Два лепестка моли. И сжечь все к чертям

Гет
NC-21
Завершён
6829
Witch_Wendy бета
Размер:
410 страниц, 19 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
6829 Нравится 1561 Отзывы 3266 В сборник Скачать

Глава 5. Если я приму твою протянутую руку

Настройки текста
Примечания:
Самым сложным в следующие дни для Гермионы было выловить Гарри и без свидетелей спросить, просто поинтересоваться… — Как ты? — она стояла под зонтом, переминаясь с ноги на ногу и глядя на то, как друг, наплевав на сильный дождь, зашнуровывал кеды. — Гарри? Сколько он уже маялся? Минуту? Его пальцы тряслись, и вряд ли от холода. Он был растерян вот уже второй день. Грейнджер убрала заклинание зонта и присела на корточки, мягко отодвигая его руки в сторону. Со шнурками она справилась за секунды. — Спасибо… Они распрямились и просто замерли. Он смотрел, как её волосы мокнут, а она следила, как на его лице появлялась робкая улыбка. — Ты простынешь, — его рука потянулась в карман, и Гарри достал палочку, чтобы наколдовать зонт. Он встал плотнее к ней, чтобы острые капли ливня прекратили стрелять в голову обоим. — Я выпила бодроперцовое, для профилактики, — ответила ему улыбкой Гермиона и схватила под руку. — Пойдём на ужин, он скоро закончится. Уверяю, там уже никого нет. — Я не прячусь. — Я знаю… Пока они шли с поля, Грейнджер задумалась: насколько сильно эта шутка, что они провернули на четвёртом курсе, повлияла на друга. Свела его с той, от которой у него появлялись злость и раздражение в голосе. Пока он раскатывал рукава, она заметила, что буквы никуда не исчезли. Гермиона не хотела быть бестактной и спрашивать, почему он ещё не стёр метку. Ей хотелось, чтобы Гарри сам рассказал, если захочет. Как только они вошли в школу, Гарри высушил сначала её одежду, а затем свою, открыл дверь Большого зала и пропустил Гермиону вперёд. Когда она сделала шаг внутрь, то резко поняла, что шум голосов стих, и многие смотрели на вошедших друзей. Поттер выругался, но всё же прошёл к своему столу и сел с самого края. Пока она накладывала себе и Гарри картофельное пюре с говяжьей отбивной, краем глаза заметила, что за гриффиндорским столом все головы повернуты в их сторону. Боже, детский сад. — Я сегодня была у Хагрида, он какой-то странный. Быстро вывел меня из хижины, наплёл что-то про то, что занят… — она делала всё, чтобы отвести тему и внимание Гарри от этих заинтересованных пожирающих взглядов. — Думаю, он опять выкупил какое-то незаконное существо. Поттер сделал глоток горячего чая и поднял голову; Грейнджер видела, куда он смотрел. Слизеринский стол так же шептался и поглядывал на него. — Думаешь, это очередной дракон? — не отступала она. — Думаю, всем намного интереснее я и Паркинсон, — сказал он громко, заставив учеников стыдливо отвернуться, — чем какой-то дракон. Гермиона прикусила язык. Чувствуя, как набухала слизистая, противно жгла и пульсировала, она не ответила на выпад друга и решила просто дать ему спокойно поужинать. Грейнджер разделяла его возмущение. Новость о том, что Гарри и Пенси стали соулмейтами друг друга была ошеломляющей. Почти каждый оглядывался, шептался, сплетничал по этому поводу. Пытался разглядеть метку на руке, переходя личные границы. Было отвратительно. Поттер поссорился даже с Дином, который ляпнул невзначай: — Ты можешь бросить её и отомстить за все предыдущие годы… Гарри еле сдержался. Но вовремя вмешался Невилл, нагрубив Дину в ответ. Всё только накалялось. Каждое появление Поттера и Паркинсон на совместных занятиях превращалось в цирк. Дебильные хихиканья с обоих факультетов и шёпот, который был громче крика. Всем было интересно, что же будет дальше. Но Гарри и Пенси на контакт не шли. После того, как слова были произнесены и карты раскрыты, слизеринка ушла ничего не сказав, эту обязанность взял на себя Блейз: — Салазар! — он закатал рукав, где была чистая кожа. — Надеюсь, у меня будет не Долгопупс. Но даже если будет так, то мы с ним вашу парочку точно не перебьём. Это же… — Ужас, — закончил за него Драко. — Бедная Пенси… Грейнджер в тот момент чуть не сорвалась и не оглушила этого подонка. Но Поттер был до сих пор в шоке и никак не реагировал на колкие реплики. Через мгновение он также молча покинул зал. — Ты можешь быть хоть на чуть-чуть повежливее? — она подалась вперёд, глядя Малфою в глаза. — И ты… Блейз… Господи… Гермиона ушла в общежитие. И всю дорогу думала над тем, как быстро Драко выводил её из себя. Как так у него получалось — одновременно заставлять себя ненавидеть, а в те минуты, когда они наедине, быть… честным и… …более мягким. Её раздражало его двуличие к ней. Он отталкивал её, и в то же время сам появлялся, тогда, когда Гермиона не ждала этого. Сам напоминал о себе. «Смотри. Я помог тебе. Но ты должна держаться от меня подальше». Больной… Или же больна была она сама. Тот интерес к нему, который возникал у Грейнджер, не давал ей покоя. Ей нужно было разгадать эту головоломку. Сложить последний пазл в мозаику, чтобы выдохнуть и успокоиться, понять, что ничего «особенного» Малфой из себя не представлял. Гадство. Какое же долбаное гадство… — Передай, пожалуйста, хлеб, — послышалось сбоку, и Гермиона вынырнула из воспоминаний. Пока она тянулась к корзинке, перед их столом появились трое слизеринцев. — Тут такое дело… — начал один из них. — Мы хотели спросить у тебя. Гарри рывком выхватил корзинку из её рук и оскалился. — Если вы хоть слово скажете про