Ya’aburnee

Наоки тяжело вздыхает и еще раз осматривает здание, напротив которого остановилась. В голове начинают закрадываться сомнения по поводу внезапно пришедшей идеи, и Саито уже раздумывает, как вернуться домой быстро и незаметно. Словно ее никогда поблизости и не было, словно она даже не думала о посещении Вооруженного Детективного Агентства — снова. Но на этот раз не как гостья, а как клиент. Вот только, сколько бы Саито не пыталась отложить решение ее самой важной проблемы, больше тянуть было нельзя. Да, сейчас девушка была вполне себе здорова и спокойно могла продолжать жить дальше, но однажды, когда придет время вновь использовать свою сверхспособность, ситуация может окончательно выйти из-под контроля. Приобретенное вновь здоровье терять не хотелось, тем более тяготившие душу переживания наконец-то отступили и перестали усложнять жизнь. Мир вокруг заиграл новыми, яркими красками и оттенками, каких, казалось, раньше и не существовало. И отказываться от предложенного шанса начать жизнь с чистого листа, по-новому, самозабвенно и с великим наслаждением не хотелось, не хотелось от слова «совсем»; так не хотелось, что хоть волком вой. Ведь все только начало налаживаться. Наоки еще раз раздраженно фыркает, прекрасно понимая, с кем ей, вероятно, предстоит еще столкнуться. После очередной попытки выкинуть брюнета из своей жизни чертов Дазай не только не испарился, не скрылся с радаров, но и с удвоенной силой начал надоедать и напоминать о своей существовании. Как заноза в заднице, честное слово! Хуже всего, что Саито предприняла последний, по ее мнению, самый крайний способ устранения мужчины, после которого, казалось, Осаму должен — нет, просто обязан! — был оставить родственную душу в покое. Вот только Наоки крупно просчиталась: видимо, Дазай был настолько сильно благодарен за оказанные ему милость и великодушие, что лишаться их источника, их очага и начала просто не собирался. Или хотел отплатить за обыкновенную доброту, обращенную в его сторону — так мог бы хоть поинтересоваться, что для девушки будет благодарностью. Саито набирает воздух, пропитавшийся машинными запахами, полной грудью и вскидывает голову, на глаз определяя, где в этом здании находятся окна Агентства. Ужасно хочется бежать от этого места, где, вероятно, области соприкосновения с Осаму увеличатся, только Наоки не может позволить себе подобную вольность. Нет, конечно, нет — поиск решения проблемы превыше всего. Наоки еще раз вздыхает, невольно прикусывает нижнюю губу и делает шаг навстречу, а уж чему — новым неприятностям или окончанию поисков — решать, увы, не ей. Машина проносится прямо перед носом, и Саито не знает, кого благодарить за то, что чудом оказалась невредима: везение или злой рок. Впрочем, вероятно, можно перестать летать в облаках и начать смотреть по сторонам. Конечно, пути Господни неисповедимы, и все люди смертны, но погибнуть смертью отнюдь не отважного героя из-за глупой невнимательности совершенно не хотелось. Хоть это и было бы одним из множества вариантов того, как раз и навсегда отвязаться от треклятого Осаму. Наоки без происшествий — каких-либо других — преодолевает остальной участок своего пути и заходит в полутемное помещение, внимательно осматривается, находит глазами лестницу, но еще раз оглядывается в надежде найти лифт. Подниматься на четвертый этаж ей вовсе не хочется — Наоки вполне хватает и того, что она живет в доме без лифта. Спасительная грузоподъемная машина обнаруживается в самом темном углу помещения, и Саито лениво и даже неохотно плетется к нему, приближая час неминуемой раздраженности, вызванной умелыми ручками Дазая, будь ему неладно. Однако, сколько бы Наоки не проклинала, не ненавидела и не игнорировала брюнета, не признать его способности девушка не могла. И, возможно, его непосредственное участие в поиске нужной информации будет полезно, даже очень, потому и потерпеть его вполне себе можно. — Входите. — слышится строгий голос за дверью в ответ на тактичный стук по деревянной поверхности. Наоки еще раз взвешивает все «за» и «против» и смело открывает дверь, тут же окидывает взглядом серых глаз помещение и все, что находится в нем, замирает на пару мгновений на знакомых лицах доктора Йосано и Куникиды, после чего делает шаг вперед и закрывает за собой дверь. Все, больше путей для отступления у девушки нет. — Добрый день. — вежливо и отстраненно здоровается Саито и продолжает стоять на месте в