Приручая бурю

В голове у Алентира творилась та ещё каша. Стоило схлынуть азарту схватки, как на его место пришло… всё остальное — магическое истощение, раненое плечо и дикая, немеретическая усталость. Лицо было влажным от крови — сосуды снова полопались; Алентиру давно не приходилось настолько выкладываться, да ещё и… пахло вокруг как на бойне — било в ноздри, давило и обволакивало, — и сквозь дурнотную слабость с трудом пробивались здравые, оформленные мысли. Кое-как отдышавшись, он медленно поднялся на четвереньки, сглотнул, попытался сфокусировать взгляд — и прямо перед собой увидел оторванную по локоть руку… серую, данмерскую, с ярким бугристым шрамом через всю ладонь... Его вывернуло — шумно, бурно, с брызгами во все стороны. Хорошо хоть, что не на Гая — тот благоразумно переждал бурю и только потом протянул ему руку, помогая подняться на ноги. — Не переживай, в следующий раз будешь сверху, если захочешь, — "утешил" товарища Алентир. — Предпочтений у меня нет. Он ведь сейчас был совершенно неотразим, даже прекраснее, чем после ночной вылазки! В комплект к липкой от крови роже и красным глазам добавились ещё и пикантные нотки свежей блевоты. — Угощу тебя чем-нибудь менее дающим в голову, — вздохнул Гай. — Ты точно в порядке? Алентир, одной рукой по-прежнему опираясь на Гая, достал из кармана платок, кое-как оттер губы, подбородок и всё лицо. Передумал падать навзничь. Принял свою же флягу, сделал пару глотков, старательно не думая о языке маормера. Проморгался. Шаида, совсем недавно представшая перед ними воплощением гнева и убийства, сидела на песке и рыдала. Саморха неловко пытался обнять её за плечи, из которых всё ещё топорщились колючие наэлектризованные плавники. Кажется, в волосах у его подруги застряли кусочки кишок... Почуяв чужое внимание, нереида снова вскинулась, вся налилась электричеством и злостью… но Саморха торопливо стал объяснять, что эти двое — не враги, что они — друзья, что помогли ему… Видимо, от пережитого в голове у нереиды всё смешалось, и она сама не очень-то хорошо делала выводы... но на Алентира перестала смотреть, как на добычу, Гая — обшипела, а потом снова занялась только Саморхой. Алентир встретился взглядом с товарищем. Оба понимали, что… как бы это всё ни выглядело, а по своей разрушительной мощи нереида стоила нескольких боевых кораблей. Оставлять так эту парочку?.. Гай отвёл взгляд, снова рассматривая их — и пляж, — и Алентир последовал его примеру. Сломанные ветки, вырванные с корнем кусты. Трупы… перекушенные руки, кровь, разорванные тела, внутренности… бурый песок. Тошнотворный запах бойни. В беспорядке раскиданные вещи, негодное оружие — хаос, смерть и разрушение. И рыдающая женщина — наконец сложившая колючки и истерически что-то всхлипывавшая в шею своему мужчине. Очаровательная пара... Впрочем, что с ними делать дальше, можно решить и позже: в своей способности здраво рассуждать и принимать взвешенные решения Алентир был сейчас, мягко сказать, не уверен. Гай кивнул следовать за собой и пошёл чуть в сторону от всех этих кровавых луж и искусанных тел. Там они могли заняться ранами друг друга и немного прийти в себя; благо подсумок с зельями уцелел, ничего не выскочило и не разбилось: на алхимическом дорожном наборе Алентир не экономил. Плечо ему зацепило, наверно, стрелой: пропороло куртку — хотя хороший портной ещё мог её спасти, шкуры индрика всё-таки на дороге не валяются. Рубашка, дырявая и пропитанная кровью, выглядела хуже, но рана была лёгкой — рубца не останется. Славно… Тело альтмера — собственность его калана, и за своим Алентир следил хорошо, пусть и распоряжался совсем иначе, чем калану хотелось. Сводить шрамы он не любил и рад был, что приходилось делать это всё реже и реже. Тело альтмера — собственность его калана… Ха! Должен ли Алентир, как хороший товарищ, уведомить Лантира, что тело его троюродного брата, апраксика Нагавэ, разорвала мстительная нереида, и на Алиноре ждать его больше не стоит? Мысль эта отчего-то невероятно рассмешила, а что смеялся Алентир сорвано, с ноткой истерики… Кто бы в таких обстоятельствах его осудил? Пока товарищ сокрушался над испорченными вещами, Гай позаботился о воде и чистой ткани для перевязок — и где только отыскал? Раной Алентира, не слушая возражений, он занялся в первую очередь и только потом, наложив