Паркинсон, то я за себя не ручаюсь! Черноволосый парень, который не успел озвучить вопрос, поднял обе руки вверх и замахал ими. — Нет! Ты не понял, мы хотели спросить… мог бы ты ещё раз с нами попрактиковаться в заклятии патронуса? Поттер опустил подбородок на грудь и покачал головой. — Чёрт, простите. Я не так понял… — он выдохнул и потянулся к своей сумке, вынимая тренерский дневник. Раскрыв его, пролистал пару страниц в календаре. Его уши горели. — Давайте завтра? У меня днём тренировка, а вечером мы можем встретиться у профессора Дамблдора в кабинете. — Хорошо, — воодушевленно ответил слизеринец, и парни вернулись за свой стол. Поттер отодвинул от себя тарелку и скомкал салфетку, обессилено выдохнув слова: — Спасибо, что не спрашиваешь… Грейнджер улыбнулась, потянулась к чашке и весело ответила другу: — А что спрашивать? Я давно знаю, как вызывать патронус. Впервые за пару дней Гарри засмеялся…

***

Она любила октябрь. Этот вечный дождь, мелодии грома и раскаты молний над головой. Замок со стороны превращался в нечто настолько масштабное, что казалось, она спала. Гермиона до сих пор не могла к этому привыкнуть. Потрясающая красота. Грейнджер медленно шла в совятню, заметив, что лестница была уже практически отремонтирована. Новая кладка отличалась цветом и ровной фактурой камня. Домовики до сих пор восстанавливали Хогвартс. Поднимаясь и уже запыхавшись, Гермиона услышала голос. Очень узнаваемый. — Что б вам худо было… — Пенси резко обернулась, когда Грейнджер, появившись в проёме, прокашлялась. Совы ухали и шуршали крыльями. Гермиона заметила в руках слизеринки разорванное надвое письмо с фамильным гербом, которое она быстро спрятала за спину. — Привет, — Грейнджер поздоровалась почему-то предположив, что ответа не услышит. — Привет… Вот так они и стояли посреди совятни под звуки птичьих разговоров. Паркинсон смотрела куда угодно, но не на гриффиндорку, а Гермиона смотрела под ноги. Было неловко. — Возьми неясыть, — Пенси указала рукой на молодую серую сову. — За все годы я поняла, что они самые быстрые… Гермиона достала из сумки письмо для семьи Уизли и отдала в клюв птице. — Спасибо, — она погладила её по макушке, и сова вылетела из арочного окна. Пенси уже на выходе вдруг резко остановилась и обернулась. Её волосы немного завились от влажности. — У него пропала надпись? Можно было не уточнять, о чём она спрашивала. Грейнджер лишь покачала головой и заметила, как Паркинсон нахмурилась. — Как от неё избавиться? — Ты должна просто подумать об этом и отпустить ситуацию, буквы сами исчезнут. Пенси сделала решительный шаг в её сторону, закатывая рукав зелёного свитера. На предплечье всё так же чернели слова. Её рука подрагивала. — Я всю голову сломала! — громко проговорила она. Досада чувствовалась в каждом слове. — Сколько бы я ни думала, надпись не пропадает! Грейнджер посмотрела ей в глаза и вздохнула. Разговор был очень личным. — Ты хочешь правдивый ответ? — На тысячу процентов, Грейнджер! — Если метка не пропадает, то ты сама этого не хочешь, — она заметила, как Пенси открыла рот, но не дала ей вновь заговорить. — Это древняя магия. Она изучала тебя много лет и послала того, с кем ты будешь счастлива. Слова не пропадут, пока ты сама серьёзно этого не пожелаешь… Паркинсон опустила руку и облокотилась о стену, запрокинув голову назад. Её рот скривился в какой-то искаженной, ненастоящей улыбке. Злой и отчаянной. — Салазар, это же чушь! Я и Поттер! — она говорила это будто сама себе. — Скажи ещё, что существует рубиновая омела, о которой вечно талдычит Лавгуд! Не бывает предрешённой любви! — Пенси, я говорю лишь то, что знаю… Слизеринка оттолкнулась от стены и прежде, чем быстро покинуть башню, бросила: — Посмотрю на тебя, когда твоя рука расцветёт словами, от которых тебе станет так противно, что легче будет отрезать руку сектумсемпрой! Гермиона смотрела, как девушка удалялась вниз по лестнице. Ей бы хотелось ответить Пенси, что она знала, каково это. Хотелось бы также закатать рукав и показать ей уродливые шрамированные буквы позора. Хотелось бы… Но «грязнокровка» её личная боль. Ничья больше. Она оставалась в совятне ещё минут десять, чтобы дать время Паркинсон уйти подальше, чтобы не идти дыша ей в спину. Гермиона насыпала совиных печений в кормушки, подлила воды в поилки и на прощание почесала голову чёрному филину, который оказался спокойней всех птиц. Он благородно ухнул и вновь закрыл глаза. Грейнджер ступала в резиновых сапогах прямо по лужам, щедро утопая их в глубине. Шлёпая по воде как в детстве, она будто выплескивала из себя накопившиеся переживания. Так даже было веселей, пока Гермиона не замерла, заметив его спину. Малфой стоял у стены школы, прямо у памятных табличек павших здесь людей. Грейнджер знала наизусть их расположение, потому что сама лично вывешивала их. Люпин. Нимфадора. Снегг. Фред. Лаванда. Драко стоял у таблички своей матери. Ей не стоило вот так красться к нему. Не стоило. Но ноги сами ступали вперёд. Малфой лишь немного повернул голову, чтобы увидеть, кто нарушил его покой. Гермиона могла поклясться, что он ухмыльнулся. Она ещё раз обвела взглядом латунные таблички и имена на них, и как только остановилась на последней, то ахнула. — Кто это сделал? — теперь Гермиона подошла к нему вплотную. Достала палочку и направила на табличку, которая была запачкана жёлтой краской. Когда Грейнджер хотела произнести очищающее заклинание, она не