Мой кузен Ганнибал

      Уилл сидел в своём кабинете и просматривал счета. Вот уже два года, как он был полноправным владельцем поместья, и дела шли хорошо. Уилл вел хозяйство крепкой рукой: земли приносили прибыль, слуги получали достойное жалованье, а дом был в порядке, так как ремонтные работы проводились всегда своевременно. К сожалению, ничего из этого не радовало молодого хозяина так, как в юности.       Закончив с бумагами, Грэм убрал их в ящик стола, поставил перо в специальную серебряную подставку и закрыл изящную чернильницу крышкой, затем встал и подошёл к окну. Сегодня на ужин должны были приехать его давний друг и наставник, мистер Кендалл, а также его прелестная дочь Луиза.       Печально, но ни её свежее милое лицо, ни точеная фигурка, ни маленький розовый рот не вызывали в Уилле ни малейшего трепета, а её надежды на удачный брак с красивым молодым соседом и другом детства не имели под собой ни малейшего основания. Душа его была навсегда отравлена безудержной, страстной и болезненной любовью к Ганнибалу, которого он так и не забыл.       Тогда, в Литве, наутро после их совместной ночи, Уилл проснулся первым. Какое-то время он, приподнявшись на локте, любовался спящим Ганнибалом, резкими чертами его лица, прямым носом и крупными, чувственно вырезанными губами. Русая челка, обычно аккуратно уложенная, теперь растрепалась и пушистой светлой волной закрывала высокий гордый лоб.       Ганнибал вздохнул во сне, повернулся, выпростав из-под одеяла длинную стройную ногу.       Уилл улыбнулся, тихонько поправил одеяло и, неслышно ступая, вышел.       Через пару минут он спустился вниз, в гостиную, желая выпить чашечку кофе. Не обнаружив слуг, Уилл прошёл на кухню. Ему было не впервой делать напиток себе самому, мог он приготовить и нехитрые закуски. Вновь улыбнувшись, Грэм решил сделать Ганнибалу приятный сюрприз: принести завтрак в постель. На кухне быстро нашлось всё необходимое, и вскоре Уилл уже входил в спальню Лектера с подносом, на котором располагались две фарфоровые чайные пары с ароматным кофе, две десертные тарелки со свежими горячими тостами, а также сыр, бекон, варёные яйца, маслёнка с куском жирного желтого масла и баночка душистого фруктового джема.       Ганнибал присел на кровати, сонный, улыбчивый, такой уютный и родной, что у Уилла защемило сердце. Они провели вместе великолепное домашнее утро, позавтракали, затем нежились на постели, много целовались и строили радужные планы на совместное будущее. Ближе к обеду Ганнибал пригласил Уилла к себе в кабинет. — Я хочу показать тебе кое-что, — сказал он с очаровательной улыбкой.       Кабинет Лектера был элегантно-скромным и удобным. Немного мебели красного дерева, пара пейзажей на стенах, никаких излишеств. Строгое и спокойное место для работы.       В углу стоял книжный шкаф со множеством книг по медицине и юриспруденции. Оттуда Ганнибал достал фотографии родных, чтобы поделиться с Уиллом своим прошлым. С фотографий на него смотрела интересная темноволосая женщина с такими же капризными пухлыми губами, как у Ганнибала, высокий мужчина, от которого Лектер явно унаследовал фигуру, овал лица и глаза, и очаровательные дети: темноволосый мальчик с глазами-вишнями, в котором без труда угадывался нынешний хозяин поместья и маленькая светловолосая девочка с милым кукольным лицом.       Это тронуло Грэма, но вдруг в глубине одной из полок он заметил маленькую стеклянную баночку с сероватым порошком. Она блеснула стеклянным боком всего лишь на мгновение, но Уиллу хватило этого. В душу закралось подозрение. Если там лекарство или что-то ещё безобидное, то зачем хранить это в кабинете, а не в аптечке на кухне? Уилл не подал виду, но романтичный и доверительный настрой был безвозвратно испорчен.       Это подозрение не давало Грэму покоя и во время изысканного ужина, а после он уклонился от поцелуев и объятий Ганнибала, ссылаясь на внезапную мигрень.       