Лишь одно желание

— Что случилось с его матерью? — спросил Люк с ошеломленным выражением лица после того, как его сестра заставила его вернуться на кровать.       Лея сжала зубы, присев рядом с ними, достаточно далеко от своей биологической матери, которая сейчас сидела в кресле у двери и старалась не сделать так, чтобы ее будущим детям снова стало плохо.       Она понимала почему Люк так интересуется прошлым его родителей. Он всегда интересовался, принимая во внимание, где он вырос. Но у нее то было счастливое детство. Очень счастливое. Ей не нужно было знать дополнительные детали о ее биологических родителях. Насколько она понимала, она знала даже больше, чем следовало. Особенно, после того, как оказалось, что один из них был Дарт криффов Вейдер. Кого вообще волновала откуда он или как он рос? Ничего из этого не меняло того, кто он и кем стал, или какие зверства он совершил.       Не в ее глазах по крайней мере.       Да, она с самого детства знала, что она была удочерена, и да, конечно, в ее жизни был период, когда она, маленькая девочка, хотела знать о ее биологических родителях. Однако ее интерес продлился всего две недели. Бейл и Бреха тонко отвлекли ее чем-то, чем она уже и не помнила. После этого ей не казалось это важным. Она жила жизнь принцессы на самой красивой планете галактики, была любима и окружена заботой самыми прекрасными родителями, которых мог пожелать любой ребенок.       Зачем желать чего-то, что в принципе не имело значения, когда у неё было все, что она могла пожелать на Альдераане. Кроме того, любопытство Лот Кота сгубило. И ей совершенно не хотелось ворошить прошлое. Что касается нее, невежество было приоритетом в этот раз. Она размышляла над тем, чтобы уйти из медчасти, но Оби-Ван выбежал за Энакином, поэтому шансы встретиться с одним, а еще хуже с обоими сразу, были высоки. Не стоит рисковать, подумала она. Потом она подумала, напомнить о том, что Люк может каким-то образом изменить будущее снова, но то, что они узнают что-то о прошлом их родителей, не изменит ничего, кроме некоторых их решений. Да и кажется, Люк так или иначе не сдержался бы. Поэтому она ничего не сказала и просто молча слушала. Падме, скорее всего, единственный положительный момент в том, кто были ее настоящие родители, сосредоточила свое внимание на Люке и покачала головой. — Ваш отец никогда бы не рассказал вам этого, но вы заслуживаете того, чтобы знать, я думаю. Вы оба. — Знать что? — спросил Люк. Лея не упустила нетерпение, которое он пытался, и у него не получалось, спрятать. Ей захотелось закатить глаза. — Ваш отец был рожден рабом.       Лея в удивлении напряглась. Это… было совсем не то, чего она ожидала услышать. Дарт Вейдер раб? И теперь, когда она задумалась над этим, он ведь все еще был рабом у Императора. Но… все-таки. Это не то, что она ожидала услышать о самом страшном человеке в галактике. Это делало его почти… человеком. Она мысленно одернула себя. Нет. Не думай об этом. — Он был найден джедаями на Татуине, когда ему было девять. Осознав его невероятный потенциал в Силе, они освободили его, но оставили там его мать. — Шми Скайуокер, — мягко произнес Люк, его лицо осветилось пониманием. Когда Лея повернулась и вопросительно посмотрела на него, он слегка покачал головой, намекая на то, что расскажет ей все, когда они будут наедине. Хорошо. Возможно, он учится. Возможно. — Да, — заметила Падме, но не прокомментировала. Лея надеялась, что эта женщина не сложит вместе все информацию, как она уже делала раньше. Она казалась очень наблюдательной, и быстро схватывала, что происходит. Что не было большим сюрпризом. Эта женщина была очень почитаема, даже обожаема и в Сенате и на ее родной планете Набу не просто так. — Она была выкуплена вскоре Клиггом Ларсом, влагодобытчиком, и они влюбились друг в друга. Клигг выкупил ее, и они поженились. Десять лет спустя Энакин… ну, у него начались кошмары, видения вообще-то, что ей постоянно больно, и она зовет его. Кодекс джедаев запрещает эмоциональные привязанности любого вида, поэтому он не мог поехать к ней до тех пор, как не стало слишком поздно. Он узнал, что она была похищена Тускенскими разбойниками, где ее пытали, пока он не нашел ее. Она умерла у него на руках.       Лея поморщилась от симпатии. Она ничего не могла с собой сделать, разве только что не слушать. И ей не нужно было быть сестрой Люка, чтобы знать, что эта история заставит его симпатизировать к его (а ей не хотелось думать о нем, как и о её) отцу, это точно. Таков Люк. И если бы она не знала его так хорошо, она могла бы даже подумать, что Падме поняла это и пыталась тем самым заставить его снизить свою защиту и рассказать, что он знает.       Но не она. Она на это не купится. По факту, выслушав все это, заставило ее возненавидеть его даже больше. Если он понимал, что значит смотреть, как то, кто ты любишь умирает, тогда почему он уничтожал семьи по всей галактике, бессмысленно убивая людей? Зачем создавать Звезду Смерти, что убила ее приемную семью и все на ее планете? Целую планету людей?