Два лепестка моли. И сжечь все к чертям

Это сложно. Сложно вот так, сидя в Большом зале, дергая от нервов ногой, смотреть в карту мародёров и ждать, когда появится точка с его именем и от неё поплывут шаги. Сложно ждать и сложно думать, что происходило там… где он сейчас находился. Два дня. Два чёртовых дня Малфоя не было в школе. Казалось, всем вокруг наплевать. Часто звучало: «Это же Малфой». И: «От него чего угодно можно ждать…» Даже Макгонагалл успокоила её коротким ответом — у Драко дела в министерстве и он отпросился в письме, чтобы уладить срочные дела, касающиеся семьи. Полетел ли он в Азкабан? С кем он встречался? Где он сейчас, Мерлин? На её письма Драко не отвечал. Она знала, что они до него долетали, ведь сова не возвращала их обратно. Грейнджер превращалась в параноика. Всё своё время она травила себя мыслями о нём. На второй день ей стало страшно… Больно ли ему. Одиноко ли ему. О чём он думал. С кем он. Хорошо ли ел, и ел ли вообще? Весь её мир сжался в одну точку. Она ощущала огромную ответственность за него. За себя, ведь… Ведь впервые за это время Гермиона чётко осознала свои чувства. Больные и истрёпанные, но какими бы они ни были, она ощущала не только тягу к Драко. Она ощущала влюблённость. Под всей его чёрствой, засохшей корочкой злобы только она видела в нём крупицы хорошего. То, как он менялся рядом с ней. И ведь она не ждала больших изменений сразу же. Слишком мало прошло для этого времени. Но то, что он делал, делал искренне. Он умел заботиться. Он умел разговаривать спокойно и непринуждённо. Он умел смотреть на неё так, как никто не смотрел. Он умел топить её сердце в своих глазах, полных жидкой стали. Горячо… И он умел защищать. Боже. Это сложно… Грейнджер хотела во время зимних каникул посетить библиотеку в министерстве, поискать информацию в книгах, чтобы найти способ сорвать нить без последствий. Она надеялась на то, что у них ещё есть время. Есть время улучшить отношения, найти способ избавиться от непреложного и наконец вздохнуть полной грудью. Вместе. После того, как Драко ушёл два дня назад, Гермиона сразу направилась к Макгонагалл, спросить про обет. Но всё, что она услышала от неё, так это: — Боюсь, что не существует такого способа. На то непреложный обет и был создан, чтобы заставлять исполнять обещания. Я ни разу за свою жизнь не встречала информации о возможности избежать этого. Гермиона не хотела в это верить. Ей всегда казалось, что магию можно поправить, улучшить и обойти. Оставалось надеяться на тот редкий фолиант из магазина «Горбин и Бэркес». Стоило ли ей всё-таки заплатить тому мужчине, чтобы он побыстрее его нашёл? Это сложно… — Ты можешь поговорить с Долгопупсом? Я просто не справляюсь уже! — Пенси выросла перед ней внезапно. — У меня и без того полно дел, а он ведёт себя как маленькая девчонка! Гермиона сложила карту пополам и посмотрела на Паркинсон усталым взглядом. — Я всё понимаю, что Блейз мой друг и он теперь с Лавгуд, но я-то тут при чём? — продолжала Пенси. — Мы должны вместе ходить на собрания старост, а Долгопупс просто меня игнорирует. Оставляет журнал у меня под дверью! Так сложно вручить его в руки и согласовать обязанности? И ещё… — Я в этом вряд ли помогу, — покачала головой Гермиона. — Это проще сделать мистеру Варрису. Он не перестал ходить к нему на консультации? Пенси села рядом с ней, наблюдая за тем, как домовики развешивали рождественские украшения по залу. — Да мне почём знать? Я же говорю, он со мной не общается! Как знакомо… — С кем ты идёшь на рождественский бал? — слизеринка закинула ногу на ногу, поправляя юбку. — Блейз ставит на то, что ты пойдёшь с Тео. А я говорю, что ты Нотта просто используешь. Гермиона резко повернулась к ней, приподнимая брови. — Поясни? — недоумевала она. — Я никогда никого не использовала, мы с Тео друзья! — Вот только считает ли он так же? — ухмыльнулась Пенси в ответ. — Я чётко сказала, что мы с ним хорошие приятели, — защищалась Грейнджер, злясь от того, что это вообще не её дело. Паркинсон чуть нагнулась к ней, но взгляд увела в сторону, словно невзначай посмотрела на ёлку. — Лучше пусть будет так, Грейнджер. Тео хороший парень. Он не заслуживает того, чтобы им игрались. Никто не заслуживает. Он слишком прост для тебя. Ты всегда от таких избавлялась. — Паркинсон! Грейнджер