Осень, 2014
Адель неспешно вышагивала по тропинке, что открывала обзор на Главный зал Питерхауса. Прошло около часа после окончания собрания, но девушка не торопилась заселяться в общежитие. Ей хотелось насладиться красотами Кембриджа: многовековыми постройками, приречными лугами, парками, что расстилались на территории университета. Поставила тяжёлую сумку на дорожку, что пролегала под аркой, соединяющей территорию Главного зала и Оленьего парка, и присела на свои немногочисленные пожитки. Вдохнула в лёгкие цветочный аромат и прикрыла глаза, позволяя лучам солнца переливаться на лице. Хорошая погода способствовала улыбке, пение птиц ласкало ушные раковины, а красивые виды Кембриджа не отпускали в здание общежития. К слову, Уильям Стоун Билдинг отличался архитектурой от основных построек университета. Современный фасад, панорамные окна, домофон и даже спортивная площадка на территории смотрелись дико среди величественных зданий с многовековой историей. Адель улыбалась, и улыбка не померкла, когда громкий смех студентов нарушил идиллию. Группа парней миновала арку и не оставили без едких комментариев пристанище девушки. Однако она не обратила внимания, продолжая сидеть на своей сумке. Парни прошли мимо, и идиллия возобновилась. Когда солнце стремительно осело за горизонтом, Адель двинулась в сторону общежития. Она ничего не знала о личном пространстве, потому что никогда его не имела: ни собственной комнаты, ни собственной мебели, даже кровать приходилось делить с девочками по несчастью. Поэтому для неё не стало трагедией, когда в комнате общежития обнаружила соседку — девушку с копной каштановых волос и миндалевидным разрезом глаз. Вместо приветствия она сокрушалась из-за наличия одного шкафа на своей стороне комнаты, из-за письменного стола, который слишком низкий, из-за прикроватной тумбочки, что, напротив, оказалось слишком высокой. Кровать тоже не пришлась по вкусу. Точнее жёсткий матрас попал в немилость, и девушка стремительным шагом направилась в администрацию писать гневную жалобу. Адель попробовала упругость матраса ладонью и в удивлении вскинула брови. Наличие матраса уже радость, потому что в детском доме вовсе он отсутствовал. Разложила свои немногочисленные вещи по полкам шкафа и долго не знала, как поступить со свободным местом и вешалками, что издевательски покачивались на штанге. Посмотрела на огромные чемоданы соседки и решила предложить ей полки в своём шкафу. «Мой шкаф», — с теплотой провела по дверной поверхности и задумчиво уставилась на прикроватную тумбочку. Наверное, стоило взять пример с соседки и поставить на тумбочку женские безделушки. Адель достала из бокового кармана сумки флакончик любимых духов, подводку для глаз, бальзам для губ и аккуратно разложила на поверхности тумбочки. Заправила кровать постельным бельём, что взяла у добродушного коменданта, и покосилась на кровать соседки. Наверное, она привезла комплект из дома, как и красивое покрывало с изображением мордочки милого котёнка. Адель записала в блокнот, что было необходимо докупить в комнату: покрывало, цветок на тумбочку и канцелярию. Обвела взглядом гирлянду, что украшала стену со стороны соседки, и дополнила список. Если соседка не окажется жадиной, то они могли бы провести гирлянду по периметру карниза и, тем самым, затронуть пустующую стену Адель. Да, ей определённо стоило поделиться идеей с соседкой. — Хамка! Соседка, она же Хизер, ворвалась в комнату и громко хлопнула дверью: — Не комендант, а хамка! — гневалась девушка, в раздражении ударив ногой по чемодану. — Ну, куда мне девать это барахло? Адель улыбнулась и, подскочив к своему шкафу, радостно распахнула двери: — У меня много свободного места! — Рада за тебя, — закатила глаза девушка и запнулась, когда уловила добрые намерения своей соседки. — Хочешь поделиться со мной полками? — И вешалками, — подхватила Адель и со смехом продемонстрировала странную «штуку», которую видела впервые в жизни. — Что делать с этим я даже не представляю. — Это вешалка для брюк. Не надо? У меня, как раз, много джинсов! Настроение Хизер заметно улучшилось, по крайней мере, она перестала гневаться на милого коменданта. Даже напевала себе под нос любимую песню, пока Адель не вспомнила о своей идеи с гирляндой. Соседка поморщилась: — Меня и так всё устраивает. Адель пожала плечами и всё-таки внесла в список покупок украшения для стены. Но что именно покупать оставалось загадкой. В детском