***
Небольшой тремор конечностей вернулся, когда Фрэнк, уже готовый к выходу, стоял у бортиков. В раздевалке после разминки он выпил немного воды, упаковка на которой гласила, что она тонизирует и насыщает весь организм кислородом. Кажется, он чувствовал, как пресловутые молекулы в теле отталкивались друг от друга и от тканей и буквально распирали его. Он в приятном мандраже стучал кулаками по бёдрам и тряс ногами, сбрасывая напряжение. Арена гудела голосами зрителей на трибунах и жила своей жизнью. – Фрэнк, – Джерард положил руку ему на плечо и немного сжал. Фрэнк на секунду перестал трястись и сфокусировался на его сосредоточенном лице. Оказывается, под тёмными очками скрывались такие же тёмные круги под глазами. – Даже если ты где-то накосячишь, не расслабляйся, не распускай всю программу, как вчера на тренировке. Чувствуешь себя нормально? – Фрэнк кивнул и снял чехлы с коньков. № 4 зашёл за бортики, а Фрэнк поспешил выйти на лёд и начать раскатку. Он сделал пару кругов по льду и несколько накруток , прежде чем встать в стартовую позу. Заиграла музыка, и зрители тут же стали хлопать в ладоши ей в такт. На губах игривая улыбка, плечи, бёдра, торс – всё двигается в ассонансе с песней. В танце Фрэнк скользит и входит во вращение с бедуинского прыжка. Корпус тела параллельно льду, нога прямая, руки сцеплены в замок на пояснице. Джерард смотрит, как активно и изящно двигается Фрэнк: он контролирует руки больше, чем обычно, и играет мимикой. Ноги словно порхают надо льдом, и виден только блеск лезвий коньков. С губ не исчезает непринуждённая полуулыбка. – Давай, Фрэнк, – Джерард сжал руку в кулак, когда Фрэнк, толкнувшись, прыгнул аксель и – слава Богу! – удачно приземлил. Для человека, который в начале работы исполнял этот грязно и далеко не всегда удачно, Фрэнк показывал невероятную стабильность. – Да! Фрэнк продолжил программу, оставаясь в образе, так удачно дополненном новой причёской. Щёки уже раскраснелись. Он набирает разгон для четверного тулупа в каскаде. Толчок, группировка, приземление, ойлер, ещё один толчок – и сальхов. Свежий элемент, который Фрэнк ввели в программу буквально недавно, был выполнен, и уже это предвещало более высокие баллы за технику, чем в Вегасе. Конечно, если дальше всё пойдёт так же гладко. Джерард продолжал сосредоточенно следить за прокатом, кивал и, затаив дыхание, ждал последнего прыжкового элемента. Что-то внутри не отпускало его. Интуиция или просто опыт Лас-Вегаса, но он знал, что стоит ждать какой-то подставы, хоть и ругал себя мысленно за такую паранойю. Потом он увидел заход на флип и понял, что переживания не были беспочвенны. – Блять, – вырвалось у него, и он ударил себя по лбу, когда Фрэнк оттолкнулся то ли внешним ребром, то ли перешёл со внутреннего на внешнее . – Где ты это увидел вообще? История со «Skate America» повторилась. Судя по исказившемуся буквально на долю секунды лицу Фрэнка, он и сам не понял, что сделал, и немного дезориентировался в прыжке. К счастью, приземлиться нормально смог, а во время исполнения дорожки подмигнул судьям, замяв неоднозначное впечатление от прыжка. Комбинированное вращение, как обычно, завершило программу. Зрители аплодировали. Фрэнк кланялся. – Молодец, – сказал Джерард, погладив Фрэнка по спине, пока он надевал чехлы, и накинул на плечи кофту. Взяв вещи, они поспешили в «kiss & cry». – Не надо, – вдруг сказал Фрэнк, сев на диван. Сухо. Джерард сел рядом. – Что не надо? – спросил он настолько тихо, насколько мог. – Я откатал неидеально, значит… – Фрэнк поджал губы, замолчал и опустил голову вниз, пряча лицо от камер. Джерард положил руку ему на плечо, приобняв. На табло, наконец, высветились оценки. 