Geminus / Двойник

— Минерва… Высокая женщина довольно сурового вида с собранными в строгий пучок тёмными, местами седыми волосами, в квадратных очках стояла вместе с пожилой взволнованной целительницей около больничной койки. Женщина вполне понимала состояние своей коллеги, ведь и сама сейчас испытывала тот же спектр смешанных чувств. Растерянность. Опасения. Страх. Непонимание. И в конце концов, злость. Потому что она верила — все закончилось. Это ужасное время постоянных переживаний и невероятного стресса закончилось. И всё начало налаживаться. Но вот… Они обе смотрели на девушку, лежащую на той самой больничной койке, прикрытой лишь легкой, но идеально накрахмаленной белоснежной простыней. Казалось, что сейчас она просто безмятежно спала, лёжа на спине и прикрывшись легким покрывалом по плечи. Но и создавалось впечатление, что в ней не осталось жизни. Её грудная клетка почти не вздымалась в попытках качать воздух. Она была настолько бледна и ресницы не вздрогнули ни разу за те долгие минуты, которые провели возвышающиеся над ней женщины в молчании. — Минерва, — снова обратилась целительница к стоящей рядом с ней давней подруге. Та с опаской вздрогнула от нарушавшейся тишины лазарета и уставилась своими стеклянными зелёными глазами на подавшую голос собеседницу. — Я, как врач, не должна была тебе это показывать, — замялась та, — но я не знала, как поступить… Это всё… Я посчитала, что ты должна … Седовласая лекарша судорожно мяла свои трясущиеся руки и пыталась найти утешение своим действиям во взгляде подруги. — Кто-нибудь еще знает об этом? — встревожилась Минерва. Её собеседница помотала головой, уверяя, что никому больше не говорила. — Хорошо. Поппи, об этом никто не должен узнать, ты ведь понимаешь? Та кивнула, осознавая, что её подруга права. — Дай мне знать, когда она очнётся. *** Смерть — лучшее, что могло произойти с ней. Так ей сейчас казалось. Потому что в сознании была лишь тьма. Глаза отказывались подчиняться и совершенно не открывались. Веки были настолько тяжелыми и казались опухшими, что даже прикладывая титанические усилия, чтобы поднять их, в конечном счете ничего не получалось. Так что разобрать, где именно сейчас она находится, девушка не могла. Все, что она сейчас ощущала, так это то, что она лежит. На чем-то твёрдом и совершенно неудобном, раз у неё так ноет каждая мышца её тела. Или может она просто лежит уже настолько долго, что все тело затекло и просто не реагирует? До неё доносились лишь отдельные шорохи и спешный топот пары ног, которые то приближались, принося с собой ещё и звуки чего-то, что звякало и переливалось, а затем отдалялись, погружая девушку в бессознательность раз за разом. Но что ей отчетливо было понятно, так это то, что с каждым таким звуковым сопровождением ей становилось легче дышать. И теперь не было ощущения, что она умерла. Может, умирала, но ещё не умерла. Однозначно. Если ты можешь чувствовать боль — ты жив. В один из таких моментов, когда сознание пыталось привести в чувство все части тела, она прислушалась к доносящимся голосам. Голова непомерно раскалывалась от ноющей боли, но девушка напрягла слух, стараясь разобрать слова, которые звучали, словно из-под толщи воды. — Никаких изменений? — строгий, грубоватый, но определенно женский голос звучал взволнованно. — Никаких, — тоже женщина. Однако в её голосе, наряду с волнением были ноты отчаяния. — Я даю ей Зелье Сна Без Сновидений, Костерост и Кровотворное, чтобы она восстановилась, но в её состоянии до сих пор нет изменений. Боюсь, что моих умений недостаточно, директор. Диагностика ничего не даёт. Если бы Вы разрешили написать в Мунго… — Никакой огласки, Поппи, — шикнула её собеседница, стараясь как можно тише, но строже донести свои слова. — Министр уже осведомлён и он поддерживает мое решение. Если её