доме запрещалось вешать на стены плакаты, и тем более что-то клеить на них. Оторвалась от скудного списка и с любопытством засмотрелась на технику соседки, которую разложила на своём письменном столе: ноутбук, планшет, электронную книгу, плеер, фотоаппарат, беспроводные наушники, колонку. При виде кофемашины Адель простодушно воскликнула: — Здорово! И латте делает? Хизер странно покосилась на соседку: — Эспрессо, капучино, лунго и ристретто. — А латте не варит? Девушка поражённо покачала головой: — Ты из леса, что ли? Эта махина способна на двадцать рецептов. Адель не придала значения некорректному замечанию соседки и улыбнулась: — Сделаешь мне латте? Я давно не пила его. Хизер склонила голову на бок и лукаво поглядела на пустеющую тумбочку: — Можешь каждое утро пользоваться кофемашиной, только поставим её на твою тумбочку. Всё равно без дела стоит. Адель посмотрела на свой разложенный арсенал косметики и, поколебавшись, кивнула. Она давно не пила латте. Убрала косметику в ящик и помогла поставить кофемашину на новое место. В целом, подобные перестановки нисколько не стесняли, напротив, пустота части комнаты не казалась столь заметной. Адель получила обещанную порцию кофе и, делая маленькие глотки душистого напитка, отправилась осматривать общежитие. Длинный коридор был разделён на две части: крыло парней и крыло девушек, и соединялся лифтом. Только лифтом студенты пользовались редко, предпочитая спускаться по лестнице, марши которой соединялись удобно обустроенной площадкой: витражные окна и широкие подоконники. Студенты любили устраивать перекуры на лестничной площадке. Адель убедилась в этом сполна, когда посмотрела вниз на лестничные пролёты и сморщила нос от переизбытка сигаретного дыма. Сделала глоток кофе и заглянула в мужское крыло. Обстановка мало отличалась от женской части общежития: парни, как и девушки, в первый день носились с багажом и только успевали знакомиться друг с другом. Адель подобного дружелюбия со стороны девочек не заметила, хотя Хизер могла бы сойти за милую. Да, определённо её можно назвать милой, и девушка искренне надеялась, что отношения с соседкой с каждым днём будут становиться только лучше. Кофе она варила вкусный. «В следующий раз попрошу сделать больше пенки», — с этими мыслями Адель вернулась в женское крыло на седьмом этаже и подошла к комнате семьсот один. Не успела повернуть дверную ручку, как услышала женские голоса за дверью. Наверное, к Хизер заглянули подруги. Адель не была против новых знакомств, даже пообещала себе попытаться завести друзей. В детском доме не удалось обзавестись близкими людьми, так, почему бы не попробовать поискать здесь? Говорят, что университетские друзья на всю жизнь. Адель воодушевилась. — Она о-о-чень странная, — услышала голос Хизер и не решилась открыть дверь. — Улыбается, как маньячка, и смотрит также! — Да-да, я видела её на собрании, — поддакнул незнакомый голос. — Вы заметили, как она дёргается? Ну, сидит, а её колбасит! Судя по смеху, незнакомка наглядно продемонстрировала, как претерпевала Адель спонтанное мышечное сокращение. — Моя знакомая занимается личными делами студентов, так она рассказала, что Адель — сирота, — раздался ещё один голос. — Всю жизнь прожила в детском доме. — Как она здесь оказалась? — По программе какой-то, — неуверенный ответ, на который Хизер воскликнула: — Чёрт возьми, почему мне так везёт? Комната — отстой, соседка — отстой! — громкий смех подруг вынудил понизить голос и серьёзнее проговорить. — Девочки, я боюсь за свою безопасность. Откуда мне знать, что в голове у этой дёрганной? — А у моей соседки отец — владелец частного банка в Лондоне. Думаю, мы подружимся. Хизер сокрушённо застонала, отчего Адель ощутила, как предательская фасцикуляция затронула мышцы плеча. — Девочки-и-и, вдруг она ещё лунатик? — Типа передвигается во сне? — Теперь я боюсь спать! Представляете: открываю глаза, а надо мной стоит Адель с ножом в руках и фирменной улыбкой. Громкий смех. — И дёргается, вот так… Адель, несмотря на плотно закрытую дверь, видела троих девушек, что веселились и передразнивали её волнение, достигшего своего апогея на собрании. Видела, как не обделённая актёрским талантом девушка изображала её и в ответ получала порцию аплодисментов и смех подруг. Адель направилась к лифту и решила допить любимый напиток у кнопки вызова. За это время успела окончательно убедиться в ненадобности грузового транспорта — студенты