ожидании, что ее пригласят войти. — Прошу, следуйте за мной. — раздается немного поодаль мужской голос, и когда Наоки разворачивается, то видит незнакомого светловолосого паренька. Саито покорно кивает ему в ответ и степенно проходит следом в другую комнату, не обращая внимания на суматоху, царившую, видимо, в главном офисе. — Присаживайтесь. Саито оценивающе окидывает взглядом серых глаз предложенный диван и присаживается. На предложение принести ей чай или кофе Наоки с легкой улыбкой выбирает кофе, после чего отводит взгляд в сторону и натыкается на окно. С ее места можно рассмотреть только небо, но этого вполне хватает, чтобы скоротать долгие минуты ожидания. В конце концов, светловолосый паренек приносит ей кружку с ароматным напитком, к которому девушка не спешит притрагиваться. Для начала стоит привести мысли в порядок и сформулировать то, о чем она собирается просить. — Итак, — выжидающе произносит Куникида, когда присаживается на диван напротив Саито, и по-деловому поправляет очки. Наоки отвлекается от созерцания пейзажа за окном и упирается взглядом на еще несколько человек, стоящих позади блондина. Дазая среди них не обнаруживается, что несказанно радует девушку. — С каким вопросом вы к нам пришли? — Мне бы хотелось, чтобы Агентство расследовало одно дело. — издалека начинает говорить Саито и нервозно сжимает руки в кулаки, силясь взять себя в руки. — С подобной просьбой я могу обратиться только к считанным единицам, так что надеюсь на вашу помощь. — Я вас внимательно слушаю. — более мягко, даже снисходительно кивает Куникида, смотрит на клиентку внимательно, а потом открывает папку и готовится записывать некоторые факты, моменты или зацепки, непосредственно касающиеся нового дела. — Я являюсь одной из одаренных. — неохотно начинает Наоки и чувствует на себе несколько удивленные взгляды. — Я надеюсь, что вы понимаете: данная информация должна остаться в тайне. — Конечно. — Так вот. Некоторое время назад, как вы можете знать, я была на краю гибели. — вкрадчиво напоминает Наоки о событиях трехмесячной давности, на что сотрудники Агентства, как по команде, согласно кивают. — Мое состояние было вызвано влиянием моей способности, и как я могла судить, мне оставалось прожить недолго. Однако ваша сотрудница — доктор Йосано — вовремя вмешалась и предотвратила худшее. Сейчас я вполне здорова, и все благодаря ей. — Но вы же тут не для выражения благодарности, верно? — Естественно. — мягко усмехается в ответ Наоки. — Меня беспокоит нечто иное. В подобном состоянии мое тело пребывало на тот момент уже около четырех лет. В какой-то момент сила разрушения от моей способности просто перестала влиять на мой организм, благодаря чему я смогла продержаться так долго, несмотря на частое использование способности. — Вы можете поконкретнее назвать время, в которое ваш дар перестал пагубно влиять на ваш организм? — Конечно. Это примерно произошло, когда я достигла возраста совершеннолетия. — Хорошо. Продолжайте. — Конечно, ощущения, какие бывали при перестроении организма, остались и порой мучали меня, но они пропадали так же резко, как и появлялись. К тому же пагубное влияние способности прекратилось, а изменения остались лишь те, которые успели произойти до возникновения этого феномена. — Вы можете описать свою способность? Возможно, разгадка сокрыта в ней. — Я могу сознанием вселяться в чужое тело и управлять процессами, протекающими в организме. — И вы уверены, что больше никаких изменений в вашем организме не происходило? — Конечно. Я вполне здраво могу оценить собственный организм, тем более я проверяла свои предположения с помощью дара. — Хорошо. Что вы хотите, чтобы мы выяснили? — Меня интересует, почему именно мой организм перестал поддаваться пагубному влиянию моей способности. К тому же я хочу знать, какие есть способы предотвратить это пагубное влияние. — Вы планируете продолжать пользоваться даром, несмотря на все последствия? — Конечно. На нем основана моя работа и один из способов заработка. — Хорошо. Агентство берется за дело. Наши сотрудники будут сообщать вам полученную информацию по ходу дела. — Буду признательна. — Саито поднимается с дивана и поудобнее перехватывает сумочку в руках. Успевший остыть кофе, к которому Наоки так и не прикоснулась, остался на кофейном столике и больше не источал приятного аромата. — Я вас провожу. — все тот же светловолосый паренек появляется перед Саито неизвестно откуда и начинает