чувствовала, как начинала закипать. — Крам, который был скучным для тебя. Рон… тут я вообще молчу. Просто не ставь в этот ряд Теодора, — она поднялась с места и повернулась к ней лицом. — Для тебя больше подходит… «Кто?» — хотелось даже выкрикнуть. — Кто-то такой же сложный, как ты. Пенси выстрелила прямо в цель. Прямо туда, откуда Малфой лишал её вдохов от каждого своего взгляда. Там, где на предплечье — сказанные им слова… — Ты мне нравишься, Грейнджер, — она обернулась, заметив, что в зал зашёл Гарри, — и я просто с тобой честна. Мыльный пузырь лопнул. И прежде, чем слизеринка зашагала к Поттеру, Гермиона наконец решилась спросить. — Ты не знаешь, где Малфой? — зубы прикусили кончик языка. На нём ещё ощущался вкус его имени. — Он ответил мне, что улаживает дела с аукционом, а что? — она нахмурилась, ожидая ответа. — Просто он не отвечает мне, — получилось как-то тихо. — А с чего он должен тебе отвечать? Вы общаетесь? Действительно… Грейнджер быстро-быстро замотала головой, развернувшись к столу, открыла книгу и начала читать. Оборвала разговор, чтобы просто не продолжать. Ведь у неё самой не было ответов. Значит, Малфой отвечал на письма, вот только не ей. И в груди от этого понимания вдруг сильно сжалось. Сдавило и заболело. Это сложно… Драко не появился и на следующий день. Гермиона, сидя в визжащей хижине и оглядываясь по сторонам, не понимала, зачем ходила сюда каждый день. Зачем делала всё, чтобы здесь ему было комфортно. Оказывается, ей стоило попытаться использовать восстанавливающую магию. Теперь, вместо щепок и кусков ткани, на полу был ковёр, на нём покоился длинный потёртый диван. А на верхнем этаже — покосившаяся кровать. Она принесла сюда лекарства на все случаи. Варила их сама, как дополнительное задание у Слизнорта. Что-то оставалось и после войны. Бадьян, на случай, если Драко вновь вспорет себе кожу ногтями. Или прикусит её губу… Она взвыла. От отчаяния. От скотского желания его увидеть. Просто узнать, что у него всё хорошо, и это так больно для неё. Грейнджер была по уши влюблена, и всё это обострялось меткой на её предплечье, которая заставляла тянуться к нему. Гермиона зло засмеялась про себя. Думала — когда им удастся избавиться от обета, у Драко появится ответная метка. Наверняка что-то вроде: «Где тебя носило». «Какого чёрта ты так долго». «Я тут с ума схожу». … «Я скучаю… вернись…» «Драко, вернись…» Гермиона чувствовала кровь во рту. Она прикусила губу и даже не поняла этого. Она смотрела на то, как в раскрытой книге женского романа, на развороте, написала все эти слова пером. Не смогла произнести вслух, но так легко оставила на бумаге. Это чертовски сложно! Господи… Возвращаться в школу, ощущая в голове назойливые мысли, и все они — плохие. Может, он встретил Мортиферу? Может, он что-то сделал ей? А может, он исполнил обет? И это ударило её под дых. С оттягом, задевая острые края позвонков и ломая их на маленькие кусочки, от чего у Грейнджер опустились плечи. И она давилась выдохом, остановившись прямо на лестнице, которая продолжала движение от этажа к этажу. Наверное, это правильно? Это лучше, чем умереть? Она убеждала себя, накидывая новые и новые оправдания. Себе ли, ему ли? И застонала от досады. Застонала от того, что впервые так остро желала кого-то. Желала рядом с собой. И жалела, что ему просто не позволено. Пусть это простая игра, но она указывала на счастье. Стопроцентное счастье с тем, кто сказал те самые слова. Она ревновала к этому смертельному непреложному обету. И ревность эта только жирела, плывя по венам, заводила. Шипела сквозь нагретую кожу — обжечься можно. Это впервые. Как же, блять, сложно! Руки дрожали, когда она смахнула первую слезу. Все пальцы в ранах от её ногтей и зубов. Она ужасно нервничала, постоянно срываясь. И в первую очередь — на себе. — Мисс Грейнджер? — Ангра стоял на ступеньке, когда лестница остановилась прямо перед ним, открывая ему эту картину. Она в шаге от истерики. В шаге от слёз, которые вот-вот польются. Она шагнула ему навстречу, чувствуя, как мужчина хмурился, когда положил ладонь на её плечо и повёл куда-то вперёд. Ей всё равно. Она устала. Гермиона села в то самое до ужаса мягкое кресло. Оно обнимало её, словно успокаивая. В руке — чашка ароматного горячего шоколада. Когда он успел? Первый глоток показался