50,19 баллов за технику и 35 баллов за компоненты. В сумме 85,57, и пока это второй результат по итогам короткой программы. Впереди ещё пятеро фигуристов. Фрэнк встал с дивана и пошёл к выходу из зоны чуть раньше, так что Джерард мог лишь разглядывать его спину. Напряжение было видно даже под слоями одежды, и это точно не предвещало ничего хорошего. В раздевалке было, помимо них, ещё несколько фигуристов, так что Джерард не стал ничего говорить. Он дождался, когда Фрэнк переоденется, и они в такой же траурной тишине пошли прочь со стадиона. Это было невыносимо. – Если тебе интересно мнение твоего тренера, – начал Джерард, – то да, ты облажался на флипе и у тебя небольшой недокрут на тулупе. Не знаю, отметили ли его в протоколе. – Фрэнк поднял взгляд от асфальта на Джерарда буквально на секунду и, засунув руки глубже в карманы, опять отвернулся. – Итого из двух заявленных четверных совершенно чистых ноль. – Господи! – Фрэнк остановился и всплеснул руками. Джерард оглянулся на него. – Я и так знаю, что запорол программу, ясно? Я тупой и недальновидный и надо было мне вас послушать! – его глаза заблестели, а челюсть напряглась. Джерард подошёл ближе, оставив сумки на земле, но Фрэнк вытянул руку вперёд и отступил. – Не надо только меня успокаивать, – сказал он дрожащим то ли от злости, то ли от подступающих слёз голосом. – Восемьдесят пять баллов – это ни о чём! Это едва ли больше того, что я получил с упрощённой программой, да ещё и с падением в Лас-Вегасе! – он изо всех сил ударил себя по ногам, развернулся и пнул воздух. – Фрэнк, – выдохнул Джерард и всё-таки подошёл ближе. На этот раз Фрэнк его не оттолкнул и позволил себя обнять. Джерард прижимал его к груди, подбирая слова. Такая бурная реакция застала врасплох: такой не было даже после Лас-Вегаса. Хотя, наверное, и ожидания у Фрэнка сейчас были гораздо выше. – Ты устал, – заключил Джерард, сцепляя пальцы в замок на животе Фрэнка. – Мы здесь довольно долго, у тебя изменился режим и- – И я так в себе разочарован! – перебил Фрэнк и вырвался из хватки, не зная, куда деться от переполнявших его чувств. Снова хотелось крушить всё на своём пути. К чему были все эти тренировки и расчёты, если выхлопа от этого ноль? Каких-то плюс пять баллов, когда один только каскад с четверным тулупом покрывает прошлый тройной каскад почти на шесть? «Каскад с идеальным тулупом», - напомнил себе Фрэнк и уже был готов поддаться очередной волне агрессии, как вдруг ощутил холод от пальцев Джерарда на своём запястье. Его развернуло, а в следующую секунду он почувствовал чужие губы на своих – и всё внутри перевернулось. Поцелуй был быстрый, аккуратный. Отстранившись, Джерард посмотрел Фрэнку в глаза и, не отпуская руки, сказал: – Сегодня на льду ты блистал. Не обесценивай себя.***
В стрессовые ситуации все ресурсы организма активизируются – и вот ты уже не можешь ныть из-за головной боли или сухости глаз, потому что должен быть сильным для кого-то другого. Под грузом чувства вины Джерард понимал, что не может оставить Фрэнка в одиночестве. Может, с точки зрения тренерства это было не очень правильно, но их связывало нечто большее... Так что без лишних слов и обсуждений оба после проката вернулись в его номер. Несмотря на то, что Фрэнк больше не впадал в истерическое отчаяние, уголки его губ были опущены вниз, а линия скул стала более выраженной. – Можешь взять ноутбук и посмотреть что-нибудь, – сказал Джерард, пропуская Фрэнка в номер вперёд. – Или поспать. Я схожу, принесу нам еду в номер. Тебе нужно поесть и восстановиться. – Окей, – кивнул Фрэнк. Он тяжело вздохнул, когда дверь за Джерардом со щелчком закрылась. Сел на кровать. Огляделся. Какая-то часть его понимала, что он ведёт себя, возможно, слишком эмоционально. Если так реагировать на каждый прокат, то можно завершить карьеру гораздо раньше, и не из-за физических травм, а из-за отказавшего ментального здоровья. К тому же, случались прокаты и хуже. В прошлый раз Фрэнк упал, но за счёт баллов за идеально откатанную произвольную программу оказался на втором месте. Как ни смотри, этот прокат был лучше, чем предыдущий в рамках серии Гран-при, и смысла убиваться точно не было. Но Фрэнк убивался и ничего не мог с собой поделать. В попытке отвлечься он оглядел себя, потрогал жёсткие и неприятно пахнущие от геля и лака волосы и решил, что лучшим решением сейчас будет привести их в