самозабвенно и весьма оптимистично рассказывать посетительнице о чем-то, что девушка предпочитает игнорировать и лишь кивать иногда в ответ. — Если вы вспомните еще какую-нибудь информацию, то незамедлительно сообщите нам. — кидает вслед Куникида, на что Наоки недовольно ведет плечом, но останавливается в дверях и оборачивается к мужчине. — Всенепременно. — с мягкой улыбкой кивает в ответ Саито. — Если у вас появятся вопросы, то не стесняйтесь спрашивать. — немного поразмыслив, запоздало отзывается Саито, после чего разворачивается и окончательно покидает офис Вооруженного Детективного Агентства, бесшумно закрывая за собой дверь. Расследование начинается. *** Наоки возвращается в свою квартиру после очередного тяжелого рабочего дня и скидывает надоевшие туфли на небольшом каблуке, с грустью бросая взгляд на любимые белые кеды, в которых, к сожалению, ходить на работу не позволяет дресс-код. Саито тут же подмечает, что Дазая тоже не оказывается в жилом помещении, несмотря на то, что девушка опоздала со своим прибытием домой на добрых два часа из-за покупок в супермаркете. Впрочем, ее не особо-то и волнует местонахождение Осаму. Не должно волновать. Вообще никак. Черт. Саито степенно проходит на кухню и принимается раскладывать продукты по своим местам. В холодильнике обнаруживается любимый питьевой йогурт со вкусом манго — Наоки даже не помнит, когда в последний раз покупала его, однако знакомая бутылочка каждый день появляется на своем законном месте — без понятия, как такое случается, а что? Саито с легкой улыбкой достает йогурт из холодильника и ставит на стол, чтобы позднее не забыть о нем, после чего заканчивает разбирать покупки и отправляется в свою комнату, чтобы переодеться в домашнюю одежду. Впереди ее еще ожидает готовка ужина, и Наоки хочет поскорее закончить со всеми делами, чтобы отправиться читать незаконченный роман. Второй раз за вечер дверь открывается, когда Наоки заканчивает нарезать мясо ровными кусочками. Саито давно заученными движениями кидает в сковороду мясо, морковь, потом добавляет бульон и воду, доводит до кипения, затем добавляет немного картофеля, яблоко и ставит готовиться рис. Процесс приготовления карри отвлекает девушку от постоянного копошения и периодического грохота, успевших стать частью повседневной жизни за тот длительный промежуток, на который Дазай умудрился поселиться в квартире родственной души — без спроса, разрешения и прочих формальностей. Осаму заходит на кухню ровно в тот момент, когда девушка заканчивает приготовление еды и начинает раскладывать карри и гарнир по тарелкам. Дазай привычно не здоровается даже и только начинает внимательно следить за действиями Саито каким-то отстраненным и уставшим взглядом. Наоки не хочет обращать на мужчину никакого внимания, но женское любопытство берет верх над представительницей прекрасного пола, и девушка исподтишка начинает наблюдать за Осаму, временами одергивая себя и продолжая подготавливать обеденный стол к трапезе, чтобы во время еды не отвлекаться. — Мне вот интересно, — начинает говорить Осаму, когда Наоки ставит перед ним тарелку с ужином. Саито поднимает на него серые глаза и устало смотрит в ответ, неохотно ожидает продолжение высказывания. — Почему ты всегда берешь себе ту порцию, где меньше еды? — Мне не нужно много есть, чтобы спокойно продолжать жить. — легко пожимает плечами Наоки и незаметно для собеседника закатывает глаза, чувствуя разочарование от такого банального замечания в свою сторону. Еще бы спросил, как прошел ее день. — А стоило бы. — Не становись занудой. — Даже не собирался. — усмехается Дазай и делает глоток черного чая из стоящей перед ним чашки, после чего вновь возвращает задумчивый взгляд на девушку. Наоки старательно игнорирует его и начинает чувствовать легкое раздражение от его взглядов на себе. — Ты хотел о чем-то поговорить? — спустя некоторое время безмолвного поглощения еды все же интересуется Саито, недовольно поводя плечом. Осаму растягивает губы в мягкой и даже снисходительной улыбке, а потом одним элегантным движением ставит локти на стол и упирается подбородком в кисти рук, соединенные в замок. — Слышал, ты сегодня заходила в Агентство? — с хитрым прищуром начинает Дазай, на что Наоки с подозрением хмурится и упирается непонимающим взглядом в тарелку, успевшую уже наполовину опустеть. — Да. Что-то не так? — интересуется Саито, красноречиво приподнимая одну бровь. — Почему ты не обратилась