tastes like strawberries

Когда Кун говорил, что собирается задержаться в студии допоздна, он имел в виду, что Янян может уйти пораньше в общежитие со всеми, а не что он может остаться с ним и мешать ему всеми возможными способами. Янян лежит на кожаном диване, закинув одну ногу на спинку, пока Кун затылком к нему в кресле в своих огромных наушниках периодически цокает языком, кивает головой в такт битам, которые слышны только ему, или постукивает пальцами по столу. Яняну пришлось взять перерыв от своих раздражающих «я соскучился» или «ты скоро?», потому что, как выяснилось, Кун ещё не скоро, а наушники дали ему +100 к иммунитету против любых провокационных фразочек. Прилечь поспать тут не получится, даже если ему принесут пуховое одеяло и всадят дозу снотворного: диван жутко некомфортный, а раздражающая неоновая подсветка бьёт в глаза, поэтому ему остаётся только издалека наблюдать за пальцами, резво подкручивающими какие-то движки на микшерной консоли и снова отстукивающие биты по столу. Раз в две минуты Кун взлохмачивает свои светлые волосы, делает короткие повороты на стуле или потягивается, но не обращает на Яняна внимания. Вообще никакого. Янян хочет ему напомнить, что он всё еще здесь и всё еще скучает. Он усаживается, закидывая голову, и выдыхает, сползая по спинке, потому что кто, блять, придумывает настолько неудобные диваны. Трахаться на нём они, конечно, не пробовали, но эта чёртова мысль закралась к нему как холодная капля воды за шиворот, и оказала очень пробуждающий эффект. Нет, лёжа на нем делать они этого точно не будут, но вот если сидя, пока Кун на его коленях, то собирается неплохая картинка в голове. Янян, конечно, не художник, но такое бы он воплотил в реальность, и желательно прямо сейчас. Он поднимается, даже не пытаясь быть незамеченным, потому что за звукоизоляцией наушников Кун его не услышит точно, подходит сзади и осторожно кладет руки на плечи, начиная слегка массировать. Кун слегка вздрагивает от неожиданности, снимает наушники и оборачивается. - Ну и почему ты не поехал домой с остальными? - Хотел подождать тебя, - мурлычет Янян, наклоняясь ближе и вдыхая запах кондиционера от его мягкой толстовки. Яняна уносит с запаха Куна: с его парфюма, его кожи и свежевыстиранной одежды на его теле, и туман застилает его разум, не оставляя ни единой мысли, кроме как прикоснуться губами к шее, потому что хочется его просто невероятно. Кун не сопротивляется, но поджимает губы и осторожно отодвигает от себя, и в выражении его лица читается абсолютно разочаровывающее не обижайся. - Мне правда нужно работать, ты знаешь. - Но я так сильно соскучился, Кун, - выдыхает он куда-то в ямочку между шеей и ключицей, засовывая пальцы под ворот толстовки и поглаживая пальцами гладкую кожу. – Мы не пересекались толком почти целую неделю и… - Я знаю, но… Янян тяжело вздыхает, погружая ладони еще дальше и оглаживая уже грудь, большими пальцами слегка проводя по соскам, и услышав, как Кун носом втягивает воздух, понимает, что движется в нужном направлении. - Разве ты не скучаешь по тому, как я кусаю тебя за шею? Хочу ставить тебе засосы и синяки на ключицах, как ты любишь, - шепчет он и одновременно мажет губами по шее, влажно и беспорядочно. - Янян… Перестань. - Я знаю, как тебе нравится, когда я целую твои бедра, - слегка царапает ногтями по ребрами. – Или когда вылизываю тебя? О, ты же так любишь мой язык? Боже, я бы отдал всё, чтобы вылизать тебя прямо сейчас. Он знает, чем и как сломать, и тот факт, что они не виделись неделю, будет делать его куда более уязвимым; Янян сделает все, чтобы заставить его терпение пойти трещинами, как тонкий лёд под ногами. - Ты отвратительный, - шипит Кун, закатывая глаза и сжимая ткань рукавов его кофты, и понимает, что даже если бы перед ним в упор приставили дуло пистолета, он бы не смог убрать Яняна от себя, потому что неделя друг без друга – правда невыносимо. Янян наигрался достаточно, чтобы заставить Куна сидеть с туго упирающимся в ширинку членом, думать только его горячем языке, а не о том, какой саунд из тех вариантов, что он подобрал, звучит лучше. Руки убирает, но напоследок решает подлить бензина, чтобы Кун попросил о продолжении сам. - Однажды я использую только один свой язык, - им же и водит по мочке уха, по кромке, прикусывает одними губами и играет с серёжкой, нарочно выдыхая в ухо жарко. – Ты бы выгибался и умолял меня дать тебе кончить. Кун почти стонет, представляя это в своей голове настолько динамично, но последняя капля хладнокровия еще плещется на дне сосуда; до определённого момента. Яняну нравится играть с огнём, он знает, что Кун не из тех, кто будет наказывать за плохое поведение, и скорее сотню раз предпочтёт быть наказанным сам. - Резинки и смазка у меня с собой, потому что я был уверен, что мы поедем в отель после тренировки, - посмеивается Янян. – Но я не дождусь тебя, видимо, и поеду в общежитие. - Хер ты куда поедешь, блять. Он знал, что это заставит Куна развернуться на стуле и схватить за шиворот, вовлекая в поцелуй, с первых секунд мокрый и кусачий, как будто это он тут ждал почти два часа, просверливая взглядом затылок. Только вот теперь Янян никуда не собирается торопиться, тянет за талию на себя. - Ты гадкий чертёнок, ты это знаешь, да? – Кун улыбается в поцелуй, задирает руки вверх, давая снять с себя толстовку («кинешь на грязный пол – пожалеешь»), разрешая