И это у меня проблемы?

Гарри проснулся неожиданно и в первые секунды с трудом понимал, от чего именно произошло пробуждение и где вообще сейчас находится. Сонно потерев глаза и нащупав очки, он нацепил их на нос и попытался сосредоточиться. Что его разбудило? Прислушался, пытаясь понять. Нет, он не ошибся — где-то в полнейшей тишине безлунной ночи периодически слышались тихие всхлипы, спасибо чуткому сну (и тёте Петунии!), и это ему категорически не понравилось. Решительно откинув край одеяла и медленно встав, Гарри вгляделся в темноту, которая освещалась лишь ночным холодным светом фонаря, падающим прямо в его окно. Направившись к двери, тихо открыл её, высунулся. Осторожно пройдя по коридору и подсвечивая пол Люмосом, он добрался до комнаты подруги и замер в нерешительности. Было довольно неловко вот так нарушать личные границы девушки, но снова услышав всхлип, сдался и пару раз стукнул костяшками пальцев по двери. — Гермиона, — пробормотал он. — Я могу войти? — Нет! — тут же испуганно донеслось до него и Гарри закатил глаза к тёмному потолку. — Я… не в лучшей форме сейчас, но всё в порядке… — Всё в порядке, — повторил он так опостылевшую ему фразу, тихо зверея. В порядке у неё всё, поглядите! С таким порядком долго не проживёшь, пусть он и сам не был лучшим примером в данном случае, но постепенно осознавал, в каком душевном состоянии та пребывает, несмотря на всю свою показную храбрость, полнейшую непробиваемость и такое, как оказалось, частое притворство. — Так, плевать я хотел в каком ты там виде и порядке, я захожу! Гарри чуть ли не пинком открыл дверь, нахально вламываясь в девичью спальню. Но сейчас его уж мало волновали приличия, когда душа так яростно разрывалась от происходящего, а сам он намеревался хоть что-то исправить и как-то помочь. Гермиона резко села и большими ошарашенными глазами уставилась на стоявшего в дверях Гарри, явственно осознавая как кошмарно выглядит — на голове настоящий хаос и безумие, глаза красные, словно у заправского алкаша, губы дрожат. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда, лишь бы Гарри никогда её такой не видел, только не он! Что же он подумает о ней? Тот лишь за несколько больших широких шагов стремительно добрался до её кровати и присел рядом, чертовски хмурый. Она попыталась отвернуться, чтобы скрыть опухшее лицо, но Гарри схватил её за плечи и настойчиво, почти даже резко, развернул к себе и встряхнул. Оба молча уставились друг на друга. Уголки губ Гермионы тут же опустились, но Гарри терпеливо ждал, сверля её своими красивыми глазами. В итоге, не выдержав его пристального взгляда, она сначала беззвучно затряслась от сдерживаемых рыданий, а потом уткнулась в воротник его пижамы, которую когда-то носил её отец. Гермиона не помнила сколько времени прошло, возможно годы, пока щедро заливала слезами друга, когда, наконец, смогла более-менее успокоиться и уснуть, а за окном как раз начинало неторопливо светлеть. Гарри же, устало прикрыв глаза, толком уснуть так и не смог, лишь впал в чуткую дрёму, чувствуя себя так, словно это он выплакал целое ведро слёз. Когда через несколько беспокойных часов сна, Гермиона пришла в себя, то с ужасом осознала невероятно унизительную ситуацию, в которую попала. Тело нещадно ломило, голова раскалывалась, а в груди неприятно ныло, словно по ней как следует потоптался кентавр. С трудом открыв опухшие глаза и медленно подняв лицо, она неожиданно встретилась с зелёными глазами друга, который слабо и сонно улыбнулся в ответ, тут же проснувшись от её шевелений. Ощущая пересохшее горло, она поняла, что они находятся на её постели — Гарри сидел, упершись в спинку кровати, а она находилась в коконе его рук и ног, уснув прямо на его груди и, очевидно, промочив слезами рубашку пижамы парня насквозь. — Прости, — сухими губами произнесла Гермиона, пытаясь встать, хотя отпускать Гарри ей совсем не хотелось. Разрываясь между желанием остаться ещё немного понежиться в его объятиях или же вскочить и позорно дать дёру, Гермиона практически перестала дышать. Но не стоит усугублять и без того смущающую ситуацию, посчитала она, и неохотно отстранилась. — За что ты извиняешься? — спросонья не понял он, бросая на неё задумчивый взгляд. Похоже, он уснул прямо в очках, а его пальцы спутались в её волосах и им пришлось потратить несколько неловких секунд для их высвобождения. — Мы вроде что-то вчера говорили про дружеское плечо, нет? Гермиона стыдливо отвернулась. Она вспомнила, как тот утешал её, гладил по лохматым волосам, бормотал, что всё будет хорошо, что они со всем справятся как обычно, что он будет рядом и что ей нечего бояться… Это осознание было чересчур для её и без того нестабильного состояния, поэтому тут же было решено выбраться с донельзя помятой кровати и сделать несколько судорожных глотков воды из стоящего на тумбочке стакана. А ещё… ещё ей не нравился сонный и взлохмаченный ото сна Гарри в её постели. Вернее, наоборот. Нравился и даже слишком. Но не должен. Нет! Украдкой поглядев на него, ей показалось, что тот всё же ждёт ответа на свой вопрос, отчего Гермиона сдавленно