слишком сладким. Она чувствовала, как дрожь в теле прекращалась. Были ли там какие-то добавки — она не знала, да и было всё равно. Ангра стоял у окна и курил сигарету не имеющую вкуса. И сердце вновь сжалось от нехватки вишневого никотина. Как же сложно… — Мне было десять, когда меня похитили, — первые слова он сделал на выдохе, выпуская дым. — Мой отец был знаменитым колдомедиком в Италии. Разрабатывал в то время эликсир от чёрного сглаза. Газеты пестрели заголовками. Много лет назад волшебников часто проклинали чёрным сглазом, и это стало незаконно. Все хотели получить эликсир на такой случай. Но тем, кому это было невыгодно, посчитали лучшим решением похитить его ребенка и шантажировать этим. Гермиона замерла. Это откровение сбило её с толку. Она даже представить не могла, через что прошёл Варрис. — Тот стул, что вы видели, — он потушил окурок в пепельнице и закрыл окно. — Я провёл на нём больше двух недель. Запертый, закованный. — Господи, — выдохнула она. — Вы… я… Она даже не могла подобрать слов. — Ваш отец выполнил требования? Ангра обошёл стол и сел за него, мягко улыбнувшись и покачав головой. — Прекратил ли он свои опыты? Нет. Я знал его. Знал его намерения и характер. Знал, каким он был одержимым в своей работе. Сотни, даже тысячи спасённых от проклятия или же жизнь единственного сына… — Мне очень жаль, — она поставила кружку на стол, сдвинувшись на край кресла. — Когда похитители поняли, что всё было бесполезно, меня просто оставили там, пока меня не нашёл случайно попавший в этот заброшенный дом магл. Отец ничего мне не сказал. Всё, что он мог мне дать — это хорошего психолога, который работал со мной многие годы. Варрис вздохнул, опустил локти на стол. В его лице не было боли. Глаза не выдавали эмоций. Даже сейчас, если бы она не знала этой истории, он показался бы ей обычным улыбающимся стариком. — Порой, когда люди одержимы чем-то, для них нет ни родных, ни близких, — он чуть нагнулся вперёд, словно хотел рассказать какую-то тайну. — Позволите ли вы мне подметить… Я вижу в вас какую-то одержимость, вот только не чем-то, а кем-то… Гермиона распрямилась, не ожидая, что он раскусит её так быстро. — Прошу прощения, просто я очень наблюдателен. Вы искусали все пальцы и уже несколько дней оглядываетесь, кого-то ждёте… и смею предположить, что это мистер Малфой? Я стал невольным свидетелем ваших взаимоотношений в том кабинете. Мне показалось, что вы очень близки. Она смотрела на него в упор, как оленёнок перед дулом охотника. Затравленная, ожидавшая осуждения её болезни и прикрывающая глаза от скорого выстрела. Но Ангра не продолжал, будто давал ей возможность уйти от разговора. И ей правда этого хотелось, но она вдруг решила спросить. — Вы ведь видели моего боггарта? — она вновь потянулась за кружкой. От этих жутких воспоминаний пересохло в горле. — Что это может быть? Я никогда не видела этого… мужчину. Но почему-то он мне показался знакомым. Я голову ломаю, как это всё могло обернуться. Он нахмурился, подставив под подбородок руку. Вторую же вытянул и начал постукивать пальцами, о чём-то размышляя. — Можно стереть воспоминания, но не раны, которые они принесли. Рано или поздно всё возвращается. К вам когда-то применяли обливиейт? Гермиона нервно усмехнулась. — Кто же будет помнить о том, что у него стёрли из памяти? Как вдруг она замерла. Её моментально прошиб пот. Гермиона перенеслась на несколько месяцев назад. В ту самую хижину, которую, чёрт возьми, она обустроила. Перенеслась туда… на пол, когда Малфой навис сверху, выдыхая в её лицо ядовитый дым… «Я стоял там, смотрел на тебя и хотел, чтобы ты сдохла…» Она не верила ему… «Ты только это запомнила в тот день? Что ж, я отлично постарался…» Её накрыло холодным одеялом удушения. От этих воспоминаний и от вопроса — почему она раньше об этом не подумала? Почему пропустила такую важную деталь? Господибоже… От сладкого вкуса горячего шоколада начало тошнить. Или же это от мыслей и своей ничтожности? Гермиона сжала кружку в руках, просто потому что не хотела выдать тремор в руках. Её трясло семью баллами по шкале Рихтера. Всё почему-то складывалось в то, что из её жизни забрали кусок воспоминаний. Таких страшных, что пришлось стереть ей память. Она перевела взгляд на Варриса и вдруг сказала: — Вы можете отменить обливейт? Думаю, что