за помощью непосредственно ко мне? Сэкономила бы кучу времени и денег. — с все той же лукавой улыбочкой переспрашивает Осаму и на заданный вопрос отвечать не спешит. Наоки озадаченно смеряет мужчину взглядом и почти путается его невозмутимым видом. Его наигранное спокойствие и показное равнодушие, насмешливо-лукавый взгляд карих глаз и натянутая, искривленная собственной маской натуральная легкая улыбка оказываются насквозь фальшивыми, но что таят под собой — Саито не знает. Впрочем, интуиция, которая никогда еще не подводила свою обладательницу, добросердечно подсказывает, что может на самом деле таиться под тщательно выкроенной маской безмятежности и ехидства. Наоки подсознательно чувствует досаду и беспокойство Дазая, но понять первые пару мгновений причину их возникновения не может. Разум подкидывает вероятнейший вариант: возможно, Осаму просто расстроен тем, что Саито не попросила его о помощи, предпочитая получить ее от посторонних людей. — Все просто. — губы сами растягиваются в ироничной улыбке, глаза насмешливо светятся необычными переливами серебра. — У Вооруженного Детективного Агентства есть гордость и необходимость сохранять свою репутацию, в отличии от тебя. И они не смогут утаить от меня информацию, иначе серьезно пострадают. — легко поясняет собственные поступки и их причины Наоки, после чего хитро щурится. — Ты же при возможности бы утаил важные сведения, чтобы потом иметь возможность воздействовать на меня. Я не могу допустить этого. Или же…? — Саито склоняет голову немного вбок и озадаченно окидывает мужчину еще одним задумчиво-насмешливым взглядом. — Дазай, неужели ты думал, что я тебе хотя бы немного доверяю? — Ну, у меня была надежда на такой исход. — легкомысленно кивает в ответ девушке Осаму, а интуиция Наоки внутри трепещет, тем самым сообщая, что собеседник совершенно не так относится к происходящему. — Напрасная надежда. — холодно сообщает Саито и поднимается с насиженного места, берет в руки грязную посуду и отходит к раковине, чтобы сложить использованные тарелки, вилки, ложки и кружки в нее. — Даже несмотря на все то, что мы пережили? — уже более серьезно интересуется Дазай, и Саито от неожиданности неловко роняет тарелку на пол, не удержав ее в мокрых от воды, смешанной с мыльным раствором для мыться посуды, руках. — А что мы пережили? — сухо спрашивает Саито, временно не обращая внимания на осколки керамики, находящиеся в опасной близости с ее голыми стопами. — Я знаю, что пришлось пережить мне из-за твоего темного прошлого. А что пережил — или думаешь, что пережил — ты, я не ведаю. Да и желания у меня такого не возникало никогда. — Ты такая черствая. — иронично-насмешливо тянет Осаму, откидываясь на спинку углового диванчика и закидывая руки за голову. — Ты, вообще-то, умерла на моих руках тогда. И сковырнула тем самым старую рану, напомнив об ужасных и болезненных событиях в моем прошлом. — По сравнению с той болью, что мне приходится терпеть на протяжении более четырех лет, это ничто. — шипит в ответ Саито, после чего начинает смывать с тарелок мыльную пену. — Правда? — фыркает Осаму, и разобрать хоть какие-то эмоции и чувства в его голове не представляется возможным. Наоки внезапно ощущает позади себя чужое присутствие, такое близкое, желанное и в то же время пугающее, что невольно вздрагивает. Саито понимает: бежать от последующего разговора ей некуда, когда мужские руки упираются в прохладную поверхность кухонной фурнитуры по обе стороны от нее, перекрывая пути к отступлению. Дазай склоняет голову над ухом девушки, и Наоки кожей чувствует его теплое дыхание. — По-моему, ты ее больше не можешь чувствовать. И знаешь почему? А потому, что я сделал все возможное для того, чтобы боль от проявления моего имени на твоем предплечье не мучила тебя. — Какое благородство. — раздраженно шипит в ответ Саито, выключает воду, льющуюся из-под крана и расставляет тарелки на специальную подставку. Осаму не прикасается к ней — в конце концов, этот запрет все еще в силе, а произошедшие не так давно непроизвольные объятия не были тем, что могло освободить Дазая и от этого правила. Не прикасается, но стоит близко — очень близко — и раздражает тем, что заставляет чувствовать рядом с собой девушку. — Я обязательно отплачу тебе за оказанную услугу. — Не стоит. Это от чистого сердца. — безэмоционально одергивает собеседницу Осаму, пока Саито старательно делает вид, что положение, в котором она