паники. За последние дни путешествия она накатывала на меня в самые непредсказуемые моменты. Но пока мне удаётся держать её под относительным контролем. Пока? Пока — да. Пока Пик ничего не сказала вслух. Но стоит ей только облечь всё происходящее в слова... — Ну и что это было? — врывается в мои мысли недовольный голос Райнера, когда я присоединяюсь к остальным. С лёгким удивлением отмечаю, что для отправки поезда ждали не только нас: Хистория прямо сейчас о чём-то спорит с каким-то мужиком в униформе. С моего места мне не слышно ни слова, но, кажется, разговор очень сильно злит королеву. Или изначально её выбесила своевольная выходка Азумабито? А мужик просто попал под горячую руку? Райнер же, воспользовавшись случаем, оттаскивает меня в сторону и подозрительно осматривает с ног до головы, как будто странный разговор с Азумабито мог оставить на мне какой-то физический отпечаток. — Чего хотела эта старая ведьма? — Милый, не ревнуй, мы просто поболтали, — насмешливо изгибаю бровь, высвобождаясь из крепкого захвата Райнера. Не хватало мне ещё одной публичной сцены, привлекающей внимание. Но всё же спасибо ему за то, что непроизвольно отвлекает меня от дурацких тревожных размышлений. — Объясню всё позже. Думаю, не ты один сгораешь от желания узнать подробности. Киваю в сторону косящегося на нас с лёгким неодобрением Армина. — Не успел ты сойти на берег, как снова вляпываешься в очередную проблему, — бормочет Райнер с таким абсурдно ворчливым видом, будто эта бредовая претензия действительно имеет смысл. — То пули, то политическая паутина, то ещё какое-то дерьмо. Это входит в дурную привычку. Закатываю глаза. И всё же не могу не признать: — Мне начинает казаться, что уворачиваться от пуль куда легче, чем разбираться в политических интригах. — Напомнить тебе, что от предыдущей пули ты довольно хуёво увернулся? — язвительно хмыкает вполголоса Райнер, провожая взглядом проходящую мимо нас на почтительном расстоянии Азумабито. — Надеюсь, с этой последней интригой получится удачнее? — Хотелось бы верить. Только вот вся ирония заключается в том, что лучше бы мне попасть под прицел ружей йегеристов, чем позволить Хизуру вовлечь меня в какую-то мутную схему. Потому что пуля — это прямой и быстрый вызов, ты видишь врага, что её выпустил, и знаешь, как в таких ситуациях действовать. Увернёшься ты от неё или нет, успеешь выстрелить в ответ или свалишься трупом — вопрос другой. Почти всё в этом случае зависит от твоих рефлексов и ловкости. Но политика для меня... это как игра в шахматы с невидимым соперником. Каждый шаг требует предвидения, анализа и стратегии. И самое поганое, что при всём этом в половине случаев лично от тебя мало что зависит. Сколько бы мы ни варились в этом бурлящем говне после окончания войны, я никак не привыкну к навязываемым нам правилам. И вряд ли когда-нибудь вообще смогу привыкнуть. Но противостоять им должен научиться. Каким-то образом. И совсем не ради себя. Снова поверх голов всех топчущихся на перроне высматриваю Пик. Это стало частью моего существования — отыскивать её глазами, где бы мы ни находились. После начала затяжных разборок с Пурисганом мы надолго не разлучались. И я намерен добиться от Армина, чтобы так всё оставалось и впредь. Наш прозорливый манипулятор будет недоволен, однозначно. Но насрать. Даже если все мои страхи о состоянии Пик окажутся беспочвенными, я хочу быть рядом с ней. Да, я доверяю и Райнеру, и Конни. Но лучше меня самого о ней не позаботится никто. Ты становишься чокнутым собственником, заметил? Как скоро наступит та фаза, когда начнёшь, распушив хвост, метить территорию? Морщусь, приказывая внутреннему голосу заткнуться. Было славно хотя бы ненадолго отдохнуть от его зудящей въедливости. Знаешь, какая единственная весёлая вещь во всей этой грёбанной ситуации, Жан-бой? Вздыхаю. Ну и какая же? Мама свихнётся от радости, когда узнает, что у тебя наконец-то появилась девушка. Не могу сдержать вырвавшийся из груди стон отчаянья, когда мысленно представляю эту картину. Вот-вот. Говорю же, будет весело. Райнер с недоумением смотрит на меня и вопросительно вскидывает подбородок, а я только устало отмахиваюсь. Да. Будет пиздец как весело.