Rashoumon

Ацуши и Акутагава давно были вместе. После множества совместных миссий под руководством Дазая они быстро прониклись друг к другу доверием — это было бы трудно не сделать, учитывая то, как часто им приходилось вверять свою жизнь в руки друг друга. И рядом с Акутагавой Ацуши вел себя на удивление бесстыдно — сначала он и сам этому поражался, не говоря о том, в каком шоке пребывал мафиози, когда детектив впервые его поцеловал: властно и требовательно, вжимая его губы в свои со всей силой. Но он отказывал себе в этом невыносимо долго, убеждал себя в том, что такой, как он, никогда не понравится Акутагаве; поэтому когда он устал терпеть и признался ему — запинаясь и рдея — и Акутагава ответил ему взаимностью, ошарашив тем, что давно догадывался и всё ждал, когда же юноша будет готов признаться, он на всё плюнул и решил, что теперь будет делать то, чего хочет, игнорируя смущение. Со временем оно и вовсе пропало: он мог спокойно поцеловать Акутагаву на людях, перестал отводить взгляд, когда они встречались глазами, запросто дразнил его и произносил неоднозначные вещи, прекрасно зная, что их могут услышать. Акутагава прикрывал лицо рукой, делая вид, что закашлялся, когда чувствовал, что краснеет, и пихал Ацуши локтем — он только ухмылялся в ответ на это и продолжал прожигать его взглядом. Но одно из их совместных заданий долго не выходило у детектива из головы. Конфликт, получивший название «Каннибализм», столкновение с Пушкиным и Гончаровым — тот самый момент, когда Акутагава обернул его Расёмоном. Что-то в том, чтобы быть полностью ему подвластным и полагаться только на своего парня, действовало на Ацуши дурманяще, заводило его. Он долго думал, вынашивал эту идею и даже фантазировал во время секса — Акутагаву сложно было назвать безынициативным, но всё же именно Ацуши совершал большую часть всех телодвижений. Он хотел попробовать, каково было бы рассчитывать только на его милость, позволить парню делать с ним всё, что он захочет, и увидеть, на что он способен в такой ситуации. И хотя Ацуши избавился от смущения с Акутагавой и с ним позволял себе всё, чего не позволил бы с остальными, решиться на такой разговор было непросто. Природное стеснение иногда давало о себе знать, и он ещё несколько дней подбирал слова, чтобы не напугать своего парня. Однажды после работы они лежали в постели. Ацуши положил голову на колени мафиози, читающему в этот момент книгу, и он рефлекторно начал гладить его по волосам, пальцами играя со светлыми прядями. — Акутагава, есть разговор… — Ацуши подал голос спустя пару минут внутренних метаний. — М? — Акутагава только глянул на Ацуши через книгу. — Ты никогда не думал о том, чтобы разнообразить нашу сексуальную жизнь? — Ацуши почувствовал, что начинает краснеть. — Тебе что-то не нравится? — он отложил чтиво в сторону и посмотрел на парня сверху вниз. — Нет, всё отлично, просто… — Ацуши кусал губы. Все слова, которые он так долго готовил, в один момент пропали из головы. — Я бы хотел попробовать кое-что новое… — Говори, — он вопросительно посмотрел на него, слегка прищурив глаза. — Связывание. Акутагава подавился воздухом. — Связывание? — он откашлялся и прочистил горло. — Ага, — Ацуши покраснел, но упрямо отказывался отворачиваться. Он смотрел Акутагаве прямо в глаза, пытаясь понять, о чём тот думает. — А… конкретнее? — Помнишь наше сражение с тем земляным големом? — Акутагава медленно, нерешительно кивнул. — Ты тогда обернул меня всего своей способностью… я хочу использовать Расёмон в постели. — Чтобы я тебя… обездвижил? — Акутагава заметил, как в жёлто-фиолетовых глазах Ацуши блеснула искра. — Да, — он шумно сглотнул. — Ну… можно попробовать, — он старался выглядеть и звучать непринуждённо, — если хочешь. Ацуши улыбнулся. Он был рад, что Акутагава встретил его идею без осуждения — это было и так понятно, конечно, но всё же Ацуши волновался, как бы мафиози не посчитал его странным. Они, всё-таки, ещё