проносились мимо неё и стучали ногами по ступенькам лестницы. Она не знала лица подруг Хизер, но узнала их по голосам и смеху. Именно голос и смех запомнился даже больше, нежели могла запомниться внешность девушек, что шествовали по коридору и громко переговаривались. — Привет, — обратилась Адель и улыбнулась, теперь наверняка зная, какой страх на них наводила невинная улыбка. — Привет, — невнятно пробормотали девушки и поспешили пройти мимо, что нисколько не расстроило Адель. В конце концов, у неё есть более существенные поводы расстраиваться. Например, неумение производить хорошего первого впечатления. Когда Адель вернулась в комнату, соседка, сославшись на неотложные дела, вышла из комнаты и не появлялась до глубокой ночи. Но её приход был грандиозным на посторонние звуки: шум воды в ванной комнате, скрип дверец шкафа, громкая музыка даже через беспроводные наушники. Удивительно, но попсовые песни, что не давали уснуть Адель, усыпили её соседку. Она заснула сном младенца, не успев выключить музыку, и тем самым обеспечила дискотеку до тех пор, пока не разрядился плеер. Адель приняла сидячее положение на кровати и смотрела, как мирно поднималась и опускалась грудная клетка Хизер. Повезло ей — Морфей был щедр на приятные сновидения судя по умиротворённому выражению лица. Адель же не видела сна ни в одном глазу. Более того, неприятные слова соседки и её подружек звучали в голове, как заезженная пластинка. Была уверена, что утром удастся забыть об…малоприятном инциденте, и, как научилась делать за годы практики, переступит через это. Но не сейчас. Сейчас ощущала себя именно так, как боялась Хизер. Лунатиком. Криво усмехнулась и, поколебавшись мгновение, поднялась с кровати. Осторожно открыла ящик тумбочки и достала пластиковую коробку с немногочисленной канцелярией. Она записала в блокнот докупить ручек и карандашей? Записала. Отыскав в коробке нужный предмет, задумчиво коснулась подушечкой пальца кончика лезвия. Нож-скальпель с перовым лезвием отлично следовал своему предназначению — резал бумагу и плотный картон. Адель снова усмехнулась и подошла к кровати соседки. Её подруга разыграла сценку из фильма-ужасов на «ура», потому и Адель нельзя было сплоховать — разочаровывать соседку в очередной раз не хотелось. Только успела переложить канцелярский ножик в другую ладонь, и Хизер неожиданно открыла глаза. Адель испугалась сильнее девушки, настолько внезапным оказалось пробуждение, отчего вздрогнула всем телом и едва ли не выронила предмет. Истошный вопль раздался в ночи и пронёсся по всем этажам общежития. Кажется, теперь Хизер не до смеха.***
Адель не отличалась плохим поведением. В детском доме была тихой и миролюбивой девочкой, которую невзлюбили именно по этой причине. Ты либо со всеми, либо против всех. Оставаться в стороне не вариант. Адель не могла всех ребят в детском доме окрестить плохишами, но именно её группа славилась взбалмошным поведением, и она в этой группе — белая ворона. Да и выглядела примерно также: светло-русые волосы, белая, тончайшая кожа, под которой проглядывалась вся венозная система, природная худоба и высокий рост, что в своём сочетание производило скорее отталкивающий эффект. Сколько прозвищ на себе перемерила девушка — не счесть! Однако по мимо внешности, которую мальчики, да и девочки, находили непривлекательной, их отталкивали тяга к знаниям и самодисциплина. Поэтому, когда Адель получила счастливое письмо с приглашением вступить в ряды студентов лучшего университета мира, ребята возненавидели чуть больше прежнего. Ведь теперь перед ними не страшная, забитая девочка, а страшная, забитая девочка, которой что-то, да светит в этом мире. Как минимум — хорошее образование и перспективы высокооплачиваемой карьеры. Адель вспомнила проявление «чуть большей ненависти» и ощутила, как сократились мышцы плеча. Подёргивание распространилось по всей руке, и унять встряску от посторонних глаз не удалось — дёрнулась на стуле и тут же улыбнулась, заметив на себе внимание. Декан юридического факультета оторвал взгляд от личного дела девушки и нахмурился. — Вам весело, мисс Венсан? — Нет, сэр. Мужчина не услышал, с громким вздохом откладывая бумаги: — Не вижу причин для улыбок. То, что случилось сегодняшней ночью — первый случай на моей памяти в стенах Кембриджского университета. — Это была шутка. — По-вашему, подкрадываться к спящему человеку с ножом в руке — это весело? — Канцелярский нож, сэр. Уверяю