вы правы… Старик смотрел на неё долго, о чём-то думая и хмурясь. — Вы в этом уверены? Если тот мужчина, который был вашим боггартом, из ваших воспоминаний, то стоит ли этот ужас вспоминать? Она уверена. Она устала от тайн. Устала не знать. Гермиона сделала бы это сама, но отменить заклятие мог только другой человек. Ангра взял свою палочку и задержал на ней взгляд. — Вы уверены? — Уверена, я хочу знать… какой бы правда ни оказалась. Что Драко скрыл от неё? Что произошло в мэноре? Из палочки старика прямо к голове Гермионы протянулась витиеватая нить. Она ничего не чувствовала, лишь холодное касание белого луча к виску. Всё произошло быстро. Она знала, видела, как Макгонагалл делала это с родителями. — Как вы себя чувствуете? — взволнованно спросил её Варрис. — Позвольте вам сказать, что мои двери всегда открыты, и вы можете поговорить со мной об этом. — Благодарю, — она поднялась на ноги. — Пока всё в порядке, вряд ли воспоминания быстро восстановятся. Моим родителям понадобилось больше полугода. Ещё раз спасибо… за разговор. Мне правда стало легче. Ангра улыбнулся, открыв ей дверь. Кивнул на прощание и, кажется, проводил взглядом, будто подмечая для себя её состояние. Гермиона же не чувствовала ничего, наматывая в голове образ того окровавленного и растерзанного мужчины. Думая о том, почему Драко ей ничего не сказал. Драко… Она остановилась в коридоре с замершей у сумки рукой. Ей хотелось достать карту мародёров. Хотелось вновь проверить, не вернулся ли он. Она стала одержимой. Это сложно… Сложно шагать, спускаться вниз с картой в руках. Видеть очертания точек на карте. Друзей, знакомых, Варриса в кабинете, из которого она вышла. И не видеть его. Гермиона развернула карту и будто обожглась. Обожглась от того, что прочитала имя, которое так ждала. Он вернулся. И он там, где всё началось… Сначала она замедлилась. Ей вообще хотелось уйти в общежитие, запереться, словно назло — ему и себе. Но кого она обманывала, когда сорвалась на быстрый шаг, а на улице и вовсе на бег. Лёгкие обжигал мороз декабря. Обжигал её желание кричать. Гермиона чуть не упала, когда притормозила у ивы и оглушила её. Вошла внутрь с неработающим сердцем. Оно давно перестало биться как надо. Люмос выделял эмоции на её лице. Да и скрывать бы она не стала. Хотелось выговориться. Хотелось… Драко стоял спиной к ней у столика, где она оставила книги. В его руках — та самая, где она ранее оставляла чернилами свои мысли. И в тот самый момент, когда он обернулся, Гермиона посмотрела на него холодом из зрачков, не более. Обиженно и нелепо. — Значит, ты скучала? «Очень…» Между ними больше ничего нет. Нет этой хижины. Нет всего вокруг. Нет звуков и цвета. Грейнджер стояла напротив него статуей, вглядываясь в лицо. И казалось, Драко делал то же самое. Она ощущала, как в голове что-то щекотало. И знала, знала, что и он теперь в курсе. В курсе того, как она страдала без него. В курсе того, как ждала. Как кусала губы в поисках его глаз. Как переживала и как… — Не нужно было тебе этого делать. Ждать или убийственно скучать по нему? — Тебе не нужно было вспоминать… Гермиона сжала челюсти, чтобы изо рта не вырвались ругательства, потому что это хуже, когда она заметила, какой Малфой разбитый, расколотый пополам. — Нам нужно поговорить, — она прошла вперёд, бросила сумку на пол и села на диван, стягивая с себя мантию. Малфой сделал то же самое, вот только сел напротив. В кресло, на подлокотнике которого лежало его пальто. Кажется, он похудел… — Где ты был? — это первый вопрос из десятков в её голове. — Что ты делал? Почему не отвечал мне? Что произошло? Драко молча начал свой ритуал. Пачка сигарет. Глубокий вдох, и, наконец, она почувствовала запах горькой вишни. Она хотела дышать этим. Жить в этом смоге. — Что-то произошло? — более спокойно переспросила она. Её напрягало его молчание. — Драко? — Всё хорошо. Она сглотнула вязкую слюну. В его голосе нет оттенков. Он безликий. Это сложно… — Теперь всё хорошо, — вдруг повторил он и посмотрел на неё тёплым взглядом, который топил Гермиону заживо. И нет больше злости. Будто он проткнул её иголкой, выпуская воздух, полный гнева и недосказанности. Эти перепады настроения она испытывала только рядом с ним. — Ты не ответила на мой вопрос, — сказал он, прикусывая клыком губу, растягивая