Могильник

      Они не успели пробыть в Майами и нескольких часов — из аэропорта по машинам, а потом прямиком в конференц-зал центрального полицейского департамента. Фланелевая рубашка Уилла, надеть которую изначально оказалось совершенно ужасной идеей, уже пропиталась потом, прилипла к спине и теперь неудобно сбилась подмышками. Жара угнетала. Казалось, у него и самого подскочила температура. Впору почувствовать себя хрупкой фарфоровой чашечкой. Ганнибал же был одет в льняной костюм кремового цвета, и по всем прикидкам Уилла должен был выглядеть в нём крайне нелепо, но отчего-то не выглядел. Из его идеально уложенной причёски не выбилось ни волоска.       Джек уверенно направился в ту часть зала, где их ждали доски, увешанные фотографиями тел. Столько трупов, порубленных на мелкие кусочки… Невозможно не провести параллели: здесь были мужчины и женщины всех возрастов, белые, чёрные, латиносы, азиаты. Всё равно что заново перебирать дела Потрошителя, пытаясь найти мотив среди бессвязных обрывков. Он точно заработает мигрень, когда закончит. У Уилла уже сложилось ощущение, что он буквально горит заживо. Даже в здании департамента, где куча кондиционеров и нет палящего солнца, ему было слишком жарко.       Уилл не сомневался, что Джек сам потребовал назначить их на это дело: федералы могли послать сюда кого угодно, а Джек редко выбирался так далеко. Чёрт, да тот же Ланди был поблизости и легко мог бы этим заняться. Но нет. Джеку приспичило лично удостовериться, не Чесапикский ли это Потрошитель устроился Мясником на полставки.       Это не Потрошитель. Тела не были выставлены. Трупы расчленялись, чтобы было проще от них избавиться, а не для извлечения плоти и органов. Конечно, у некоторых тел те или иные органы отсутствовали, но не у всех. Трупы были погребены под водой, где находились весьма продолжительное время, и Уилл списал недостающие части именно на это. Кем бы ни был Мясник из Бэй-Харбор, он не тот же самый человек, что и Чесапикский Потрошитель. Он сказал об этом Джеку, но тот его проигнорировал.       — Ах ты ж ёбаный ты нахуй, — еле слышно пробормотала молодая женщина, когда Джек прошёл мимо неё. — Да ведь это, мать его, Гуру. Вы, блять, серьёзно? — она была высокой и пугающе худой. Одни только мышцы да кости, как у какого-нибудь бегуна на дальние дистанции. Детектив из убойного. Уиллу не удалось даже толком её прочитать — так быстро менялось выражение её лица, расплёскивая эмоции по всему залу, а он уже достаточно вымотался и без того, чтобы выяснять, что там с ней не так.       Уилл остался в глубине конференц-зала, отчаянно стараясь не привлекать к себе внимания, Прайс, Зеллер и Кац же пошли туда, где Джек без труда смог представить их собравшимся. Ганнибал стоял рядом с Уиллом. Это не только обнадёживало, но и означало, что большинство глаз, устремлённых в их сторону, смотрели именно на Ганнибала, а не на него. Ганнибал был слишком умён, чтобы не знать об этом. Уиллу хотелось поблагодарить его, но он так и не смог придумать, как это сделать, чтобы при этом не было до жути неловко.       — Итак, — начал капитан Матстор, — для полиции Майями дело Мясника из Бэй-Харбор сейчас является приоритетным, и, по всей видимости, станет крупнейшим в нашей истории — на текущий момент подтверждено четырнадцать жертв. Чтобы помочь раскрыть это преступление, ФБР направило к нам одного из своих лучших людей, специального агента Джека Кроуфорда.       Джек не стал ждать, пока Матстор закончит свою небольшую заготовленную речь.       — Мясник из Бэй-Харбор оставил много тел прямо у вас под носом, но он никак не ожидал, что их найдут. А это значит, что он что-то упустил, и мы найдём это. Это дело потребует не только слаженной самозабвенной работы экспертов-криминалистов, профайлеров и детективов, но и рядового полицейского состава. Подобные дела всегда плохо отражаются на городах и их жителях: люди запаникуют, появятся подражатели, психи будут обрывать телефоны участков круглосуточно. Поэтому нам нужны вы все. Вместе мы сможем обеспечить безопасность этому городу. Я соберу и возглавлю опергруппу, но остальным необходимо будет разбираться с другими делами и просеивать тонны бесполезной информации, которая, я уверен, очень скоро на нас обрушится, — Джек впился взглядом в собравшихся, словно спрашивая, есть ли у них какие-то вопросы или уточнения. По залу прошёлся едва слышный ропот, но не более того.       — Уилл, — подозвал его Джек. — Знакомьтесь, это специальный агент Уилл Грэм. Прежде чем мы перейдём к главному, я хотел бы уделить минутку разоблачению кое-каких слухов. Уилл объяснит, почему это не могильник Ледяного Убийцы, как думают некоторые.       Уилл застыл, прикованный к месту, когда все на стульях враз повернулись, чтобы посмотреть на него. Во рту внезапно пересохло.       — Эм… — он расправил плечи пока пробирался к Джеку. — Для начала, жертвы Ледяного Убийцы не настолько разнообразны. Сейчас единственным известным нам серийным или, если хотите, массовым убийцей, кто подходил бы к выбору жертв похожим образом, является Потрошитель. Делайте выводы. Кроме того, Ледяной Убийца обескровливал своих…       Пока Уилл говорил, та детектив с грязным ртом на глазах менялась в лице, пока не стала выглядеть совершенно разбитой и подавленной. Ей было почти физически больно слушать всё это, и теперь её состояние моментально передалось Уиллу. Сняв очки, он отвёл взгляд, стараясь смотреть на толпу, на стол, куда угодно, только не на неё.       — И Потрошитель никогда не убивает с подобным постоянством, — неловко закончил Уилл.       Он поймал взгляд Ганнибала, и тот чуть кивнул ему, подбадривая. Но подбадривая так, будто Уилл действительно сделал всё правильно, и Ганнибал гордится им, а не потому, что Уилл был весь в мыле и запаниковал. Ганнибал — нерушимая скала, возвышающаяся посреди бушующего океана чужих эмоций. Уилл глубоко вздохнул, понимая, что теперь сможет продолжить.       — У всех троих, предположительно, есть общие черты. Мясник — белый мужчина от тридцати до сорока лет. И точно так же, как Ледяного Убийцу и Потрошителя, вы не найдёте Мясника в подвале его бабули, мучающим мелких животных. У него хорошая высокооплачиваемая работа, он мил с соседями, его любят коллеги. Возможно, у него есть семья или любовница. Он поддерживает стабильные близкие отношения, поэтому не ищите холостяков или одиноких мужчин.       Он снова надел очки дрожащей рукой. Потрошитель всё ещё бродил по его снам, его обжигающее дыхание кружилось в холодном воздухе, а снег похрустывал под копытами. Уилл не понимал этого. Не таким он видел его замысел. Потрошитель охотник, не жертва. Олень с оперением ворона, чудовище с окровавленными рогами… Уилл бежал от него, но тот неустанно и терпеливо продолжал преследовать его. Было сложно рассмотреть истинного Потрошителя за его животным воплощением. Уилл не мог заглянуть дальше и увидеть в нём человека. Как ни старался, не видел Потрошителя человеком, не представлял, какая у него работа и что за люди могли бы счесть его своим другом.       Но они здесь не для того, чтобы говорить о Потрошителе. Он попытался сосредоточиться на Мяснике.       — Но независимо от того, насколько близкие у него отношения с другими людьми, независимо от того, насколько он элегантен в своём обмане, всё это лишь маскировка, умная маска, которую он носит, чтобы скрыть всё, что с ним не так. Он всегда голоден до убийств, потому что пуст изнутри. Какая бы смесь генетической наследственности и полученной травмы ни оставила в нём эту зияющую пустоту, он пытается заполнить её чужими смертями. Это не работает, поэтому он оттачивает свой замысел, но каждый раз, когда ему всё же ненадолго удаётся достигнуть желаемого, он также устанавливает для себя и новую планку. Потрошителю же нужно сделать гораздо больше, чтобы почувствовать такое же удовлетворение. Он совершенствуется, потому что ему не остаётся ничего другого. Ему скучно. Однако Мясник из Бэй-Харбор совершает это, чтобы успокоиться. Убийства, ритуалы, через которые он проходит, это… это его весло. Его маяк во время шторма.       — Какое бы оправдание для своих действий ни придумал Мясник, — из которого вытекает и то, как он выбирает своих жертв, — он был убеждён в истинности этого оправдания. Это та его часть, пережившая травму, ставшую причиной всему: если он убивает именно так, то всё, что с ним случилось, можно контролировать. Но с годами оправдание потеряло для него былую важность. Теперь он убивает, потому что ему это нравится. Это зависимость, и он не собирается от неё избавляться. Он не смог бы, даже если бы захотел, но это и неважно, ведь он не хочет. Он продолжит убивать людей, пока его не поймают.       Все в зале затихли. Уилла затрясло под их пристальными взглядами.       Глаза выискивали в толпе Ганнибала, но его там не было. В панике озираясь по сторонам, Уилл понял, что Ганнибал рядом, подошёл к нему и встал за ним на расстоянии вытянутой руки — близко, но не настолько, чтобы его присутствие подействовало на Уилла угнетающе.       Там, за дверями конференц-зала, по коридорам гарцевал олень с оперением ворона, Потрошитель. Уилл неожиданно осознал, что больше его не боится. Он боялся своих галлюцинаций, они были предвестниками потери рассудка, но сам Потрошитель никогда не пытался причинить ему вред.       Повернувшись к доскам, Уилл посмотрел на фотографии всех тел, впуская Мясника в свой разум.       — Я не привык работать на публику, — пробормотал он, — теперь я как на ладони, и мне это не…       Рука Ганнибала коснулась его локтя, и Уилл внезапно вернулся в себя, глотая воздух.       — Мясник не привык работать на публику, в отличие от остальных наших друзей. Этот могильник не должны были найти. Все его убийства были тайными, и он не собирался делиться своим секретом. Не думаю, что…       Из стен полилась вода, но никто, кроме Уилла, её не видел, а это значило, он сходил с ума. Слетел с катушек прямо перед толпой не сводящих с него глаз копов.       Он слышал, как Ганнибал откуда-то издалека звал его по имени. Чувствовал, как холодные руки прижимались к щекам и лбу.       — Я не вижу, — задыхаясь, выдавил Уилл. — Не вижу.

***

      Одним из бесчисленных преимуществ работы с ФБР было то, что Ганнибал мог наслаждаться тем, как все вокруг только и говорили о его маленьком хобби. Ганнибал никогда не считал себя чересчур самовлюблённым для серийного убийцы, но подобные разговоры невероятно возбуждали, когда в дело вступал Уилл.       Припадок случился очень некстати. Уилл затрясся, лицо его посерело, и Ганнибал с трудом смог сдержать вздох разочарования. Он предпочёл бы позволить энцефалиту протекать своим чередом, но в конференц-зале, к сожалению, было слишком много свидетелей, а Ганнибал не собирался ставить под угрозу свою репутацию врача, психиатра и надёжного якоря для Уилла. Если разыграть эту ситуацию правильно, Ганнибал, конечно, не увидит, как болезнь поглотит Уилла, но зато в глазах окружающих он будет выглядеть настоящим героем. А это, по сути, уникальная возможность.       Он поехал вместе с Уиллом на скорой.       — Предупредите их заранее, — велел он. — Передайте, чтобы подготовили стероиды и иммуноглобулин для внутривенных инъекций. Необходимо будет проверить пациента на анти-NMDAR аутоиммунный энцефалит.       На парамедика это впечатления не произвело.       — Ага, — протянула она, готовя капельницу с физиологическим раствором. — Вы вообще кто такой?       Чего Ганнибал не ожидал, так это услышать голос Уилла:       — Ты… ты всё понял, — прохрипел он. — Я думал, это всё только в моей голове…       Ганнибал тщательно взвесил имевшиеся у него варианты, а затем взял Уилла за руку.       — У тебя был припадок, ты помнишь? — Уилл покачал головой, но не сбросил руку Ганнибала. — Я никогда не рассматривал этот диагноз, потому что в восьмидесяти процентах случаев его ставят женщинам. Чаще всего в связи с раком яичников.       Не нужно было даже просить Уилла улыбнуться, он сделал это сам:       — Понимаю, почему это сбивает с толку…       — Ну-ка, помолчите, — парамедик бесцеремонно натянула кислородную маску Уиллу на лицо. Он непроизвольно попытался отвернуться, чтоб избежать её прикосновений.       Ганнибалу немедленно захотелось добавить её визитку в свой ролодекс, но он, не без разочарования, подавил эту идею на корню. Он проделал весь этот путь до Майами не для того, чтобы убить кого-то, кого даже не получится съесть. Он не сможет проехать через полстраны с человеческими останками в багажнике. Ну а кроме того, во Флориде есть смертная казнь. Ганнибал поправил кислородную маску Уилла, чтобы тому было удобнее. Если подвернётся конференция, на которой он должен будет присутствовать, он выкроит для этой женщины немного времени. Из неё выйдет неплохой стейк или два. А потом он вернётся обратно в Балтимор.       Пальцы Уилла сжали его руку чуть сильнее, когда машина скорой помощи припарковалась у центральной больницы Майами. В его широко распахнутых глазах застыл страх.       — Не беспокойся, — успокоил его Ганнибал. — Теперь всё будет в порядке. Я останусь с тобой, — видеть, как Уилл тут же расслабился от его слов, было восхитительно.       — Пациента зовут Уилл Грэм, — сказал он дежурному врачу. — Температура сто пять градусов¹. У него случился лёгкий припадок. Ранее он испытывал симптомы, которые представлялись чисто психологическими: тревога и психоз, включая бред, галлюцинации и дезорганизующее поведение. Результаты предыдущих анализов не выявили отклонений, но после этого эпизода я подозреваю, что причиной является анти-NMDAR аутоиммунный энцефалит.       — Пять минут на Web MD² и каждый мнит себя настоящим доктором, — недовольно пробормотал врач. — Вы ещё кто?       Сколько же в Майами неприятных людей. У Ганнибала не было времени на всю эту чушь.       — Доктор Лектер, — представился он, видя, как стоявший перед ним дежурный немного поморщился. — Доктор медицины, хирург-травматолог, психиатр. Этот человек — мой друг. А теперь, если позволите…       Быть просто другом — недостаточно. Ему недвусмысленно сообщили, что он не может находиться с Уиллом, пока они проводят свои тесты. Ганнибал был вынужден ждать за дверьми кабинетов и сидеть в неудобных креслах, пока они перевозили Уилла из отделения в отделение. В кафе через улицу он купил себе кофе. Весьма, кстати сказать, посредственный. Выпив его, он позвонил Джеку и успокоил его. Наконец кто-то, похоже, вспомнил о его существовании, потому что медсестра, вежливо извинившись, провела его в палату Уилла.       Уилл делил палату с молодым человеком, больным СПИДом, у которого, если не ошибался Ганнибал, упало количество Т-лимфоцитов. Лекарство, что он сейчас принимал, должно было подействовать. Тот слушал музыку, уткнувшись в экран телефона, и вообще не обращал на Ганнибала внимания. Уилл лежал у окна, по другую сторону разделявшей палату зелёной занавески. Стероиды, иммунодепрессанты и физиологический раствор уже успели сотворить с цветом лица Уилла настоящее чудо. Он выглядел усталым, но глаза были ясными, и в них горела благодарность. Настолько живая и неподдельная, что Ганнибал мог бы взять её в руки и почувствовать бьющееся сердце.       Его и раньше благодарили пациенты. Люди, чьи жизни он спас на операционном столе, и люди, на чьё душевное здоровье он повлиял. Однако раньше помимо удовлетворения от хорошо выполненной работы, Ганнибал никогда не испытывал к кому-либо из них особых ответных чувств. Но что бы он ни чувствовал сейчас к Уиллу, ему потребуется хорошенько всё обдумать, когда он останется один, потому что это чувство оказалось для него в новинку. А он уже очень давно не ощущал ничего нового.       