Наркотик по имени Джинни Миллер

Я не злюсь. Вот что я понял в тот момент, как увидел тебя в окне, возвращаясь из больницы. Я не злюсь на тебя. Не смог бы, даже если б захотел. Может, конечно, это потому, что я давно утратил к себе всю гордость, но ещё потому, что слишком сильно тебя люблю. Сколько бы ты не отталкивала меня, я возвращаюсь к тебе снова и снова, как бумеранг. Мне дорога́ каждая секунда, проведённая с тобой, каждая твоя улыбка, каждая слезинка, каждой твой вздох. Я хочу дышать с тобой одним воздухом, Джинни, хочу переживать с тобой боль и радость. Хочу защитить тебя от этого жестокого мира. И когда ты приходишь со слезами просить прощения, я этого не делаю, ведь в том нет необходимости. Я понял что на самом деле чувствую к тебе ещё до аварии, но, когда в глаза ударил свет фар встречной машины, и я понял, что теряю управление… я, кажись, осознал, что значит «вся жизнь пролетела перед глазами». В тот миг, за секунду до столкновения, мне стало страшно. Страшно, что никогда не увижу тебя, не увижу твою улыбку, не смогу обнять тебя, крепко прижать к себе и больше не отпускать. Поэтому сейчас, зажав тебя в объятьях, я впервые за последние два года рад, что жив. *** Болеть вообще не весело, а когда ты ещё и никому не нужен, кроме матери и родной сестры, ещё скучнее. Вот почему, завидев твою кудрявую макушку в своём окне, я рад тебе вдвойне. «Эффектное появление!» «У друга научилась…» Разговор заходит о твоём отце и уже пытаюсь придумать какой-нибудь «дружеский» совет, как вдруг мою и без того тугую после аварии мозговую деятельность прерывает одна твоя фраза: «Думаю, я тоже тебя люблю!» В этот момент, кажется, останавливается не только мозг, но и лёгкие, вдруг позабыв что им нужен кислород, а заодно и сердце лишь с той целью, чтобы уже через секунду забиться как сумасшедшее. Я люблю тебя. Три простых слова, а действие от них как от хорошего наркотика, только круче. Ты что-то ещё говоришь, но я мягко затыкаю тебя поцелуем, отчего голова тут же отзывается дикой болью. Всё же не стоило так глупо подвергать себя риску. Хотя нет. Стоило, раз эта авария наконец свела нас вместе. Какая ирония… Но такая близость с тобой заставляет забыть и об аварии, и о боле в голове и обо всем на свете на добрых полчаса. Лучших полчаса в моей жизни. После всего, что нам довелось пережить вместе и что мне пришлось пережить до тебя – после всего этого, я наконец почувствовал… покой. Безопасность, уют. Мне было хорошо с тобой. Поняв, что между нами наступила не только физическая, но и духовная близость, я рассказал тебе о своём состоянии после смерти Джерри. То, что я сказал, носил в голове всё это время, но больше никому не говорил. Я открыл тебе своё сердце, Джинни. А ты открыла мне своё. «Что дальше?» - произносишь ты. Без понятия. Главное то, что сейчас. А сейчас я самый счастливый человек на свете. *** Беда не приходит по-одиночке… так, кажется, гласит старая пословица? Чёрт, горько, но правда. И в этом мне пришлось убедиться этим холодным ноябрём. Казалось бы, что могло пойти не так: я наконец с Джинни, Макс будет играть в мюзикле главную роль и даже мама перестала донимать меня расспросами о будущем. Но пошло не так всё. Не то, чтобы я обладал чёткими понятиями «так», когда вся моя жизнь – одна большая ошибка, но когда ты стоишь в коридоре вся в слезах и тебя обступили твои «друзья», тут и дурак догадается, что это не «так». «Что происходит?» - я оказался единственным на твоей стороне. Всё открылось. Все злились на тебя. Рассказывать о наших чувствах сейчас, значило всё усложнить. Пускай лучше думают, что всё было не всерьёз, так что я быстро произношу: «Это была ошибка,» - и поворачиваюсь на тебя, ища поддержки, но натыкаюсь на полный отчаяния, разочарования и боли взгляд и только сейчас понимаю, как это прозвучало. Может, Макс права… у меня только половина мозгов. Да нет. Я полный идиот. Мне даже не больно, когда этот петух ударяет меня в лицо, хоть и вслух я бормочу что-то об этом, оставаясь «в роли». Но для кого?.. В какой глупый мюзикл я попал? Почему это происходит с нами? С тобой?.. «Ошибкой?..» - еле произносишь ты, и глаза смотрят с такой болью, что мне хочется закопать себя, потом убить и снова закопать. «Прости, я не думаю, что это ошибка, просто я пришёл, а вы тут все ругались, я подумал так будет лучше сказать…» Садись, Бейкер, два! Кто вообще так объясняется?! Детский сад какой-то! Но от последних твоих слов становится совсем не до смеха: «Падма была права. Ты можешь только причинять боль…» И это, официально, худший момент в моей жизни. Да, я законченный ублюдок! Убейте меня кто-нибудь, пожалуйста! Пока я кому-то ещё жизнь не испортил… *** Беда никогда не приходит в одиночку… и следующим ударом стал твой отъезд. Я застал тебя, как раз когда ты выходила из дома, такая крутая в этой куртке. Такая разбитая, но уверенная, такая взрослая. Чужая. Я сразу это заметил, но сперва попытался извиниться, за тот вечер. Ты сделала вид, что это не имеет значения. Враньё. Может я и полный идиот, но людей за свои пятнадцать лет читать научился. Я же видел, что ты сама не своя. Ожидал от тебя чего-то подобного… но не остановил. Почему? Может потому, что верю тебе. Больше, чем себе. Больше, чем кому-либо на этой чёртовой земле. Джинни, пожалуйста, если ты слышишь, вернись.