улыбку, заставляя Грейнджер смущаться от этого прожигающего взгляда. — Ты не отвечаешь на мои. Малфой поднялся с места, в два шага сократив расстояние, и сел перед ней на корточки, положив одну руку на её бедро, а второй продолжал держать сигарету. Мерлин. — Скучала, значит? — переспросил он и ухмыльнулся. И Грейнджер сдалась: — Очень… Ногу сдавили его пальцы после этого ответа. Драко провёл рукой вверх, проникая под юбку. — Драко… — она положила ладонь поверх его кисти, останавливая. Чувствуя что-то не то. Слишком всё просто. — Что случилось? Он закатил глаза, освобождаясь от её хватки и падая на диван рядом с ней. Выпустив дым вперёд себя, он вновь молчал. — Я скоро всё вспомню. Может, лучше будет, чтобы ты мне сам рассказал, к чему мне готовиться? — она повернулась корпусом к нему, подогнула под себя одну ногу и пальцами потеребила подол юбки. Просто чтобы чем-то занять руки. Просто чтобы эти руки не тянулись к нему. — Ты стёр у меня память? Тогда, в мэноре? На мгновение она уловила, как он свёл брови и потом вновь расслабил лицо. Господи, да почему он молчал? — Ты сама об этом попросила… — Расскажи мне, — она подалась вперёд, хватая его за руку. — Я хочу вспомнить. Расскажи мне, Драко! Он уничтожил окурок у себя на ладони и сдул пепел на пол. Это даже выглядело красиво. Омрачённо ситуацией… — Тогда ты умоляла меня это сделать, — он резко посмотрел на неё злым прямым взглядом, — а теперь умоляешь сделать так, чтобы ты вспомнила? Ты рехнулась? Давно и бесповоротно… — Покажи мне! Как тогда показывал свои воспоминания, покажи мне… — Ты не увидишь полной картины. В ней не будет… — он попытался выговорить что-то. Она сразу поняла, о чём речь. — Это она сделала со мной? Мортифера? В комнате повисла глухая тишина. Драко не смотрел на неё, но и не отстранялся. Даже руку в ответ сжал. Они переплели пальцы. Быть может, ему так же невыносимо это вспоминать? — Почему ты боишься мне это показать? — прошептала она, потому что на полный тон голоса не осталось сил. Вот тогда он посмотрел ей в глаза, больно задев взглядом, и на выдохе произнёс: — Потому что я в этом виноват. Она зажмурилась. Голова разрывалась от мыслей. Она, чёрт возьми, устала от недомолвок. — Я помню, как ты отвлёк Лестрейндж от меня, — она коснулась его щеки, чтобы он посмотрел на неё. И он посмотрел. Он, господи, смотрел. — Ты не делал мне ничего плохого… — Именно в этом я виноват, — ответил он быстро. — Виноват, что помог тебе и подверг дальнейшему ужасу, Грейнджер. Его будто прорвало. — Что было бы, если бы не помог или это не увидела бы… — Драко прикрыл на секунду глаза. — Ты не должна этого помнить. Только не ты… — Чем отличаюсь от других? — хрипло спросила Гермиона. В горле сухо. — Почему не я? — Потому что ты — самое светлое, что есть у… чёрт. Он встал на ноги и зарыл ладонь в волосы, зачесывая их назад, шагая из стороны в сторону. Но Грейнджер зависла в прошлом. Зависла на несколько секунд назад. В том, что он чуть было не сказал. Внутри выло. Внутри жглось. Щёки горели, и сердце бешено стучало. Гермиона поднялась следом и поймала его за руку, заставляя остановиться. Встала перед ним так близко, что касалась грудью его торса. Посмотрела вверх, чтобы убиться о его глаза. Серые, как бушующие волны с пеной на них. И он вдруг резко обхватил её лицо. Даже больно. Сжал, большими пальцами поглаживая скулы. Всматривался, блуждая взглядом. Господи. Это сложно. Сложно не встать на носочки. Сложно не потянуться за поцелуем. Сложно. Сложно. Сложно. — Я боюсь сломать тебя, Грейнджер, — произнёс он на одном дыхании. — Боюсь, что оставлю после себя одни руины, когда уйду… — Я не отпущу. Он потянул уголок губы вверх. — Может, это даже к лучшему? Возненавидишь меня вновь и уйдёшь… — Такого не будет, — она замотала головой, обхватив его талию, прижимаясь к груди. — Это не метка, Малфой… это давно не метка на моей руке. Она почувствовала, как он хмыкнул. Как макушку защекотал его выдох. — Жаль, что всё это происходит сейчас, — шепнул он Гермионе. — Хотел бы я почувствовать всё это на себе, но судьба та ещё дрянь, правда? К ней пришло понимание. Это впервые, когда он так честен с ней. Когда без ругани. Без злости. Когда в открытую, в лоб. Это даже напрягло. Неужели в этом был подвох? Что произошло за время его отсутствия, что он так нежен с