Ночью Уилл долго лежал без сна, всё думая о той загадочной баночке и её содержимом. Он был почти уверен, что там было то же средство, что принимал его дядя перед смертью. Принимал по совету Ганнибала. Проворочавшись пару часов в постели, он не выдержал, встал и направился к кабинету. Уилл осторожно ступал босыми ногами, стараясь быть бесшумным. Ковры с толстым ворсом отлично помогали этому, а вот на лестнице было сложнее, одна ступенька чуть слышно скрипнула. Уилл замер и подождал пару минут, чтобы, если кто-то вдруг появится, сказать, что шёл на кухню за водой. Никто не появился, огромный дом утопал во тьме и ночном безмолвии, густые тени лежали за предметами мебели, будто притаившиеся хищники.       Грэм перевёл дыхание и продолжил путь к кабинету. В глубине души он надеялся, что тот окажется закрыт, и ему не останется ничего иного, как развернуться и идти спать. Но двери были открыты. Уилл быстро прошёл к шкафу, нащупал баночку и, открыв её, отсыпал немного в карман ночного халата. Далее он прошел на кухню, взял кусочек масла и на клочке вощеной бумаги смешал его с загадочным порошком. Налив себе стакан воды, он чуть отпил и оставил его на видном месте, чтобы утром можно было объяснить своё ночное хождение по дому, если кто-то спросит. Затем он быстро спустился в подвал и оставил бумагу с маслом и таинственным веществом у углу на полу. Сделав всё это, Уилл тщательно вымыл руки, лёг и наконец крепко заснул.       Утро разбудило его радостными окнами солнца, которые заливали всю комнату золотом. Уилл с улыбкой потянулся, сел на кровати, тряхнув головой. Вчерашние ночные подозрения вдруг показались ему нелепыми и малозначащими, как дурной сон, который пугает лишь ночью.       На ужин Ганнибал велел подать одно из лучших вин своей коллекции, принести кубки, сделанные на заказ. Выполненные из серебра, они были украшены узором в виде сердца, увитого терновыми ветвями. Уилл смотрел на острые шипы, вонзающиеся в мягкие ткани, на выпуклые капли крови и думал, что это довольно странный узор, слишком трагичный. Ему чудился в этом дурной знак и, хотя он старался вести себя, как обычно, Уилл понимал, что его улыбка и показная беззаботность выглядят неискренне. Лектер старался развлечь его беседой и изысканными кушаньями, но, чувствуя напряженность между ними, напрямую спросил в чем было дело. Уилл не смог придумать ничего иного, как вновь сослаться на головную боль и ушёл спать в комнату для гостей.       Ночью он спустился в подвал и прошёл в тот угол, где оставил бумагу с маслом и порошком. Там лежала крыса, большая, толстая и серая. Она совершенно точно была мертва. Уилл похолодел. Это означало только одно: что он делит кров и постель с убийцей... В этот момент Уилл почувствовал затылком чей-то прожигающий взгляд. Обернувшись, он увидел, что позади, загораживая свет от дверного проёма, стоял Ганнибал. Он медленно подошёл, взглянул на крысу, бумагу с отравой и перевёл взгляд на Уилла. Взгляд его стал тёмным, тяжёлым, это был взгляд хищника. Он будто стал выше ростом, всё тело напружинено, как у тигра перед прыжком, руки висят вдоль тела, но их расслабленность обманчива. Уилл очень живо представил, как эти руки, ласкавшие его тело, через секунду сомкнутся на горле, выдавливая воздух из лёгких... Сердце Уилла сжала боль от того, что он позволил себя обмануть, что полюбил чудовище. Он отвернулся, не желая видеть то, что будет дальше. Но дальше была лишь темнота. ***       Уилл очнулся в своём поместье, в своей кровати. Слуга доложил, что его, крепко спящего, обнаружили утром в карете у ворот поместья. Очевидно Ганнибал привёз его, бывшего без сознания. Как он добрался из другой страны до дома, Уилл совершенно не помнил, очевидно, Ганнибал накачивал его чем-то вроде снотворного, и в таком бесчувственном виде вёз сюда. Грэм не знал, что думать по этому поводу. С одной стороны это было возмутительно, с другой — Ганнибал оставил его в живых, доставил туда, где Уилл точно будет в безопасности. На теле Грэма не было никаких повреждений, и можно только представить себе, как бережно Лектер обращался с ним в долгой дороге.       