порядок, а заодно смыть с себя всё разочарование. Он сбросил одежду в углу ванной, включил воду и стоял минут пять под горячим душем. Старался не думать о фигурном катании хотя бы сейчас. Вспоминал шибу-ину, которую встретил недавно в парке, и странную музыку, которую слушали прохожие, когда он возвращался в отель, но мысли всё равно всегда возвращались к соревнованиям и амбициям. Даже разморённый горячей водой и мягкой ароматной пеной геля для душа, который Уэй привёз с собой, Фрэнк всё ещё был расстроен. Нельзя просто взять и выключить переживания, как бы тебе этого ни хотелось, даже если головой понимаешь, что всё это бесполезно. Можно лишь попытаться настроиться на то, чтобы в будущем реагировать как-то менее болезненно, или на то, чтобы постепенно изменить отношение к произошедшему. Например, переключиться на то, что баллы за произвольную программу вполне способы вытянуть его на первое место, особенно, если заложить запас в виде ещё одного квада. В какой-то степени это был маятник. Вот Фрэнк кричит в парке, что ему стоило прислушаться к мнению тренера, а вот он в очередной раз наступает на те же грабли. Чувство того, что он может сам принимать решения, влияющие на его карьеру, опьяняло. В группе у Андреа Рози в этом плане всё было жёстко, и свободы было очень немного. Детей там даже не спрашивали, что они хотят делать: с ними просто отрабатывали какие-то элементы, потом собирали из того, что хорошо получается, программы и ставили перед фактом. Не было вариантов что-то заменить по собственной инициативе, только сказать, что заход на элемент не очень удобный, чтобы, перебрав варианты, выбрали что-то более подходящее. Это легко можно было объяснить тем, что мисс Рози работала преимущественно с юниорами и детьми помладше, у которых даже воли своей не было, как таковой. Но, на самом деле, даже когда какие-то зачатки этой воли начинали проявляться, она жёстко подавлялась, потому что, как говорила Андреа, дай детям возможность принимать решения самостоятельно, и через три дня не будет хватать мест в детских больницах. Ну, а Джерард Уэй был либеральным тренером и скорее поощрял стремление спортсменов к самостоятельности, потому что искренне верил, что ответственности необходимо обучать как можно раньше. Кроме того, он думал, что в выборе наполнения программ у спортсмена всё-таки немного больше прав, поскольку именно он их будет катать, и критично важно, чтобы он получал удовольствие от процесса. Без удовольствия не будет ни красоты, ни результата. Хотя непосредственно результат никогда не был тем, что имело большой вес. Изначально Джерард начал тренировать детей только для того, чтобы вернуть смысл своей жизни, спасти самого себя. Тогда он не стремился стать тренером номер один, не ставил во главе угла амбиции спортсменов и настрой их родителей. Его философия основывалась на идее «работа ради процесса», и уже потом это начало приносить деньги и плоды в виде спортивных достижений. Сейчас, конечно, его всё чаще уводило в сторону профессиональной самореализации через большие победы подопечных. Когда факты говорят сами за себя и когда твои спортсмены - вроде Лили, Лиззи и Фрэнка - начинают блистать так ярко, что почти затмевают других, сложно не поддаться искушению. Подходы к работе Джерарда и Андреа отличались так сильно, что этот контраст дезориентировал Фрэнка, и это была одна из причин, почему он буквально ходил по кругу в своих решениях. От беспрекословного послушания тренеру до споров с ним. Когда Фрэнк вышел, Джерарда всё ещё не было. С тела стекала вода, пока он с отвращением смотрел на кучу одежды. Она не была слишком грязная, но её уже не хотелось надевать на идеально чистое тело. Недолго подумав, Фрэнк решил, что не случится ничего страшного, если он наденет что-то из одежды Джерарда. Вроде бы это мило. Джерард застал его как раз в тот момент, когда тот опускал подол белой футболки. Несколько секунд он в непонимании смотрел на Фрэнка, держа в руке пакет с едой, а затем будто опомнился: – Я взял тебе суп и карри с рисом. Даже