жизни пока ничего не угрожает, то мы будем ждать. Продолжай делать все возможное, чтобы она очнулась. — просьба прозвучала намного мягче, чем основная часть диалога. Минута молчания, торопливые шаги и жидкость, влившаяся в рот. Все, о чем успела подумать девушка, это «я даю ей зелье…», «никакой огласки, Поппи»… И она снова утонула в бессознательность… *** — Мисс? Мисс, Вы меня слышите? Знакомый и настойчивый женский голос разрывал сейчас её барабанные перепонки. Если для здорового человека эти звуки считались бы нормальной речью, для девушки, чьи органы до сих пор отказывались нормально функционировать, они были, словно рёв реактивного двигателя. Голова сразу же напомнила о себе тупой болью в висках и пресекла все попытки открыть глаза. Пожилая медсестра наблюдала за тем, как дрожат ресницы девушки в попытках очнуться. Она также уловила мелкие движения пальцами под покрывалом. По учащенному дыханию можно было предположить, что лежащая на больницей койке «находка» приходила в себя. И лекарь не собиралась упускать шанса растормошить юную леди. — В-вод-ы … — больше прохрипела, чем сказала, девушка. Донестись суетливые шуршания и через пару мгновений её губ коснулось что-то влажное. Невероятно, насколько обычная вода могла облегчить сейчас её состояние, но девушка явно ощутила, как пересохшие губы вновь обретают способность двигаться. В рот проскользнуло пару капель и та с трудом глотнула, чтобы не подавиться жидкостью. — Мисс? Кивните, если слышите меня, — донеслась до неё просьба женщины, которая, по всей вероятности, и промахивался её губы. Девушка попыталась приложить все усилия, напрячь каждую мышцу, чтобы шея согнулась в согласном кивке, но все так занемело, что она не поняла, получилось ли у неё это сделать. — Отлично, — можно принимать это за то, что она все-таки кивнула? И через пару мгновений ей в рот залили жидкий огонь. Именно так и показалось, потому что горло обожгло не по детски, а в глазах промелькнули искры. От самых губ начало разливаться пламя, согревая каждый нерв и пробираясь электрическим зарядом в каждую клеточку её тела. Теперь она могла отчетливо ощущать свои конечности и даже, о, Божечки, да, открыть глаза. Яркий свет ослеплял и находясь ещё в своеобразном тумане, девушка не пыталась широко распахнуть глаза. Тупая боль в голове хоть и стала менее отчетливой, но все равно отдавалась в глазницы, заставляя часто моргать и не пытаться сразу поднять веки. Спустя пару минут стараний, молодая леди все же смогла окончательно прийти в себя и рассмотреть место, в котором находилась. Комната была большой и очень светлой. Солнечный свет проникал в неё сквозь огромные витражные окна, врезанные в каменные стены. На окнах висели тяжелые кремовые занавески. В помещении, насколько было сейчас возможно осмотреть, стояли в ряд железные кровати, накрытые белыми простынями. Похоже на больницу. Я в больнице. Теперь неудивительно, почему я чувствую себя так, словно меня переехали. Перед лицом возник силуэт пожилой женщины в смешном белом чепчике. Её седые волосы не до конца были спрятаны под головным убором и сейчас выглядывали, обрамляя худой лик. Она пыталась вглядеться в очнувшуюся девушку. — Как Вы себя чувствуете? — поинтересовалась та. Как будто меня пережевали и выплюнули. Но не удалось сказать ни слова. Во рту снова была пустыня. — Как Вас зовут? — снова вопросы, а она даже на первый ещё не ответила. Господи, женщина, дай спокойно полежать и прийти в себя. Я тебе расскажу всё, что ты хочешь, только сейчас отвали. — Вы меня слышите? Кивните, если слышите. Вот же пристала, подумала девушка. Но решила, что стоит выполнить просьбу старенькой медсестры. Кажется, она все же переживала за неё. — Прекрасно, — получив кивок, она резко развернулась и устремилась восвояси. Куда она пошла, не представлялось возможности