оказалась на пару с Дазаем, ее совершенно не смущает и не волнует, хотя биение сердца учащается и кровь, ускоренно перемещающаяся по венам и артериям, отдается жаром по всему телу и заставляет себя чувствовать как-то неправильно — естественно, с точки зрения самой Наоки. — И да, мои поступки очень благородны, так что запомни мою доброту. — Ты серьезно? — удивленно-насмешливо переспрашивает Саито, стараясь подавить в себе вспыхнувшие обжигающим пламенем нежелательные чувства, и разворачивается к Осаму лицом, изумленно и недоверчиво вглядываясь в его глаза, смотрящие непроницаемо прямо в ее серые омуты. — Конечно. — серьезно кивает в ответ Дазай, и Наоки действительно не понимает, смеется он над ней или нет. Осаму наклоняется ниже, ближе к лицу девушки и мягко улыбается. Между ними остаются считанные миллиметры, но брюнет не переходит границ дозволенного, не смеет прикасаться к девушке. — Потому что мало того, что я обеспечиваю тебя спокойным и комфортным существованием, я еще и не обвиняю тебя в том, что ты напомнила о смерти близкого мне человека. — Это вышло случайно. — шепотом оправдывается Наоки, стараясь незаметно дышать рядом с мужчиной. По неизвестной — впрочем, конечно, понятной и вполне логичной — причине кровь стынет в жилах, а потом с новой силой, намного превышающей предыдущую, обдает горячей, обжигающей волной, тягуче разливаясь по телу, головной мозг отказывается соображать, и Саито просто молится всем известным богам, чтобы Осаму не понял этого, чтобы не заметил ее глупого состояния, чтобы не заметил ее слабости, которой наверняка воспользуется. — Как и боль, которую я причинил тебе, была лишь случайностью, неподконтрольной мне. У меня не было намерения вредить своей предназначенной. Дазай отстраняется, отходит на пару шагов назад, еще раз кидает непроницаемый взгляд на свою родственную душу и разворачивается с намерением покинуть кухню. Наоки не думает останавливать его, лишь растерянно провожает его глазами и еще несколько мгновений пытается переварить то, что произошло. Вот только сердце продолжает бешено стучать в груди, а эфемерные бабочки, зародившиеся на площади в последний день Ханами, снова начинают кружить в животе, путать чувства друг с другом и мешать здраво оценивать обстановку, так и не подохнув вместе с Наоки в тот день. Саито старается отвлечься от непривычных ощущений, давит на корне собственную глупую влюбленность в соулмейта и садится рядом с осколками керамической тарелки, все так же покоившиеся рядом с голыми стопами девушки. Наоки собирает опасно поблескивающие на свету кусочки керамики и аккуратно выкидывает их в мусорную урну, умудрившись не порезаться, после чего встает на ноги и еще раз осматривает почти опустевшее помещение. Сердце успокаивается, а бабочки в животе еще копошатся, но уже меньше, почти незаметно и больше не тревожат взбудораженную душу своей обладательницы. Нежное, щемящее чувство в груди потухает и больше не воспринимается разумом, и Саито считает, что вполне себе смогла перебороть собственную глупость. Надо же было влюбиться в человека, самой Судьбой, Вселенной уготованного в качестве ее родственной души! И это произошло даже несмотря на все неприятности, что соулмейт принес с собой, несмотря на ту боль, что причинил, на те страдания, что доставил. Саито всерьез опасалась за свое психическое состояние, потому что даже необходимость кого-то любить и за кем-то ухаживать, порой возникающая у девушки, не могла стать достаточным оправданием тому, что в итоге произошло даже с учетом предостережений и собственных опасений. Надо же было умудриться влюбиться в такого ужасного человека! И что ей сейчас прикажете делать? Как жить с неподконтрольным чувством дальше? Она ведь вполне может раскрыться перед ним. Что тогда случиться? Что Дазай сделает, когда узнает о чувствах Наоки? Ему ведь совершенно никакого доверия нет. Саито устало проводит по распущенным волосам рукой и вздыхает. Наоки никогда не подозревала в себе столько глупости до сего момента. *** Осаму устало откидывается на спинку дивана и устремляет задумчивый взгляд в потолок, когда понимает, что многие из Агентства — в том числе и Куникида — покинули помещение и мешать анализу ситуации не будут. А обдумать следует многое, потому что родственная душа продолжает игнорировать существование Дазая, постоянно отталкивает его и желает держаться подальше. Не то, чтобы это как-то особо задевало брюнета, просто становилось действительно неприятно. Впрочем, Наоки вряд ли чувствовала к нему глубокую ненависть, отвращение, презрение, страх, ужас и т.