если аппетита нет, надо поесть, – сказал он и поставил пакет на журнальный столик. – Я уже проголодался, – улыбнулся Фрэнк, умилившись такому проявлению заботы. Вообще-то он не солгал, потому что ещё в душе его живот внезапно заурчал, как бы напоминая, что с самого пробуждения в него не поступало ничего питательнее желе. – Я не расстраиваюсь больше так сильно, – решил добавить он, немного погодя. Джерард улыбнулся и кивнул, принявшись доставать контейнеры с едой из пакета. В последнюю очередь он вынул контейнер с пирожными, что-то вроде тарталеток с кремом и свежими фруктами. Фрэнк заинтересованно вскинул бровь, и Джерард тут же объяснился: – Сладость для поднятия настроения. Кажется, ты любишь такое, – он улыбнулся одними лишь уголками губ и сел за стол напротив Фрэнка, подвинув его ближе к кровати. Фрэнк впервые за весь день посмотрел на Джерарда по-настоящему. Уэй выглядел вымученно и устало, как будто вот-вот ляжет досыпать век-другой в гроб: кожа посерела, плечи округлились, и он явно страдал отсутствием аппетита, потому что из еды взял себе только салат, к которому даже не притронулся, и отказался от тех самых пирожных, которые Фрэнк был готов пожертвовать. Айеро горько усмехнулся. И это у него проблемы с едой? – Что? – спросил Джерард, вскинув брови. – Ты совсем не ешь, – пожал плечами Фрэнк, – и выглядишь неважно. Всё в порядке? Ответить Джерард не успел из-за внезапного звонка телефона. Фрэнк подскочил с кровати, едва не опрокинув столик, и стал рыться в нетронутой куче одежды, которая осталась валяться на кафеле в ванной. Он вспомнил о том, что собирался созвониться с Майклом, лишь когда увидел его имя на дисплее. – Привет! – возможно, слишком громко крикнул Фрэнк в трубку. – Да, приятно познакомиться, – он бросил быстрый взгляд на Джерарда, который даже не пытался сделать вид, что не подслушивает. Фрэнк ухмыльнулся. – Извини ещё раз, если я отвлекаю тебя. Я хотел спросить о Джерарде, – сказал Майкл. Фрэнк промычал, и он продолжил: – Я давно с ним не говорил. Мне кажется, что по какой-то причине мои звонки не доходят до него. Он в порядке? – Фрэнк вновь посмотрел на Джерарда. Он понятия не имел, в порядке ли тот. На вид – не особо. И вообще, что для Джерарда значило «быть в порядке»? Этот человек всё ещё был для него не просто неразгаданной загадкой, а загадкой, текст которой ещё и спрятан за семью печатями. Фрэнк вздохнул. – Я не знаю, – честно ответил он, – но, может, лучше спросить у него напрямую? – и прежде чем шокированный Майки смог что-то возразить, а Джерард – понять, что речь шла о нём, Фрэнк передал телефон. – Джи, тебя брат потерял. Поговори с ним. Надо признать, упёртость Майки превзошла все ожидания Джерарда. Он даже предположить не мог, что брат попытается наладить контакт через третьих лиц, учитывая его нелюбовь к общению с людьми без острой необходимости на то, но чтобы ещё и через Фрэнка... Должно быть, в прошлой жизни он очень сильно где-то накосячил, раз сейчас ему приходится проходить ещё и через это. Где Майки вообще взял номер? От пробудившейся где-то в груди ярости затряслись руки и сжались челюсти, так что Джерард ушёл в ванную, закрылся изнутри и включил воду – в общем, сделал всё, чтобы Фрэнк не услышал их разговор. Осталось только сдержать себя от криков в трубку. – Джи? – послышался из динамика голос Майки. Кажется, это было не обращение к Джерарду, а вопрос в духе «и как давно твои спортсмены зовут тебя сокращённым именем?». Уэй вздохнул достаточно громко, чтобы Майки на том конце провода понял, что его слышно. – Привет, Майки. Чего звонишь? – Хотел спросить, как ты. Я волнуюсь, Дж- – Ты рассказал ему? – перебил Джерард. Он кинул быстрый взгляд на дверь ванной, будто мог что-то увидеть сквозь неё, а потом стал считать плитки на стене, чтобы успокоиться хоть немного. Неизвестно, как долго эти двое поддерживали связь и что Майки успел наговорить за это время. – Это из-за тебя он сегодня не смог собраться с мыслями! – даже не дождавшись ответа, прикрикнул Джерард. – Ты портишь мне