Совершенно невинных людей. Для Леи в этом не было никакого смысла и было совершенно неразумно. — Он все еще убийца. И Люк и Падме остановились и посмотрели на нее. Люк пораженно, да и она сама была удивлена, что сказала это. Это должно было стать личной мыслью. Падме замерла. — Это не так. Он не ситх. Твой отец хороший человек, — честно снова попыталась Падме. Лея покачала головой. — Ты не знаешь этого. Человек, как Дарт Вейдер, не рождается за одну ночь. Или ты пытаешься сказать мне, что он никогда не убивал кого-нибудь, кого не должен был? На этой войне? Почему-то я сомневаюсь в этом.       Падме открыла рот, чтобы запротестовать, но потом закрыла его. Очевидно, она поняла. Смешно, как ее мать не слишком стремилась рассказывать им, что он делал на войне. Возможно, даже до нее. А зная Дарта Вейдера, это скорее всего было что-то жуткое… нет, варварское и ужасающее скорее всего. — Почему? Почему ты вышла за него? Ты была моим героем! Ты была показателем того, что хорошая демократия могла сделать для галактики. Почему ты вышла за него?       Слова вырывались из нее, жалящие и неудержимые. Она тут же пожалела, что сорвалась. Она не должна была спрашивать. Это было глупо, но слова были сказаны, и обратно их было не взять. Падме сделала глубокий вдох, успокаиваясь прежде чем ответить. Когда она начала, она остановила свой взгляд на своей дочери, говорила она спокойно и кратко. — Я вышла за Энакина, потому что он хороший человек. Так и есть. Он тот человек, который поможет другим, даже когда для него это плохо закончится. Тот человек, который рискнет собственной жизнью, совершит опаснейшую миссию и добудет еду голодающим. Он не слушает тех, кто говорит, что он не сможет, и показывает им, что может. Он умен. Он построил протокольного дроида из выкинутых частей, когда ему было всего девять лет. Он абсолютно лучший пилот, какого галактика когда-либо видела, и когда он хочет чего-то, он этого добивается. Он добрый и заботливый, и не только со мной, но и с моей семьей и всеми теми, кто нуждается в добром слове или помощи. Он служит Республике, джедаям, Сенату, и всем в галактике всем сердцем, самоотверженно и с состраданием. Он смело воевал по всей галактике, стараясь спасти жизни и закончить эту войну. Ее голос становился все громче и громче, пока она говорила. Она говорила, как политик, которым она и являлась, защищая своего мужа так, словно он был в суде, и она была единственной, кто может спасти его от казни. — Я люблю его потому что, несмотря на все его недостатки, и да, они у него есть, я не отрицаю этого… но он пытается стать лучше каждый день. Я люблю его идеализм, даже когда положиться на логику — единственный выход. Он хороший человек, хороший муж… — она остановилась и ухмыльнулась. — И, если быть честной, еще он чертовски красив. Люк скривил лицо. — Я бы мог выжить и без этой последней детали… — пробормотал он, что заставило Падме засмеяться. — Я рада, что после всего случившегося, ты все еще реагируешь, как и любой другой ребенок среагировал бы на это, — сказала она, улыбнувшись ему… им обоим. — Хотя ты должен хорошо воспринимать это. Ты очень на него похож, хотя у тебя и мой нос. Вы оба очень красивые, и я жду не дождусь когда увижу вас младенцами, — она мягко дотронулась до своего живота.       Она кажется действительно верила в то, что говорила. И, вспоминая истории ее отца, Падме Амидала отлично разбиралась в людях. Поэтому то, что она говорила, судя по всему, в настоящий момент являлось правдой. Но… — Я рада, что в какой-то момент он был хорошим человеком, — сказала Лея, и была удивлена, что она правда имела это в виду. — Но я все еще вижу его, как Дарта Вейдера. Я ничего не могу поделать. То, что он сделал… сложно видеть что-то иное, — она посмотрела на Люка. — Ты понимаешь. Ты говорил мне это только вчера.       Но это было до того, как появилась Падме. Это было до того, как Падме наделила человечностью человека, преследовавшего их по всей галактике годами. И она видела это сомнение в глазах Люка, в том как его губы сжимались, и он переводил взгляд с нее на их мать. — Я понимаю, — наконец произнес он, потом заколебался. — Но… расскажи больше. Я хочу знать все, что ты можешь рассказать мне о моем отце.       Потому что, конечно, Люк захочет узнать больше. Он всегда хотел знать больше, но было кое-что и другое. Если бы у нее был выбор, она бы убила Дарта Вейдера. Если бы у Люка был выбор… он бы его спас. Если бы это был кто-то другой, Лея бы насмехалась бы над ним. Но не над Люком. Ей было приятно видеть, что даже после Беспина, даже несмотря то, что его рана была еще совсем свежая, он оставался собой. Вейдер не смог забрать это у него. И никогда не сможет. И ей хотелось быть такой же. Лицо Падме смягчилось. — С чего бы начать? — произнесла она, откидываясь на спинку сидения. — Ну, думаю, следует начать с того момента, как мы встретились…