вас, Хизер подозревала о моей затее. Адель не солгала ни в одном слове. Соседка действительно предполагала подобный сюжет, потому её истошный вопль ночью — такое же удивление для девушки, как и для всех студентов общежития. Декан задумчиво почесал подбородок тыльной стороной ладони и позволил тишине повиснуть в кабинете на несколько минут. Адель перевела взгляд на свои пальцы, что покоились на коленях, и с сожалением заметила дырочку на винтажном платье цвета песочного хаки. Приталенный силуэт с двумя боковыми карманами и сборками на юбке — её любимый наряд, поэтому наличие дырочки расстроило девушку сильнее, чем вызов в кабинет декана. Она понимала, что подобная шалость могла грозить лишением баллов в личном рейтинге студента, всеобщим порицанием, отстранением от занятий и даже исключением. Однако, краем глаза наблюдая за мужчиной, Адель вычеркнула последний вариант. Другие возможные санкции не пугали так, как потеря любимого винтажного платья. — Адель, — заговорил декан иным тоном, который контрастировал с холодным голосом, что встретил девушку на пороге кабинета. Сейчас голос был пропитан теплотой и толикой понимания. — Адаптация у всех студентов проходит по-разному: кто-то быстро погружается в новые условия, находит друзей, а кому-то требуется больше времени. Я понимаю, что в твоём случае всё происходящее в новинку: обстановка, люди и их не всегда…толерантное поведение. — Я постараюсь быстро освоиться. — Чтобы у тебя было на это время, давай договоримся более не прибегать к подобным шуткам, — получив в ответ уверенный кивок, мужчина понизил голос. — И настоятельно рекомендую попросить прощение у Хизер. — Непременно, сэр! — Хизер — эмоциональная девушка, и ни мне, ни тебе лучше не допустить, чтобы об ночном инциденте стало известно всему университету. Вот здесь Адель сомневалась, поскольку вопли соседки были слышны во всём Кембридже, возможно, долетели до близ располагающихся городов. Тем не менее, посчитала нужным кивнуть. — Родителям Хизер тоже не стоит знать о случившемся, иначе… — декан поспешил махнуть рукой, как если бы сказал что-то маловажное, а не проговорился, и скомкано закончил. — Надеюсь, мы друг друга поняли. Теперь подожди в приёмной, когда я разрешу вопрос о твоём переселении в другую комнату. Приёмная представляла собой небольшое помещение без окон и с одной дверью, что для всех студентов, попавших в «зону бедствия», представляла спасение. Адель пятью шагами измерила длину комнаты и семью шагами измерила ширину, после чего уделила внимание неизвестному цветку, стоявшему в горшке на стойке ресепшена. Секретарь переместила свои маленькие очки на кончик носа и неодобрительно оглядела девушку, как если бы видела в ней потенциального вредителя. Возможно, только потенциальные вредители и захаживали сюда, поэтому Адель не смела винить секретаря за неприветливый взгляд. Напротив, улыбнулась и спросила: — Какой очаровательный цветок! Как называется? — Азиатский лютик. — Очаровательно, — повторила Адель и отошла от женщины, чей взгляд не потеплел ни на градус. Присела на диван и расправила ладонями подол платья, с сожалением поглаживая дырочку. Ей бы хотелось быстрее заселиться в новую комнату и заштопать любимый наряд, нежели тратить время в душной приёмной. Тем не менее, ослушаться декана она не могла. Спустя некоторое время тишины послышалось долгожданное движение: дверь приёмной отворилась и показалась голова молодого человека. Он осмотрел помещение и, оставшись довольным увиденным, поспешил к ресепшену: — Доброе утро! Мистер Чейз свободен? — По какому вопросу? — Организация музыкального клуба. Мистер Чейз просил подойти до начала занятий. — Мистер Чейз занят, — женщина недовольно покосилась в сторону притихшей Адель. — Учебный год не успел начаться, а студенты уже с ума посходили. Ждите! Молодой человек в нетерпении побарабанил пальцами по стойке ресепшена и быстрым движением приземлился на диван, отчего его мягкая обивка заставила девушку подскочить на месте. Адель видела, как незнакомец поглядывал на крупный циферблат наручных часов, и чувствовала вину за долгое ожидание. До начала занятий оставалось около получаса, и этого времени явно недостаточно для его беседы с деканом факультета. Девушка с сожалением посмотрела на парня: — Извини, это из-за меня не пускают в кабинет мистера Чейза. Незнакомец оторвался от созерцания быстрых стрелок циферблата часов и в удивлении оглядел Адель. — Ты