***
Блять. Он резко открыл глаза и сразу же ощутил, что вспотевшая спина прилипла к простыне. Дыхание совершенно не хотело восстанавливаться. Драко жрал воздух большими глотками. Было плохо. Очень. Эти кошмарные сны преследовали его после последней встречи с Мортиферой. Словно она наложила на него сонное проклятье. В груди застревали каменные крошки отчаяния и страха. Не за себя. За Грейнджер. Он давно выдохся и сдался. Не было больше смысла отрицать очевидное — она ему дорога. Вот так, за несколько месяцев, которые они провели друг с другом, меняя свои чувства, Малфой осознал, что никогда ничего ему так не хотелось, как быть рядом с ней. Это не просто секс. И это не спасение от боли. Больше — нет. Грейнджер стала для него концом пути. Отметкой, дальше которой ничего уже не существовало. Он просто не мог чувствовать сильнее. Всё, что когда-то было атрофировано, вернулось. Чувства, которые были ему недоступны, всплыли на поверхность, как щепка, болтающаяся в огромном море. Он испытывал удивительное ощущение предела. Твёрдого осознания, кто ему нужен и с кем рядом хотелось просто быть… Быть эти последние дни. Он больше ничего не ждал. Не ждал спасения. Не ждал чуда, в которое давно перестал верить. Драко много об этом думал. Даже если найти способ избавиться от непреложного — это не окажется концом. Мортифера всегда будет рядом. Такой же живой, как он. Вот только найти её будет очень трудно. Быть скрытой — её дар. Он думал, что это врождённое, способность, которая досталась ей с рождения. Было в ней нечто не от мира сего. Думать, что после разрыва нити на предплечье его ждал счастливый конец — насмехательство в душу. Мортифера будет и дальше преследовать его, мстить за то, что когда-то сделала Нарцисса. Уничтожать на пути Малфоя всё, к чему бы он ни прикоснулся. А всё, к чему он сейчас хотел прикасаться — это сердце Грейнджер. Тёплое, мирно бьющееся сердце, которое его успокаивало. Он этого не позволит. Умереть было лучшим решением. Умереть вместе с монстром, затащить его обратно в ад. Всё кончится. Всё скоро кончится… Драко не винил мать. И с трудом верилось, что она могла такое сделать. Нарцисса ненавидела Тёмного Лорда и вряд ли хотела бы выслужиться перед ним. Нет. Малфой не верил в это. Блейз перевернулся во сне на бок и начал громко храпеть. Драко посмотрел в спину друга и, не удержавшись, заглушил его кровать, накрыл плечи Забини одеялом. По нему он будет скучать. По его вечно идиотским и пошлым шуткам. По его умению везде найти себе место. По его дружбе. Малфой сделал ему подарок. Неделю назад, когда Блейз заговорил с ним о Лавгуд, он обозначил, что не хотел быть как мать. Менять партнёра и быть в норме без любви. Забини был счастлив только от взгляда на Полумну. Драко знал, что на Рождество Блейз поедет вместе с ней к её отцу. И именно поэтому Малфой задержался в Лондоне на два дня. Он просто ждал, когда заказ будет выполнен. На прикроватной тумбочке друга стояла бархатная квадратная коробка. Внутри лежало кольцо из красных рубинов, сложенных в маленькую омелу. Именно такое кольцо Блейз хотел видеть в будущем на пальце Лавгуд. Она обожала эту легенду о рубиновой омеле. Драко помог ему. Оставил прощальный подарок. Забини был в дикой истерике от восхищения, обещал, что вернёт деньги. Умолял, чтобы Драко в будущем стоял рядом с ним у алтаря и держал кольцо. Твердил, что у него будет самый лучший мальчишник. Мечтал, что свадьба пройдёт в Италии на озере Комо, где у него был домик. Говорил, говорил, говорил, пока не уснул. Драко будет скучать по нему… Будет скучать по Пэнси. По её характеру. По её железу в голосе, когда она злилась. По её хриплому смеху и вечному желанию соревноваться. Драко и Блейз никогда не признавались, что всегда проигрывали ей в карты специально. Всегда делали шаг назад, когда она хотела быть лучше. Всегда понимали её стремление в этом. Это ли не дружба? Чёрт возьми, как он будет скучать… Но можно ли было скучать после смерти? И будут ли скучать по нему…***