Конечно, ещё предстояло разобраться с Джорджией Мэдхен. Но она осталась в Балтиморе, и смерть одного хирурга волновала Джека Кроуфорда гораздо меньше, чем десятки тел, выловленные в гавани. На дело назначат другого агента. Её допросят, но без непосредственного присутствия рядом Уилла или его самого, способных пробудить в ней воспоминания, велика вероятность, что она попросту всё забудет. Так или иначе, поверят ей вряд ли. Ганнибал был доволен тем, как всё разрешилось само собой.       Он не привык менять своих решений после того, как уже наметил дальнейший курс действий. То, что он запланировал для Уилла, было поистине прекрасным. Идеальным. Но теперь перед ним открылись новые возможности, и Ганнибал был готов принять их во внимание, прежде чем двигаться дальше.       Ганнибал сидел на стуле для посетителей, просматривая медкарту Уилла.       — Признаться, я очень зол, — произнёс он. — Доктор Сатклифф должен был это увидеть. Я просто не понимаю, как… — его демонстрация разочарования и беспомощности была безупречна.       Уилл пожал плечами настолько, насколько это было возможно для человека, лежащего на спине. Его рука поверх одеяла перевернулась ладонью вверх.       — Ты обнаружил болезнь, — ответил он, — и всё остальное теперь неважно.       Слегка наклонившись к Уиллу, Ганнибал смог разглядеть, как на его шее пульсирует артерия. Сердцебиение было устойчивым и размеренным. Ганнибалу хотелось разорвать его. Вскрыть, чтобы понять. Заглянуть внутрь, так же, как Уилл с лёгкостью мог заглянуть в него, увидеть в нём лишь Потрошителя, но всё же. Ганнибалу хотелось поглотить Уилла без остатка, но не потому, что тот был низок и недостоин, напротив. Уилл был особенным, и Ганнибал навсегда хотел сохранить его в себе.       Он отложил медкарту и, как только Уилл собрался убрать руку под одеяло, снова взял его за руку.       — Почему они не позволили тебе остаться со мной? — спросил Уилл. Видимо, ему не сказали.       — Официально меня нельзя назвать твоим лечащим врачом. Я также и не родственник, поэтому мне пришлось ждать.       — И ты совершенно точно не мой психиатр, — спокойно сказал Уилл, не сводя глаз с окна. Из-за подскочившей температуры трудно было сказать, но Ганнибал подозревал, что Уилл, возможно, покраснел. — Неофициально. Верно? Мы ведь просто беседуем.       Ганнибал знал, что избранный им путь — минное поле. В его голове разворачивались сотни сценариев, и в каждом из них он попадался. Ещё сотня, где он терял всё. Но, как успел заметить Уилл, ему было смертельно скучно. Подвергнуть себя опасности, чтобы заполучить крохотную возможность поиграть в кошки-мышки с ФБР и поставить в тупик Уилла, обладающего восхитительным даром эмпатии… ах, эта возможность была слишком хороша, чтобы упустить её.       — Сейчас я здесь, и я буду рядом с тобой в любом качестве, в каком ты во мне нуждаешься, — какими бы ни были его мотивы, к собственному удивлению Ганнибала, его улыбка была совершенно искренней.       — Думаю, я бы предпочёл видеть тебя в качестве друга, — выпалил Уилл. — И если ты... я не против… я в том смысле, что…       Ганнибал вопросительно вскинул бровь, но не успел ничего сказать, потому что Уилл неожиданно сел, ухватившись за его руку, как за спасательный круг, и поцеловал его. Крепко.       У Беделии бы случился удар, узнай она, и Ганнибалу очень бы хотелось на это посмотреть.       Он осторожно отстранился и убрал со лба Уилла слипшиеся от пота кудряшки.       — Скажешь мне об этом ещё раз, когда выздоровеешь, — сказал Ганнибал, посматривая на занавеску. Несмотря на двусмысленность, Уилл понял, что он имел в виду, и лёг обратно.       — Ненавижу больницы, — вздохнул Уилл. — Уже чувствую вкус порошкового пюре. Убил бы ради твоей стряпни.