посмотреть, так как голова все ещё отказывалась поворачиваться. Глаза медленно закрылись. Я же, по ощущениям, была без сознания целую вечность, почему все равно так хочется спать? Я надеюсь, что мне в этой больнице расскажут, что произошло, потому что я нихрена не помню. Очевидно, что что-то серьезное, раз эта медсестра так суетилась. Кто-то вообще в курсе, что со мной случилось? Мама? Друзья? И почему она ко мне обращается «мисс»? Что за странная больница такая… Череду размышлений прервал голос, который тоже осел в сознании, как знакомый: — Как Вы себя чувствуете? Девушка разлепила веки и уставилась на говорившего. Сначала ей показалось, что у неё глюки и ей дали какой-то психотропный препарат, раз она сейчас видит этого человека перед собой. Ведь это нереально. Ну или её глаза настолько пострадали от той ситуации, из-за которой она теперь не совсем нормально соображает, и вырисовывают на пару с больным воображением несуществующие картинки. Тем временем, женщина, задавшая вопрос, изогнула бровь, в ожидании ответа. Девушка, лежавшая на больничной койке кивнула. — Вы помните, как Вас зовут? Кивок. — А что с Вами случилось? Отрицательно помахав головой, пострадавшая думала, что отходняки после наркоза очень реальны. Это не может быть реальностью… Глюки, сто процентов. — Вы знаете, где находитесь? В бреду? Но скоро понадобится психушка… — Меня зовут Минерва Макгонагалл. — о, фантазия, прекрати — Я директор Хогвартса — Школы Чародейства и Волшебства. На данный момент Вы находитесь в больничном крыле, так как с момента, как вы попали сюда, Вас не могли привести в сознание три дня. Сколько? Три дня? Какие ещё нахрен три дня? Что блять произошло? Девушка отчетливо ощущала, что из-за нереальности происходящего к ней резко пришло желание ругнуться и прийти в себя по настоящему. Собрав все крупицы сил, восстанавливающихся с каждой минутой (не благодаря ли этому загадочному Табаско, которое влили ей в глотку?), она смогла тяжело прохрипеть в ответ: — Это… нере… ально … — Прошу прощения? — Где …я? — каждое слово давалось с большим трудом. — Я же уже сказала, Вы в Хогвартсе, Вас нашли у главных ворот замка наш… — Где я на самом деле? От этого вопроса бровь седовласой женщины изогнулась в непонимании. — На самом деле? Как Вас понимать? — Вы нереальны. Это сон. — Кажется, Вам нужно отдохнуть… Поппи? Но в целителе уже не было нужды, так как на пару слов ушло слишком много девичьей энергии и та провалилась в полусон полуобморок. *** Сон … Такой реальный … Чего только не придумает голова после лекарств… Или после наркоза… Или после травмы… Точно… Меня чем-то напоили… Во рту до сих пор жжёт, как в аду… Кажется, эта дрянь сожгла все вкусовые рецепторы… Надо открыть глаза… С трудам разлепив веки, девушка, уснувшая после полудня, как ей показалось, поняла, что сейчас ночь. Все окна были зашторены, а света от тускло горящей лампы хватало только, чтобы различать очертания предметов. Голова уже не гудела, а руками и ногами уже можно было пошевелить. Кое-как приподнявшись на локтях, девушка снова огляделась по сторонам. Все та же комната. Больничное крыло школы Хогвартс. Как же… — Мисс? Господи, у этой женщины сигнализация на пробуждение пациентов? — Мне нужна… уборная. — Конечно-конечно, сможете встать? — добродушная старушка в длинном коричневом ночном халате предложила свою руку, чтобы та на неё опёрлась. — Спасибо, … Поппи? — Мадам Помфри. Смешно. — Конечно, мадам Помфри. Ок, пока она помогает мне добраться до нужного места, пусть называет себя хоть королевой Англии. Дойдя до раковины и посмотрев в зеркало, девушка не поверила своим глазам. Темные круги размером с галактику, впавшие веки, тусклый взгляд. Кожа была под цвет серого камня на стенах. Волосы грязные и спутаны в клубки. На щеке было пару ссадин и царапин. На левой