***
"— Ты в очередной раз оказался в опасности. Предвестник ты или нет. Сильнейший или нет. Да каким бы ты сильным не был, ты можешь умереть от любого пустяка, Чайлд — строго проговорил Чжун Ли, стоя рядом с Тартальей, аккуратно придерживая того за талию, потому что юноша почти не держался на собственных ногах. Кто же знал, что Фатуи застигнут врасплох, что одного из одиннадцати предвестников застанут врасплох? Кто же знал, что деревня Минь Юнь окажется под угрозой. И чтобы не испортить имидж организации и снежной, чтобы не опорочить имя царицы, Чайлду снова придется воспользоваться формой духа. Но в этот раз голос мужчины для него показался более взбудораженным, чем обычно, потому что такие нотации Чжун Ли читал Тарталье обычно с ровным и серьезным тоном, но в тот день что-то было не так, ему показалось, что архонт за него...волновался? На все эти слова предвестник не смог ответить ничем остроумным или опровергающим, лишь усмехнулся, опираясь на мужчину."***
В голове все время крутились эти до ужаса правдивые слова, которые ему произнес далеко не последний человек. Это была, казалось, самая простая истина, но как же не хотелось мириться с ней... Никому не хочется умирать. Все боятся этого, всеми способами люди стараются уйти от мыслей о смерти, о её неизбежности, никто не готов прощаться с самым дорогим - жизнью. Но в голове Тартальи мысли о ней будто свили гнездо. Будь он дома или на улице, именно эти размышления не давали ему уснуть или рационально оценивать свои действия. Сегодняшний день не являлся исключением. Луна аккуратно пробралась в помещение, холодно освещая лицо предвестника, который то и дело ворочался в постели, списывая все на то, что в комнате было душно, хотя окно было открыто, а ветер тихо завывал в помещение. В ночной тишине все казалось крайне давящим, а звуки запредельно громкими. Завывание ветра, время от времени вызывало неприятные ощущения, от которых хотелось уйти с головой. Все казалось таким одиноким и ненужным. Равнодушный свет луны будто прожигал своим "взглядом", оставляя неприятные следы, как на одежде, так и в душе. — Какой бы ты сильный не был, ты можешь умереть от любого пуст... Да что за че-ерт. — Недовольно простонал Чайлд, переворачиваясь лицом в подушку. Неужто эти слова его задели? Он и сам не понимал. Эта ночь прошла для него в мучительных попытках уснуть. Он не понимал, то-ли ему неудобно, то-ли он просто не хотел. Но, глядя со стороны, было понятно, что не давали ему уснуть собственные мысли. Смерть? Что это вообще? Что она из себя представляет? Пытки? Жизнь? Тьму? Почему все так боялись оказаться прямо перед ее лицом? Много легенд витало о том, как же выглядит смерть. Кто-то говорил, что это прекрасная, изящная девушка в наряде цвета самой яркой луны, сопровождающая в мир иной и именно она определяла, куда с ней пойдет душа, именно она решала, будешь-ли ты скитаться по ночной земле в поисках упокоения. А где-то Чайлд слышал, что наоборот, смерть - это костлявая старуха, не жалеющая ничего на своем пути. От нее пахнет чем-то болотистым, тухлым, чем-то предвещающим скорую погибель. Говорят, что если ты учуял этот запах, надо со всех ног бежать с этого места, но как бы ты не пытался скрыться, она все равно тебя найдет. Верить в это или нет - решение самого Чайлда. Но он был почти уверен, что даже саму смерть возможно победить, ведь есть же бессмертные существа... Почему обычный человек не может стать бессмертным? И именно из-за этих представлений, Тарталья часто витал в догадках, мечтал победить непобедимое и доказать, что не только великие адепты и архонты способны на бессмертие. Но удастся ли ему? "Можно-ли стать сильнее самой смерти?" — пронеслось в голове Тартальи. Это был тот самый вопрос, который он ненавидел всей душой, но так хотел найти на него ответ, хотя бы какую-то зацепку, которая укажет на истину. Это было последней деталью, почему в эту ночь предвестник так и не смог сомкнуть своих глаз уже вплоть до самого утра. Уже в полдень, в тот же день, Чайлд решил прогуляться по Ли Юэ, он сам не понимал что его вытащило на улицу, но внутри него все равно создавалось непонятное ощущение, будто он хотел кого-то увидеть, но кого, совершенно не понимал. Улицы уже заполнились шумом и гамом: кто-то спорил о рыночной цене, кого-то ругали за то, что он ушел слишком далеко, а кто-то бранился на местного кота, об которого только что чуть не запнулся и сам Тарталья. Издав тихое: "ой", он чуть пролетел вперед. Перед ним образовался ресторан "Вань Минь". Чайлд усмехнулся, понимая, что и сам он был бы не прочь перекусить, вдыхая запах прекрасной еды: жареного мяса, рыбы и чего-то острого, но вдруг его задумки о предшествующем пире прервал знакомый запах и голос. Шелковица - это тот элемент из-за которого внутри Чайлда совершался легкий переворот, а в животе появлялось непонятное, воздушное чувство. — Прошу прощения, мисс, кажется я забыл свой кошелек на работе, — и точно, в этот раз Тарталья тоже не ошибся, вблизи оказался Чжун Ли, который пытался договориться о цене, ведь в очередной раз у него с собой не оказалось моры. Хотя, исход и без того был понятен, он бы выписал чек на северный банк, а может позвал бы и самого предвестника. — Года идут, нравы меняются, а Вы, Господин Чжун Ли, до сих пор не научились брать с собой кошелек, — самодовольно улыбаясь, говорил Чайлд, обращаясь к другу, в заранее надменной