заметила, как на её ладонь опустилась его горячая рука. — Не надо, я сам… За эту секунду она обожглась о его глаза, в которых не было больше того старого Малфоя, которого Гермиона помнила. Перед ней стояло нечто напоминающее оболочку Драко, внутри которого одна лишь копоть сдавленной боли. Он подошёл к стене и вытянул руку вверх, всей ладонью стирая краску. Шепнул, и краска с руки пропала. Малфой вновь поднёс руку и стёр остатки; и вновь что-то прошептал. И почему-то ей казалось, что шептал он только ради неё. Если бы он сделал это молча, то напугал бы её, ведь магия должна рождаться из палочки… Напоследок Драко обвёл выгравированные буквы пальцами, и Грейнджер увидела, как ветви куста, что рос внизу, поползли вверх и окутали табличку, будто защищая. Из зелёных бутонов показались, рождаясь на глазах, красные лепестки. Ещё мгновение, и они раскрылись в прекрасные розы. — Очень красивые, — почему-то произнесла она. Наверное, подходящий момент. Наверное, это то, что нужно было сказать именно сейчас. Наверное, это говорят, когда не находят других слов. Наверное… Драко обошёл её стороной, и ей резко захотелось схватить его за руку. Просто такой момент. Просто скорбеть в одиночестве очень больно. Но Грейнджер решилась лишь позвать его по имени. — Драко? Он остановился. Гермиона даже заметила, как его руки сжались в кулаки. Господи… — Ты всё ещё ходишь в хижину? — спросила она. Драко молчал. Она кусала губу и ломала брови, чуть ли не выла внутри себя от досады. — Ты ведь можешь пользоваться Выручай-комнатой. Так проще, и из школы не нужно выходить… Гермиона вздрогнула от того, насколько резко раздался его хохот. Стальной и хриплый. Малфой развернулся всем телом и сделал шаг к ней, и сейчас это её напугало. Она отступила, поняв свою ошибку. Он заметил её страх и удовлетворился этим. Теперь Малфой смотрел сверху вниз. — Комната не впускает меня, Гер-ми-о-на, — издевательски протянул он. — Вся школа отрыгивает моё присутствие. Разве ты не видишь? — он смотрел сквозь её плечо, на табличку. — Я как раковая опухоль. От меня нужно избавиться. Это школа и делает… У неё щемило в позвонках от его тона. От его драматизма, от того, как кровь неслась по венам, разгонялась, нагревалась и злилась вместе с ней. Война закончилась, так почему в его глазах она до сих пор идёт? Гермиона скосила уголок губы, роняя ему в лицо ухмылку. Шаг вперёд и в пропасть. — Ты слишком перегибаешь, — сказала она твёрдым тоном. За глотку кусала чистая лютая злость. — Все мы через это прошли и многое потеряли. Каждый из нас пытается жить дальше, вот только ты замер на месте. Почему, Малфой? Он на мгновение застыл. Его лицо кривилось в гримасе. Зрачки расширились, ломали радужку. — Что ты сказала? — в дурманящих серых глазах закипал знакомый до боли свинец, грозясь обжечь до мяса. — Все мы через это прошли? Голова закружилась, когда она почувствовала вторжение; Малфой пользовался легилименцией. Она чувствовала, как он шарил в её голове. Как ходил по воспоминаниям, как смотрел на всё это, божеблятьправый… Она видела, как они с Роном и Гарри были в лесу, видела, как врывались в банк Гринготтс. Видела, как она вместе с Роном уничтожала крестраж. И всё это видел Драко. — Чёрт, Грейнджер, ты жила как в сказке. Гермиона с силой отпихнула его от себя. И только хотела открыть рот, выругаться или уйти, в конце концов; потому что почувствовала себя преданной, будто все прочитали её личный дневник, как в это же мгновение Драко схватил её за рукав и прижал к себе, выжигая на сетчатке её глаз свой ядовитый взгляд. — Предлагаю сравнить твоё «все мы через это прошли»… с моим… Перед глазами поплыл туман… Гермиона упала на колени, не удержав равновесия. Подняв голову в надежде увидеть школьный двор, сердце ёкнуло, когда перед ней оказалась едва узнаваемая гостиная. — Вижу, узнала мой милый дом? — Драко стоял позади и также смотрел вперёд, на то, как маленький он забегал в комнату, преследуемый… — Добби… — шепнула она, когда вслед за хозяином появился эльф. Мальчик лет пяти заливался смехом, пытаясь укрыться за креслом, пока Добби, шлепая босыми ногами по паркету, нёсся за ним. — Не догонишь, не догонишь! — кричал мальчик. Его белые волосы были в полном беспорядке. Он шепелявил от того, что не хватало передних молочных зубов. Он так счастлив. — Сейчас начнётся самое интересное, вставай, Грейнджер! — сказал Драко, и девушка наконец поднялась. — Хозяин, вы такой быстрый! Я не успеваю за вам… Грейнджер вскрикнула от того, с какой силой домовик отлетел назад, ударившись о решётку камина. Он поджал уши и ноги, пока на него надвигался Люциус, стуча перед собой тростью. Гермиона пыталась подбежать к Добби, но ничего не вышло, магия воспоминания держала её на месте. — Х-хозяин… — эльф плакал только от взгляда на чёрную трость в ожидании наказания. — Папа! Мы просто играли! — мальчик подбежал к Люциусу, но он его тут же оттолкнул. — Я тебе говорил, что в этом доме никаких игр с прислугой! — он был взбешён. — За это ты будешь наказан! И мальчик вжал голову в плечи, закрываясь руками от удара летевшей на него трости. Но удара он не почувствовал, потому что спиной его загородил подбежавший к нему Добби. Глухой удар и сиплое дыхание эльфа устремились прямо в макушку мальчика. Ещё раз. И ещё. Мальчик плакал, маленькими ручками ухватываясь за руки Добби, который всё стоял и держался над ним, принимая удары на себя. — Как ты смеешь касаться его! — кричал