спортсменов, Майки! – Ничего я ему не рассказывал! – возразил Майки чуть спокойнее, чем Джерард. – По-твоему, у него есть поводы для беспокойства? Может это твой вид его расстроил? – Майки стих, ожидая ответа. – Я так не думаю, – процедил Джерард, явно сомневаясь в своих словах. – С каких пор тебя волнует то, что выходит за рамки делового общения? – Джерард прикусил язык и надолго замолчал. Удивительно как много может сказать молчание! Всегда проницательный и умный, Майки шокировано вздохнул. – Джерард, что происходит? – спросил он. – Всё под контролем, – выпалил Джерард, борясь с желанием просто сбросить вызов и отправить номер Майки в чёрный список. – Это профессиональное. Будет не очень, если мои спортсмены начнут сомневаться во мне. – Кажется, это прозвучало не очень убедительно. Блять. Кто-кто, а уж Майки-то одурачить себя не даст. Теперь была очередь Майки молчать. Хотелось накричать на брата, потому что серьёзно? Во-первых, это детский лепет, а не ложь. Во-вторых, нет, серьёзно? Спустя столько лет одиночества Джерард решил, что вступить в отношения не просто с подростком, а с собственным подопечным будет хорошей идеей? Нет ни единого шанса, что всё под контролем. Здравомыслящий человек вряд ли решился бы на такой шаг. Майки сосчитал до десяти, уговаривая себя держаться. Никаких истерик и необдуманных фраз. Не когда Джерард и так балансирует на краю пропасти. Он надеялся, что от нервов додумал себе слишком много. – Джи, – вновь заговорил Майки, вздохнув. Несмотря на то, что он всеми силами старался сохранять спокойствие, в голосе слышалось противоположное. – Он слишком юн для того, чтобы спасать тебя. Он этого не заслуживает. Я уверен, что даже твоя тактика держать всех на расстоянии в этот раз не сработает, потому что такие изменения заметны всем. Пожалуйста, постарайся взять себя в руки. – Я никогда никого не просил спасать меня, и хватит лезть в мою жизнь! В трубке послышались короткие гудки. Майки думал, что, возможно, этот звонок был не лучшим решением. Да, он переживал за Джерарда, но сейчас беспокойство лишь усилилось. Прежде где-то в глубине души он верил, что Джерард сможет проконтролировать свою зависимость, а сейчас... Нет, если бы Джерард был без каких-то чувств к какому бы то ни было мужчине, то он, безусловно, выдержал бы давление этого сезона на нервную систему. Но чувства были тем, что всегда являлось дополнительным источником стресса, потому что, сколько бы он ни работал с психотерапевтами, ему никак не удавалось принять эту часть себя. Джерард не проживал чувства, а закапывал их куда-то вглубь себя, и они там копились, копились и копились, пока не находили выход в виде нервного срыва и полуночных звонков ему, Майки. Если всё было так, как он себе успел представить, Джерарда надо было спасать как можно скорее. Фрэнк лежал на кровати, когда дверь ванной открылась. На бёдрах тихо жужжал ноутбук, на экране мелькали кадры очередной серии «Настоящих охотников за привидениями». Звуки из динамика иногда приглушались негромким цоканьем или смехом – казалось, что Фрэнк погружен в просмотр полностью. Тарелка, в которой некогда был суп, теперь была пуста и дополняла пластиково-гастрономический натюрморт на журнальном столике у одного из окон. Этот беспорядок со скинутыми в кучу вещами, едва заметным запахом геля для душа и влаги в воздухе, контейнерами с едой из ресторана и смятого одеяла с Фрэнком посередине заставил Джерарда почувствовать себя, как дома. Он вздохнул. Сбитое вспышкой гнева после разговора с Майки дыхание приходило в норму, а губы самопроизвольно растянулись в улыбке. Он лёг рядом с Фрэнком и молча обнял его. – Всё в порядке? – вздрогнув от неожиданного проявления ласки, спросил Фрэнк. Джерард кивнул, и тот вновь расслабился в его руках, возвращая внимание мультфильму. Джерард дышал тихо, осторожно, стараясь не спугнуть сладкую негу в теле. Последние проявления похмелья, наконец, покинули его, и теперь он мог просто... жить? Он редко позволял себе быть так близко к Фрэнку несмотря на то, что