Первое время Уилл не находил себе места, он топил свой гнев и свою тоску в виски. Через некоторое время Грэм нанял человека с посланием для Лектера и отправил его в Литву, но, как и следовало ожидать, поместье было пустым.       Уилл отгородился от друзей, старых знакомых, он никому не рассказывал о том, что с ним случилось. Несколько раз приезжал Ник Кендал с дочерью, и эти визиты были мучительны для всех. Ник смотрел на Уилла с тревогой, Луиза вглядывалась в его лицо, отмеченное печатью глубокой печали и недоуменно хлопала ресницами, пытаясь увидеть в хмуром мужчине со страдальческой складкой между бровей прежнего жизнерадостного друга. Само собой общение свелось к минимуму.       Через год Уиллу стало чуть свободнее дышать. Рана в груди всё ещё зияла чёрной пустотой, но уже не болела так сильно. Он приготовился жить с ней. Но, когда Кендал намекнул о возможном союзе Уилла и Луиза, лишь печально покачал головой. Очевидно, по натуре он был однолюбом, и в его разбитом сердце больше не могли взойти нежные ростки любви. Невольно он вспомнил то сердце на серебряном кубке, которое показывал ему Ганнибал. Увитое колючими терновыми ветками, раненое, оно кровоточит, плачет и не может освободиться. Примерно так Уилл и ощущал себя.       Прошло почти два года с тех роковых событий. Однажды к поместью Грэма пришёл человек в потрёпанной одежде и с перемётной сумкой через плечо. Он спросил мистера Грэма, оповестив слугу, что должен передать ему посылку.       Уилл принял коробку, принёс её в кабинет и, предчувствуя что-то необычное, открыл. Увидев содержимое, Уилл невольно задержал дыхание. Внутри лежал кубок с узором в виде сердца в терновых ветвях. Кубок Ганнибала.       Уилл поставил кубок на стол в своём кабинете, положил голову на сцепленные руки и долго смотрел на выпуклый узор и финифть, изображающие сердце в колючих ветвях. Почему Лектер прислал ему именно эту вещицу? Значит ли это, что Ганнибал тоже тоскует? Что его сердце так же страдает?       С тех пор дни стали будто светлее для Уилла. Каждое утро он начинает с глотка воды из кубка Ганнибала, приносит его в кабинет, когда работает, за ужином пьёт вино только из него. Будто частичка Ганнибала всегда с ним.       Душа Уилла всё ещё болит от мучительной, жестокой привязанности к Ганнибалу, но теперь он по крайней мере знает, что он не один. Теперь Лектер постоянно незримо стоит рядом с ним.       Грэм стоит на скалистом берегу, слушает, как бушует внизу холодное море, яростно и сильно бросая волны на острые, изрезанные водой и ветрами камни, слишком опасные для кораблей, чтобы здесь осмеливался проходить кто-то из мореплавателей. Уилл часто приходит сюда. Здесь, в этом диком месте, на крутом утёсе, обдуваемом неукротимыми ветрами, он чувствует странное успокоение, подобие гармонии в своей мятущейся душе.       Уилл смотрит на серое небо, по которому несутся тяжёлые грозовые облака, и знает, что где-то есть ореховые глаза, что видят то же небо, те же облака. Где-то есть Ганнибал, таинственный, опасный и непостижимый человек, с которым Уилл связан странной связью на грани одержимости, связан раз и навсегда, как в древнем проклятии. Грэм представляет, как Ганнибал закрывает глаза, подставляет лицо с высокими скулами прохладному очищающему дождю и делает то же самое. Ганнибал прислал ему подарок, он помнит Уилла, думает о нём, а, значит, однажды они обязательно встретятся.       Дождь идёт всё сильнее, переходя в настоящий ливень. Вдалеке грохочет гром, и Уилл решает отправиться домой. Ярко сверкает молния и ударяет прямо в старую виселицу. С громким треском дряхлое дерево раскалывается надвое, вспыхивает, но дождевые потоки тут же гасят горячие искры. Тяжёлые, холодные струи приминают к земле цветы и траву, омывают лицо Уилла. Твёрдым шагом он идёт по знакомой с детства дороге к своему поместью и улыбается.