Люциус. — Драко! Вставай! Мальчик дрожал, а Добби из последних сил улыбался ему, помогая подняться на ноги. — Убери от него руки! — Малфой пнул домовика и тут же вытер туфлю об ковёр. — Держи! Он передал трость сыну, который ничего не понимал. Приняв, он едва не уронил её от тяжести. — Бей, — резко произнёс Люциус. — Что? — переспросил мальчик, а у самого всё тело дрожало. Его трусило из стороны в сторону. — Бей, я сказал! — заорал Люциус и обхватил своей ладонью руку сына. Сжав и трость, и ладонь мальчика, он ударил Добби. Мальчик гортанно рыдал, не вкладывая в удар силу. Он зажмурился, потому что на уровне его взгляда — огромные, полные отчаяния глаза его единственного в этом доме друга. Гермиона отвернулась, щёки ошпарили слёзы. Она смотрела на взрослого Драко, который всё ещё наблюдал за этой сценой, и лишь его верхняя губа дёргалась в отвращении. Всё затихло… — Идём дальше? — он перевёл на неё взгляд и кивнул куда-то за спину. Она узнала его. Именно таким он был в первый день их встречи в Хогвартсе. Но что-то не сходилось. Он слишком разнился с тем мерзким собой. Двенадцатилетний Драко лежал в своей кровати, а рядом, сидя в кресле, что-то читала Нарцисса. — Сказки Барда Бидля, — прошептала Грейнджер, узнав корешок книжки. Она улыбнулась сыну и закинула ногу на ногу. Синяя туфля свесилась с её ступни, и Нарцисса игриво ей подёргивала, а камушки на носке переливались в свете пламени камина. — Я промотаю до самого интересного, — Драко взмахнул рукой, и в эту же секунду в дверь вломился Люциус. Он еле стоял на ногах и явно был пьян. — Я говорил, ему нельзя читать эту детскую ересь! — он держался за косяк двери. — Иди за мной! Мальчик ухватил мать за руку, его глаза округлились. Он шепнул ей: — Не уходи. Не уходи, мамочка, прошу! Нарцисса, улыбнувшись ему нежно, по-матерински, поправила одеяло и поцеловала в лоб. Мальчик плакал. Перед тем, как выйти из комнаты, мать заглушила её, и Гермиона закрыла глаза, потому что уже не могла смотреть, как за закрытой дверью трость Люциуса вновь вздымалась вверх. — Драко, хватит, прошу… — она смотрела на него, но Малфой, скрестив руки на груди, продолжал смотреть вперёд, где картинка вновь менялась. Её отшатнуло назад, и она впечаталась спиной в грудь Малфоя. Он чуть нагнулся, взял её за плечи, и у самого уха издевательски прошептал: — Все мы через это прошли, помнишь? За столом сидели пожиратели, а во главе сидел Волан-де-Морт. Все молчали, пока он на парселтанге общался с Нагайной. Этот шепелявый на выдохе шёпот — самое отвратительное, что удавалось ей слышать. Головы всех присутствующих опущены, никто не осмеливается поднять её. Как только шёпот смолк, Тёмный Лорд поднялся с места. — … Гермионе сначала показалось, что она ослышалась, но этот звук будто был вырезан. Она смотрела на то, как Волан-де-Морт подошёл к последнему стулу, на котором сидел… — Кто там? — спросила Грейнджер. — Я не в силах тебе это показать… Тёмный Лорд занёс руку и ударил в это чёрное пространство. Там явно сидел человек, но почему-то видение Драко скрывало его в тумане. Звук пощёчины вышел таким сильным, что до сих пор стоял в ушах. — Люциус! — Волан-де-Морт яростно посмотрел в сторону хозяина дома. — Почему твой сын и… —  звук вновь исказился, — до сих пор не овладели невербальной и беспалочковой магией? Люциус быстро вскочил на ноги, склонив голову в поклоне. Его пальцы дрожали, пока он сжимал трость. — Мой лорд… Мы вместе с Беллатрисой предпринимаем все усилия, чтобы обучить их… Волан-де-Морт взмахнул палочкой, и стул Драко двинулся вместе с ним прямо к Тёмному Лорду. — Вставай! — велел он. Драко резко поднялся. Его руки тряслись. Он смотрел в пол. — Твой отец говорит правду? — спросил он, растягивая каждую гласную, словно издеваясь. Гермиона дрожала. Воспоминания были такими чёткими и ясными, будто всё происходило наяву. — Да, мой лорд, — робко ответил Малфой. — Что ж, тогда проверим, — он резко замахнулся в сторону стола, и все с криком пригнулись. — Круцио! Сначала Грейнджер услышала приглушённый звук падающего тела, а затем разрывающий лёгкие крик. Это была Нарцисса, которая корчилась на полу от ужасающей боли. Гермиона даже слышала, как хрустели её зубы, раскалывающиеся от плотно сжимающейся челюсти. Драко кричал. Он умолял Тёмного Лорда прекратить пытку. — Так забери у меня палочку! — тот лишь смеялся в ответ. Малфой стоял замёрзшей статуей глядя на мать и пытаясь сфокусироваться. Но ничего не выходило. Лишь перевёрнутый стул, на котором сидела Нарцисса, слегка вибрировал от его попыток. Драко не мог выхватить палочку у ублюдка. — Хватит, пожалуйста! — Гермиону трясло. Она даже не заметила, что до сих пор стояла в полуобъятиях Малфоя, который навис своей грудью на её спину. — Мы все через это прошли! — засмеялся он, поддев её подбородок пальцами и развернув голову вперёд. Гермиона сглотнула. На полу лежал Драко и тёмное пятно тумана. Он — полуобнаженный, в одних брюках. На его бледной коже краснели гематомы и порезы. Сверху нависала Беллатриса и хохотала. Господи… — Как у моей сестры мог родиться такой выродок, который не может научиться простейшему! А ты! — она смотрела на туманное пятно. — Ты ещё хуже! Круцио! Драко даже не кричал, когда его тело прошибала боль. Грейнджер видела, как он только корчился, сжав зубы. А над ухом вновь его шёпот: — А теперь самое вкусное, Грейнджер… смотри и запоминай, как мы все через это проходили… Она