— Двигайся! — Блейз с размаху сел на стул рядом, пока Драко смотрел на то, как Гермиона доставала книги из сумки. — Только что был в спальне у домовиков. Мы с Луной зашли к ним, чтобы я объяснил, в каком стиле хочу украсить Большой зал на рождественский бал. Я просто дар речи потерял. Не мог ни о чём думать. Эти кровати такие маленькие, как детские… Ты слушаешь меня? Драко качнул головой, но совершенно не понял, что только что услышал, потому что Гермиона повернулась и улыбнулась ему. Малфою стоило лишь увидеть, как её щёки порозовели, чтобы застонать про себя. «Ты это делаешь специально?» — он влез в её мысли наглым образом, заставив девушку вздрогнуть. Гермиона чуть повернула голову и тут же нахмурилась, но не удержалась от ухмылки. Блейз вытянул к нему руки и совсем немного развёл их в стороны. — Вот такие подушечки… «Как ты себя чувствуешь?» — Драко смотрел на её затылок. Она чуть кивнула. Этого было недостаточно. Как она справлялась с тем, что вспомнила? — «Я всё ещё могу стереть это воспоминание». Вчера они вернулись в школу поздно ночью. Гермиона проводила его до общежития, а сама, накинув мантию-невидимку, пошла к себе. Он долго смеялся, что всё должно быть наоборот, от чего она вспыхнула и обвинила его в гендерной дискриминации. Он начал обожать её дотошность. Гермиона замотала головой, делая вид, что поправляла волосы. — Боюсь представить, какие у них раковины, — не успокаивался Блейз. — Чёрт, не могу перестать об этом думать. Как я нагибаюсь, чтобы помыть руки в умывальнике для эльфов. Я хочу это видеть! — Это как раз наша тема занятия, мистер Забини. Аберфорт вошёл в кабинет и хлопнул слизеринца по плечу. Все замолчали, уставившись на профессора. — Кто мне расскажет о существе Купио видере? — он прошёл мимо парт к доске и махнул палочкой, вычерчивая тему урока. Гермиона даже поднялась с места с вытянутой вверх рукой. Её глаза округлились. — Сегодня практическое задание… — сказала она. Дамблдор довольно хмыкнул и приподнял бровь, чтобы она продолжила. — Поверить не могу, Аберф… профессор Дамблдор, вам удалось достать джина? Класс зашептался. Все смотрели на неё в предвкушении и недоумении. — Купио видере, — она прочистила горло, — буквально переводится с латинского как «желаю увидеть». Это существо — одно из разновидностей джинов. Только вот оно не исполняет желание, лишь показывает его во плоти. Как зеркало Еиналеж, только физически. Доброе существо, ищущее самое сильное желание, его обольщает это чувство в человеке, оно им питается. Очень редкое и его практически никто не видел… — Пятнадцать очков Гриффиндору. Молодец, Гермиона, садись, — Аберфорт прошёл к столу и открыл ящик, достав из него маленький бирюзовый кувшин, инкрустированный драгоценными камнями. — Министерство подарило школе этот кувшин для пополнения инвентаря ЗОТИ. Поэтому сегодня мы подробно изучим этого джина. Ваша задача — просто расслабиться и представить то, чего вы сильно желаете. Ну а джин сам выберет, чье желание самое вкусное для него. Десять минут потребовалось, чтобы Невилл убрал парты в конец кабинета. Ученики расположились вокруг кувшина и бесконечно шептались. Драко намеренно встал рядом с Грейнджер, незаметно коснулся её руки и не сдержался от того, как она сильно выдохнула и прижалась ближе к его плечу. Его от этого ломало пополам. Хотелось при всех закинуть ей на плечо руку. Прижать к себе, чтобы все видели его настоящее желание… — Отлично, теперь все представляем свои сокровенные желания, — Аберфорт сел на край стола и махнул палочкой, открывая крышку кувшина. В кабинете стало тихо. Все с замиранием сердца смотрели на то, как с шипучим звуком из кувшина извергался фиолетовый дым. Он всё выше и выше поднимался к потолку, чтобы в итоге принять еле узнаваемую форму человека. Он навис над ними, и туманная голова оглядывала каждого. Драко почувствовал, как его руки коснулись её пальцы. Он переплёл их вместе со своими и, не удержавшись, взглянул на неё. Малфой стоял и смотрел на Гермиону, которая с задранной головой наблюдала за джином, как вдруг её взгляд переместился на Драко. Блейз пихнул его в плечо. Малфой был вынужден убрать руку из её ладони. Он посмотрел перед собой, на фиолетовый туман, который застыл прямо перед ним. Джин, склонив голову, будто вглядывался в него. И ничего хорошего это не предвещало… — Мистер Малфой, сделайте шаг вперёд, — сказал Дамблдор. — Кажется, он выбрал вас… Сердце вдруг забилось, бешено набирая ритм. Это было сродни легилименции. Он чувствовал, как в его голову ввергалось нечто чужое, и не мог ничего с этим сделать. Все блоки, которым учили его и тётка Белла, и Северус — не работали. Драко был обнажён мыслями перед джином, который копался в его голове. Первое, что он услышал — как кто-то взвизгнул, после чего послышался шуршащий звук, наполняющий пространство между учениками. Драко не мог ничего понять, пока не посмотрел под ноги. И это был кошмар. Тот самый, из его