не похожа на студентку, которая доставляет проблемы администрации. Девушка приняла его слова за комплимент. — Я просто неудачно пошутила над своей соседкой. — Интересно. Расскажешь подробнее? Тёмно-карие глаза молодого человека смотрели заинтересованно, и на их глубине поблёскивала искорка искреннего любопытства. Очень необычные глаза, своей чернотой напоминающие редкий драгоценный камень. Обсидиан или оникс? Адель разрывалась между двумя вариантами, всплывшими в сознании при встрече с чёрными глазами, потому не сразу сообразила, что оставила молодого человека без ответа. — Мистер Чейз сказал, что в моих интересах не распространяться, — последовал запоздалый, но абсолютно честный ответ. Молодой человек на мгновение сощурился, как если бы раздумывал, как расценивать слова девушки, после чего кивнул: — В таком случае, лучше и правда не говорить о случившемся. Адель улыбнулась, а чёрные глаза вновь обратились на часы. Время стремительно приближалось к началу занятий, и впервые за несколько минут ожидания девушка не вспомнила о необходимости залатать дырочку на любимом платье. Она краем глаза изучала молодого человека, что поставил локти на колени и сцепил длинные пальцы рук в крепкий замок. Так было удобнее следить за временем и позиция удачная для стремительного забега в заветный кабинет. Он время от времени промаргивал сухость в глазах, наверное, из-за недостатка сна. Адель примерно представляла этот дискомфорт, потому что сама не выспалась сегодняшней ночью. Из-за периодического моргания длинные, чёрные ресницы отбрасывали тени на острые скулы, покрытые заметной щетиной. Она плавно переходила в короткие баки, которые отлично сочетались с классической стрижкой коренных представителей Англии. Профиль молодого человека нисколько не был испорчен длинным или же излишне широким носом, и даже не наблюдалось горбинки. Зато губы показались девушки слишком тонкими и бледными, точно бледно-красная ниточка пролегала выше подбородка и чуть ниже идеального носа. Тем не менее, Адель мысленно обозвала незнакомца красивым, что немного заставило насторожиться. Все красавцы славились скверным характером, однако за несколько минут молчания парень никак не проявил своего неудовольствия, кроме частого обращения к часам. — Меня зовут Адель Венсан. Молодой человек в удивлении уставился на протянутую ладонь, но быстро сориентировался, и с улыбкой ответил: — Генри Кинг. Хватило одного касания, чтобы пальчики девушки скрылись с «радаров» под приятно-тёплой ладонью уже не незнакомца. — Генри, как лидера партии вигов? Я недавно читала о миссурийском компромиссе, готовилась к лекционному занятию, и мне хорошо запомнился Генри Клей. Парень озадаченно взметнул вверх густые брови и усмехнулся: — Думаю, родители назвали меня не в честь лидера вигов, а по причине бешеной популярности имени в девяностых годах. — Интересно-о, — протянула девушка. — Наверное, и я получила своё имя именно по этой причине. А я искала связь с королевой Франции — Адель Шампанской. — Судя по твоей фамилии, в этом есть смысл. Девушка грустно улыбнулась: — Нет, всё намного проще: моя воспитательница обожала французские багеты и часто переслушивала старые французские песни. Генри вновь не посчитал нужным скрывать своей растерянности от очередной странной фразы девушки, но растерянность продлилась ничтожно мало — открылась дверь кабинета и в приёмную заглянул мистер Чейз. — Адель, я решил вопрос с твоим переселением. Зайди в Отдел комплексного обслуживая проживающих и получи подробные инструкции, — обратил внимания на молодого человека и одарил его радушной улыбкой. — Генри, рад видеть! Проходи! Адель неловко поднялась с дивана и промямлила «до свидание», чувствуя искреннюю неловкость от улыбки декана. Он так ни разу не улыбнулся ей, даже когда в голосе проскальзывали сочувствие и жалость. Однако парню улыбнулся, что в корне рушило представления Адель о красивых людях с червоточиной в душе. — Спасибо за компанию, Адель. Мышечный спазм сковал плечо, и, застигнутая врасплох, девушка вздрогнула. Обернулась и встретилась глазами с чёрным взглядом: — Буду надеяться, что ситуация-о-которой-нельзя-говорить разрешится в твою пользу. Оникс. Адель определилась: эти глаза напоминали чёрный оникс. Только добрые люди с позитивным настроем могли носить столь противоречивый по своим способностям камень, в ином случае, сила обернётся против его обладателя. Генри Кингу не стоило опасаться.