п. Да, вероятно, Саито испытывала к нему какие-либо негативные чувства и эмоции, но явно не эти, что-то более мягкое, и их преодолеть должно было быть проще. И Осаму давно справился бы с ними, но Наоки выстроила вокруг себя высокую и надежную стену, не позволяя даже немного приблизиться к собственному сердцу. Дазай раз за разом натыкался на нее, но был не в состоянии преодолеть эту стену, оказаться немного ближе, пусть и всего лишь на сантиметр, стать таким же нужным человеком, каким для детектива стала Саито, сама, правда, даже того не ведая. Казалось, будто только Дазай нуждался в своей родственной душе. Осаму ощущал каждый раз рядом со своим соулмейтом в груди нечто, ни с чем другим не сравнимое, и до сих пор не знал природу этого чувства. Да, Дазай чувствовал себя на своем месте рядом с Наоки, да, он чувствовал ту неосязаемую связь между ними, да, детектив чувствовал совершенно неконтролируемое желание быть рядом с девушкой, говорить с ней, касаться ее, понимать ее мысли и потаенные желания — но все это было не тем. То нежное, щемящее чувство в груди отдавалось легким покалыванием на кончиках пальцев, приятным, мягким волнением, трепетом во всем теле, едва заметным помутнением в голове и восторженным ожиданием в сердце. Это было так нечестно и так несправедливо — нуждаться в человеке намного больше, чем он нуждается в тебе. Разве у родственных душ в основе существования связи не заложено наличие привязанности — принадлежности и физически, и духовно в равной степени с обеих сторон? Разве соулмейтам не должно чувствовать себя намного комфортнее рядом друг с другом, чем с совершенно другими людьми? Разве родственные души не должны быть самыми близкими людьми, самыми нужными, самыми желанными друг для друга? Видимо, нет, или же просто в системе произошел сбой — один из многих в случае с Осаму, — и теперь неуловимая связь между Дазаем и Саито окончательно претерпела необратимые изменения, из-за которых все надежды (которые Осаму и не питал никогда?) на родственную душу, все стремления и все мечты найти собственное место обращались в ничто. — Дазай. — в который раз зовет брюнета Йосано, недовольно поджимая губы и упирая руки в боки. Осаму не отзывается, очень реалистично изображает труп — и выдает его здоровый оттенок кожи — и раздражает своим неучастием. Акико не выдерживает, но еще пытается сдержать в себе свое раздражение, но очень скоро понимает, что не справится с такой простой задачкой, и потому резко и больно пинает мужчину по колену. Осаму дергается от неожиданности и потирает ушибленное место, после чего обводит взглядом кофейных глаз полностью пустой кабинет и выжидательно упирается в женщину перед собой. — Что случилось? — интересуется Осаму, когда молчание начинает действовать на нервы. Йосано удрученно выдыхает, но едкие язвительные фразочки не высказывает и протягивает мужчине бежевую папку с номером очередного дела. Дазай берет ее и мельком начинает просматривать страницы, но пока не понимает, что такого необычного в этом деле, что потребовалось его непосредственное участие. — Я закончила расследование по делу Саито Наоки. — информирует Йосано, присаживаясь на кресло напротив дивана, на котором расположился Осаму, внимательно следит за реакцией детектива и параллельно осматривает в который раз аккуратные ногти с новым маникюром. — Отчет я ей уже отправила. — кратко дополняет Акико, и удивляется небольшой заминке Дазая. — Но подумала, что тебе не будет лишним ознакомиться с материалами дела. — Спасибо. — кивает в ответ Осаму и принимается детально изучать мелко исписанные листы с важной информацией. Йосано продолжает сидеть напротив коллеги, немного мнется и не знает, как правильно начать то, что хочет сказать. Так и продолжает тревожно перебирать пальцами складки юбки, растерянно изредка поглядывать на увлеченного Осаму и думать, как наиболее тактично сообщить то, что самой ей пришлось познать только ценой своей родственной души. Дазай всегда задавался вопросом: «Как Судьба определяет родственные души и соединяет их крепкими узами?» Время идет, а ответ все никак не находится. Нет, конечно, гипотезы были, предположения, домыслы, подозрения и допущения — тоже, но проверить, выяснить такую нужную сейчас правду возможности никогда не представлялось. Гадай — не гадай, размышляй — не