И это у меня проблемы?

Гермиона Грейнджер решительно и невероятно стремительно направлялась в сторону сторожки Хагрида. Дождь, наконец, перестал раздражающе хлестать по лицу и сейчас лишь слегка лениво накрапывал, но глубокие лужи и образовавшаяся грязь на дороге ощутимо замедляли шаг, что лишь сильнее её злило, заставляя вполголоса нецензурно браниться. Подумать только! Обвиняют её невесть в чём! Как будто она хоть раз лгала своим друзьям! Неужели Джинни думает, что Гермиона могла бы втихую сбежать с Гарри и провести с ним всё лето вдвоём, никому не сказав, словно им есть что скрывать? Какого они о ней мнения? Гермиона на мгновение остановилась, подумав о том времени, когда она с Гарри действительно оказались лишь вдвоём в палатке, охотясь за Крестражами. Но то было вынужденное пребывание во имя спасения страны, если не мира, тут придраться не к чему. Да и почему она вообще должна оправдываться? И Гарри хорош! Сбежал с пира и пропадает невесть где, оставив Гермиону одну на растерзание этих двоих, которые неслабо испортили ей настроение и заставили почувствовать себя униженной. Сердце яростно трепыхалось в груди, желая справедливого возмездия, а обида на обоих рыжих семейства Уизли вставала мерзким комом в горле. Разве давала она повода усомниться в её моральных качествах, что они так легко бросаются обвинениями? Поёжившись, и неожиданно ощущая пронизывающий ветер, она пожалела, что в порыве гнева не додумалась захватить мантию, которая осталась висеть на спинке стула в Большом Зале. Ярость, правда, грела её изнутри адским пламенем, так что жалеть всё-таки долго не пришлось. Едва не навернувшись на очередном скользком участке, она, наконец, добралась до сторожки Хагрида и бешено забарабанила в дверь. Никто не отозвался и она заколотила активнее, применяя уже и ноги. — Хагрид, открой! Я знаю, что ты тут! Открой или попрощайся со своей дверью! Дверь, наконец, осторожно и медленно приоткрылась, из-за неё высунулась голова лесничего. Из глубины дома до неё донёсся характерный алкогольный дух и Гермиона непроизвольно насупилась. Этого ещё не хватало! — Чем это ты тут занимаешься, Хагрид? — Э-э-э… Гермиона… я тут это… готовкой… — Там вообще-то пир вовсю, — продолжала давить девушка, скрестив руки на груди и подозрительно оглядывая его красное лицо в густой бороде. — Впустишь гостью? — Не самое лучше время, Гермиона… я… — Гарри тут, да? — Гермиона упёрла руки в бока и сурово оглядела лесничего — тот выглядел донельзя виноватым, подтверждая её подозрения. Врать тот отродясь не умел, а уж рассерженной лучшей ученице Хогвартса и спасительнице волшебного мира это и вовсе становилось чреватым. — Хагрид! Тот тяжело вздохнул и впустил, наконец, замёрзшую гостью в дом. Её тут же накрыло мощными спиртовыми парами и она поморщилась. Что-что, а алкоголь совсем не ходил у правильной старосты в любимчиках, и такое поведение для неё казалось совершенно неприемлемым. Пытаясь дышать медленно и редко она разглядела возле окна Гарри, который, развалившись на стуле, отчаянно пытался разгрызть хагридовский пряник времён Гриндевальда. Бросилась к нему и тут же застыла. Заметив Гермиону, Гарри тут же собрался, сел и осоловело уставился на неё, часто моргая, и явно не ожидая её здесь увидеть. Казалось, его застали врасплох и он никак не мог понять, как себя вести в такой непривычной ситуации. Гермиона почти ощутила напряжение, тут же сковавшее Гарри и глубоко выдохнула. Вдох-выдох-вдох… — Гарри, — пробормотала она, растерянно бросая взгляд на стакан с крепким напитком и гору крошек от пряников, которые периодически со стола втихую слизывал Клык. Было настолько дико видеть его в таком состоянии и виде, что нужные слова никак не находились. — Ну… давай, — вздохнул всё же он в ответ, пряча глаза и меланхолично макая твёрдый кусок в стакан с огневиски. — Начинай. Гермиона оглядела его и у неё сжалось сердце — рубашка вытащена из брюк и расстёгнута чуть ли не до низа, взгляд