вздохнула и тихо призналась: — Ладно. Я… просто не хочу, чтобы ты посчитал меня тряпкой. На удивление тот негромко рассмеялся в ответ и Гермиона нахмурилась. Неужели её слова его забавляют? — Кхм, — откашлялся он, мотая недоверчиво головой и потирая глаз под стеклами очков. — Наверное, я не очень понял, честно говоря. Так получается по-твоему плакать это что-то позорное что ли? Ты именно поэтому не хотела со мной делиться своими проблемами? Нет, давай серьёзно? Гермиона нервно мяла рубашку своей пижамы и опасливо поглядывала на Гарри. Тот действительно с трудом сдерживал улыбку, бросая на неё скептические взгляды, которые говорили о том, что она глубоко заблуждается. Очень-очень глубоко, надо сказать. — Ах, ты тоже не забывай, что я и сам «плачу по ночам, вспоминая родителей и…», как же там было… «Я знаю, что они смотрят на меня с небес», — с насмешкой процитировал он Риту Скитер, которая однажды настрочила про него целую статью, когда они были на четвёртом курсе, но в голосе слышалась лёгкая горечь. — Даже не напоминай мне эту дрянь, — прошипела злобно Гермиона, хватая одежду и прижимая её к груди. — До сих пор простить не могу. Даже если всё и так, то в этом нет ничего… ничего такого… ничего… А мои родители… так они живы-здоровы… и вообще это нормально, скучать… — Нормально, — согласился он, кивая. — И с твоими родителями тоже всё будет нормально, ведь они, как ты говоришь, живы-здоровы, а шансы есть, так? Конечно ты переживаешь, я понимаю. Но мы сделаем всё возможное, чтобы им помочь, обещаю тебе. Мы же с тобой отличная команда, верно? Гермиона подавленно замолчала, пытаясь переосмыслить свои слова и глядя на Гарри немигающим взглядом, растерянно то крепко сжимая одежду в руках, то ослабляя хватку. Ей не нравилась собственная беспомощность, не нравилось, что Гарри вообще видел её такой. Но… но похоже тот совсем против этого ничего не имел, даже, наоборот, казался воодушевленным, что она доверилась и показала ему свою слабость. Она всегда старалась быть ему опорой, поддержкой, не опускала руки, когда ситуация становилась плачевной, а тут… Ощущая одновременно и стыд, и странное облегчение, Гермиона едва слышно произнесла «верно» и снова замолчала. Гарри же только ободряюще усмехнулся ей, встал с кровати с намерением умыться и привести себя в порядок. Со стоном потерев затекшую поясницу и морщась, он неторопливо направился к двери. — Так подожди-ка… — вдруг остановила его подруга, вспомнив кое-что важное. — Ты мне так и не рассказал где пропадал всё лето! — и Гарри замер у порога. Промычав что-то невразумительное, тот поспешил ретироваться, но Гермиона ловко уцепилась за край рубашки от его пижамы и сурово нахмурилась. Тот кисло развернулся и наткнулся на взгляд прищуренных карих глаз. — Мы вроде что-то вчера говорили насчёт честности, м? — настойчиво продолжила она, чувствуя, как постепенно возвращаются силы. Ему же сразу стало неуютно, словно профессор Макгонагалл отчитывала его как первогодку за плохо написанный доклад. Глядя на нахмуренные брови Гермионы он неуверенно пробормотал: — Ну я… ну тебе это совсем не понравится, может давай как-нибудь потом? — Теперь я хочу знать ещё сильнее, — почти прорычала Гермиона, забывая о том, как ещё недавно убивалась и как кошмарно вообще выглядит, едва вспомнила о таинственном исчезновении друга. Она намертво вцепилась в подол рубашки и ясно давала понять, что без объяснений тот с места не сдвинется. Подумать только, только что (и всю прошлую ночь) была ни жива, ни мертва, а тут столько прыти прорезалось, едва вспомнила о Гарри! Он едва не улыбнулся, заметив эту деталь. И хотя ему было до глубины души приятно, но парень понимал, что, вероятно, ему придётся вскоре спасаться бегством от Гермионы, если он ей всё расскажет… — Правило честности распространяется только на меня? — почти шипела она, на что он скорчил рожу и нервно улыбнулся. — Выкладывай! Гарри устало вздохнул, признавая правоту и, опасливо прикрыв один глаз, чутка отодвинулся от грозной подруги. Сейчас начнётся… — Ну… — Ну! — Я… — Ты! — Охотились за Пожирателями, — выпалил Гарри и тут же резво отшатнулся, встретившись с бешеными глазами Гермионы. Надо сказать, в своём и без того крайне неприглядном виде, сейчас она чертовски напоминала злую банши. В принципе, схожесть была немалая — зелёное лицо, длинные, стоящие дыбом волосы, вестница смерти… — ЧТО?! — а вот и пронзительный осатанелый вопль, всё сходится! В порыве гнева Гермиона даже отпустила Гарри и яростно отшвырнула одежду, которую сжимала до этого в пальцах. «Сейчас главное молчать, а то смерть точно неминуема», — помнил он из курса Хогвартса, где говорилось про банши и бочком начал двигаться в сторону коридора, намечая путь к бегству. — Я! — раскричалась Гермиона, взмахивая руками, — Я твой зад… зад твой… «Что там с моим задом?» — … Спасала! Столько! Мерлин… Панталоны! А ты… ещё даже не мракоборец… Бладжером тебя недостаточно били… Втянув голову в плечи, Гарри неожиданно резво метнулся в сторону ванной комнаты и услышал злобный рык вдогонку. Захлопнув дверь и прислонившись к ней, он перевёл дух. Спасение!