размышляй, думай — не думай, рассуждай — не рассуждай, а секрет бытия никто не сможет раскрыть, сколько бы не пытался. Впрочем, в таких случаях ответ всегда лежит на поверхности, на видном месте, а ищущий почему-то продолжает копать глубже и глубже, в итоге окончательно путается и теряется в многочисленности найденных фактов и выясненных обстоятельств и в попытках сопоставить их, найти верный вариант развития событий. Точно так же Осаму пытается выяснить, почему именно Наоки стала его родственной душой. В мире же столько людей, а некоторые умудряются понимать Дазая, пожалуй, даже лучше него самого. Так почему девушка, которая не то, что не понимает брюнета — не хочет этого делать, становится единственной отдушиной, бальзамом на душу, единым ослепляющим светом в конце тоннеля, единородной половинкой — просто его предназначенной? Почему Дазай столь сильно нуждается в родственной душе, а Саито, вопреки всем законам, принципам, установкам и морали Вселенной, отталкивает его, все время отваживает от себя и попросту игнорирует существование соулмейта? И сейчас, когда Осаму заканчивает изучение последней странички документации по делу Наоки, все встает на свои места. Единственный недостающий пазл прекрасно встает на свое законное место, и картинка происходящего отчетливо вырисовывается сама по себе. Дазай, наконец-то, понимает, что означали все эти взгляды, попытки оттолкнуть, игнорировать. И предоставила этот самый недостающий кусочек информации сама Саито, запросив поиск решения своей проблемы, сама, вероятно, не понимая, как помогает своему соулмейту. Дазай давит победную улыбку, ощущая накатывающие теплый волны триумфа каждой клеточкой своего тела. Успех, пожалуй, еще никогда так сильно не окрылял его. — Не радуйся так сильно. — прерывает рассуждения Дазая Йосано, решительно вскидывает подбородок и смотрит почти сожалеюще, обеспокоенно на брюнета. Осаму едва различимо хмурится, небрежно откидывает папку с больше не нужной информацией в сторону на стол и удобнее устраивается на диване. — Почему же мне не радоваться? — интересуется Осаму, очаровательно улыбаясь, уверенный в собственной победе. В его бархатном голосе слышатся нотки совершенно не скрытого довольства и уверенности — даже самоуверенности, — и Йосано сильнее хмурится, но решает продолжить разговор, раз уж вообще подняла данную тему. — Ты же знаешь, что родственные души не всегда становятся парами? — спрашивает Йосано, тщательно подбирая слова, чтобы донести свою мысль. Дазай незаметно напрягается, даже настораживается, словно готовится быть атакованным врагами. — Соулмейты могут остаться близкими друзьями на всю жизнь, простыми знакомыми, а могут стать и просто чужими друг другу. Да и недоброжелателями могут, если основываться на односторонней или обоюдной неприязни. — К чему ты клонишь? — интересуется Осаму, непроницаемо смотрит на женщину, чувствует, как внутри все закипает, накаляется и вот-вот взорвется, обрушивая на головы ближайших прохожих полыхающую ярость. Акико не чувствует приближающейся катастрофы — или просто игнорирует, ей же нечего бояться — и совершенно не понимает скрытой угрозы в низком, терпком голосе детектива. Внутри брюнета все клокочет, протестует, потому что слова женщины отдаются в сердце невольным покалыванием, неприятным тычком. Йосано невольно давит на больную точку, потому что даже на подсознательном уровне Осаму прекрасно понимает, что ее мысль вполне имеет место в его проклятой жизни. — Я хочу сказать, чтобы ты особо не упорствовал. — мягко, даже примирительно отвечает Йосано и легко пожимает плечами. — В этой жизни возможно многое, если не все. Главное — сохрани хоть какие-нибудь отношения с соулмейтом, и лучше, если они будут хорошими. Всем нужен близкий, родной человек. Просто не надейся особо ни на что, чтобы потом не разочаровываться. — Акико судорожно выдыхает, вновь пропуская собственное прошлое через себя и ощущая те же самые эмоции и чувства, после чего напускно взбадривает себя и решительно поднимается с места. — Это просто дружеский совет. Я не смею указывать тебе, что делать и как жить. Йосано степенной походкой покидает помещение, и Дазай вновь остается в одиночестве. В голове снова прокручиваются слова коллеги, и Осаму совершенно ошеломленно чувствует, как в груди все переворачивается. Остаться обычными знакомыми? Совершенно чужими? Недоброжелателями? Нет, такого точно позволить нельзя. Осаму просто не может допустить