долгое время это было едва ли не единственным, чего он желал отчаянно сильно. Сейчас, кажется, впервые он почти не переживал о том, как это выглядит со стороны, и не трясся от ужаса от одной только мысли о том, что их тайну раскроют. Или это просто было смирение - следствие того, что Майки обо всём и так догадался. Джерард разглядывал лицо Фрэнка из-под полуприкрытых век, стараясь уловить каждый жест и еле заметную улыбку, заскользил взглядом чуть ниже по коже, выглядевшей такой мягкой и тёплой, что её хотелось беспрестанно касаться. Противиться желанию он не стал и провёл по руке Фрэнка, чувствуя, как она тут же пркрылась мурашками, а волоски встали дыбом. Может, всё это было дурацкое чувство «делаю наоборот назло Майки». Может, он просто прирос к Фрэнку настолько крепко, что быть где-то не рядом с ним было практически невозможно. Тихо хмыкнув мыслям, Джерард положил ладонь на бок Фрэнка, чисто машинально поглаживая его. Фрэнк усмехнулся шутке Питера и чуть помотал головой. – Нравится? – спросил Джерард. – Когда я был маленький, я обожал их. Моим любимчиком был Игон. Я думал, что он самый умный человек на свете, – детские воспоминания вызвали у него улыбку. Фрэнк хихикнул: – Ты иногда на него похож. Особенно когда работаешь, – он задрал голову и посмотрел на Джерарда. Ему подумалось, что это идеальный момент, чтобы вернуться к разговору о составе произвольной программы завтра, и он даже набрал воздуха в лёгкие, но тут же захлопнул рот. Размеренное дыхание под ухом и нежные поглаживания дарили ощущение уюта и тепла. Лежать в объятиях Джерарда было так приятно, так тепло, что было страшно разрушить это таким неуместным сейчас разговором. Хотя язык прямо чесался, а в руках и ногах постепенно проявлялся дискомфорт. Тихо вздохнув, Фрэнк прижался чуть ближе и вернулся к просмотру, постаравшись не думать ни о четверных, ни о пальцах Джерарда, вырисовывавших, будто раскалённым железом, на его боку странные узоры. – А тебе кто нравится? – спросил Джерард спустя какое-то время. Фрэнк поёрзал и, недолго подумав, ответил: – Игон неплохой. Но мне кажется, что по-настоящему сильный и отважный среди них Уинстон. Он как герой, который всех спасает, но остаётся в тени, потому что не любит хвастаться. – Джерард немного отстранился, удивлённый ответом: – Как же Питер? Он ведь тоже отважный. – И грубый, – добавил Фрэнк. – И всё время клеится к женщинам. Вот в начале серии у него было свидание с одной, а сейчас он уже с другой заигрывает! – Джерард тихо рассмеялся, а Фрэнк недовольно пихнул его локтем, из-за чего рука соскользнула на кровать. – Прости, Фрэнки, просто твоё возмущение выглядит очень мило, – извинился Уэй и вернул ладонь на то место, где она лежала прежде, продолжать поглаживать бок Фрэнка через футболку. – Не делай так, – посерьёзнел Фрэнк и отвёл ладонь Джерарда в сторону. – Как? – тот игриво улыбнулся и вернул руку на место. – Вот так? – он повторил жест, а затем приподнял подол футболки и коснулся непосредственно кожи Фрэнка, почувствовав, как она в очередной раз покрывается мурашками. – Почему? – Потому что это отвлекает, – Фрэнк опять попытался выбраться из объятий, но лишь судорожно выдохнул, почувствовав, как рука поднялась немного выше. Хотел бы он хоть раз оказаться на месте Джерарда и играть им, как он регулярно играет чувствами! – А меня отвлекает моя футболка на тебе, – ответил Джерард и проследил взглядом за слегка сползшим от всех этих ёрзаний воротом. Острые ключицы, переходящие в подтянутые мышцы плеч, приковывали взгляд. Казалось бы, всего лишь касание, всего лишь совокупность клеток трогает другую совокупность клеток, а по ощущениям - стены плавятся, а внутри все рассыпается и звенит. Руки Фрэнка сами потянулись к крышке ноутбука, захлопывая её в разгар сражения с Ктулху, а когда и сам ноутбук был спешно отодвинут в сторону, не было уже никаких препятствий, чтобы развернуться и поцеловать, наконец, Джерарда. Тот довольно улыбнулся в поцелуй и позволил Фрэнку оседлать свои бёдра. Что это? По звуку – будто