форме, подходя чуть ближе. — Я заплачу, — после этих слов на прилавок упала сумма моры, превышающая нужную. Сян Лин чуть наклонила голову на бок, но ответ опередил себя, — Мы еще посидим, так что это заранее, — после этих слов, Тарталья усмехнулся, чуть почесывая затылок, потом уже уходя вместе с Чжуном Ли на место, где он до этого спокойно проводил трапезу. — Благодарю, — спокойно проговорил знакомый предвестника и кивнул. Его голос был все таким же спокойным, а выражение лица такое же невозмутимое. — Не думал тебя сегодня увидеть, — поднося чашку чая к губам, продолжал тот, но как только мужчина замолк, Чайлд резко ответил ему. — Помнишь, что ты обещал рассказать какую-то легенду, когда в следующий раз я за тебя заплачу?, — с ухмылкой проговорил Тарталья, смотря на Чжун Ли, ожидая какой-либо реакции. В его голосе была явная заинтересованность, поэтому тот подпер рукой щеку и уставился на своего друга, что сидел перед ним, — Я, конечно, помогаю тебе бескорыстно, но ты обещал, — вновь сказал тот, наблюдая за тем, как мужчина отпивал горячий чай, от которого шел легкий пар, что растворялся в воздухе. Палящие лучи солнца падали на лицо Чжуна, от чего тот невольно прикрывал глаза. Ветер нежно игрался с волосами архонта, развивая яркие янтарные пряди в потоке, а Тарталья не мог оторвать от этого зрелища взгляд. Сейчас Чжун Ли был похож на самое настоящее божество: глаза цвета янтаря переливались на свету самыми разнообразными оттенками, от желтого, до темного-карего, волосы небрежно, но эфирно поддавались потоку ветра, а от кружки исходил приятный, приглушенный блик. Архонт посмотрел на предвестника, немного задумавшись. Не скрывая лжи, Чжун Ли крайне любил, когда Тарталья расспрашивал его о традициях Ли Юэ, разных историях и древних легендах, а Чайлд в свою очередь обожал все это слушать, не пропуская ни единой детали из контекста. Особенно прекрасно ценились подобные моменты во время их прогулок по вечернему Ли Юэ. Окунувшись в это тепло и почувствовав ласковые объятия солнечных лучей, даже думать не хочется о какой-то смерти, ведь в такие моменты она кажется крайне незначительным гостем. — Я не забываю обещания, которые когда-то дал, — спокойно ответил Чжун ли и посмотрев на Тарталью, едва заметно улыбнулся. Все-таки, он же бог контрактов... Тарталья же, который до этого не отводил взгляда, плавно перевёл его на свою кружку чая, не выдавая собственного смятения. Вздохнув, Чайлд все же посмотрел на Чжун Ли, пересиливая собственные эмоции. — Кстати.. Считай это и моим извинением за недавнюю выходку, — Неловко почесав затылок, проговорил юноша, после чего отпил чай. Все же, только в эту ночь он понял, что знатно заставил мужчину волноваться за свое состояние. На его слова Чжун Ли лишь кивнул, отпив немного чая. было понятно, что никакой обиды тот на него не таит, да и не собирался — Насчет легенды, — ровно проговорил Архонт, — Когда свобода правила миром, а в Ли Юэ соблюдались даже самые древние обычаи, говорили, что жил старец с которым случилось невообразимое. Он обитал на самой вершине деревни Минь Юнь. У него был свой шикарный сад, где были самые разные цветки и растения. Он любил его всей своей смертной душой. И в этом самом саду рос невообразимой красоты, белый цветок. Мужчина уделял ему больше всего внимания, а он, в свою очередь расцветал с каждым днем, а лепестки его приобретали необычайную форму. Все, кто видел этот цветок, ахали от удивления и его красоты, — Чжун Ли говорил это спокойно, как могло показаться любому человеку, но Тарталья слышал в этой интонации нотки того, с каким интересом рассказывал это мужчина, поэтому всем своим видом показал то, что внимательно его слушает, параллельно пытаясь захватить палочками часть миндального тофу, но у него это не выходило, — И в один дождливый день, когда старик пришел в сад... Ты неправильно держишь палочки, — прервался архонт, наблюдая за четными попытками Чайлда схватить кусочек, — Смотри, — Чжун Ли встал из-за стола, подходя к Тарталье сзади, беря его руку в свою, тем самым показывая, как держать палочки. Юноша явно не ожидал подобного поворота событий, поэтому первое время был в человеческом ступоре: сердце как-то непривычно быстро заколотилось, это не было похоже на прилив адреналина во время битвы, не было похоже на страх, это было что-то другое, кардинально другое. Юноша кивнул, пытаясь запомнить расположение пальцев, но все же, даже с таким учителем, у него ничего не вышло. Чжун Ли лишь мягко усмехнулся и запустил руку в рыжие волосы, немного их взъерошивая, -- Ты неисправим, — проговорил мужчина, но в этой интонации не было ничего злобного или досадного, она была наоборот крайне нежная, человеческая и добрая. Чайлд лишь расплылся в улыбке, а в его глазах промелькнула едва заметная искра. Чжун Ли же, в свою очередь сопроводил это долгим взглядом, легко улыбаясь в ответ. Внутри Чайлда захлестнули столь неясные для него эмоции. Раньше он чувствовал это только перед любой-иной захватывающей битвой с достойным соперником, а сейчас он почувствовал это из-за единственного прикосновения к его рыжим, пылающим волосам. В груди сжалось сердце, а к горлу подкатил ком, что было сложно сглотнуть. В голове стало пусто, а на языке вертелась одна единственная фраза. Протяжно выдохнув, Чайлд сам того не понимая обратился к товарищу, — Господин Чжун Ли, не составите мне компанию сегодня вечером?