сна… Песок просачивался из щелей пола прямо на середину. Туда, где должно было быть самое главное действие. Он хотел уйти. Хотел выбежать оттуда, но джин будто клешнями впился в него, силой удерживая на месте. Драко видел, как на его безлицей голове расширялась улыбка. Шире и шире, пока кто-то не сказал: — Мерлин! Это же Гермиона! Вот тогда и началось падение в бездну. Малфой перевел взгляд на то, как на песке лежала Грейнджер, как он, склонившись над ней, душил её до последнего хрипа из лёгких. — Умри! Просто, блять, сдохни! Джин подплыл к Драко совсем близко и будто втянул носом запах, поглощая его чувства, поглощая его желание. А потом зашипел и через секунду лопнул, развеиваясь в воздухе. Все застыли, наблюдая за тем, как потихоньку исчезал песок, просачивающийся внутрь досок. Как тот Драко отклонился от трупа Гермионы. Какими были её глаза — прежде, чем всё пропало… Он вновь почувствовал свои ноги и, не оглядываясь, сорвался с места под шум проклятий в его спину. — Драко! Гермиона бежала следом. Господи. Гермиона. Бежала. Следом. Он остановился у старой статуи рыцаря, хватаясь за сердце, которое бестолково билось, почти не работало. Драко почувствовал её руку у себя на плече и обернулся, надеясь увидеть в её взгляде ненависть. Но, чёрт возьми, там её не было… — Это была не ты, — запыхавшись, произнёс он. — Салазар, Грейнджер, там должна была быть не ты… Гермиона свела брови к переносице и бросилась вперёд, обнимая его поперёк талии. Зарылась носом в грудь, пряча лицо. — Я знаю, Драко… Нет. Ты не можешь вот так прощать меня, не можешь… Малфой отстранился, просто чтобы коснуться её щёк ладонями, заглянуть в глаза. В её космические долбанные глаза, в которых он тонул. Хотелось что-то сделать. Завыть, убить себя, поцеловать её — Драко не в курсе. Хотелось чего-то, потому что казалось, что это будет в последний раз. — У неё были чёрные ногти, — шепнула Гермиона. — Это была не я… Боже. Тишина между ними имела вкус. Она вымученная и выстраданная. Они оба знали, каково это. И всё же держали друг друга за руки. Он не хотел это терять. Гоподиблятьбоже, как же не хотел… — Гермиона? Драко тихо рыкнул, глядя ей за спину на подбегающего к ним Нотта. Он был взволнован и смотрел на Драко с агрессией. Схватив Гермиону за плечо, потянул на себя и завёл её за спину. — Не приближайся к ней! — зашипел он с яростью. Грейнджер отошла от него и встала между ними, как буфер. Качнув головой, мягко толкнула Тео в грудь. — Всё нормально, Теодор. Все просто не так поняли, — оправдывалась она. — Не так поняли, как он сломал тебе шею? — переспросил он. — Это твоё самое искреннее желание, Малфой? Драко поймал её испуганный взгляд, словно она боялась, что сейчас всё закончится дракой. Гермиона потянула Нотта за собой обратно в класс. — Иди, мы сейчас поговорим, — Тео обошёл её, останавливаясь напротив Драко. — Да, иди. Обещаю ничего не делать, — ухмыльнулся Малфой. Нервы ни к чёрту. — Ты ещё шутить вздумал? — он дёрнулся вперёд, но рука Гермионы остановила его. — Мы поговорим. Иди обратно в кабинет, — искусственно улыбнулся он. — Там джин показывает Блейзу маленькие раковины… Гермиона сделала вперёд два неуверенных шага и обернулась. Драко одарил её улыбкой. Просто чтобы успокоить. Она зашагала обратно, но всё же остановилась вдалеке, оперевшись о колонну и глядя перед собой. — Если ты продолжишь её донимать, — Нотт приблизился, понизив голос, — я убью тебя. Драко хмыкнул, только сильнее заводя этим Нотта. Забавный. Малфой просто стрельнул тем же, прежде чем уйти. — Если ты продолжишь зваться её другом, но смотреть на неё как мужчина, то я вырву твои глаза… поверь, у меня был опыт. До жути хотелось курить. Хотелось ударить что-то. Хотелось просто кричать. Драко направился в астрономическую башню с полным желанием выкурить всю пачку сигарет. Морозный декабрь облизывал кожу. Кусался и царапал ветер, проникающий под воротник. Малфоя потряхивало. Не от холода. От отчаяния. Он смотрел на озеро, вспоминая момент, когда она нашла его павлина. Вспоминал, как на том самом месте потерял веру, когда нить обета вернулась к нему. Вспоминал её: «Всё хорошо, ты можешь меня использовать…» Вот только теперь её использовать совсем не хотелось. Он думал, что вообще ему в жизни нравилось? Когда-то это были полёты на метле. Мамин смех и путешествие в Италию с друзьями. Что он любил? Хогвартс в зимнее время, высокие места, первый снег… и… …маленькие ладошки. Кудрявые волосы, разбросанные по его груди. Заливистый смех и невероятную тягу к ней… Чего он не выносил? Всех и всё, что его от этого отделяло. Грейнджер единственная, кто держал его за руку, которая заставляла его чувствовать, что всё в порядке. Это разливалось в каждую клеточку его тела. Удивительная, единственная и неповторимая рука, умеющая сказать: всё будет хорошо. Даже если это не так. Но как же хотелось верить…***