***

       «Теперь я как на ладони, и мне это не нравится». Так сказал тот псих-спецагент. Он был прав.       Он видел Декстера насквозь. Он знал его.       Были просто профайлеры, а был этот парень. Слушая Уилла, Декстер не мог избавиться от ощущения, что кто-то другой теперь живёт его жизнью, носит его одежду, ест за его столом. Он почувствовал себя бестелесным призраком, и тот другой нацепил на себя его кожу. Это было по-настоящему жутко.       — А разговоров-то про эту «команду мечты» было, — фыркнул Масука, когда они вернулись в лабораторию. — Как так получилось, что никто не упомянул, что их главный парень — шизик? И я поверить не могу, что они притащили сюда самого Джимми Прайса! Этот чувак просто бог по скрытым отпечаткам. Был бы он тёлкой, я б его точно трахнул. Хотя бы за его работу над делом Ренмара. Горячая штучка!       — Грубо, — улыбнулась Деб, прислонившись к двери, не давая никому войти без предупреждения.       — Как думаете, он вернётся? — спросил Декстер. — Выглядело, как что-то серьёзное, — было бы действительно здорово, проваляйся он всё расследование в больнице. Необязательно с чем-то смертельным, просто чтобы болезнь смогла надолго вывести его из игры.       Потому что это уже была не игра. Это жизнь Декстера. А он был вынужден стоять и наблюдать, как они потрошат её и раскладывают на подносы в морге, чтобы подробно изучить и разобрать.       — Кто знает, — отозвалась Деб. — Единственное, что я хочу узнать, — это женат ли Доктор Охуительные Скулы.       Декстер почувствовал, как кожа пытается сползти с его тела. Потому что помимо всего прочего — неудачи с Маленьким Чино, ФБР у него на хвосте, кучи недоделанных вовремя отчётов по брызгам крови (Господи, Майами, а можно перестать убивать так много людей хотя бы на пять минуточек, ну, пожалуйста?) — теперь появилась и ещё одна проблема. Более того, его сестра хотела встречаться с этой проблемой!       — Ганнибал Лектер, — сказал Масука. — Типа, спустился с гор на слонах³, — Масука бросил на Деб плотоядный взгляд. — Можешь покататься на моем слоне в любое время, знаешь ли.       — Вдвойне грубо. Ладно, задроты, увидимся позже.       — Держись подальше от Лектера, — предупредил Декстер и, когда Деб в ответ скорчила мину, добавил: — Ты веришь моим догадкам. Поверь и этому: он ходячая неприятность.       Дождавшись, пока все разойдутся, Декстер начал своё расследование.       Ганнибал Лектер. Родители мертвы. Сестра, младшая, тоже мертва. И обстоятельства их смерти довольно туманны. Потом он пропал на несколько лет, пока его дядя, граф Роберт Лектер, не нашёл его в приюте, закрытом вскоре после этого. По сравнению с условиями в приюте, где содержался Лектер, все ужасы Флоридской закрытой школы для мальчиков в Марианне⁴, казались цветочками.       Граф умер, а его вдова и Лектер переехали во Францию, где тот сперва учился в школе-интернате, а затем в шестнадцать лет его приняли в престижную медицинскую школу. По всеобщему мнению он был кем-то вроде вундеркинда. Переехав в Балтимор, он закрепился в Университете Джона Хопкинса и, похоже, ему там настолько понравилось, что он решил навсегда оставить свою европейскую задницу в Балтиморе.       Серьёзно? Да кто бы оставил Париж ради Балтимора?       Бросил работу хирурга в отделении скорой помощи, чтобы получить второе образование, и заделался мозгоправом.       В университете был наставником доктора Аланы Блум. Её Декстер помнил со времён конференции по выявлению психопатологий, выходящих за рамки стандартных отклонений. Умная леди. Слишком умная. Декстер тогда бегал от неё, как чёрт от ладана, едва не угодил под машину, лишь бы не попасться ей на глаза.       Лектер написал чрезвычайно скучную статью о социальной изоляции. Не настолько скучную, как монография Грэма об определении времени смерти по активности насекомых, но довольно близко.       Недавно пережил нападение, в результате которого от перелома шеи погиб один из его пациентов. Любимец высшего общества Балтимора, меценат и с какой стороны ни посмотри парень что надо.       Закрыв ноутбук, Декстер уставился в окно невидящим взглядом. Может, у него пока и не было никаких доказательств, но… Доакс хлопнул дверью. Вообще ничего святого? Лаборатория — не комната отдыха.       — Готов тот анализ для меня? — прозвучало скорее как «сгори в аду!», но Декстер к этому уже привык.       — Да, конечно, — откопав нужный Доаксу отчёт среди других, он протянул его ему, но не отпустил, когда Доакс взял его в руки. — Не заметил в Лектере ничего странного?       — Чего? — Доакс прошил Декстера испепеляющим взглядом. — Зато заметил кое-что странное в тебе. Вы что, уроды ебучие, клуб по интересам открыть решили?       