капкан захлопнулся. А, нет, это просто Джерард попал в ловушку своих же чувств. Что случается, когда ты позволяешь себе целовать любимого человека, только будучи в состоянии изменённого сознания? Ты уже не можешь доверять тем воспоминаниям о вашей близости, потому что в какой-то степени это был не ты, а та часть тебя, которая вырвалась наружу, как только алкоголь оказался в крови. Сейчас ощущения были совсем иные. Вино, ром, абсент, коньяк - да что угодно - хоть и стирали барьеры, чувства всё-таки приглушали тоже, поэтому конкретно в эту секунду Джерард словно впервые целовал губы Фрэнка и вдыхал аромат его кожи, смешанный с запахом геля для душа. Он как будто заново открывал для себя... всё. И, чёрт, это нельзя было ни с чем сравнить. Когда Джерард вернулся к анализу происходящего, Фрэнк тянул подол его водолазки вверх, пытаясь стянуть её. Уэй привстал и вытянул руки, помогая ему в этом, а затем обнял Фрэнка за поясницу и уткнулся носом в шею. Член был уже твёрдый, так что любое движение Фрэнка на нём отдавались волнами удовольствия, а дофамин заставлял мозг додумывать продолжение всего этого – как минимум, отбрасывать прочь все эти слои одежды. Фрэнк двинул тазом ещё раз. «Блять». – Почему каждый раз, когда мы остаёмся наедине чуть дольше положенного, всё неизбежно ведёт к тому, что мы начинаем снимать одежду? – спросил Джерард, и оставил влажный поцелуй на шее Фрэнка. Тот чуть толкнул его, заставляя лечь обратно, и провёл пальцем от пупка до ямки между ключиц. – Потому что ты хочешь меня, – просто ответил Фрэнк и потёрся о пах Джерарда, как бы подтверждая сказанное, – а я хочу тебя, – его взгляд зацепился за бордовое пятно на шее, ярко выделяющееся на бледной коже. – Ты поэтому два дня шею скрывал? – он улыбнулся, а затем оставил ещё один засос, на этот раз выше предыдущего. Джерард судорожно выдохнул, прикрыв глаза. – Этот не спрячешь. – И как я его должен объяснить? – спросил Уэй и опустил руки на бёдра Фрэнка, тут же заскользив ими выше. Фрэнк замер, выжидающе наблюдая за дальнейшими действиями. Джерарду пришлось закусить щеку изнутри, чтобы сдержать улыбку. Что плохого в том, что ему нравится так играть? Фрэнку, кажется, нравится тоже. – Кому? – ухмыльнулся Фрэнк. – Пусть смотрят и думают, чья это работа, и только мы будем знать… ах, – он сорвался на стон, почувствовав, как Джерард запустил руку под резинку штанов и сжал его член. Окей, вот это уж точно не было никем запланировано. Джерард думал, что просто поваляется с Фрэнком на кровати, позволит отдохнуть и ему, и себе и, самое главное, не будет скатываться в состояние вечно нуждающегося в сексуальной близости животного. Потом он подумал, что будет забавно и дико горячо немного подразнить Фрэнка, когда тот так чувствительно стал отзываться на одни только поглаживания. Не обязательно же им каждый раз всё сводить к сексу? Но, узнав, что Фрэнк не удосужился надеть после душа нижнее бельё, не вступить в торг с самим собой было невозможно. В этот раз дойдём до секса, а дальше посмотрим, да? – Фрэнк, да ты извращенец, – хрипло рассмеялся Джерард. – Ой, заткнись, – отмахнулся Фрэнк и, оставив на губах Джерарда короткий влажный поцелуй, спустился дорожкой вниз, нетерпеливо расстёгивая бляху ремня. – Думай о том, как наградить этого извращенца, когда он приземлит квады. Если бы у Джерарда спросили, какое у него есть слово-триггер для его тренерской натуры, то он, не задумываясь, ответил бы… «Квады?» – он сел на кровати и спешно отстранил Фрэнка от себя. – Что не так? – спросил Фрэнк. – Если ты переживаешь, что это мой первый раз, то вообще-то нет. Я уже делал это… кучу раз, – Фрэнк сел у Джерарда в ногах и слегка оттянул резинку штанов, поправляя их так, чтобы шов причинял меньше дискомфорта эрегированному члену. Если бы он знал, что хотеть кого-то, кто тебя постоянно динамит, может так сильно доставать, то предпочёл бы, наверное, пить какие-нибудь таблетки для подавления влечения. Если такие есть. Джерард удивлённо вскинул брови. Интересно, кому это Фрэнк – которому только