Впервые неделя перед Рождеством казалась какой-то бешеной. Все стояли на ушах. Кто-то из девушек, хихикая, пробегал между парней, приглашая их на бал, когда сами молодые люди, краснея, посылали приглашения с совой. Все готовились к празднику. Слухи о том, что случилось на ЗОТИ, быстро утряслись с помощью самой Гермионы, которая настояла на том, что это было ошибкой. Гарри, подошедший к нему, долго молчал. Прежде, чем уйти, он бросил: — Если ты что-то сделаешь, я не ручаюсь за себя. Она моя лучшая подруга и почему-то верит тебе, как и Пэнси. Угрозы от Поттера — не впервой. Драко даже не обращал на это внимания, так же, как и на взгляды, которые приклеивались к нему, когда он куда-то входил. Блейз старался всех усмирить, но позже сдался, когда сам Малфой попросил его об этом. — Поговорят и забудут, — сказал он. — В первый раз что ли? Драко чувствовал предстоящий скорый приступ, который ударит его по вискам. У них с Гермионой не было близости и поцелуев после того вечера в хижине, когда она вспомнила, что с ней случилось. Он не настаивал. Драко будто ощущал, что нельзя. Он замечал, как порой она отстранялась, когда они встречались, от его объятий. Быстро извинялась и меняла тему. Его грызла злость. За всё, что с ней случилось в меноре. За то, что он это не предотвратил. Прошлое оставило в ней огромный отпечаток. И вернись он на пару лет назад, собственноручно убил бы того мужчину. В четверг во время травологии у Малфоя хлынула кровь. — Драко! — Блейз резко поднял голову на него, когда на растение в горшке закапала кровь. — Идём в больничное крыло! Малфой чувствовал на себе взгляды, когда рукавом утирал с лица кровь, которая не хотела останавливаться. Полумна, стоявшая рядом с Забини, подняла руку. — Профессор Стебель, разрешите Драко выйти? Женщина палочкой открыла окна, видимо, посчитав, что ядовитые растения, которые они сегодня проходили, выплеснули слишком много яда на свои листья. Драко направился не в школу. Он шёл туда, где можно было перетерпеть приступ. Давно он не чувствовал боли, как сегодня. Без неё… Визжащая хижина встретила его как родного. Как хозяина. Малфой пошёл на второй этаж, чтобы упасть на пыльную кровать. Чем ближе приступ, тем сильнее жар бил по лицу, по всему телу, ломая кости, разрывая мышцы. Но ему доставляло удовольствие знать, что Мортифера сейчас ощущала то же самое. В глазах сохло, и рвало, рвало, рвало изнутри, будто сетку его рёбер отрывали от тела. Он задыхался. Смотрел вокруг, чтобы зацепиться взглядом за какую-то точку. Но ничего не находил. Перевернувшись на бок, он испачкал подушку кровью. И пытался думать о ней. О её голосе. О цвете глаз. О гладкой коже щёк. Обо всём, чтобы отвлечься. Боже, блять, как же хотелось забвения. Хотелось сдохнуть, чтобы всё прекратилось. И позже так и произошло. Спустя час боль почти отступила, сменилась редкими судорогами по всему телу. Драко закрыл глаза и провалился в сон, который ненавидел. В нём вновь её стеклянные мёртвые глаза. Драко сделал глубокий вдох и проснулся, ударяясь взглядом о спящую рядом Гермиону. Она тихо сопела, держа его за руку, повернувшись к нему лицом. Боже. Он этого не заслуживал. Малфой любовался ей. Касался лица, боясь обжечься о её чувства. О её мир, который она дарила ему. Он запоминал каждую деталь, чтобы, когда умрёт, унести это с собой в могилу. Чтобы в мокрой холодной земле ему было тепло от её фантомного присутствия… Он прошептал ей заранее «прости». Его прощание отзовётся болью, когда она проснётся. Гермиона словно ощутила на себе внимание и, несколько раз моргнув, наконец сфокусировала взгляд на Драко: — Привет… — Привет. Она потянулась к нему, чтобы улечься на грудь. Без разрешения. Он бы позволил ей всё. Позволил бы даже убить себя. — Почему ты не позвал меня, когда случился приступ? — сонно прошептала она. Драко подумал, что Гермиона слышала, как сердце у него в груди начало разгон, предательски выдавая его чувства. Он молчал. Не хотелось отвечать. Не хотелось ничего, кроме того, чтобы вот так, обнявшись, лежать и слушать скрип шатающихся стен