скуле был огромный синяк. Осмотрев руки, она убедилась, что лицом все не закончилось. На локтях тоже были раны и синяки. Небольшой ушиб также фиолетовым пятном выделялся ниже колена. Но ни одно увечье не болело. Видимо, в неё влили достаточно обезболивающего. На глаза попалось то, из-за чего сердце пропустило удар. На левом предплечье красовалась чёрным пятном знакомая татуировка. Казалось, в свете туалетных ламп она выглядела совсем мрачно. Если я пришла в себя, то где, черт возьми, я нахожусь? Помню, что во снах такого не может быть. В бреду нельзя ощущать вкус, запах или чувствовать температуру предметов. Значит, я точно в сознании. Или?.. А если я так и не очнулась, то что с моим воображением? Такую деталь, как очень узнаваемый рисунок на том самом месте они бы не упустили. Они её не заметили? Или заметили? Слишком много мыслей… Нужно разобраться с этим. — Мне нужно поговорить с профессором Макгонагалл. *** Как оказалось, было около пяти утра, когда её привели к кабинету директора. Она знала этот кабинет настолько хорошо, будто он был её собственным. Просторная круглая комната со множеством окон. Бесчисленное количество портретов предыдущих директоров и директрис. На старинных дубовых полках вдоль стен покоились фолианты и рукописи, серебряные кубки и трофеи. Большой стол стоял прямо посередине, а перед ним пара кожаных кресел для посетителей. — Вам уже лучше? — поинтересовалась с нескрываемым любопытством и откровенной настороженностью женщина за столом. — Как видите, — буркнула девушка ей в ответ. — Вы хотели меня видеть? — отложив перо, директор жестом пригласила девушку присесть на одно из кресел. — Это же очевидно. Вы хотите поговорить. — глаза Макгонагалл сузились в неодобрении. — Вы проницательны. — Просто рассуждаю логически, — отмахнулась та. — Это похвально. Что вы пошли на контакт, учитывая… — Учитывая что? — перебивать не вежливо, да, но что поделать? — Ваше положение. — Ах, положение… И что же вы можете сказать о моем положении? — всё-таки заметили небольшую нескладность на её теле и уже в чем-то подозревают. — Это я у вас должна спросить. Что с вами произошло и почему вы оказались на территории школы? — Ответ «я не знаю» или «я не помню» вас не устроит, я полагаю. — Очевидно же, что нет, — кажется, та начала раздражаться. — Тогда ничем не могу помочь с получением информации… Девушка думала, что разговор поможет всем понять, что происходит, но ничего не получалось. В ней кипело раздражение. И, судя по лицу её собеседницы, у неё тоже. — Давайте начнём с малого. — Минерва сглотнула и попыталась дышать спокойно. — Что вы помните? — Уточняйте, что именно хотите услышать от меня. Вот вам первый факт — я не люблю абстрактные вопросы. — Хорошо. — Макгонагалл судорожно сжимала кулак, пытаясь успокоиться. — Как Вас зовут? — Катарина. — Фамилия? — Она вам ничего не скажет. — Так не получится, — замотала головой директриса. Ей нужны были ответы, но девушка упорно не хотела идти на контакт. — Какой сейчас год? — выпалила та. — Простите? — эти слова застали женщину врасплох. — Кажется, вопрос был легким и в этой комнате только у меня проблемы с памятью. Или я ошибаюсь? — директор всё ещё смотрела непонимающе. Катарина умно выдохнула, зажмурившись. Начала болеть голова. Снова. — Какой сейчас год? — Тысяча девятьсот девяносто восьмой. Глаза тут же распахнулись и с ужасом уставились на женщину. Что, блять? Девяносто восьмой? Какой к черту девяносто восьмой? Было же больше. Точно больше… Нет. Нет-нет-нет, только не это. Что происходит? Твою мать, как проснуться? — Катарина? Что с вами? Вам плохо? Я позову Мадам Помфри… — Макгонагалл резко встала из-за стола и поспешила к девушке. — Нет! Не нужно… — та вскинула руку вперёд, чтобы к ней не приближались. Горло судорожно сжималось. Воздух стал настолько тяжелым, что