повязку и проследив, чтобы были приняты нужные зелья, дал себя осмотреть. Алентир, если честно, ждал, что оставленный Нагавэ ожог окажется намного серьёзнее — но не расстроился, что ошибся, и даже уговорил Гая выпить целебный настой из своих запасов. Видимо, после пережитого тот уже не боялся быть отравленным — хотя холодная, прагматичная часть Алентира, обвившись вокруг его шеи, шептала с ехидцей, что вот сейчас, когда с пиратами покончено, самое время избавиться от лишних свидетелей!.. Затыкать её на полуслове давно уже стало делом привычки. Спешить было некуда — пусть лагерь и перевернуло вверх тормашками, найти нужную шкатулку при помощи чар в песке куда проще, чем на полке — но когда окружающие жаждут тебя убить. Да и, может, яма с общаком уцелела? А что, интересно, стало с мартышкой?.. Пока что Гай присел на валявшуюся доску — кажется, раньше она была частью обеденного стола. Алентир устроился рядом. — Они не виноваты, — протянул Гай, пальцами ноги что-то подцепляя в песке. Как оказалось, табачный кисет. Алентир сразу понял, кого он имеет в виду, и не нашёлся с ответом. Саморху с Шаидой он и сам не винил — что не отменяло кишок в волосах и... всего остального. Гай подтянул кисет к себе, достал из него трубку, кремень и кресало, табак. Стал набивать маленькую чашечку. Хозяину эта вещица уже явно никогда не понадобится. — ...Не виноваты в том, что он — никудышний маормер, а она — нереида, которой не нравится обсасывать косточки мыслящих существ. Те, кто никуда не подходят, иногда подходят друг другу. — Но это место — не подходит им. Даже если у Нагавэ не было осведомлённых о его играх союзников на материке… вряд ли он один такой умный. Что сумел сделать он, сумеют и другие — и найти, и поработить. Тем более что, если верить мальчишке, его соотечественники охотятся на нереид ради забавы. Знают, наверное, как? Табак отсырел и никак не занимался. Алентир не утерпел и пустил в ход магическую искру. Гай посмотрел на него и чуть улыбнулся, но взгляд оставался тяжёлым. — Она не похожа на ту, кто будет сражаться по доброй воле ради чужих целей. То, что мы сейчас видели — месть, отчаяние и страх. Нагавэ держал на поводке свою смерть… — И что ты предлагаешь? Купить им участок земли где-нибудь в заливе Илиак? Это ведь всё равно — слишком много внимания. Алентир спорил без огонька — не для того, чтобы переубедить, а чтобы его переубедили. Ни одно из приходящих в голову решений — и прекраснодушных, и прагматично-безжалостных — его не устраивало. — Я могу поговорить в Анвиле. Там есть руины, не рядом, но неподалёку. Белдабуро. Если они поладят с духом айлейда и минотаврами, то могут поселиться там. Ловить свой жемчуг. Продавать контрабандистам — так, что лишние глаза и руки останутся в стороне. — Свободная нереида на Золотом Береге? — Ты разговаривал когда-нибудь с духом айлейда? Я вот — да. Мирный дух, если принести ему немного свежей крови. Правда глупый, как пробка, он вовсе не царь или король, а бывший каменщик. — Гай выпустил наконец колечко дыма и посмотрел, как оно тает. — И минотавры не норовили надеть меня на рога, потому что я с ними договаривался. Как этот тип с гарпиями. — Ещё одно колечко. — В Белдабуро полно тех, кто вообще никуда не вписывается. Гильдия Воров Анвила будет рада качественному жемчугу и позаботится, чтобы поставщиков не трогали. Гай будто и сам… не то чтобы спорил — скорее хотел, чтобы с ним согласились, чтобы пошли навстречу и помогли ему, Гаю, себя же уговорить. Он ведь тоже... не мог не понимать, насколько Шаида опасна, но не хотел слушать змеиный шёпот. Его слова проходили по позвоночнику, жгли кожу, кололи где-то в подреберье. Подтекст не укрылся от Алентира. Он и сам слишком понимал, каково это: быть неправильным, и любить неправильно, и ничего не мочь — не хотеть — с этим сделать. Как бы Алентир ни шутил, что стал без пяти минут апраксиком, а то были очень важные пять минут, от которых он не собирался отказываться. Ему повезло, и было бы честно делиться этой удачей с теми, кого судьба и без того измучила. Гай предлагал выход — особенный, странный, но от Алентира ничего не требовалось, только согласиться. Одобрить, как власти часто одобряли то, что не могли открыто санкционировать. Золотой Берег, конечно, не принадлежал Саммерсету, и власти у Алентира не было никакой — но это