Приручая бурю

Гай обернулся, привлечённый чужой суетой, вопросительно поднял брови, и Алентир через силу ему улыбнулся. Не стоит заранее поддаваться унынию: может, архив Монклера вскрыли и, изучив, переложили в письменный стол?.. — Надеюсь, у тебя улов лучше. — Трудно не отводить глаза, расписываясь в поражении, но дать слабину перед грифоном? Алентир был никудышным натуралистом, но понимал: этого он позволить себе не может. — В моих сетях — только водоросли и хорошенько подгнивший утопленник. — Здесь документы... Долговые… невольничьи листы и квитанции, вот же дрянь… нет. Ни одного письма здесь нет. Погляди сам, — Гай уступил ему место, фыркнув на тему того, что их дядюшки водились с очень дурными компаниями, но в последний момент выхватил листок с чем-то, похожим на нумерованный список. С ходу не разобраться: капитан — или тот, кто писал по его указке, — мог похвастаться на редкость неразборчивым почерком. Причин не доверять товарищу у Алентира не было, но он всё равно добросовестно изучил содержимое ящиков. Всё не то… За большую часть этих бумаг можно выручить кругленькую сумму, если найти правильного покупателя, но для Алентира они были ничего не стоящим мусором. Сами ящики оказались поинтереснее: в одном из них нашёлся тайник, защищённый простыми, но мощными чарами. Алентир, наученный горьким опытом, не разрешил себе вешать на стену голову неубитой вельвы, тем более что тайник казался ему слишком мал, чтобы вместить весь архив Монклера — или даже ту его часть, что была связана с королём Калалианом. Внутри замаскированной чарами полости обнаружились шёлковый мешочек с осколками калиана, который хозяин, кажется, даже не пытался починить, — жуткое зрелище! — и... письмо. Одно-единственное письмо, довольно потрёпанное — и совсем не то, что они искали. Алентир пробежался глазами по тексту… Понятно, почему не подписано: отправившая его незнакомка сбивчиво заверяла адресата — тоже не названного по имени, — что чувства её неизменны, однако долг перед каланом не позволяет ей добровольно отринуть праксис и последовать за любимым в изгнание. Альтмер-апраксик, значит? Алентир поделился своим открытием с Гаем: полезно знать, с кем имеешь дело, особенно если зашёл в тупик и не особенно представляешь не только “как выбраться”, но и “куда вообще мне теперь идти”. — Разбитый калиан?.. Вот как они выглядят… — хмыкнул Гай. — И разбитое сердце. Наверное капитан Плохая Погода и правда зол на весь мир. — Не повод становиться пиратом… ладно, нужных бумаг здесь нет. — Боюсь, господин Монклер заботился о своем имуществе, — Гай пожал плечами, — а капитан — не лучший взломщик. Можно уметь управлять грозой и ничего не смыслить в элитных запирающих чарах — против тяжелых сундуков с золотом поможет сила, а вот в шкатулки с бумажками молнией не запустишь без того, чтоб не спалить всё содержимое… — Думаешь, архив сейчас у них? Но где? — Скорее всего, они не поняли, что внутри. Может, гадают, как вскрыть, а вскрывать такие вещи лучше там, где много места и никто не пострадает при взрыве. Я подсмотрел, где они сваливают общак и то, что пока не поделили. Гляди, что я нашёл. Листочек, который Гай изучал, оказался описью награбленного — если быть точным, той его части, с которой пираты не определились, что делать. Были там строчки, за которые взгляд цеплялся помимо воли, вроде “статуи голого карлика, золотой/Р.п.” (Алентир на мгновенье задумался: не знают, плавить её или попробовать отыскать… ценителя?), но Гай, конечно, указывал на другую: “Ящик с бумагами (?), не вскрыт/У.з.” У.