ней? — Со мной ничего не произошло, — он чуть отстранился. — Хватит читать мои мысли! — Ты просто громко думаешь. Я встречался кое с кем. Мы многое выяснили. Не более… Гермиона чуть нахмурила брови, не скрывая ревность и отвращение к той, с кем он был. — Она знает, как снять обет? Малфой лишь покачал головой в ответ. — Я была в лавке «Горбин и Бэркес». Там могут найти фолиант, редкий. Драко отошёл и сел на подлокотник кресла. — Думаешь, я не пошёл туда в первую очередь? Я уже сомневаюсь, что он не уничтожен. — Значит, существует способ. Наверняка там есть что-то, остается только найти способ избавиться от… — она указала на его предплечье и смутилась от того, каким взглядом он на неё посмотрел. Казалось, даже улыбнулся. — Поверить не могу, что ты ради меня это делаешь. Было бы это так, не будь на твоей руке моих слов? Это обидно и это неправда. — Я не буду ругаться и доказывать тебе что-то. Я понимаю твоё недоверие, зная и малую часть твоей жизни. Что тебе стоило пережить. Я понимаю, почему ты не доверяешь, но я говорю искренне. Ты мне нравишься, Малфой. Уж если в этом я призналась себе, то тебе остаётся только принять это. — Это как укрытие… — он посмотрел в окно. — Укрытие, в которое ты ползёшь во время дождя. Место, где может спрятаться червяк, птица или кошка. Даже людям нужно место для отдыха от всей херни, которая происходит в их жизнях, — Драко мазнул по её лицу взглядом. — Я верю тебе, Грейнджер. Ведь ты тот человек, в котором я нахожу своё укрытие. И я боюсь это сломать. В горле сохло. Хотелось пить. Хотелось подойти и обнять. Хотелось, наконец, выдохнуть, да вот не было воздуха в лёгких. Он кончился. Они перешагнули ту границу, очерченную мелом. Больше не было скрытой недосказанности. Теперь они говорили в лоб. Говорили о своих чувствах, господи. Ей хотелось поставить точку. Избавиться от последнего секрета. — Покажи мне. Лучше ты, чем я вспомню сама и останусь наедине с этим. Покажи мне, Драко. — Сядь, — приказал он, указывая на диван. — Лучше сядь, Грейнджер. Она чувствовала его нервозность и неуверенность в том, что он сейчас сделает. Она села на край дивана, ощущая, как потели ладони от надвигающегося ужаса. И когда сердце разогналось, Драко заговорил: — Что ты помнишь из того дня? — Лестрейндж пытала меня. Вырезала на мне буквы, пыталась узнать, что ещё мы украли. А дальше… — она попыталась вспомнить и ощутила этот пробел в памяти, который раньше не замечала. — Помню, как ты отвлек её. А дальше я очнулась в подвале. И меня вновь повели наверх, пока Гарри и Рон не выбрались. Гермиона чувствовала, как он проникал в голову. Видела, как он беззвучно шевелил губами. Ощущала покалывание. В глазах становилось мутно, пока она падала всё глубже и глубже. — Я буду с тобой, — Драко стоял рядом с ней, чуть позади. Они оба смотрели на то, что происходило впереди. На то, как Лестрейндж, склонившись над Грейнджер, пытала её. «Тебе стоит допросить егеря, он наверняка что-то своровал из её сумки», — сказал другой Малфой впереди них. — Мне было отвратительно слышать твои крики, — Драко нагнулся над её ухом, положив руки на плечи. — Я хотел, чтобы они прекратились. Тогда… я желал только этого. Поэтому я отвлек её. Белла резко распрямилась и что-то пробормотала под нос. Она в бешенстве выбежала из гостиной. Гермиона видела себя, заплаканную и без сил. Видела кровь на полу. И то, как она тянула руку к Драко. Как вдруг в дверях появилась тёмная тень. Грейнджер уже знала, кто это. Знала, что он не мог показать её всецело. Тень подошла к Гермионе, лежащей на полу, и присела. Искажённый голос что-то спросил у Малфоя. А он просто покачал головой и вышел оттуда. — Что она сказала? — Я пошёл к Белле. Мне передали, что она зовёт меня. А дальше… Грейнджер вновь видела хижину. Они вышли из воспоминаний. Будто он давал ей передышку. В голове вихрем поднимались картинки. То, как её тащили за ногу. То, как она визжала. Драко тоже это видел. Он не выходил из её головы. Сев рядом с ней на диван, он опустил локти на колени. — Ты можешь всё это остановить. Ты начала вспоминать, — он пытался её переубедить. Но какой смысл в этом, когда Гермиона всё отчетливо вспоминала? Ей нужен был всего лишь толчок. — Господи, куда она меня несла? — голос дрожал. — Что это за комната, Драко? Что это за комната? — Это гостевая