расфокусирован, руки слегка дрожат, а скованные плечи говорят о том, что он готов ко всем вероятным и заслуженным нападкам подруги. — Я, пожалуй, пока отойду подальше что ли. Вон туда… — пробормотал неловко Хагрид, маякуя также головой Клыку, призывая того выйти за ним. Когда оба поспешно скрылись на улице, Гермиона снова обернулась к другу, который задумчиво продолжал макать пряник в пойло. Ей хотелось тут же вскричать что-нибудь в духе «Что, чёрт побери, с тобой?» или «Бросай это дело, идём отсюда!», но слова застряли поперёк горла и она просто уставилась на Гарри испуганными глазами, ощущая лёгкую панику. Он же никак не реагировал, ожидая обвинений и, возможно, ему даже их хотелось в глубине души… Собственный гнев резко поутих, заглушаемый беспокойством за лучшего друга. Он никогда не выглядел таким поникшим, как бы им не было тяжело, Гарри всегда был собранным и решительным. Хотя, возможно, именно сейчас он крайне решительно заливается алкоголем. Гермиона же непроизвольно сжимает ладонь в кулак, чувствуя, как ногти болезненно впиваются в кожу, а её саму начинает слегка потряхивать. Гарри таким быть не должен. Только не он! Она медленно присела на корточки возле него и озабоченно вгляделась в родное лицо — тот продолжал сохранять бесстрастное выражение и сверлить взглядом пойло в руках. Гермиона безапелляционно отобрала стакан, отбросила пряник (который так и не изменил своей твёрдости даже благодаря усилиям парня) куда-то в сторону лежанки Клыка, и аккуратно сжала отчего-то невероятно ледяные пальцы друга. Гарри настороженно и неторопливо поднял на неё взгляд. Гермиона болезненно улыбнулась, и осторожно подалась вперёд, крепко сжимая его в объятиях, с трудом сдерживая рвущийся наружу всхлип. Несколько секунд, и Гарри неуверенно обнимает её в ответ и даже слегка пытается утешающе её похлопать по плечу, явно чувствуя, что подруга оказалась сильно расстроена этой сценой. Ему внезапно становится стыдно вдвойне. Подумать только — предстал перед ней в таком виде и расстроил едва ли не до слёз! — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, правда? — едва слышно спросила она, чуть повернув голову в сторону его уха. — Мы вместе подумаем, как можно решить проблему, как это и делали всегда. Гарри не ответил и она зажмурилась. Ещё чего доброго решит, что она считает его несамостоятельным и неспособным к тому, чтобы самому разобраться во всём. Ни в коем разе она не хотела обидеть Гарри и, прежде чем она успела его в этом заверить, он всё-таки отозвался: — Просто… просто давай пойдем обратно, — через несколько долгих секунд тихо отзывается Гарри, высвобождаясь из её объятий, с трудом вставая и снова отводя взгляд в сторону. — Я уже и так сильно злоупотребил гостеприимством Хагрида. — Подожди, — придерживает его Гермиона, насильно сажая обратно того на стул, и начиная уже привычно возмущаться. — Куда это ты в таком виде собрался? Ты не задумывался о последствиях, если вдруг попадёшься кому-нибудь по пути обратно в башню? — Я как-то отвык думать, что будет «потом». Школа, правила… — пробурчал Гарри, плюхаясь обратно на стул и Гермиона, почувствовав комок в горле, просто молча кивает и принимается аккуратно застегивать рубашку на его груди. Гарри, застыв, с непонятным выражением лица наблюдает за ней и вдруг усмехается. Всё та же Гермиона, которая печётся о нём, когда тот попадает в очередную передрягу, тут ничего не изменилось. И это он-то думал, что это у него проблемы? У неё, похоже, похуже… — Ты можешь больше не делать это, — внезапно раздаётся над её ухом мрачный голос и Гермиона вздрагивает от неожиданности. Увлеченная процессом застегивания пуговиц, она почти забывает, что Гарри хмуро наблюдает за ней. Конечно, они и раньше видели друг друга в самом разном виде, когда путешествовали, тут без подобных ситуаций не обойтись, но сейчас это оказывается… внезапно непривычным, и даже странно интимным. Мерлин, как же это получилось неловко!