з. — “Улыбка зари”? — Кажется, это оно, — согласился Алентир. — Лучше зацепки у нас всё равно нет. Времени, чтобы устраивать по-настоящему тщательный обыск, не было тоже — мало перевернуть всё вверх дном, нужно успеть навести порядок. Сонные чары должны были продержаться ещё с полчаса, но Алентир предпочёл бы не рисковать: у них всё ещё оставался шанс выкрасть архив и сохранить “вторжение” в тайне. Плавать наперегонки со спущенной с поводка нереидой его не прельщало. Оставалось надеяться, что капитан Плохая Погода с отчётностью обращается аккуратнее, чем со своим калианом — иначе они с Гаем... окажутся в полной жопе. Покидали корабль в спешке: кое-как привели в порядок каюту, чтобы обыск не бросался в глаза, проверили спящих пиратов — чары сидели крепко, внезапного пробуждения можно было не опасаться, — и с тяжёлым сердцем сошли на берег. Теперь пришлось двигаться обратно — к шуму и свету, стараясь думать о том, как бы не оказаться пойманными в том кавардаке, который сами и подняли… Вокруг лагеря кто-то наставил рунных ловушек — но половину из них пираты разрядили только что сами, топчась повсюду и гоняясь за орущими птицеженщинами. Штук десять больших шатров и несколько маленьких двухместных палаток… кажется, украденных с военного склада — гербы Доминиона (или, в текущих реалиях, “Имперской провинции Саммерсет”) смотрелись на этом острове особенно неуместно. Паля по гарпиям чарами, маги пиратов ухитрились снести несколько деревьев, и теперь этот завал служил отличным укрытием: можно было подобраться очень близко и не выделяться на фоне обгорелых листьев и сучьев — “Хамелеон” и способности клинка ночи сделали двух диверсантов и вовсе невидимыми. Алентир, правда, был взвинчен до крайности — и, кажется, слишком уж бойко перемещался... — “Сокровищница” в самом центре лагеря, — прошептал Гай, придерживая его за локоть. — Они вырыли себе под склад яму, застелили коврами дно и свалили туда всё, а сверху поставили шатёр. Обычно там дежурит кто-то… чтобы не растаскали. И ещё там мартышка, чтобы дежурный сам не крысятничал. — А если пойдёт дождь? Вряд ли они позаботились о дренаже: такая яма быстро превратится в колодец. — Шатёр и ковры заговорены. Не пропускают воду. Дождь тут идёт чаще, чем капитан ругается. — Ясно, — кивнул Алентир, сосредотачиваясь на плетении: от нескольких разных “Обнаружений”, наложенных одновременно, можно запросто заработать мигрень (и как бы не что похуже), если действовать неаккуратно — картинка рябит, и метки ложатся внахлёст... — Часового нет рядом. Шкатулка — есть, на самом верху. Мартышку я смогу придавить. — Хорошо. Будь наготове. Пираты уже почти отогнали гарпий: меров семь-восемь сражались с ними у южного края лагеря, используя в основном чары и копья, ещё вдвое больше — пытались привести в порядок то, что гарпии разорили: разодранные палатки, разбросанные повсюду вещи... Непростая задача: противники постарались на совесть и не щадили друг друга. Потери были с обеих сторон; о трупах — Алентир разглядел три пернатых и столько же мерских или людских — пираты пока что не позаботились. Яростность гарпий озадачила Алентира… но, наверное, они тоже не обрадовались, что на их земле появились такие соседи и докатились до воровства яиц. Даже гарпиям было зазорно делить с ними остров. Теперь, в свете факелов и костров, можно было ближе рассмотреть капитана… тот выделялся среди других не только потому, что отдавал приказы. Высокий, бледный, внешне он напоминал маормера, даже одет был в маормерские доспехи, но совершенно точно являлся альтмером — тем самым альтмером, адресатом найденного на корабле письма. Он управлялся с электричеством, как со второй рукой, сбивая и отгоняя гарпий, подстёгивая собственных меров или просто выражая гнев, и для опозоренного апраксика вёл себя на диво надменно: обращался со всеми свысока, с интонациями, которые Алентир не раз и не два слышал у высокородных ривов, которым в подчинённые попала “чернь” — “пошевеливайтесь, падаль, как только вас земля носит” и всё прочее. “Капитан Плохая Погода” — прекрасное прозвище: даже в мыслях он порождал бури. Алентир поддерживал связь со многими мерами из апраксической общины Фёстхолда: они с Реманом сочувствовали её обитателям и теперь, после смерти старого