сощурилась. Здесь темно. Впереди, подсвеченный лампой над головой, сидел Драко. Грейнджер резко захотелось отвернуться, потому что на нём было одно бельё. Но Малфой, стоящий за спиной, развернул её обратно. Его руки связаны за спиной. Его рот был испачкан в крови, и только потом она поняла, что верхняя губа сшита с нижней… красными нитками. Её резко начало тошнить. Горечь ползла по пищеводу и царапала глотку. Её трясло. Ей плохо. А позади — Драко, крепко обнимающий её за талию. Он скрестил руки у неё на животе и, будто успокаивая, качал из стороны в сторону. — Ну-ну… ещё же ничего не началось. Ты же тоже через это проходила, так ты сказала? В воспоминании появился Люциус, который втолкнул маленькую домовую эльфиху внутрь. Она очень молода. Маленького роста. Ещё ребенок… Люциус усадил её напротив сына и заклинанием связал её ноги и руки. Эльф улыбалась. Было заметно, что она под империусом. — Надеюсь, это твоя последняя попытка, — сказал он Драко и вышел из камеры. Грейнджер помнила это место. Когда их схватили охотники и притащили в мэнор, то после держали именно здесь. Но сейчас это помещение больше похоже на место пыток. Под стулом Малфоя — кровь и чернота. Его трясло. Он весь в поту и синяках. Он вздрогнул, когда дверь темницы со скрипом открылась и появилось тёмное пятно тумана. Силуэт человека, не более. — Ты не услышишь, так что я процитирую, что мне тогда сказали, — раздалось у неё из-за спины. Он всё ещё её обнимал. Наверное просто для того, чтобы она не отвернулась. — Мне приказали убить эту эльфу без слов и без палочки. Ну как видишь, говорить я тогда не мог… Сначала у него выгнулась грудная клетка. Грейнджер услышала хруст и до боли прикусила губу, потому что увидела, как его стопа отделялась от щиколотки. Пришедшая в камеру тень просто-напросто её отрезала… Боже… Она слышала, как он мычал не размыкая губ, а затем раздался влажный звук, и кожа, пройдя сквозь нитки, лопнула; рот Малфоя распахнулся. С таким звуком умирают от боли. С таким звуком приходит смерть… Драко хрипел. Распрямив ногу, он посмотрел на свою культю и замотал головой. Он кричал, надрывая глотку. Тень вновь нависла над ним, и на второй ноге тоже появился порез. Господи. — Нет-нет… Нет! Прошу! — орал он. И в самый последний момент, перед тем, как вторую ногу чуть ли не постигла та же участь, он затих и перевёл взгляд на домовика. — Авада кедавра! И Грейнджер упала в обморок.

***

Глаза жгло. Гермиона просыпалась тяжело; солнце, проникающее в больничное крыло — острое, холодное, неживое. Здесь тихо. Мадам Помфри, увидев, что девушка очнулась, быстро подбежала к ней и потрогала лоб. — Лихорадка спала, — выдохнула она. Грейнджер попыталась привстать на локтях, но её тут же удержали тёплые руки женщины. — Рано, — подчеркнула она. — Ты спала три дня. Тебя сильно лихорадило, милая. Три дня. Вот цена правды, которую она узнала. Гермиона помнила всё в мельчайших подробностях, и от этого становилось ещё хуже. Лучше такое забыть, как страшный сон. Ей стыдно. Ей до боли стыдно. Она и представить не могла, через что он прошёл. Мерлин. Это было отвратительно. Теперь ей была ясна причина его хромоты. Сколько же его нога заживала, будучи полностью оторванной? Дьявол… Со стороны послышались шаги. Первое, что она увидела — Гарри и Полумна, замершие в проёме, заметившие, что она очнулась. — Гермиона! — Поттер быстро подлетел к ней и сел на стоящую рядом табуретку. — Как ты? Но тут же встал, уступая место Лавгуд. Та же вежливо отказалась, подчеркнув, что: — На Гермиону удобнее смотреть сверху, — сказала она загадочным тоном, к которому все за столько лет уже привыкли. — Я рада, что тебе лучше… Гарри ругал себя, полагая, что подруга простыла под дождём, когда пришла к нему на поле. Гермиона же успокаивала его, объясняя, что это простое переутомление. Без подробностей. Без всех ужасов, что увидела. Поттер рассказал ей все последние новости. Под руководством Аберфорта ему удалось обучить патронусу восьмерых слизеринцев. Ещё рассказал то, что в школе дико ненавидят Майнд, которая всё так же приглашала к себе учеников. Но кто-то выходил из её кабинета воодушевленным, говоря, что терапия подействовала и стало легче. Большинство же выходили в слезах. Очередь до Гарри ещё не доходила, но он её очень ждал, чтобы высказать всё то, чего жаждала психолог. Друзья уходили подгоняемые мадам Помфри. «Вашей подруге нужен отдых», — стандартная фраза женщины, после которой в больничном крыле никого не оставалось. Гермиона осталась наедине со своими липкими мыслями. В голове громкий марш: кошмар, кошмар, кошмар. Она замотала головой в поисках признаков его присутствия здесь. На тумбе лежали сладости и цветы, явно не его стиль. Стиль Малфоя — загноить душу и уйти, оставив болезни делать своё — добивать. Так он и сделал. «Высказался», оставив Грейнджер размышлять над всем самостоятельно. Картинки в глазах настолько живые, свежие, что смазывались слезами, которые вновь и вновь проступали, смешивались с болью и скатывались вниз. Этот крик Малфоя, гнущий кости, разбавлялся безумием, о котором она даже не подозревала. Господи, что же с ним происходило во время войны… Все голоса пожирателей смерти смешивались в голове в нечто однородное, которое воняло как мокрая псина. Гнило и просачивалось в поры, как трупный запах. Ей хотелось в душ. Отмыться жёсткой мочалкой. Стереть с себя все крики Драко, которые она впитывала пока смотрела