хижины. Его/её дома. — Пойдешь со мной на бал? — спросил он, не понимая собственных слов. Наверное, эта мысль родилась только что. Просто чтобы кроме него — никто. Никто другой не был с ней завтра. Грейнджер приподнялась, заглядывая ему в глаза. Улыбнулась, чтобы в свою очередь задать встречный вопрос. — Придёшь ко мне домой на Рождество? Он сделает всё, что она попросит в эти последние дни. Всё, что угодно. Лишь бы украсть у времени лишнюю секунду рядом с Грейнджер. Сейчас же всё происходило медленно. Так, как надо. Так, как хотелось. — Почему так болит? — спросил он, кладя руку себе на грудь. Её глаза взволнованно округлились. — Опять приступ? И Драко честно признался: — Это не из-за него… У Гермионы было то, что у Драко никогда не было в жизни: смелость. Смелость идти напролом с убеждённостью в своей правоте. Смелость встретиться лицом к лицу с правдой. И сейчас, в первый раз в жизни, он эту правду озвучил. Драко признался ей. В груди болело. Сердце истошно выло. Ему плевать. Сейчас уже всё равно. Драко произнёс своё эгоистичное последнее желание, прикоснувшись к её руке там, где оставил свою подпись: — Не забывай меня, Гермиона. Никогда не забывай обо мне… Она сконфуженно посмотрела на его пальцы, которыми он вычерчивал букву «М» на сгибе её локтя. — Как я могу о тебе забыть? — она улыбнулась, слегка толкнув его в бок. — Просто… если что-то случится, никогда не забывай обо мне. Пусть ты будешь первым человеком… первым и единственным, кто знал меня настоящего… Грейнджер легла на спину и положила голову на сгиб его плеча, вытянула руку вверх. Моли колыхались на её коже. Пальцем она коснулась буквы «М» и сказала: — Для меня навсегда «М» значит Малфой. «М» значишь ты… Это конечная его жизни. О большем нельзя было мечтать. Дальше просто некуда — обрыв. Малфой сжал её в объятиях, заваливаясь на бок, лицом к ней. Чтобы смешать дыхание. Чтобы глаза в глаза. Просто чтобы наслаждаться последним, что давало ему ёбанное время… Грейнджер научила его ходить по лезвию и не резать стоп. Грейнджер подарила ему счастье. Она показала как. Показала, как должно было быть. Просто потому, что он этого заслуживал. Так она сказала. И сон, что он видел, исчез из памяти. Кошмар уплыл далеко. От них. От их жизней. От их вселенной на двоих.***
Драко сидел на кровати и наблюдал, как Блейз уже добрых двадцать минут крутился у зеркала, меняя галстуки и пиджаки. На его щеке белел кусочек туалетной бумаги — он порезался бритвой. Друг заметно нервничал, но старался не показывать вида. — Что с твоим лицом? — спросил Малфой, наслаждаясь его нервозностью. Забини обернулся, глядя в ответ чуть вскинув подбородок, и с гордостью произнёс: — Я с таким родился, — хмыкнул он. — Красивое, правда? Драко засмеялся и кинул в него подушку, от чего Блейз зашипел, отряхивая невидимую пыль с брюк. Десять минут до того, как они спустятся вниз, чтобы пойти на бал. Драко видел, что сделал Забини. И честно признался, что это выше всех похвал. Зимний бал превратился в летний вечер. Везде были зелёные растения, обвивающие стены Большого зала. Вместо пола — короткая трава. Пахло розами из горшков профессора Стебль, которая с гордостью предоставила слизеринцу реквизит. Декабрьский вечер превратился в июльский день. — Идём? — спросил Блейз, стоя у порога. — Ты кого пригласил? Ты мне так и не сказал. — Да так… посмотрю по ситуации. Малфою не хотелось делить с другими этот вечер. У него были свои планы. Он послал Гермионе записку, что будет ждать её у главных дверей школы. С Блейзом они разошлись, и Драко, поправив свой чёрный галстук в тон такой же рубашке, зашагал к назначенному месту. Гермионы ещё не было. Он заметно нервничал. В холле оказалось пусто, что было ожидаемо — весь народ скапливался в главной части праздника. И в тот самый момент, когда он услышал позади себя стук каблуков, Драко решил не оборачиваться. Решил растянуть этот момент. Но когда повернул голову, мысли в голове исчезли. Грейнджер красивая. Очень. Она распрямила волосы и зачесала их на бок, открывая вид на длинную голую шею. Чёрное платье в пол, в обтяжку, с глубоким разрезом на бедре, который открывал молочную кожу бедра. Совершенна. — Мы не сговариваясь оделись в один цвет, — смущенно улыбнулась она. — Тебе очень идёт, — сказал Драко и протянул ей свой локоть. И прежде, чем она взялась за него, он опустил на её плечи пальто, проговаривая про себя согревающее заклинание. — Что ты делаешь? — она была растеряна. Драко делал