никогда не пробовали ничего подобного, поэтому он не был уверен в его реакции, но, к счастью, всё прошло благоприятно. Детектив вытянул шею вверх и сложил губы трубочкой, намекая, чтобы мафиози его поцеловал, что он с готовностью и сделал. После их разговора прошло несколько дней: они больше к этому не возвращались, но Ацуши всё это время ходил, как загипнотизированный, в ожидании выходных. И вот они пришли. У мафиози выдался довольно расслабленный день, поэтому домой он вернулся полный сил и энергии. Ацуши его ждал. Детектив встретил его у дверей, поцеловал и почти сразу утащил в спальню, не дав тому снять пальто. Ему не терпелось попробовать то, о чём они говорили. Ацуши с хитрой улыбкой усадил Акутагаву на кровать и сам забрался к нему на колени. Акутагава удивился его расторопности, но быстро перенял это игривое настроение. — Хочешь сегодня? — спросил он, когда Ацуши оторвался от его губ и поцеловал прямо за ухом. Тот кивнул. Акутагава притянул его за галстук, когда Ацуши отстранился, и крепко поцеловал, запустив вторую руку в волосы. Детектив расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чтобы было легче дышать. — Как именно ты хочешь это сделать? — Акутагава приподнял его рубашку, оголив живот Ацуши, и запустил под неё руки. Огладил его по бокам и рёбрам, Ацуши прогнулся в спине, как потягивающийся кот. — Хочу быть твоим, — Ацуши склонился к нему и выдохнул прямо в ухо. — Хочу, чтобы ты связал меня так, чтобы я не мог пошевелиться, и делал всё, что взбредёт тебе в голову. Акутагава низко промычал. Ацуши говорил это таким тоном, дышал так горячо и был так близко, что голова кружилась, внутренности скручивались в тугие узлы, а в паху приятно растекалось тепло. — Вот как, значит, — он взял его за подбородок и опустил голову, заставив посмотреть себе прямо в глаза. Ацуши приоткрыл рот и провёл языком по пересохшим губам. — Хочешь быть моим? — Да, — он резко опустил голову и прикусил мафиози за большой палец. — Такой развратный, — Акутагава надавил ему на язык и провел пальцем вниз, зацепив нижнюю губу. — И только для меня. — Заткнись, — Ацуши взял Акутагаву за воротник двумя руками и крепко поцеловал, прикусив губу. Акутагава расстегнул и снял рубашку Ацуши. Он взял его за плечи и положил на кровать, а сам навис сверху. Детектив изогнулся, когда Акутагава широко огладил ладонью его грудь и скользнул пальцем в ложбинку под ключицей: Акутагава не растерялся и просунул руку ему под спину, едва ощутимо оцарапав кожу между лопаток. Брюнет опустился ниже и расстегнул его брюки, быстро их стянул и вернулся к верхней части тела, оставив его только в белье. — Ты готов? — судя по тому, как немногозначно натягивалась ткань единственного оставшегося предмета одежды на теле, тому, как неровно дышал Ацуши и каким податливым был — он был более чем готов. — Давай уже, — ему нравилось подначивать Акутагаву резкой интонацией — они давно уже перестали быть противниками или даже соперниками, но привычка дразнить его так никуда и не ушла. — Сядь, — он поднял Ацуши под руками. Тот уселся на кровать, подобрав под себя ноги. Акутагава отошёл на полшага и активировал способность. Чёрные ленты как змеи обвили сначала шею Ацуши, создав подобие воротника, потом скользнули ниже. Акутагава зафиксировал его руки у Ацуши за спиной и перекрестил полоски ткани у него на груди, сковав движения. — Скажи, если будет слишком туго, — он перевязал его живот будто бы ремнём. Ацуши только вздрагивал от трения ткани о кожу и внимательно рассматривал сосредоточенное лицо Акутагавы, сохраняя в памяти каждую черту его выражения — нахмуренные брови, поджатые губы, прищуренные серые глаза. Мафиози отправил Расёмон ниже, скользнул по складке в области паха — там, где кожа была особенно нежной — и связал его ноги так, чтобы голени были прижаты к бёдрам. Ацуши подвинулся, усаживаясь так, чтобы пятки не упирались, куда не надо, а стопы не болели. Акутагава сделал ещё