воспоминания. Грейнджер проебалась. Сильно и вязко. Она и представить не могла, что творилось на «той» стороне. Правда оказалась ужасной. Гермиона повернулась на бок, стараясь скрыть подступающую истерику от мадам Помфри. В груди болело — наверное, это сердце, которое перестало биться ещё тогда, когда Драко произнёс последние слова. Боже. Ей стыдно. Как попросить прощения у него? Скорее всего, она даже в глаза его заглянуть не сможет. Стыдно… Уже поздней ночью, когда мадам Помфри пришла проверить её, Гермионе удалось уговорить женщину — она чувствовала себя хорошо, да и не терпелось вернуться к себе в спальню. Спускаясь по лестницам, освещая путь люмосом, Грейнджер заметила встречное движение. Когда движущиеся лестницы соединились, гриффиндорка подавила вздох. Встреча, которой хотелось бы избежать. — Смею доложить старостам или преподавателям, что вы в столь поздний час возвращаетесь в гостиную. — И вам доброй ночи, мадам Майнд… Гермиона уже хотела было перейти на следующую лестницу, как женщина крепко схватила её за рукав. В её лицо не хотелось смотреть. Вообще лучше было не разговаривать с ней. Грейнджер смотрела в пол. — Завтра днём я жду вас у себя в кабинете. Она кивнула в ответ, и совсем на секунду перед глазами мелькнуло нечто узнаваемое. Голова резко заболела, потому что эти воспоминания были не из приятных. На Майнд были те же туфли, что были на Нарциссе, когда Драко показывал ей видения. Ошибки быть не могло. Тёмно-синие атласные туфли с прямоугольной пряжкой, инкрустированной камнями. — Эти туфли… — вырвалось у Гермионы. Стало до жути холодно. Насквозь. Майнд вытянула стопу вперёд, поводила ей то влево, то вправо. В свете люмоса камни блестели. Красиво… — В единственном экземпляре, как и вся моя новая коллекция, — ухмыльнулась женщина. Значит, ошибки быть не могло. — Эти туфли Нарциссы Малфой, — произнесла Гермиона, подтверждая догадку. — Как вы могли? Неконтролируемая обида жгла в подкорке мозга. Грейнджер наблюдала за реакцией Люсиль, а та, в свою очередь, ядовито улыбалась, всё ещё оценивая красоту теперь уже своей обуви. — Я по праву выкупила их на аукционе, не вижу в этом проблемы, мисс Грейнджер. Я вижу проблему лишь в том, что вы нарушаете правила и возвращаетесь в спальню ночью. Где вы были? «В аду», — хотела ответить она, но, обойдя Майнд, спустилась и вышла в коридор не ответив женщине. Омерзение от Майнд окутало с головой. Гермиона начала готовиться к завтрашней терапии уже сейчас…

***

Магловедение стало обязательным занятием для всех учеников. В этом году предмет вёл добродушный профессор Калим Фаранзи. Трудно было не расположиться к нему симпатией. Его улыбка на контрасте с тёмной кожей буквально ослепляла. Добивало всех и то, что он был весьма неуклюж. Каждый раз спотыкаясь или ударяясь ногой о парту, он ругался на иранском языке. Дин с Симусом пытались запомнить слова, чтобы потом найти в библиотеке перевод и пополнить свои словарные запасы, но Фаранзи всякий раз пользовался новым словом, и парни не могли с точностью запомнить ругательства. — Рад всех вас видеть, господа и дамы, — профессор развёл руки в стороны, поприветствовав учеников. — У вас на партах я оставил предметы из мира маглов. Кто первый опишет их свойства, тому достанется приз! Предлагаю сегодняшний урок сделать весёлым для всех нас. Теодор поднял руку. — Но профессор, среди нас есть маглорождённые, и они справятся быстрее… — Ох, не волнуйтесь, мистер Нотт, маглорождённые и полукровки будут помогать мне проверять задание. Гермиона выдохнула. Ей вообще сегодня не хотелось идти на магловедение. Для неё эти уроки были проще простого, лишь тратой времени, которое она могла бы провести в библиотеке. — А какой будет приз? — Симус вышел вперёд. — Вдруг я тоже захочу участвовать? Профессор Фаранзи подошёл к своему столу, все внимательно следили за его действиями. Двумя пальцами он защипнул красную ткань и поднял её вверх, широко при этом улыбаясь и глядя на класс. Но их реакция была не той, которую он ждал. — Фломастеры? — Финниган скептически приподнял бровь. — Детские фломастеры? Ученики загудели. — Это волшебные фломастеры! Я немного изменил их свойства. Скрестил, так сказать, магию с магловским предметом! — Калим воодушевленно поднял цветную упаковку и достал красный фломастер. — Вы только посмотрите! Он подошёл к доске и отодвинул первую панель, за которой мелом было вычерчен рисунок. Неуклюжий и кривой, но по длинным ногам и по длинному туловищу был едва узнаваем силуэт животного. А затем он прислонил к доске лист бумаги и поднёс к нему кончик фломастера. — Я не умею рисовать, как вы видите, — начал он, — но умею воображать! Я всегда любил лошадей. Ваше воображение станет реальностью в поразительно точном рисунке! Он начал чертить фломастером линию, кривую, намеренно, но вскоре эта линия сама выравнивалась, выгибалась в нужную сторону. Ещё штрих, и точное сходство с мощной челюстью лошади появилось на листе. Всего несколько секунд — и на бумаге возник красивый рисунок коня с развевающимися гривой и хвостом. — Я в деле, — громко сказал Блейз. — В моей голове такое воображение… Хохот оглушил кабинет, и все быстро зашагали к своим партам, рассматривая предметы. — Но я тоже хочу участвовать! — не успокаивался Симус. — На этот случай у меня есть альтернатива! — профессор подошёл к нему и закинул руку на плечо. — Вас здесь четверо. Для вас я разделю всех на четыре группы, которые вы будете