спальня… Боже… В её воспоминаниях тень швырнула её на середину комнаты. Стоя в проёме, она что-то произнесла, как вдруг отодвинулась в сторону, пропуская вперёд… — Это… — прошептала она, глядя перед собой. Закрыла глаза, чтобы картина сложилась чётче. Белая рубашка… — Мерлин, это же он! Тот, в кого превратился боггарт! И мир вокруг закрыл рот, поглощая все звуки. Грейнджер повалилась на спинку дивана, резко подняв руки, потому что мужчина с оскалом гнилых зубов в воспоминаниях замахнулся на неё, чтобы оставить на щеке пощёчину. — Грейнджер, ты не должна, дьявол! Я не могу на это смотреть… Гермиона чувствовала сидящего рядом Драко, который ёрзал на месте. Но ей всё равно. Ей всё равно, потому что в глотке замер вскрик. Мужчина повалился на неё, и та Гермиона из прошлого — слабая, обескровленная и избитая — даже не могла ударить его. Даже не могла что-то сказать, потому что в рот вдавливался мокрый язык мужчины. Она ощущала вонь изо рта. Ощущала его стояк, которым он тёрся между её ног. Она кричала. Мычала. Смотрела вокруг заплаканными глазами, бесполезно пытаясь скинуть с себя тушу. Видела, как в проёме всё также стояла тень. Господиблятьбоже. Она чувствовала слёзы, и свои, и той, что из прошлого. Ощущала её страх и истерику. Видела, как он встал, чтобы расстегнуть воротник, и далее — ширинку. Гермиона ползла к двери. Тянулась к тени, умоляла не допускать этого ублюдства. Просила о помощи, когда её за волосы оттягивали назад, кусали куда-то в плечо. А она всё смотрела и смотрела вперёд, как к ним подходила тень и опускалась на корточки. Её ударили лицом об пол, прижав коленом спину, пытаясь сорвать с неё джинсы. Гермиона хрипела, захлебываясь слюной и кашлем. Сознание бросало из стороны в сторону, превращая осознание этой картины в ад. Тишина сменилась каким-то убийственным водным вакуумом, когда она увидела, как тень вложила в её протянутую руку нож. — Хватит! — Драко схватил её за плечи. — Посмотри на меня, Гермиона! Хватит! А дальше… Разворот корпуса, и его искажённое возбуждением лицо. А дальше… Хруст шейных сухожилий, когда она вогнала лезвие по самую рукоятку, как в подтаявшее масло. Откуда столько сил, когда их только что не было? Мужчина схватился за горло, и ей этот жест показался опасным. Гермиона не в себе. Она до сих пор чувствовала угрозу. Резкий замах, и лезвие прошлось прямо по его челюсти и губам. Она выползла между его разведённых ног и больше не сдерживалась… Больше — нет. Вся боль. Весь ужас. Всё сжалось в одну точку, называемую гневом. Она замахивалась и замахивалась с закрытыми глазами. Чувствовала, как мокла ручка ножа, как он выскальзывал из её рук. И прежде, чем открыть глаза, она вспомнила слова из своего сна. «Понравилось?» — это впервые, когда она слышала чётко её голос. Впервые, когда тень позади неё приобрела очертания внешности Мортиферы. То, как она стояла у дверного косяка с изуродливой улыбкой и смотрела на то, что сделала Грейнджер. Как её отпихнул Малфой, вбежавший в комнату, который с ужасом смотрел на всё это. Вот тогда она открыла глаза. Ощущая, как её поймал Драко, когда она падала вперёд. Он усадил её к себе на колени и крепко обнял, когда она сорвалась на рыдания. — Я убила человека! Я жестоко убила его… — Когда я вёл тебя в подвал, ты попросила стереть воспоминания, — он гладил её волосы, убаюкивал, качая взад и вперёд. — Я всё сделал. И, Салазар, лучше бы ты не вспоминала. Её тошнило. Её убивала картина перед глазами. Он всё скалился и скалился разорванным ртом. Гермиону била крупная дрожь. Она никогда бы не убила человека. Только не так. Не так жестоко. Замахиваясь уже над мёртвым телом. Ещё и ещё. — Я могу вновь забрать твои воспоминания, и тогда ты больше об этом никогда не вспомнишь. Ведь это будет твой второй обливиейт, — успокаивающе сказал он прямо ей в ухо. — Я в этом виноват. Я помог тебе, и это увидела… увидел тот, кто до ужаса ненавидит моё внимание к другим. — Нет! — захлебываясь, резко ответила она. — Я хочу помнить. Я хочу знать, от кого мне нужно тебя спасти. Точно так же, как и ты меня тогда спас. Сколько времени они молчали, Грейнджер не знала. Слёзы вскоре кончились, как затихли и всхлипы. Она ощутила, как Драко опустил её на диван, как лёг на бок рядом, притягивая её к себе. Как гладил по спине — тоже ощущала, пока всё