прижимать лопатками к стене и вообще делать с собой, что угодно. Какое счастье, что «что угодно» можно только Яняну. Он знает, что в нём чуть ли не кровь Сатаны, и знает, что за это Кун его и любит. Янян из тех, кто предложит секс в агентской машине на парковке, потому что на заднем сидении много места и окна затонированы, или кто будет тихо передергивать ему ночью в общаге под одеялом, пока на соседней кровати спит Хендери, или в туалете общей гримерной трахать Куна в рот, пока он коленями стоит на холодном кафеле. Целоваться у стены, конечно, пиздец романтично, но всё еще неудобно, поэтому Янян через два шага назад оказывается на диване, усаживая Куна к себе на колени. Сам он в свободных спортивных штанах, поэтому вставший член прощупывается очень явно, и при любом неосторожном движении можно тереться об него задницей – Кун сразу просекает эту фишку и двигает бедрами, заставляя Яняна откидывать голову назад и закусывать губы, почти задыхаясь. Он не торопится снимать с Куна штаны, поглаживает через ткань брюк, одной рукой только расстегивает пуговицу и замок, но не более. - Долго возиться собрался? – шипит куда-то в шею Кун, с нескрываемым рвением потираясь об ладонь Яняна. - Ну, детка, ты же так долго был занят и игнорировал мое существование, так что потерпи. Кун будет терпеть, потому что Яняну всегда мало времени на него. Он никогда не сможет на него насмотреться достаточно, и прикосновений никогда не хватает, поэтому практически каждый раз, когда выдаётся времени чуть больше, чем на быстрый перепихон, он упивается им вдоволь. Обеими руками он водит по его торсу и подтянутому животу, гладит соски, губами прижимается к ключицам, и он прекрасно знает, что это заставляет Куна почти выть. Сегодня у Яняна есть немного времени, чтобы оставить засосы хотя бы на груди, не говоря уже о бедрах и тазовых косточках, которые он обожает настолько, что посвящал бы им тексты, но только боится, что компания не поймёт. Он всегда будет говорить, как сильно любит его тело, буквально всё в нём, но всё, чем он может это доказать – оставлять отметины и целовать до опьянения. Скажи ему кто год назад, что Кун будет сегодня подставлять ему шею под укусы и одним видом умолять трахнуть его в своей любимой нетронутой никем студии, он бы назвал этого «кто-то» ебанутым, потому что Кун выглядел наглядным, блять, образцом целомудрия, когда они только начали встречаться. Спустя месяц отношений с Яняном действительно только выглядел, а не являлся. - Ну какой ты нетерпеливый, - усмехается через шумные выдохи Янян, запуская ладони за пояс и обхватывая ягодицы, слегка раздвигая и сжимая пальцами. – Твоя охуенная задница и бёдра на мне лучше любого порно, честное слово. - Твой грязный рот когда-нибудь… - цедит Кун, но не продолжает, потому что краснеет и отводит взгляд от глаз Яняна, который смотрит так пристально, что это хуже любых прелюдий и пошлых фраз. Ситуация, когда Кун мокрый уже через ткань – ухудшает положение, потому что до трясущихся коленей хочется взять в руку и размазать смазку с головки по всей длине, провести по венкам и нажать большим пальцем на уретру и…Он знает все его слабые места. Знает, как Куну сильно нужно было, чтобы Янян снял с него одежду и прикоснулся к нему, сжал его ягодицы так сильно, чтобы острые короткие ногти ощущать кожей, чтобы провел членом между ними, чтобы заставил краснеть от детка шёпотом в губы, чтобы мокрыми от смазки пальцами внутри, медленно и сладко растягивая, чтобы наслаждаться жадным до его прикосновений Куна, ловя губами каждое хриплое пожалуйста. - Я сам, - Кун убирает в сторону руки Яняна, пригвождая их к дивану, выливает на ладонь себе из тюбика и заводит за спину руку, размазывая по стволу. Он осторожно приподнимается бедрами, опираясь одной рукой на плечо Яняна, и опускает взгляд, когда, придерживая пальцами член, осторожно насаживается. - Нет, смотри на меня, - Янян приподнимает за подбородок и заставляет смотреть в глаза в тот момент, когда он чувствует, как он обволакивает его полностью своим жаром, и хочется только думать, как же, чёрт возьми, хорошо. Лицо Куна так красиво подсвечено розовым неоном, губы блестят от слюны и припухли, и вроде бы надо пожалеть, но Яняну только больше необходимо сейчас целовать их. Целовать, пока придерживает Куна за бедра и помогает ему двигаться осторожно. Они знают, что на этаже никого нет и могут позволить себе чуть больше звуков, чем обычно, потому что Янян хочет слышать, как Кун стонет, пока скачет на его члене. Они не пробовали так до этого, но о, господи, Янян просто в восторге от этой позы: лицо Куна настолько близко, что можно целовать его в любой момент, и шлепки бёдер друг о друга звучат потрясающе звонко. - Как же я скучал по твоему члену, - прерывистым шёпотом в ухо, и это не та фраза от Куна, к которой Янян мог быть готов когда-либо, так что он даже готов переспросить, чтобы убедиться, что ему не показалось. - Только по нему? - По тебе я скучаю всегда, идиот. Они растворяются в объятиях друг друга, жадных прикосновениях и стонах, и Янян всей душой ненавидит этот диван, но после происходящего он как никогда близок к покупке такого же им в общежитие. - Хочу в душ, - тянет Кун, устало заваливаясь на плечо Яняна. - Я бы с тобой не пошёл, потому что не сдержался бы и трахнул тебя ещё и там. - Я тебе когда-нибудь отрежу язык. - Но тогда я не смогу тебе отлизать. - Пошёл нахуй.