потом проверять. Если ваша группа победит, то и вам достанутся эти замечательные фломастеры! Гарри досталась правая половина слизеринцев, Гермионе — левая. Симус и Шарлотта поделились так же, только с гриффиндорцами. Они вчетвером сидели рядом с профессором и обсуждали развлекательное шоу, которое посмотрел Калим этим летом. Грейнджер слушала вполуха. Она смотрела на то, как Малфой нехотя крутил в руках степлер. Ей хотелось, чтобы он посмотрел на неё. Пока весь класс был занят разглядыванием предметов, они вчетвером решили сыграть с профессором в монополию, которую он любезно достал из шкафа. Игра выдалась спорной. Они смеялись и ругались, и даже те, кто закончил с главным заданием, начали подходить к ним и наблюдать. Ей удалось отвлечься… Она до последнего тянула, проверяя по партам задания и сравнивая ответы с предметами. Гарри и Симус втянулись в гонку за фломастерами быстро и проверили свои группы буквально за четверть часа. Она остановилась у парты Блейза, взяла в руки одноразовый фотоаппарат и бегло прочитала ответ Забини. «Уверен, что эта чёрная шкатулка выступает в роли урны для праха. Даже имя выгравировано — «Кодак». Гермиона улыбнулась и поставила жирный минус напротив умозаключений Слизерина. Но вот второй и третий пункт Блейз угадал с точностью. Батарейки оказались «бутарейками для заряда магловских приборов». Раскладной карманный зонт — «зонт, очень ненадёжный». С четвёртым предметом он вновь ошибся. Точилка для карандашей ассоциировалась у Блейза со «сломанным перстнем, где можно прятать порошок». Когда очередь дошла до Малфоя, Грейнджер подняла лист и горько выдохнула. «Какая-то хрень». «Ещё одна херня». «Салазар, это предмет для пыток?» «ХЕРНЯ». Она посмотрела на заданные ему предметы. Проще простого. Они проходили их на первом курсе. Хотя, судя по Драко, он вряд ли вникал во всё это… — Ты закончила? — с другой стороны класса спросила Шарлотта, отдавая Фаранзи проверенные листы. Гермиона покачала головой. Ей нужно проверить ещё пять человек. — Ох, — Калим сипло выдохнул через нос, поправляя очки и вчитываясь в листы. — Кажется, у нас есть победитель! Но если у вас, мисс Грейнджер, окажутся все четыре попадания, то будет два победителя! — И кто же выиграл? — ей правда интересно. Профессор широко улыбнулся. — Староста школы… — Невилл? — улыбнулась она в ответ. Ну конечно же это Долгопупс. — Мисс Паркинсон! — поправил её Фаранзи. Гермиона отмотала несколько минут назад, вспомнив, как Гарри, склонившись над партой, хмурился. Его лицо — удивлённое, он что-то черкал на листе, а потом вновь вздыхал и заносил перо, приговаривая себе под нос «всегда сверху…» К сожалению, её группа лидировала только по двум угаданным Блейзом пунктам. Вряд ли это победа, но она с чистой совестью оставила листы у профессора на столе, попрощалась и вышла за дверь. Для неё сейчас начнётся самое сложное. Майнд… Грейнджер остановилась прямо посреди коридора, и в её спину чуть не впечаталась младшекурсница. Гермиона извинилась и отошла в сторону, села на каменный выступ и просто смотрела вперёд. Вновь эти голые холодные стены. Она на секунду подумала — быть может, лучше вообще не появляться на пороге кабинета психолога. Лучше вообще не ходить. Изначальный план был прост: прийти и ответить на все вопросы дерзко и коротко, игнорируя всё. Но почему же именно сейчас появилось чувство тревоги? Гермиона поставила локти на колени и зарыла пальцы в волосы, массируя голову. Чёрт возьми. Она устала… А в ноздри заполз уже до боли узнаваемый аромат. Гермиона резко выпрямилась и ударилась локтем о каменный подоконник. — Чёрт… Малфой хмыкнул. Сев рядом, он закинул ногу на ногу и смотрел, как она потирала локоть. — Приложи что-то холодное, — скучающе произнёс он. — Например, твоё сердце? Они молчали, и Грейнджер стало неловко. Это первая их встреча после… После того ужаса, что она увидела. Гермиона копалась в сумке, делая вид, что что-то искала. Глупо, но лучше так, чем сидеть молча. — Твоя реакция… — произнёс он. Грейнджер бросила сумку и распрямилась, поглядев на него. — Вновь упадёшь в обморок? — Вряд ли ты покажешь мне ещё что-то столь… Он усмехнулся. — Отвратительное? — Драко, я… — Не нужно, Грейнджер, — он откинулся на стену и даже не посмотрел на неё. — Не нужно этой снисходительности… Господи. Она вновь злилась. Он всегда так. Из крайности в крайность. — Зачем ты сидишь здесь? — грубо вырвалось у неё. Драко смотрел вперёд какое-то время, а потом повернулся к ней. И на развороте, буквально на долю секунды, проскользнуло его настоящее лицо. Разбитое горем, держащее в серых глазах сто литров боли. Всего мгновение — и это настоящее лицо снова сменилось маской безразличия. — Ты идёшь к Майнд? — спросил он. Она кивнула. Но прежде, чем он вновь что-то сказал, Гермиона оборвала его. — Её туфли… — произнесла она. — Я не уверена, но это же… — Эта сука скупила весь её гардероб, — надлом такой сильный, что вена на его виске стала отчётливее. — Лучше бы я сжег мэнор. Лучше бы я всё уничтожил, чтобы эти коршуны не клевали ещё тёплый труп моей семьи. Голос его — сломленный. Хриплый, будто пачку сигарет за раз выкурил, и жизни в нём всё меньше и меньше. Это чувствовалось. Это было видно. — Малфой, — процедила она глядя перед собой, на проходящих мимо учеников, которые оборачивались на них. — Зачем ты здесь? — Сижу, — просто ответил он. — Или я потерялся и ищу выход. Или пытаюсь найти ответы. Или мне хочется кого-то убить… Грейнджер засмеялась, и её смех был на грани истерики. — Убийцы не говорят о своих планах… Она повернула голову, посмотрела на его профиль. Об острые скулы можно порезаться. Он болен… душевно болен. Его жаль… — Ты в задании написал, что это предмет для пыток, — сменила она тему. Драко непонимающе посмотрел на неё. — На уроке магловедения, — уточнила Гермиона. — Это всего лишь щипцы для завивки ресниц… Гермиона поднялась с места и взяла сумку. Поправив свитер, посмотрела на парня сверху вниз. Эти их короткие диалоги стали почти привычными. Они никогда не приходили к единому знаменателю. Это был просто обмен взаимными колкостями, которые казались ей лейкопластырями. Через боль — лечили, в каком-то извращённом смысле. Кто болен из них больше? Она уходила не оглядываясь…