шаг назад, оглядывая свою работу. Он удовлетворённо кивнул сам себе и подошёл ближе, склонился у Ацуши прямо над ухом. — Прекрасный, — он прошептал ему, коснувшись губами ушной раковины. — Такой красивый, что дух захватывает. По телу Ацуши прошла приятная дрожь, и он подался вперёд со сдавленным стоном. — Сидишь здесь, обвитый моими лентами, и так тяжело дышишь, — он провёл рукой у него по спине и остановился у запястий Ацуши. Он сжимал кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Акутагава провёл пальцем там, где приблизительно должны были быть его вены, и принудил разжать руки. — Расслабься. Ацуши уткнулся лбом в ключицы Акутагавы, мафиози поднял его подбородок большим пальцем и поцеловал, спускаясь ниже: к шее и плечам. — Уже такой горячий. Надо тебя охладить, — он очертил кончиком носа выпирающие ключицы и сжал волосы у него на загривке. — Я сейчас, — Акутагава поднялся на ноги и ушёл в направлении кухни. Он немного повозился за закрытой дверью, пока Ацуши остался один, уронив голову на грудь, и вернулся со стаканом, полным льда. — Как насчёт этого? — он потряс ёмкостью, гремя прозрачными кубиками. Кадык Ацуши дёрнулся вверх и вниз, он кивнул. Акутагава лукаво улыбнулся уголком губ и подошёл к нему. Он поставил стакан на тумбочку у кровати и взял один кубик. Ацуши шумно втянул воздух, когда почувствовал холод на разгорячённой коже на груди: лёд сразу начал таять, пока Акутагава обводил его мышцы по контуру, и вода тонкой охлаждающей струйкой стекала вниз, на живот. Мафиози поймал каплю языком, прежде чем она достигла пупка. Контраст ледяной воды и горячего дыхания Акутагавы ощущался просто потрясающе, Ацуши рвано выдохнул от этого чувства. Первый кубик растаял довольно быстро, и Акутагава взял второй. Он очертил лопатки и оставил его на холке у Ацуши подольше, позволив воде стекать по позвоночнику. Детектив задыхался и ёрзал на месте, выгибая спину настолько, насколько позволяли его путы, пока вода струилась вниз по позвонкам, постепенно согреваясь. — Самый красивый парень в мире, — Акутагава прошептал ему на ухо и оставил влажный поцелуй на козелке Ацуши. — Так извиваешься, как будто сейчас выскользнешь из собственной кожи. — Ты сегодня р-разговорчивый, — Ацуши запнулся, когда Акутагава прикусил мочку его уха. — Но тебе ведь нравится? — он с тихим шелестом скользнул Расёмоном по спине Ацуши. — Ты любишь слышать, каким красивым я тебя вижу. Любишь, когда я комментирую твои действия и говорю о том, какими привлекательными их нахожу, — он оставил несколько лёгких поцелуев у него на шее выше импровизированного ошейника, а снизу подцепил Расёмон пальцем и оттянул. Ацуши вскинул голову вверх. — А я люблю тебя: таким открытым и нуждающимся. — Это я-то нуждающийся? — Ацуши самодовольно улыбнулся и скользнул глазами вниз, к промежности Акутагавы. Выпуклость у него в штанах явно давала понять, что он наслаждается процессом не меньше самого Ацуши. От мысли о том, что он может возбудить Акутагаву просто сидя перед ним вот так, только отвечая на его ласки сбивчивыми ахами, но при этом ничего не делая самому, голова кружилась, а внизу живота тянуло от желания. — Вот как ты заговорил, — Акутагава усмехнулся. — Значит, я могу сделать вот так… — он провёл рукой вниз, сжал Ацуши через ткань и тут же отпустил, не дав достаточно давления. Ацуши резко вдохнул, — а потом оставить тебя? — Н-нет, — Ацуши дёрнулся, как будто пытаясь угнаться за рукой Акутагавы. — Тогда скажи мне, чего ты хочешь, — он взял следующий кубик льда и провёл по мышцам пресса, остановился на нижней части живота и позволил капле холодной воды скользнуть под резинку белья Ацуши. Он откинул голову со стоном. — Потрогай, — светлые ресницы трепетали, а брови были сведены к переносице. — Я и так тебя трогаю, — Акутагава с усмешкой сжал кожу на рёбрах Ацуши, будто напоминая о том, где находится его левая рука. — В-внизу, — Ацуши был так возбуждён, что совсем забыл, как должен