то, что давно хотел. — Я веду тебя на свидание, Грейнджер. Гермиона застыла, сильнее закутавшись в пальто, посмотрела вниз, на свои туфли. Он понял, что она немного испугалась, что придётся идти по снегу. — Я всё продумал. Доверься мне. Путь до Хогсмида занял меньше пяти минут. Всё это время, пока он шёл, левитируя её на трансформированном стуле, разбавлял вечер разговорами. Говорил о самых идиотских выходках Блейза. Подмечал остроумность Пэнси. Делал всё, чтобы Гермиона запомнила его друзей с его слов. И когда они дошли до дома, он аккуратно опустил её на землю и открыл дверь. — Это же кафе, где продают пирожное, — сказала она, входя внутрь и осматриваясь. Малфой заранее снял этот дом на один вечер. Внутри всё было в плавающих по воздуху свечах, которые, потрескивая, мягко освещали единственный столик посередине комнаты. — Я украл тебя с бала, чтобы провести это время вдвоём. Надеюсь, ты не проти… Он не успел договорить. Гермиона, скинув на пол пальто, шагнула к нему навстречу, чтобы впиться в его рот поцелуем. Жадным, будто она много лет скучала по нему. Дыхание поломалось за секунду. Прямо тогда, когда он почувствовал её запах. Полюбившийся запах детского шампуня. Грейнджер не пользовалась парфюмом. И это сводило его с ума. Драко неохотно разорвал поцелуй, обрамил её щёки ладонями. — У нас есть время. Поужинаем? Но Гермиона — будто не в себе. Посмотрела на столик с бутылкой вина. Сделала пару шагов, чтобы схватить открытую бутылку и два бокала. — Ты же не только нижнее помещение арендовал? Господи. Грейнджер ломала его пополам. Малфой растянул губы в улыбке, еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на неё здесь. Он указал рукой вверх, на лестницу, наблюдая за тем, как Грейнджер, скинув с себя туфли, с босыми ногами пошла наверх, отпивая из бутыли вино. Наверное, они повлияли друг на друга, раз в ней стало столько дерзости. Драко дал ей время, позволив подняться первой. Первой зайти в спальню для постояльцев. Первой сесть на кровать и первой взглянуть на него, когда он переступит порог. Ему страшно. Страшно навредить ей. Страшно испугать. Малфой закрыл дверь, подперев её спиной и глядя на то, как она поставила бутылку на прикроватный столик. Глядя на то, как она поднялась, чтобы… …чтобы одной рукой развязать бретельку на плече. Чтобы развязать следующую и скинуть платье вниз, которое, упав, облизнуло её тело, оголяя его. Она в одних маленьких чёрных трусиках. Блядство. Это какое-то блядство. И ему не хотелось подрываться вперёд. Как бы не хотелось. Малфою хотелось растягивать этот момент до последнего. Хотелось впервые нежности на грани дикости. Впервые нежно с ней… Он сделал шаг вперёд, скидывая с себя пиджак, ослабляя галстук, чтобы стянуть его совсем. Пальцы не слушались, когда он, подойдя почти вплотную к ней, расстёгивал пуговицы на рубашке, одну за другой. А Грейнджер наблюдала. Мокро и пьяно. Когда рубашка упала к ногам, Драко потянулся к карману и достал то, что приготовил. — Это мой галстук… — сказал он. — Ты хотела такой, если я не ошибаюсь… Но вместо ответа Гермиона забрала его и надела слизеринский галстук на плечи. Удавка слабая но как же в мыслях хотелось её сдавить. Натянуть на себя… боже. О господи боже… Он нежно толкнул её на кровать, стягивая с себя последний предмет одежды. Прихватив за край её бельё, потянул на себя, наблюдая, как она сходила с ума. Как закатывала глаза. Как у неё выбивало воздух из лёгких. Драко лёг сверху, разведя коленом её бедра. Поцеловал в шею, прикусывая кожу вместе с галстуком. Слыша её неразборчивое «боже». Бог здесь ни при чём. Драко взял её подбородок двумя пальцами и вздёрнул на себя. Глаза в глаза. В оливковый цвет её лица. Она захлебывалась от его взгляда и больше, кажется, не могла вздохнуть — стон вырвал из лёгких последний воздух прямо ему в лицо. И тогда Малфой, с бездыханными лёгкими и неработающим сердцем, рванул вперёд, чтобы её поцеловать. Ему казалось, что большего желания просто не существовало. Дальше уже некуда. Он потерянный без вести. В ней. В её дыхании. В желании. И чувствах. У неё всё такие же сухие потрескавшиеся губы. Он сжимал её так сильно, будто боялся, что она сейчас исчезнет. Исчезнет в тот самый миг, когда он счастлив. Счастлив, возможно, в последний раз. И разбитое сердце склеилось, сшилось намертво нитками. Драко цел. Рядом с ней. Гермиона зарылась пальцами в его волосы, притягивая ближе. Куда ближе — невозможно. Они и так одно целое. Неделимое. Она