***

Этот кабинет когда-то был складским помещением. Гермиона помнила, как на втором курсе они с Гарри и Роном прятались здесь от Филча. Сейчас же тут стол и удобные, на удивление, кресла напротив. Сев в одно из них, она почти утонула. Майнд заваривала чай. Грейнджер ловила отвратительные флешбеки, и всё это время ждала надвигающуюся пытку. Люсиль обошла стол, в руках её была фарфоровая чашка. Мизинец криво отгибался в сторону. Она с причмокиванием сделала первый глоток и села в стоящее рядом кресло. Гермиона невольно посмотрела на её ноги. Чёрные бархатные туфли покрыты пылью… и это добило её. Это какое-то блядское кощунство. — Как ты себя чувствуешь на этом курсе? — протянула Майнд. — Вполне себе, — резко ответила она. Ей вообще не хотелось говорить. Она чувствовала, что дальше — глубже. — Я слышала, вы отлично коммуницируете с факультетом Слизерин. Вы вместе с мистером Поттером обучали их патронусу. Грейнджер держалась из последних сил. Настенные часы отвратительно клацали каждой секундой. Точно так же клацало в голове болью. — Да, — коротко ответила она. — Мисс Грейнджер, я понимаю, что вы героиня войны, но мне необходимо убедиться в вашем психологическом здоровье. Гермиона засмеялась. Честно, это у неё вырвалось резко. Абсурд. — О моём психологическом здоровье? — переспросила она. — Для чего, позвольте спросить? Майнд сделала глоток и поставила чашку на стол. Скрестив пальцы, она повернулась к Гермионе. На её лице — вежливая улыбка, которая на вид не стоила и гроша. Абсолютно фальшивая. — Всё верно. Я так понимаю, вы хотите в будущем работать на министерство? — уточнила она. — Я составляю психологический анализ для тех, кто пережил все этапы войны. Чтобы в будущем это не сказывалось на работе… Гермиона стиснула края подлокотников. Эта стерва ей угрожала. — Сказывалось на работе? Поясните. Прозвучало резко, но ей всё равно. — Чтобы во время ответственных решений у вас не было срывов. Чтобы это не сказалось на будущей работе и той ответственности, которая ляжет на вас. В анкете, которую вы заполняли на пятом курсе, вы писали, что хотите стать министром магии, — она улыбнулась, премерзко. — Вы понимаете, что на министре магии лежит огромная ответственность? Он должен подходить к работе со свежей головой, без каких-либо срывов… — У меня никогда не было срывов! — огрызнулась она в ответ. Палец болел от жестокости ногтя. Она ковыряла уже зажившую рану. Её бесило всё. Эта ситуация. Эта женщина. Эти голые намёки. — Ну как же. Три дня назад вы упали в обморок прямо во дворе школы после общения с мистером Малфоем. Он вам угрожал? — Что? — с ужасом переспросила она. — Что за чушь! Он не угрожал мне! — Видите ли, я стала свидетельницей того, как он взял вас за грудки и плотно прижал к себе, после чего вы упали… Господиблятьправый…. — Всё было не так! Грейнджер передёрнуло от усмешки этой женщины. Она больная. Майнд будто наслаждалась этой пыткой. Больная! Больная стерва! — Честно говоря, я считаю, что стоит усилить контроль над всеми, кто был причастен к пожирателям смерти, — протянула она, вытягивая носок туфли и рассматривая её. — Стоит усилить контроль, чтобы не было больше таких инцидентов, в которых честные ученики падали бы в обморок. Гермиона вскочила с кресла. Кулаки болели от того, как сильно она их сжимала. — Вы говорите чушь! — рявкнула она. — Дети пожирателей смерти ни в чём не виновны! Они не принимали участия в войне! — А как же мистер Малфой? — парировала женщина, улыбаясь. — Мистер Малфой понёс наказание. С него достаточно! — она развернулась к двери и остановилась тогда, когда рука схватилась за ручку. — По моему мнению, изолировать нужно вас. Вы прибегаете к отвратительным методам. Вы только усугубляете обстановку, мадам Майнд! Гермиона посмотрела на её туфли. — Миссис Малфой никогда бы не позволила этой обуви так запачкаться. Вы носите её только потому, что хотите удовлетвориться в своих амбициях, которые никогда не сбудутся. Вы чувствуете удовлетворение, когда своими ногами втаптываете что-то, принадлежащее семье Малфоев? Или вы хотите быть похожей на неё? — Грейнджер улыбнулась, глядя на обувь, выстроенную в ряд у стены. — Раз уж мы здесь откровенничаем, то вот вам моя правда: вы никогда ею не станете. Даже если выкупите всю её одежду и атрибуты дома. Вы, мадам Майнд, фальшивка. Подобие той, которая считает, что от её мнения зависит всё. Вы отвратительны и не профессиональны. Запишите это в свой протокол! Дверь захлопнулась. В груди мокло. В голове — пусто. Гермиона впервые за долгое время чувствовала, что выговорилась…
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.