исполнилось семнадцать – отсасывал «кучу раз»? И только ли это? Что, если на самом деле Фрэнк совершал гораздо больше тех действий, от которых Джерард так тщательно его оберегает? Например, занимался сексом с каким-то другим мужчиной. Или со своим ровесником. Или и с тем, и с другим. Вдруг, у него было больше одного партнёра? Ревность вспыхнула мгновенно, но Джерард засунул её куда подальше, чтобы потомилась до лучших времён. Сейчас уж точно не об этом стоит беспокоиться. – Всё так, – ответил Джерард и встал с кровати, отойдя к чемодану. – Просто тебе ещё завтра катать. Ты знаешь правила, – он обернулся на Фрэнка через плечо и оценил реакцию. Недоволен. Ну а как иначе? Достал из сумки чистую футболку и надел её, а затем стал рыться в ней в поиске каких-нибудь ещё спортивных брюк, но вспомнил, что они на Фрэнке. – Тогда позволь мне прыгнуть два четверных, – попросил Фрэнк и, подойдя к Джерарду, обнял его со спины и коснулся губами мочки уха. – Что за манипуляции?! – беззлобно воскликнул Уэй и выпутался из объятий. – Ты можешь просить меня о чём-то, что не будет вредить твоим прокатам или твоему здоровью? – Фрэнк цокнул и скрестил руки на груди. – Моя точка зрения не изменилась. Ты не в той форме, чтобы такие программы исполнять. – Но я и не достигну нужной формы, если не буду исполнять такие программы! – Джерард вздохнул и вернулся на кровать. Фрэнк тут же сел рядом, буквально давя на Уэя жалобным взглядом. – Я хочу развиваться, а не уступать всяким там… - он запнулся, - свои места! Я не могу спокойно спать, зная, что способен на большее, и не используя свои возможности. – Фрэнк, – Джерард положил руку на плечо Фрэнка, – вот в чём дело: есть две крайности – качество и количество. Одно даёт долгосрочный результат, но медленный, а второе – результат мгновенный, но очень шаткий, – Фрэнк закатил глаза и отвернулся, уже понимая, в чём будет состоять тезис Джерарда. – Тебе ли не знать, что два квада в короткой программе и два в произвольной – это совершенно разные вещи? Разная длительность программы, разное количество элементов в принципе, и как следствие – разная утомляемость. Ты после короткой сильно устаёшь, а если ещё и на произвольную так замахнёшься, то совсем всё поплывёт. – Вот это вера в ученика! – воскликнул Фрэнк и скинул с плеча руку. – Очень мотивирует, знаешь ли. – Фрэнк, – более холодно заговорил Джерард, приструнивая его, – я говорю тебе это не как твой… – он так и не договорил, – а как твой тренер. Я ещё могу объективно оценивать твои способности и знаю, что говорю. Или мне тоже можно упрекать тебя в том, что ты недостаточно доверяешь тренеру, м? – Нет, – зарделся Фрэнк. – Просто меня это бесит! Одни только «если», а я даже не знаю свой реальный потенциал! – У тебя для этого есть тренировки, – заметил Джерард. – Но если тебе важно выиграть, то я бы сделал ставку на простой, но чистый прокат. Мало что ли случаев, когда технически более сильные фигуристы уступали тем, у кого менее сильный набор элементов, но лучшая презентация? Обещаю, Фрэнк, мы будем работать над усложнением программы, но всему своё время. Фрэнк вздохнул и упал спиной на матрас, слушая, как Джерард скрывается за дверью ванной и включает воду. Вообще-то сразу после проката мама написала ему то же самое. Фактически, она поругала его за то, что он бежит вперёд поезда. Фрэнк только надеялся, что она не наехала и на Джерарда тоже, потому что решение усложнить программу целиком и полностью принадлежало только ему. К чему это в итоге привело? Он устал, как собака, а выхлоп минимальный. Может, Уэй прав и на соревнованиях стоит делать то, что можешь делать хорошо, а совершенствоваться на тренировках? Превращать спортивный лёд в одно сплошное представление «Мой бой с название-любого-четверного-прыжка» – тоже так себе затея. Если столько человек говорит тебе, что ты рубишь с плеча, то, может, не так уж они и не правы? Уже проваливаясь в крепкий сон от усталости, Фрэнк решил, что всё-таки оставит четверной риттбергер в запасе до лучших времён. Хрен с ним.