обняла его за шею, царапая ногтями. Гладила спину. Вжимала пальцы в поясницу. — Драко, я хочу. Пожалуйста… Малфой схватился за галстук на её шее, сжимая с силой и толкаясь внутрь. Горячо. Мокро. Желанно. Гермиона закрыла глаза и запрокинула голову. Развела ноги шире, чтобы глубже. Чтобы насовсем… Галстук сильнее сжимал горло, будто ошейник. Ему льстило такое сравнение. Льстило, что Грейнджер только его. Они предназначены друг другу, пусть даже не было метки у него на руке. Он толкался в неё с силой и замедлялся, чтобы не кончить первым, потому что был на пределе. Она стонала, глядя на него мокрыми глазами. Кожа покрывалась мурашками от всего, что происходило. Будто в первый раз. Липкое тело. Жар, в который проникал его член с хлипкими звуками. Звуками секса. Ещё и ещё. Столько ещё, пока не будет достаточно. Пока яйца не перестанут болеть. Её тело — безумный фетиш. Как идеально входила в его ладонь грудь. Как сильно он её сжал, чтобы она брыкнулась под ним. Чтобы посмотрела и подчинилась, потому что невозможно остановиться. Невозможно не оставить свои следы на её теле. Драко укусил её в шею, и хотел бы прикусить сильнее. Высосать из неё всю жизнь, забирая себе. Оставить ей тот яд, который копился у него в слюне только от вида, как она раскрывала рот, чтобы прикусить свои губы. Его губы. Как же блядски блаженно иметь её. Трахать. Заниматься любовью. До стиснутых кулаков и гула в ушах. До точки невозврата долбиться в податливое тело. Чёрт. Она кончила первой, когда он только вошёл во вкус. Гермиона хныкала. Он чувствовал, как сжимались её мышцы на члене. И не выдержал. Просто не мог: — Твои ноги ещё не дрожат, Грейнджер, а значит, мы ещё не закончили… Драко перевернул её на живот, дёрнул за талию, чтобы она приподняла задницу. Он встал на колени перед её бедрами, жадно глядя на то, как ещё сжимались мышцы. Она зарылась лицом в одеяло. То ли от стыда. То ли от того, что просто не могла больше. Ему всё равно. Он хотел до последнего. До потери сознания. Он хотел её. Малфой приставил головку, мазнул по раздвинутым губам, травя её, слыша приглушённые стоны. — Давай сама, — и назло толкнулся на половину внутрь. И Гермиона подчинилась, бёдрами насаживаясь на член. — Прогнись, Грейнджер. Прогнись сильнее… Его сорванный вдох от этого зрелища прокатился по трахее, попал на голосовые связки, и получилось откровенно и громко захрипеть. Пальцы стиснули бёдра до мелких морщинок, чтобы натянуть её на себя. Чтобы ускориться, чтобы сорваться в пропасть, трахая её сзади. Драко запрокинул голову, толкаясь вперёд, ощущая жжение в глотке. Ощущая, как сильнее каменел член, чтобы сделать ещё пару сокращений… чтобы кончить. Чтобы упасть ей на спину, придавливая её своим телом.***
Как оказалось, Пэнси оставалась в школе до конца декабря вместе с Поттером, чтобы в январе полететь во Францию, где у её родителей был домик. Паркинсон недовольно мычала про какие-то лыжи и санки, о которых говорил Гарри. Но по её виду было понятно, что она тоже этого ждала, просто смущалась признаться. Прежде, чем уйти, Драко обнял её. — Эй! — брыкнулась Пэнси. — Что за нежности? Увидимся после каникул. Он отстранился. Взявшись за её плечи, долго-долго всматривался в зелёные глаза. Улыбнулся и напоследок сказал: — Береги себя, Паркинсон. Прощай… Девушка отмахнулась, поправляя прическу, и направилась обратно в Большой зал, бросив ему: — Счастливого Рождества, Драко. На вокзале было полно народу. Младшие курсы с чемоданами спешили занять места в поезде. Драко поймал Блейза у вагона Когтеврана. — Дружище, я так, сука, нервничаю. Вдруг её папаша пошлёт меня куда подальше, когда я завалюсь с кольцом? — Блейз переступал с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам. — Ну и пошли его в ответ, — Малфой хлопнул его по плечу. — Может, поедешь со мной? — Забини схватился за ворот пальто Малфоя. — Может, ты себе сам научишься зад подтирать? Они расхохотались. Блейз крепко обнял его, прежде чем помахать приближающейся к ним Полумне и помочь ей зайти в вагон. — Я напишу тебе сразу же, как всё… выяснится. Счастливого Рождества, дружище… Драко кивнул ему, провожая взглядом этого придурка, который успел поскользнуться от нервов и быстро подняться, как ни в чём не бывало. Малфой заметил, как из дальнего окна вагона ему помахал Ангра. Он махнул в ответ. — Ты готов? Гермиона подошла сзади, коснувшись его рукава. В её руке — маленькая дорожная сумка, из которой торчали подарки для родителей. — Готов… Они