не пропало и она не провалилась в сон. Просыпаться не больно. Больно ощущать, как в голову стреляло спазмами. Гермиона села на диване, глядя по сторонам. Драко спал в кресле, склонив голову вбок. В комнате было накурено. Наверное, он только недавно уснул. Грейнджер посмотрела на часы и поняла, что они пробыли здесь несколько часов, и на улице уже глубокая ночь. В груди пусто. Слёз не было. Не было разрывающей ещё недавно боли и ей казалось, что он применил на неё успокаивающие чары. Малфой не стёр воспоминания. Гермиона их отчётливо помнила. И не хотела возвращаться. Она умела вот это вот: взять волю в кулак, чтобы не расклеиться. Чтобы идти дальше и искать выход из ситуации. Выход был один. Жить дальше. Зная, что она сделала. Зная, что бы сделал тот мужчина, не вложи Мортифера нож в руку Гермионы. Здесь не было меньшего и большего зла. Это посередине. Одинаково плохо. Она расслабилась на диване, наблюдая за сном Драко. Он спал чуть сдвинув брови к переносице. Хотелось разгладить эту морщинку пальцем. Хотелось и дальше смотреть на его сон. Но он вдруг раскрыл глаза, встречаясь с ней взглядом. — Привет, — хрипло проговорил он. — Привет… Первое «привет» после того, как они переступили черту. Назад дороги нет. Её размыло морем. Морем слёз и всего того, что они пережили. Грейнджер стала его убежищем. А он стал её защитой. И после первого шага, честного шага, идти станет легче. — Ты пойдёшь со мной на бал? — спросила она, глядя в его лицо, чтобы не пропустить ни одной эмоции. — Разве это не парень должен приглашать? — ухмыльнулся он. — Это «нет»? — устало выдохнула она. Потому что сил больше не было. Малфой поднялся, взял с подлокотника пальто и подошёл к ней. Протянул руку, и Гермиона взялась за неё, вставая с места. Он встряхнул пальто и накинул ей на плечи, застёгивая железный галстук. — Идём, я хочу тебе что-то показать. И она пошла. Ей всё равно куда. Гермиона лишь взмахом палочки нагрела заклинанием его одежду. Просто потому, что хотела. Просто потому, что беспокоилась. Он потянул её за руку, вот только не к выходу из ивы. Они вышли из главных дверей, которые были забиты досками. Сейчас их там нет. Драко шёл впереди, резкими движениями руки расчищая снег под ногами. Он создал тропу, чтобы не бороздить ногами глубокие сугробы. Он вёл её к тёмному лесу, вдоль деревьев, пока не остановился. — Мне почему-то захотелось тебе это показать… Малфой обошёл её и встал позади, положил руки на плечи и развернул Гермиону к лесу, вытягивая вперёд, сбоку от неё, руку ладонью вверх. Через секунду вспыхнул шарик люмоса, который медленно пополз вперёд, к кромке леса, туда, где под пышными ветками не было снега. Туда, где… — Господи, — она даже сделала шаг вперёд, чтобы лучше рассмотреть. — Это же… — Моли. Зимние цветы с чёрными стеблями контрастировали на снегу. Их бутоны сложились и они просто спали, покачиваясь из стороны в сторону. Казалось, они даже сияли в ночи, настолько листья были белыми. Гермиона вытянула руку и расстегнула манжет рубашки. Закатала рукав выше локтя, любуясь на татуировку. Лаская взглядом чёрно-белые цветы, она остановилась на букве. — Для меня эта «М» всегда будет означать тебя. И это как признание. Дальше больше некуда. — Моя подпись для тебя так важна? Я сделал это ради шутки, — он коснулся её предплечья, буквы «м», огладив её большим пальцем, и нежно расправил рукав обратно. — М — значит Малфой. Так будет всегда… Она повернулась к нему лицом, глядя на то, как лёгкий ветер взъерошил его волосы. Она знала, что они мягкие. — Мне жаль, что у нас с тобой всё случилось в таких обстоятельствах, — он коснулся её скулы. — Ты так говоришь, будто всё кончено, — напряглась она и положила руку поверх его, прильнув щекой к его ладони. — Мы найдём способ, я уверена. Я отправлю запрос в министерскую библиотеку. Мы сходим туда вместе во время зимних каникул. Думаю, в январе она уже откроется. Драко на секунду замер. Нахмурился, но эта эмоция быстро исчезла. Он вновь одарил её улыбкой. — В следующем году? — переспросил он. — Всего три недели, — ответила она. — А пока я буду спасать тебя от боли. У нас же есть время? И почему-то в этот момент он не спешил с ответом. На его лице грустная улыбка. Его ладонь всё такая же горячая. И губы, которыми он накрыл её рот вместо ответа. У нас есть время.