короля, могли сделать больше. Конечно, были среди апраксиков преступники, негодяи, наказанные заслуженно, но были и меры, что, как Алентир, оказались попросту… не способны сыграть ту роль, что им назначил калан — меры, которым не так повезло с друзьями — меры, что не могли ни отказаться от родового алаксона, ни соблюдать праксис — меры, доведённые до отчаяния... От с детства вбитых предубеждений трудно избавиться, и Алентир привык… прикладывать сознательное усилие, чтобы не смотреть на апраксиков свысока. Ему посчастливилось сохранить связь с каланом и дружбу наследного принца — а потом и короля, — но, сложись всё иначе, и… кто знает, может, он тоже хранил бы разбитый вдребезги калиан и злился на весь Тамриэль? Смотреть на такого, как Капитан Плохая Погода, и узнавать в нём себя было… гадко. Или в нём узнавался кто-то ещё? Это бледное, тонкогубое лицо, расцвечиваемое сполохами рукотворных молний, и правда казалось смутно знакомым. Алентир не был уверен, что память его не обманывает. В шутке о том, что все благородные альтмеры похожи, как братья, многовато нелестной правды: такое бывает, когда слишком много усилий тратишь на воспроизведение фенотипического стандарта… а в капитане читалась хорошая, древняя кровь. Может быть, Алентир знал кого-то из его родни? Капитан скрылся из виду — разбираться с чем-то у самого края лагеря, — и утянул за собой большую часть команды. Футов на двести никого не осталось вокруг, кроме сторожевой мартышки — лучшей возможности могло и не представиться. — Сейчас, — скомандовал Гай, поднимаясь на ноги — и Алентир послушно рванул за ним следом. Им удалось проникнуть на склад незамеченными — если не брать в расчёт замороченную обезьяну, — и, кажется, очень вовремя. Может быть, воду шатёр и не пропускал, но не звуки — а пираты подняли такой гвалт, что разбудили бы и покойника. — Этот ублюдок сбежал! — кричал кто-то. — Так ищите! Не могли устеречь воняющего рыбой недотёпу?! — ярился капитан: эти голос и интонации Алентир бы уже ни с чем не перепутал. — Мутсера Нагуавэ… — Нагавэ, серомордая нечисть! Ищите, или ответите своими головами!.. Нагавэ? Не самое редкое имя, однако... — Надо же, какая важная морда, — поморщится Гай. — Кажется, пленный маормер сбежал. Помнишь шатёр-палатку у южного края? Да, с красным кругом и шестом из середины крыши? Там его держали. Тому, кто опустил в воду собственный хвост, а поймал одновременно белую акулу и косатку, лучше не дёргаться и подождать, кто победит, а потом добить его — так говаривали на Золотом Береге. Не очень доблестно, но выжить помогает. Поиски сбежавшего пленника отвлекут пиратов получше гарпий — а им с Гаем только это и нужно. Пусть негодяи носятся за маормером хоть до наступления новой эры... главное, чтобы не споткнулись случайно об Алентирову лодку: от прямого столкновения никакие маскировочные заклятия не уберегут. Сейчас стоило сосредоточиться на архиве Монклера. Поисковые чары могут “расцветить” искомое, но не позволяют по-настоящему заглянуть туда, куда смертное зрение не проникает. Ещё снаружи Алентир увидел подсвечивающиеся контуры шкатулки, он знал, где именно та сейчас находится, вот только добраться пока не мог. Ладно, что на неё была сверху навалена иная добыча — этого-то напарники ожидали. Неприятным сюрпризом стало для них то, что с тех пор, как Гай проводил здесь разведку в последний раз, пираты натянули над ямой брезент и закрепили его вбитыми в землю колышками. Быстро и тихо было уже не управиться… Алентир прикинул, как быть, и растянул вокруг небольшое поле “Тишины”, настроив всё так, чтобы оно гасило звуки с одной — их — стороны. Теперь пираты ничего не услышат. Дав знак напарнику, Алентир обошёл яму, прикидывая, как быстрей подобраться к шкатулке; определившись с местом, присел на колени и начал вытаскивать колышки. Гай, не задавая вопросов, присоединился. Он возился рядом, молчаливый и сосредоточенный — близко настолько, что кончик шнурка, которым он подвязал сложенную втрое косу, всё ещё влажный после прыжка с утёса, пару раз мазнул Алентира по щеке. Быть рядом в настолько тесном пространстве оказалось… странно. Первые неудачи подпортили боевой настрой и поубавили азарта; фантазировать об успехе и отдыхе Алентир себе больше не позволял, и вместо этого в голову лезла всякая чушь — чайки над островом, так разозлившие его утром… запах мокрых волос… мартышка, кажется, крепко заснувшая — можно было её наконец отпустить... Но как далеко его ни уносили мысли, работать медленнее Алентир не стал. Дело спорилось: они высвободили и отодвинули нужный участок брезента и наконец принялись расчищать путь к шкатулке. Пираты тоже времени даром не теряли: их голоса то отдалялись, то приближались, всё более раздражённые — маормер очень успешно водил врагов за нос. Это даже вызывало симпатию — то, как отчаянный одиночка дурит пару десятков засранцев. — Прочешите весь остров, если потребуется, — на разные лады рычал капитан Плохая… капитан Нагавэ. — Вы мне носами землю пропашете, если к утру не отыщете этого выблядка! Алентиру и Гаю с поисками везло чуть больше: первый угол шкатулки уже показался на свет; осталось сдвинуть статую голого карлика — она была ещё мерзее, чем Алентир себе представлял, и тяжелее — тоже... Может, и правда — из чистого золота?.. Так, а теперь — убрать с дороги тот тюк... — А что, если он и не убежал? — спросил где-то совсем близко один из пиратов. — Куда этому остолопу вообще бежать? — Может, он в лагере прячется? Тем более, что и баба его… — Хэй, смотрите!.. — Шухер, — выдал вдруг Гай воровское словечко и сорвался с места. Алентир не думая отскочил тоже. Туда, где он только что сидел, ударило, прошив шатёр насквозь, метательное копьё. — Капитан, мы нашли выродка! — прилетело следом. — Он здесь! Шкатулка осталась на своём месте… проклятье, а ведь она так близко! Можно нырнуть вперёд, схватить её и прыгнуть “Возвратом” в Строс М’Кай — к кораблю, к команде, к успешному завершению сдуру затеянной авантюры... Но это значило — бросить Гая на верную смерть. В одиночку тот отсюда не выберется. Не было времени размышлять, и Алентир ударил: вышиб шатёр изнутри рукотворным взрывом и зашвырнул туда, где столпились пираты — одновременно накидывая на себя и Гая “Невидимость” и самые мощные щиты, на которые был способен. — Прорываемся! — крикнул он, пока “Тишина” ещё не развеялась. — Я прикрою. И они — начали прорываться. Взрывная волна вывела из строя тройку пиратов, что подобралась слишком близко, а остальные — оцепенели, явно не ожидая такого от своего маормера. Грохот и дым, искры, горящий шатёр, пронзительный визг мартышки… Прежде, чем они опомнились, Гай с Алентиром уже рванули на север, к лесу. Нужно было уносить ноги: пираты, невыспавшиеся и разозлённые, так и мечтали выместить на ком-нибудь злобу, и нежданные гости были бы как нельзя кстати… Вот только палить не пойми куда — вслепую, по размытым теням... — такая себе затея, особенно если в тенях — мастер тауматургии. Алентир считал себя хорошим магом — для альтмера, чей алаксон заключался совсем в ином, — но в чём он по-настоящему преуспел, так это в щитовых чарах. Пираты и так не могли толком прицелиться, а случайные заклинания и снаряды или отражались, или развеивались в воздухе. Может быть, сам Нагавэ и мог пробить Алентировы щиты, но он, слава Магнусу, на огонёк не успел — а несколько искрящих, грохочущих иллюзий, наскоро запущенных по разным краям лагеря, ещё больше всех запутали. Алентир бежал за Гаем, не особо вникая, куда — не видя, но чувствуя его по отголоскам собственных заклинаний. Стоит ли потом извиниться, что так разошёлся? Гай без любви относился к излишним магическим манипуляциям... “Невидимость” быстро слетела, слишком ресурсоёмкая, и Алентир заменил её “Хамелеоном”. Шум за спиной затих, — оторвались?.. — но он продолжал вливать