Декстер отпустил файл с отчётом.       — Так ты всё же считаешь его жутковатым?       — Я считаю, ты бы лучше о себе беспокоился, — сказал Доакс, как всегда очень предупредительный, и вышел из лаборатории.       Этого явно не хватало для подтверждения его опасений, но для начала сойдёт. Он не смог увидеть истинное лицо Руди, пока не стало слишком поздно, но на этот раз что-то подсказывало Декстеру, что он больше не самый опасный хищник в комнате. Ну, конкретно сейчас — да, но ведь Лектер ещё вернётся. Декстер всё не мог уловить сути. Может, это из-за вечно каменного лица Лектера, того, каким равнодушным тот казался, когда у его друга случился припадок. Может, это из-за его ничего не выражавшего взгляда, как у покойника. А может, ничего в нём и не было, но Декстер следил за некоторыми, даже когда у него возникало и меньшее подозрение на их счёт. Что-то с Ганнибалом Лектером было не так, и Декстер собирался выяснить, что именно.       Ему довольно быстро удалось сбросить Доакса с хвоста и добраться до того дешёвого мотеля, где остановились федералы. Вломиться в номер Лектера было легко, но внутри не оказалось ничего стоящего внимания. Никаких доказательств. Лектер маниакально опрятен — всё на его столе было выложено чуть ли не по линеечке под прямым углом друг к другу, но это не кричало о том, что он убийца-психопат.       В мини-холодильнике обнаружилось тревожное количество пластиковых контейнеров, и Декстер уже начал подозревать, что Лектер, возможно, и вовсе не подпадает под кодекс Гарри. Должно быть, у него просто ОКР⁵ в лёгкой форме. Ну или не в очень-то и лёгкой… Кто вообще путешествует со своей едой? Не то чтобы во Флориде нет…       Декстер открыл один из контейнеров.       Да, во Флориде определённо есть мясо.       Декстер вернул контейнер туда, откуда взял. Ему бы сейчас следовало беспокоиться о Маленьком Чино, а не о парне, единственным преступлением которого было то, что у Декстера от него мурашки по коже. За такое не убивают. Декстер уже однажды сбился с пути. Вся та история с Руди сильно его подкосила. Невольно вспомнив о вудуисте, которого ему не удалось убить, Декстер снова задался вопросом, не проклял ли тот его часом. Потому что по ощущениям именно так и было.       Ключ повернулся в замочной скважине, и Декстер едва успел нырнуть в ванную, прежде чем Лектер вошёл в номер. Единственное окно под потолком было размером с кирпич.       Всё. Очень. Плохо.       Декстер осторожно выглянул из ванной. Лектер повесил пиджак рядом с тремя другими, выглядящими столь же непростительно дорого. Он взял в поездку больше контейнеров с едой, чем одежды. Внезапно Лектер склонил голову набок, как хищная птица, заметившая мышь.       — С тем же успехом вы можете выйти, — произнёс он. — Я знаю, что вы там, и, чтобы покинуть номер, вам всё равно придётся пройти мимо меня.       Спрятав перчатки в карман, Декстер смущённо шагнул в комнату.       — Я… эм… — запнулся он, не успев придумать никакого оправдания тому, что делал в номере.       — Вы из центрального полицейского департамента Майами, — голос Лектера был спокойным, тихим, как опасное глубоководное течение. — Мне любопытно, почему лаборант-криминалист прячется в моей ванной. Возможно, у вас парафилия⁶, хотя я всё же склонен полагать, что нет.       Какое-то время они просто стояли, уставившись друг на друга. А затем, любые намёки на человечность на лице Лектера, начали исчезать, и Декстер почувствовал, что смотрит в лицо своему собственному Тёмному Попутчику. Он не знал, что увидел в нём Лектер, но что бы это ни было, этого оказалось достаточно.       — Понимаю, — сказал Лектер. — Не парафилия. Нечто иное. Готов поспорить, у вас весьма неортодоксальное хобби.       Декстер так давно никого не убивал. Он чувствовал себя совершенно разбитым. С ним творилось что-то неладное, и он не знал, как это исправить, а теперь ещё грёбаное ФБР приехало по его душу.       — На самом деле, я тут… пытаюсь завязать…       Брови Лектера едва заметно приподнялись.       — Есть окна в расписании, а, док? — спросил Декстер.       Лектер выдвинул стул.       — Садитесь, — он открыл холодильник и достал два контейнера с едой, один из которых поставил перед Декстером. — Ешьте.       Вряд ли они будут драться, раз уж собираются вместе пообедать. Давненько он не преломлял хлеб с другим убийцей. По крайней мере, это никому не повредит. Взяв вилку, Декстер сделал, как ему было велено. Вкусно.       — А теперь, — ухмылка Лектера напоминала оскал акулы, — расскажите мне, что вы надеетесь извлечь из нашего терапевтического сеанса?