не хотел проходить в легкие. Как называется такое состояние? Кажется, асфиксия, нехватка кислорода… задышка… кружится комната… — Вы еще не достаточно окрепли, чтобы продолжать разговор… — Послушайте, Минерва… — Профессор Макгонагалл, — возразила та, всё ещё находясь поблизости, на случай крайней ситуации. — Да плевать… То есть… Извините… То, что я скажу вам сейчас покажется нереальным, но это то, что происходит с моей точки зрения. Собраться с мыслями. Собраться с мыслями. Собраться… Дыши… Вдох. Выдох. — В моём мире, ваш — нереален. — вот так просто. Все же, она склонна была думать, что это происходит только в её голове и от сказанного ничего не изменится. — В каком смысле «в вашем мире»? — Минерва немного отпрянула назад и непонимающе приглядывалась к девушке. Может, у неё припадок после произошедшего? — В прямом. Я не из этого мира. — что может быть непонятного в её словах? — Этого не может быть, — хмыкнула она. — Зачем мне врать? — гневно выпалила Катарина. Благо, что за недоверие? — Понятия не имею, что движет вами. Возможно, это какой-то ваш план с вашими … — С кем же? Пожирателями? — а вот теперь и точка кипения. — Вы сами это сказали. — Значит так, — на фоне злости у девушки появились силы дышать и она вцепилась пальцами в обивку сидения, чтобы не вцепиться ими в лицо этой неверующей. — Я не имею к ним никакого отношения, это раз. Я вообще не из этого мира, это два. И вы — лишь выдумка писательницы, которая придумала вас в электричке. — Вы определенно еще не до конца пришли в себя. Что вы такое говорите? — О, кажется, и у нас и у вас это называется «правда». — С трудом верю, — фыркнула женщина. — Похоже, вам все ещё дурно от пережитого… Катарина решила не тянуть кота за хвост. Голова раскалывалась на части, а тело начало превращаться в фарш… Кажется, то, что держало её в форме после пробуждения, со скоростью света выветривалось из её организма. И стоило поторопиться, чтобы закончить этот разговор. — Помните тот вечер, когда имя Гарри Поттера вылетело из Кубка Огня? В тот вечер Вы пытались достучаться до Дамблдора и уговаривали его запретить Поттеру учавствовать. — Как Вы…? — Я же сказала — я-не-отсюда. — ногти впились в ладони. Дай сил, Салазар, не влепить затрещину этой туго соображающей старухе. — И я знаю абсолютно всё, что происходило в стенах этой школы и за её пределами начиная с девяносто первого по текущий момент. Вы — лишь история. История, которую написала одна женщина. Цикл книг о Мальчике-который-выжил. Я знаю о Пушке с третьего этажа, который охранял философский камень. Знаю о том, что настоящего Грюмма Барти Крауч-младший прятал в бездонном сундуке. Знаю о том, что в Годриковой впадине Гермиона Грейнджер сломала палочку Гарри Поттера, когда пыталась уйти от Нагайны — крестража Волан-де-Морта. Я ЗНАЮ ВСЁ! — Вы шпионили за нами? — брови директора сошлись на переносице. — Я полагала, что вы умнее, — ярость, уже была плохо скрываема и девушку очевидно трясло от гнева. — Минерва… Катарина резка повернулась на тихий отклик женщины, произнесённый откуда-то слева и не заметила никого, кто бы мог это произнести. И лишь спустя мгновение она зацепилась взглядом за очки полумесяцы и легкую улыбку от старика, который все это время наблюдал за ними. — Дамблдор, — одними губами произнесла девушка и тот слегка подмигнул ей. — Директор, я полагаю, на сегодня достаточно и юной леди стоит отдохнуть от разговоров. Уверен, сейчас в её голове столько же вопросов, столько и у Вас. — Но, Альбус… — попыталась возразить женщина. — А мы поговорим наедине, — настаивал тот. С большим трудом, который читался в её глазах, она согласно кивнула. Было отчетливо видно, что Минерва не хотела прерывать эту беседу и ей казалось, что если надавить сильнее, то можно было сломать защиту девушки и добиться от неё правды, какой