не отправятся на поезде. Всё было легче. Гермиона аппарировала прямо на задний двор их дома и остановилась, прежде чем постучать в дверь. — Я так взволнованна. Я никогда не приводила парня в дом… В голове — кипяток мыслей о том, что она делала это в последний раз. В последний раз — с ним… Драко растянул губы в улыбке, ложной и вымученной, но, кажется, из-за того, что Гермиона нервничала, она не заметила фальши. Стук в дверь, и через несколько секунд в проёме появился её отец. Грейнджер кинулась вперёд, в его объятия. — Пап, это… — Мистер Малфой, — отец вытянул руку для рукопожатия, и Драко крепко сжал его ладонь, перед этим сняв перчатку. — Дочь рассказывала о вас в письмах. Малфой приподнял бровь, заметив, что Грейнджер на это не отреагировала. Даже не смутилась, будто гордилась им. Господи… Они прошли в дом, сняли верхнюю одежду. Он чувствовал запах жареной курицы и кукурузы. Магловское жильё казалось ему уютным. Драко завёл разговор первым. Он стал расспрашивать отца о футболе, завлекая его в беседу. Джон с восхищением рассказывал ему нюансы и историю его любимой команды. — А где мама? — Гермиона расставляла тарелки на стол. — Она сейчас вернётся, вышла в магазин. Закончилось столовое вино. Драко устроился на диване, глядя в телевизор и удивляясь, как чётко там показывались слишком длинные колдографии. Джон включил запись чемпионата мира по футболу. Малфой почти расслабился и не ощущал себя скованным. Ему здесь было спокойно. На удивление, не хотелось бежать от этого назойливого магла. Дверь позади открылась, и Малфой встал на ноги, чтобы поприветствовать мать Гермионы. Она поставила сумки на пол и обняла дочь, целуя её в макушку. — А вы, следовательно, мистер Малфой? — женщина прошла в гостиную, протягивая ему руку. — Можно просто Драко. Её рукопожатие оказалось таким же крепким, как у отца. Женщина хлопотала вместе с Грейнджер над столом, вовлекая в беседу всех. Драко понял, почему Гермиона такая болтливая. За стол они сели через час. Выпили за знакомство, и вдруг Джин встала с места и сказала, что сейчас достанет горячее из духовки. Гермиона последовала за ней, чтобы помочь. А когда по дому разнёсся громкий шум, оба мужчины резко поднялись и поспешили на кухню. Джин и Гермиона, склонившись над упавшим подносом с закусками, быстро убирали пол. — Я не удержала поднос, — смущённо сказала женщина. — Прошу прощения. — Что вы, — Драко почему-то почувствовал её волнение. — Всё в порядке. Давайте я вам помогу? Гермиона распрямилась и буквально вытолкнула мужчин из кухни, что-то прошипев про то, что они вдвоём справятся. Драко украдкой поцеловал её в щёку, совершенно не стесняясь мамы. Её теплый взгляд задержался на нём дольше, чем предусматривали приличия перед родителями, впервые увидевшими парня дочери. Но ей, кажется, всё равно. Гермиона взяла его за руку и потянула её к своей щеке. Драко коснулся кожи и застыл, рассматривая её глаза. Они янтарно-медового цвета. Они тёплые, а когда задержишь взгляд чуть больше, почувствуешь жар. Они как солнце, которое Малфой всей душой боялся заморозить. Драко пришёл в себя, когда за спиной Грейнджер выросла её мать, кладя ей руки на плечи. — Драко, мы скоро придём, дай нам посекретничать… — Джин рассмеялась, уводя дочь в сторону, и он, конечно же, послушался. Джон расспрашивал его про учёбу, про будущую профессию, обходя тему семьи. Видимо, Гермиона постаралась, предупредив родителей. Драко спокойно солгал — сказал, что будет работать инвестором и планирует после школы открыть бизнес за границей. Отец оказался интересным для него собеседником. Умел развить интерес, пошутить. Малфой даже не заметил, как они с ним допили бокалы, пока Джон не потянулся за бутылкой, чтобы налить ещё вина. Он взглянул в сторону кухни. — Что-то они долго возятся с подносом, — хмыкнул Джон. — Гермиона? Джин? В ответ — тишина. — Прошу прощения, — извинился мистер Грейнджер и встал из-за стола, чтобы проверить семью. Драко видел, как он шёл к кухне. Драко видел, как выбился воздух из лёгких Джона, который смотрел внутрь кухни. Драко, на несгибаемых ногах с жуткой болью в лодыжке, ступил за ним. Чтобы… Чтобы вместе с Джоном запечатлеть на подкорке мозга то, сколько крови было на кухне. И как на стене, окровавленной, краснели буквы: «Тик-так, Драко. Тик-так». Гермиона и её мать пропали. Боль не пришла. Ему не больно. Ему до ужаса страшно. Ему снился сон… Мёртвые глаза Грейнджер… Кошмар наступил. Вот он. Приятного аппетита.