ему не помешало. — Хорошо, — ответил он просто. — Я верю... твоей оценке. Давай попробуем. — Если что, это будут мои отчёты с нестыковками. Придумай заранее, что напишешь в своих. Для любопытного дядюшки. Гай не походил на мера, — или он всё же считал себя человеком? на сиродильский, по крайней мере, не переходил... — которому принадлежит что-то значительное, кроме навыков, оружия и особенного склада ума. Но вот кому он служил?.. По “дядюшкам” он не упускал возможности протанцевать при любом удобном случае. Но действительно — это будут его проблемные отчёты. Если… Если всё сделать правильно. — Найдём архив. Приберёмся здесь. Потом позаимствуем шхуну… доберёмся до моих друзей в Анвиле. Пристроим наших общих друзей. А потом, думаю, будет честно, если я сдам всё барахло ближайшему компетентному офицеру. — И сядешь? — Нет. Умею быть очень убедительным. У меня честное и открытое лицо. Даже ребёнок бы в этот момент, посмотрев на Гая, назвал бы его по меньшей мере лисом. Немного подпаленным и взъерошенным, но — смеющимся, хитрым и лукавым, как лисам быть и положено. И Алентир не стеснялся признать, что для него это и правда было весьма убедительно. Да и судьбы погубленных Нагавэ кораблей не должны оставаться тайной; близкие погибших заслуживали знать правду — и кто, как не имперские власти, сумеет их лучше оповестить? Гай докурил. Распустив волосы, чтобы переплести их, он тихо выругался — случайная молния, разорвавшая тогда его рубашку и лишь чуть обжегшая плечо, попала в перевязанную косу и отсекла часть волос так, что с левой стороны теперь они оказались обгорелыми — неровно и очень коротко. Зыркнув на Алентира — мол, только попробуй что-нибудь пошутить, — он переплёл косу и кое-как замотал шнурком. Мало что изменилось, когда они вернулись сообщить о своём решении маормеру и нереиде — эти двое всё так же сидели в обнимку, грязные и измученные. Даже амулет не был нужен, чтобы сейчас с ними справиться — и Саморха, судя по его настороженным, полным страха глазам, отлично всё понимал. Слово взял Гай — как автор идеи и главный организатор. Саморха слушал и не перебивал. На его лице отображалась сложная мыслительная работа: Гай говорил медленно, чётко, но уложить это всё в голове наверняка оказалось непросто... Когда паренёк всё же понял, что именно им с женой предлагают, то посветлел лицом и сначала рассыпался в благодарностях, а потом — и в извинениях. Мало того, что он безнадёжно испортил одолженную ему рубашку, так ещё и кинжал потерял! Алентир только отмахнулся: невелика цена за такой успех. О том, что его ждёт, если нужных писем в шкатулке не окажется — или если они не сумеют её найти, — он предпочитал не думать. Такого поворота событий его хрупкое душевное здоровье уже не выдержит. Шаида участия в переговорах не принимала. Она казалась поникшей, уставшей и ко всему безразличной; судя по тому, что Саморха полушёпотом принялся пересказывать содержание разговора — Алентир знал достаточно, чтобы уловить суть, — альтмерис его жене был совершенно непонятен. Теперь она снова напоминала не хищника, не воплощение сил природы, а обычную мерку… освобождённую из рабства. Алентир, поражённый внезапной мыслью, вздрогнул всем телом — и понадеялся, что капитан Нагавэ брезговал “морской ведьмой”, да и команде вольностей не позволял. Такая разборчивость была вполне в его духе, даже с учётом тоски по бывшей невесте, чьё письмо он так трепетно хранил — хоть что-то хорошее вышло бы из его… нагавости. Пока Шаиде муж помогал смыть с себя горечь плена и ошмётки пленителей, Алентир и Гай, не откладывая, взялись за поиски архива. Шкатулка и правда нашлась на удивление быстро — перерывать ничего не пришлось. Шатёр, где хранился общак, снесло в море, а вот брезент устоял, удержавшись на паре колышков, накрыл собой яму, и потому ценности особенно не разлетелись. Убрать брезент, немного покопаться — подвинуть мерзкого карлика — и вот она. Замков было два, зачарованный, поддавшийся на “Разбиватель Екаша”, и обычный, которым занялся Гай. У него определённо отлично подобное получалось… и он же первый осторожно перебрал документы, вытащил длинный конверт с чем-то, слишком сильно напоминавшим императорскую печать — и отдал шкатулку в руки Алентиру, всё это время делавшему вид, что ему не особенно интересно. Монклер и правда собрал богатый