бы она не была. Но за годы проведённые в школе она так привыкла доверять чутью своего предшественника и старого друга, что без особых мук совести сдалась на его волю. — Можете подождать за дверью пару минут? Вас проводят в вашу комнату. — обратилась она к девушке. Катарина, которая все еще не отрывала глаз от великого волшебника, моргнула и посмотрела на Макгонагалл. В её голове промелькнула мысль, что ей очень бы хотелось, чтоб ей верили. Но она прекрасно знала, почему они не могли так радостно принять её слова. — Хорошо. *** — Мисс? — Да чтоб тебя! — она подскочила на месте, когда с негромким щелчком, кто-то прикоснулся к её спине. Не успела прийти в себя после что-там-со-мной-все-таки-произошло и уже на грани получить инфаркт. Тем временем маленькое существо с большими ушами и выпученными глазищами испуганно таращилось на неё, ожидая реакции. Это был молодой (на сколько можно было судить по энтузиазму на лице) эльф в идеально выглаженной форме с гербом школы. Местный. Понятно. — Простите, мисс. Уиллби не хотел напугать мисс. Ему было велено её сопроводить, а не пугать. Прошу, простите… — Все нормально, — остановила его незаканчивающуюся болтовню девушка. — Это я виновата. Знала же, где нахожусь. — Или до сих пор не знаешь. — Эм, сопроводить? — Да-да, — спохватился эльф, кивая. — В гостевую комнату. Хорошо, что не в больничное крыло. Сил больше не было лежать. Пора разминать тело. — Отлично. Я готова идти, Уиллби. — и та протянула ему руку. Эльф прижал уши и недоверчиво взглянул на ладонь, которая была рядом с его лицом. — Мисс хочет, чтобы я взял её за руку? — в его писке читался испуг. Катарине было непонятно, что происходит. Эльфы ведь по большей части дружелюбны? Или нет? — Если ты не хочешь, можешь этого не делать, — пожала она плечами и уже было собиралась вернуть руку на место, но эльф вскинул свою вверх и помедлив на секунду, вложил свои длинные пальцы в протянутую ладонь. — Мисс должна простить Уиллби за нерешительность. Юные волшебники не прикасаются к эльфам по собственному желанию. По этому, Уиллби растерялся и не знал, как следует поступить. Вы первая мисс, которая держит меня за руку, — на этих словах его глаза наполнились слезами. — Я заберу её, если ты будешь реветь, — всё, что она знала о Эльбах, так это то, что они следуют прямым приказам и очень чувствительны к проявлениям заботы. Маленький Уиллби немедленно выпрямился и шмыгнув носом, слегка поклонился, указывая рукой направление, в котором нужно было следовать. — Что именно тебе сказали сделать? — поинтересовалась Катарина — Сопроводить мисс, которая ожидает у кабинета директора, в комнату для гостей, Мисс. — гордо отчеканил эльф, все ещё крепко держась за ладонь своего нового друга. По восхищению в его глазах можно было понять, что никем меньшим он не считал девушку, идущую рядом. — А ничего не было сказано о том, чтобы я в ней оставалась? — Уиллби об этом не знает, — ответил тот и сжался в ожидании следующего вопроса. — Тогда ты не против, после того, как ты покажешь мне гостевую комнату, отвести меня в библиотеку, пожалуйста? — Уиллби не думает, что это хорошая идея. Мисс выглядит уставшей, — попыталось дать заднюю маленькое существо. На этих словах Катарина вспомнила, что у неё действительно болит голова и ноет все тело. Не мешало бы отдохнуть. Но… — Но мне ведь не было запрещено, верно? И я попросила достаточно вежливо, чтобы мне не отказали, — девушка надула губы, ловко изображая обиду и это сработало так, как она и задумывала. — Конечно, я отведу Мисс в библиотеку, раз она настаивает, что с ней все в порядке. — Прошу, зови меня просто Катарина. — Уиллби польщен, но будет согласен только на «Мисс Катарина», если Мисс не будет против. Выдохнув, от того, что эльфы упрямы так же, как и преданы, ей пришлось кивнуть. — Мисс, так Мисс.