магику во все щиты и бежал, бежал, бежал — пока не споткнулся о какую-то сраную ветку и едва не пропахал носом землю. Гай в последний момент удержал его: поймал, поставил на ноги, встряхнул за плечи, призывая собраться, и разница в росте ему нисколько не помешала... Алентир ошарашенно огляделся: он даже не понял, когда оказался в лесу! — Оторвались. Дуем в пещеры, там легче затеряться. Каджит среди них был один, собак у них нет. По запаху не найдут. Алентир кивнул, вытер ладонью кровь, натёкшую из носа, и не глядя достал из подсумка нужное зелье. Выдохнул, поднял глаза на небо... Над островом собирались тучи; скоро пойдёт ливень… может быть, смоет следы, и затеряться будет чуть легче? Он махнул рукой, показывая, что снова готов бежать, и они побежали — почти тем же путём, которым добирались до шхуны. Пираты шумели где-то вдали: они не особенно представляли, где искать, а у беглецов была хорошая фора. Им с Гаем удалось незамеченными скользнуть в пещеру, и Алентир закрыл вход иллюзией. Теперь со стороны тот будет казаться сплошной скалой, и только очень хороший сенсор — и с близкого расстояния — сумеет эти чары почувствовать. Наконец можно было хотя бы немного перевести дух, и Алентир с удовольствием этим воспользовался. Он привалился к стене, отвёл назад выбившиеся из хвоста пряди… понял бессмысленность этой затеи, распустил и заново перетянул шнурком волосы... Даже куртка из индрика не помогала — Алентира познабливало; лёгкие горели, мокрая от пота рубашка прилипла к спине, миссия — с треском провалилась. Нашёлся авантюрист! Хорошо, что в пещере было темно: наверное, он сейчас то ещё чучело — растрёпанный, с красными от лопнувших капилляров глазами и размазанной по лицу кровью. Гай пристроился у камня напротив — но он и до вылазки выглядел побывавшим в передряге, к старому добавилось разве что несколько свежих царапин да едва заметные следы усталости. Выглядел он намного бодрее, чем Алентир себя чувствовал. — Они не знают, что мы искали, — мысли напарника двигалась своими путями. — И что это вообще были мы. — А?.. — Шкатулка останется на месте. Ты здорово придумал швырнуть в них шатёр. Искали того беднягу и продолжают искать его. Не двух любителей семейных тайн. В этом был смысл… но, наверное, Нагавэ понимал, что пленник таких чар, как выдал Алентир, не мог обеспечить. Так или иначе, а нужно было добраться до лагеря на верхней террасе и обсудить, что делать дальше. Со стороны Гая было очень любезно дать ему перевести дух, но щадить себя Алентир не собирался — и первым поднялся на ноги. — Пойдём, — позвал он негромко. — Тут, керувал, всё же не лучшее место для отдыха. Здешние ходы были слишком узки, чтобы идти бок о бок, и Алентир уступил товарищу дорогу. В голове у него было пусто-пусто, их с Гаем шаги разбивали тяжёлую тишину, гуляли по каменным коридорам гулким, раскатистым эхом... и он не сразу, но понял: кто-то шёл впереди. Не сзади — а впереди них. Гай сложил два и два — нырнул в Тени, рванул вперёд — и спустя пару секунд что-то в темноте впереди охнуло и упало, с шелестом покатившись по нанесённым ветром в пещеру листьям... Когда Алентир нагнал его, помощь Гаю была без надобности: он скрутил и выволок наружу, на террасу, какого-то мера — острое ухо явственно белело в пятне тусклого лунного света. Здесь, по крайней мере, от Алентира могла быть польза, и он разжёг небольшой “огонёк Голонара”, яркий вблизи, но невидимый издалека. Изогнувшись, Гай поднялся и рывком поднял пленника. Тот задёргался, пнул его в лодыжку и тут же замер, увидев, кто перед ним находится. — Нье упиваете, — с чудовищным акцентом — но на альтмерисе — прошипел он, медленно поднимая руки. Просил не убивать?.. Алентир моргнул, вгляделся в болезненно худое лицо, раскрашенное букетом из синяков, кровоподтёков, скверно подживающих ран — и нервный смешок против воли сорвался с губ. Так они с Гаем и изловили беглого маормера.