архив: Калалиан Фёстхолдский оказался не единственным саммерсетским кинлордом, угодившим в коллекцию, но были там и эфемские громкие имена… Алентир не стал вчитываться, продолжил перебирать — пока наконец не узнал почерк покойного “дядюшки”. Писем оказалось на два больше, чем обещал Монклер: ублюдок, видимо, хотел распродавать подборочку по частям, всякий раз завышая цену, и, откровенно говоря, этих денег оно бы стоило. Алентир и правда не собирался вчитываться, но ему с лихвой хватило и увиденного мельком. Есть вещи, которые ты не хочешь знать о родителе лучшего друга — даже больше, чем ты не хочешь знать их о своём короле. Доставать такое на свет — в каком бы то ни было виде — хотелось ещё меньше. — Мои тоже здесь, но… Ты уже думал, что делать с остальными? — Алентир потряс шкатулкой; письма Калалиана он так и не вынул. — Думаю, нашим дядюшкам они бы могли пригодиться... Вот только я не хочу потрошить и делить эту пакость. — Чувствуешь, чем пахнет? — Гай втянул носом воздух. — Дерьмом и кровью. В этой маленькой коробочке полно крови. Денег. Чьих-то жизней. Настоящая чума. — Чумные вещи сжигают. — Ты прав. Им даже не потребовалось искать горючие материалы — в костёр, на котором кто-то из пиратов ещё недавно кашеварил, упало несколько тряпок, и всё это тлело и дымилось. “Искра”, пара пинков — и можно было опорожнить шкатулку в пламя. Таким документам место именно там. Как и многому другому… Двумя проблемами стало меньше, но всё ещё оставался пляж, полный останков. Мертвецам негоже оставаться без погребения — но рыть могилы ни Алентир, ни Гай не собирались. На этом острове появятся представители власти. Пусть они и решают, что делать со всем тем, что к тому моменту оставят от трупов гарпии и крабы. От еды всех воротило, но Гай нашёл рядом с кухонным костром несколько бутылей вина. Немного приложиться никому не мешало… хотя нереида отказалась. Приходили в себя примерно до трёх склянок после полуденной рынды; вести в голове какой-то иной отсчёт времени всё ещё не получалось; как били полдень, Алентир ещё слышал. Пора было двигаться к шхуне и убираться прочь... Только тогда они вдруг осознали, что на её борту могли остаться часовые. Нагавэ наверняка подозревал, что беглец и его сообщник могут попробовать украсть единственное на острове целое плавательное средство, — насчёт своей брошенной в кустах шлюпки Алентир не обольщался, её наверняка отыскали… — и без охраны его не оставил. Но, как оказалось, гарпии уже успели обо всём позаботиться: побоище на пляже от них не укрылось. Лезть в самое пекло пернатые побоялись, зато четыре пирата, снабжённые сигнальными амулетами, стали для стаи лёгкой добычей. Опасно злить женщин, как ни крути... Гай не преувеличивал, когда говорил, что знает, как управляться со шхуной; да и Алентир из бытия матросом забыл далеко не всё. Саморха оказался им расторопным помощником. Все были рады поскорее убраться со злополучного острова, работали дружно и слаженно: шхуну снарядили и подготовили к плаванию за неполный час. Провожая остров глазами, Алентир чувствовал удивительное умиротворение. Да, он рискнул, поставил на кон не только собственную жизнь, но и успех всего предприятия… однако выиграл куда больше, чем мог рассчитывать, когда неполных два дня назад пересел на гребную шлюпку и отправился к Рыбьим костям. Всё-таки этот остров — скалистый, ощерившийся кольцом из смертельно опасных рифов и облюбованный такими же смертельно опасными гарпиями — был по-настоящему красив: чуть мрачноватой и хищной, но живописной, естественной красотой… Из созерцательности Алентира вывел влажный шлепок — и дурно пахнущая, тягучая струйка, стекающая по волосам, по выбритому виску… Он скосил глаза: на плече красовалось белое, очень заметное пятно — прощальный подарок услужливой местной чайки. Сучка парила над головой — белым росчерком на усталом вечернем небе, — словно бы понимая, что с этого расстояния Алентир её не достанет, и беззастенчиво этим пользуясь. — Ебать тебя вперехлёст через якорный клюз, блядская крыса с крыльями, — прошипел он сквозь зубы. Гай, сматывавший верёвку рядом, хрюкнул так громко, что Шаида вздрогнула и нашипела на обоих. Это было самым ярким событием их благословенно скучного путешествия. Присутствие нереиды гарантировало попутный ветер — и уже утром корабль добрался до гавани.