звучать родной язык. — Вот здесь? — Акутагава сунул руку ему в трусы и крепко сжал член. Ацуши застонал, уже не пытаясь сдерживаться. — Так тебе нравится? — он смазал предэякулят, уже просочившийся через ткань, из-за чего его бельё поблёскивало на свету, и пару раз дразняще огладил по всей длине. — Да, — Ацуши рвано выдохнул. Акутагава поймал его слова губами. — Ещё. — Такой требовательный, — губы Акутагавы растянулись в улыбке. — Проси меня. — П-пожалуйста, — Ацуши дёрнулся, когда он оттянул резинку и приспустил его бельё, коснулся члена и с давлением провёл по набухшей вене. — Лучше, — он продолжал дразнить его, подходя максимально близко и не давая того, в чём так отчаянно нуждалось его тело. — Прошу тебя, Рюноске, — с каждой секундой прерывистое дыхание Ацуши становилось ещё мельче и быстрее. — Я не могу больше. Пожалуйста, — на последнем слове его голос дрогнул. — Молодец, — он крепко обхватил его член рукой и принялся двигать ею вверх и вниз. Ацуши откинул голову, до боли закусив губу, и выгнул спину. — Такой красивый. — О, боже, — Ацуши даже не осознавал, что произносит это вслух, — пожалуйста- Акутагава убрал чёрные ленты с ног Ацуши и осторожно положил его на спину с помощью одной руки. — Ты готов? — Да, пожалуйста, — Ацуши развёл ноги, толкаясь в его руку. Он взял в ящике прикроватной тумбочки смазку, открыл одной рукой, выдавил немного в ладонь и размазал по руке. К запаху похоти и пота в комнате присоединился яркий, приторно-сладкий ягодный аромат. Акутагава медленно ввел в Ацуши указательный палец и коснулся чувствительного местечка. Детектив громко мычал, стиснув зубы, и пытался двигаться резче. — Не так быстро, — Акутагава замедлил движения правой руки и ослабил хватку. Ацуши резко выдохнул, как будто подавившись воздухом. — Я хочу тебя трогать, — Ацуши дёрнул руками под спиной, пытаясь высвободиться. Акутагава без лишних слов распустил его узы, Ацуши сразу же обвил его шею руками и притянул к себе, покрыл всё лицо поцелуями и впился в кожу под челюстью, прикусывая и облизывая. Он скинул его пальто так, что оно осталось на плечах, расстегнул рубашку и запустил руки под мокрую от пота ткань. Он весь горел, Ацуши гладил его, стискивал кожу, царапал и требовал. Акутагава прервался, чтобы снять пальто, но сразу же вернулся к своему занятию, вскоре добавив второй палец. Он медленно, осторожно разводил их и сводил обратно, растягивая Ацуши и двигая второй рукой мучительно медленно. Ацуши погладил и сжал его через ткань брюк, заставив Акутагаву прикусить губу и низко зарычать. Мафиози расстегнул ширинку и огладил уже ноющий от напряжения член. Ацуши закинул ноги ему на поясницу, Акутагава подвинулся ближе. — Готов? — Да, — с этим Ацуши резко двинулся навстречу Акутагаве. Брюнет простонал себе под нос, встретившись с гостеприимным жаром Ацуши. — Рюноске… — Ацуши хватался за Акутагаву так, будто от этого зависела его жизнь — хотя доля правды в этом, безусловно, была: не зря французы называют оргазм «маленькой смертью». Он целовал его лицо: губы, щёки, нос; целовал его шею; оставлял тёмные отметины; прикусывал и тут же широко проводил по следам от зубов языком, словно зализывая раны; выдыхал его имя прямо в шею и губы — и всё это пока они двигались в такт друг другу. Очень скоро Акутагава повысил темп, и каждая мышца в теле Ацуши напряглась, он зажмурился, поджал пальцы на ногах, стиснул кожу Акутагавы так, что стало почти больно, перед глазами будто бенгальские огни заискрились, по телу прошла крупная дрожь — и он обмяк, кончив себе на живот. Акутагава сделал ещё несколько движений, пока мягкие стенки Ацуши ритмично сжимались вокруг него, и последовал за своим парнем на ту сторону. Он вышел из него и без сил рухнул на кровать рядом. Они оба тяжело и громко дышали, восстанавливая энергию. — Круто… — сказал Ацуши, немного переведя дух. — Ага, — Акутагава перевернулся на спину и повернул голову к Ацуши. — Надо будет повторить.