подобного исхода. Да и не выйдет у него и Наоки закончить все простой дружбой. Не после того, что было между ними — чего еще не было, но обязательно будет, не после тех взглядов, которыми они награждали друг на друга. Да, Дазай отчетливо видел — и не один раз — взволнованность и испуг в серых глазах, когда брюнет нарочито близко наклонялся к девушке, приближался так, что можно было кожей ощутить присутствие другого человека — невесомое касание другого человека. И этот испуг и взволнованность были вызваны отнюдь не страхом, не неприязнью, а теплыми чувствами, возможно, даже влюбленностью и ярым сопротивлением ей. Он видел и смятение, и шок, и тревогу из-за страха быть раскрытой, и вожделение, и желание коснуться, и симпатию, оседающие на дне серых омутов, которые затягивали Дазая в свои глубины, когда в очередной раз мужчина заглядывал в глаза Наоки, когда он был готов быть поглощенным их топью и соглашался пойти на это, не собираясь размышлять о том, что может его ожидать. Поступить таким образом казалось самым оптимальным вариантом, пусть и противоречило всем истинам мира и собственному разуму. Осаму прикрывает глаза и устало выдыхает. Сдерживать в себе желание прикоснуться к своему соулмейту становится невыносимой пыткой. *** Саито заканчивает читать присланный на электронную почту отчет и ощущает себя, словно ее загнали в тупик. Решение ее проблемы, быстро найденное Вооруженным Детективным Агентством, несомненно, очень радует, но в то же время пугает, шокирует, обескураживает и потрясает до такой степени, что Наоки готова отрицать даже столь очевидные выводы. Которые, к слову, девушка уже давно понимала, но ни за что не хотела признавать их за действительность, за истину. Кажется, Саито находилась сейчас на стадии непринятия или отрицания происходящего. Расследование было проведено настолько качественно и профессионально, что придраться было совершенно не к чему. Детективы выяснили много полезной информации из краткого опроса клиента и смогли сопоставить все факты, собрав их в целостную картину. Наоки поражалась их мастерству, но больше изумлялась полученному результату. Да, девушка уже давно предполагала, чем вызвано странное поведение способности, но не могла узнать и соединить окончательно все составляющие, догадываясь лишь наполовину о том, что на самом деле происходит с ее телом. Сверхспособность Наоки имела губительный эффект — своеобразная плата за использование дара, и калечила девушку изнутри. Вот только этот эффект прекратился к тому времени, как Саито достигла совершеннолетия — именно тогда, когда у многих начинает проявляться имя родственной души, не странно ли? Связь между соулмейтами ограничивается только ментально, но порой случается и так, что связь становится слишком сильной и начинает влиять и на физическом уровне восприятия — подобная практика не особо распространена, но в данной случае именно ее и стоит брать в расчет, особенно если учитывать, что боль от проявления имени перешла с одного человека на другого. Что следует из всего вышесказанного? Вывод напрашивается сам собой: одна родственная душа влияет на другую. Когда Наоки применяла свою способность, то Дазай подсознательно применял свою способность, но делал это через выведенные на правом предплечье кандзи. Следовательно, на окружающих людях — и эсперах — «Исповедь неполноценного человека» не оказывала никакого влияния. Но не это было удивительным — то, как Осаму применял свою способность, было из ряда вон выходящим. Связь родственных душ распространяется только на тех, кто связан самой Судьбой, то есть она не может влиять на окружающее пространство. Когда Саито применяла свою способность (переходила сознанием в другое тело), Дазай не мог отменить действие «Теней в раю», потому что не мог воздействовать на окружающий мир вокруг своей родственной души. Однако он мог влиять на те процессы, которые протекали в теле девушки вследствие использования способности. Фактически он отменял губительный эффект «Теней в раю», потому что этот эффект был частью дара. Наоки еще раз расставляет полученную информацию по полочкам в голове и обреченно вздыхает, после чего насмешливо фыркает. ВДА действительно нашли решение проблемы своего клиента. Вот только это решение не устраивало Саито, потому что ей придется быть рядом с Дазаем, чего Наоки отчаянно не желала. И в то же время всем сердцем желала. Ха-а-а-а. Пожалуй, Наоки уже сама не знала, чего хотела.