the execution of all things

Ещё какое-то время Эл не удавалось побыть с Лайтом наедине. Когда он вернулся в штаб, заметно хромая, морщась от боли в груди и чувствуя вкус крови во рту, Ватари принялся безостановочно порхать вокруг него, возясь с его одеждой, перепачканной кровью. Он знал, что лучше не пытаться отвести Эл к доктору, но достал откуда-то пакет со льдом и потратил больше десяти минут, пытаясь убедить Эл приподнять ногу, в то время как остальная часть оперативной группы наблюдала за ними в неловкой тишине. Эл окончательно отказался — но не со злости, а зная, что, если сейчас он не примет душ и не смоет с себя всю кровь, пыль и прочие накопившиеся загрязнения, которых он не терпел, он, вероятно, откусит Ватари голову. Оставив их всех — и, скорее всего, очень озадаченного Лайта, — он исчез наверху, направившись в свои комнаты по винтовой лестнице. Сразу же полностью раздевшись, он зашёл в примыкающую к спальне ванную комнату. Он посмотрел в зеркало. Он обнаружил кровь около линии роста волос, и, кроме того, она до сих пор капала изо рта — в последний раз её появление было вызвано тем, что Эл очень сильно прикусил щёку с внутренней стороны. У него также имелось досадное покраснение вокруг ноющих рёбер, которое, несомненно, потемнеет до уродливого иссиня-чёрного оттенка в течение следующих нескольких дней. Превосходно. Он подумал над тем, чтобы принять ванну прямо сейчас; это казалось роскошью, которой он был лишён уже несколько недель, несмотря на то, что небольшой столик, нависающий над ванной, позволял ему одновременно с этим работать. Что ж, это было бы приличной экономией времени, но он не взял с собой свой ноутбук — и к тому же Ватари, вероятно, выбьет его дверь этим самым пакетом со льдом, если Эл проведёт здесь больше десяти минут. Тогда оптимальным решением был быстрый душ. Он поможет избавиться от грязи и крови, поэтому Эл не жаловался, хотя небольшое расслабление оказалось бы полезным для его мышц. Когда он высох и натянул халат, он увидел в зеркале фигуру, проникшую к нему через стену. — Рэм, — проговорил он, растирая полотенцем волосы. — Вы знаете, что, поскольку я больше не являюсь владельцем тетради, вам больше не нужно ходить за мной по пятам. Я не могу предположить, что вы продолжаете делать это из-за привязанности ко мне, потому что не так давно вы пытались убить меня. Из ноздрей Рэм, как у разъярённого быка, вырвался тяжёлый поток воздуха. — Ты должен был умереть. — Я не знал, что тот факт, что я всё ещё жив, так беспокоит вас, — Эл ещё не решался повернуться и посмотреть на неё открыто, а вместо этого обращался к зеркалу. — Приношу извинения за то, что вызвал такой гнев. Рэм приблизилась, явственно возвышаясь над ним, даже несмотря на то, что была сгорблена. Если бы шинигами была человеком, то Эл бы, наверное, отчётливо почувствовал тепло, исходящее от её тела. Поскольку она не могла излучать тепло, в воздухе продолжал витать лёгкий холод. — Ты не арестовал Ягами Лайта, — сказала она. — Верно подмечено, — сухо ответил Эл. Она протянула к нему огромную заскрипевшую при этом движении руку и грубо сдёрнула полотенце с его головы. Наконец Эл обернулся с недовольным взглядом. — Почему ты этого не сделал? — требовательно спросила она хриплым голосом. — Ты его враг. Эл фыркнул, проведя рукой по волосам: что ж, достаточно сухо. — Вообще-то я бы считал нас друзьями. Но Рэм преградила ему путь из ванной, что снова вызвало волну раздражения. Кажется, она делала это намеренно. — Оставишь ли ты в покое и других? — Других? — переспросил Эл, опустив руку, чтобы погрызть ноготь большого пальца. — Использовавших тетрадь смерти? Шинигами неотрывно смотрела на него сверху вниз в ожидании. Очевидно, это было равнозначно её положительному ответу. — Кто сказал, что я оставил Лайта в покое? — возразил он, вместо того чтобы ответить на заданный ею вопрос. — У нас ещё не было времени нормально поговорить. — Если бы ты планировал арестовать его, ты бы сделал это без промедления, — заключила она. — Остальные получат такую ​​же любезность? Эл шагнул к раковине, оставаясь на небольшом расстоянии от Рэм. Он изучал в зеркале собственное лицо, периферическим зрением всё ещё глядя и на неё. — Вы кажетесь очень заинтересованной в этом. Есть ли кто-то конкретный, о ком вы так тревожитесь, кроме Лайта? Её ноздри раздулись, а губы скривились, едва обнажая клыки. Бинго. — Понятно. Мне было бы легче ответить на ваш вопрос, если бы я знал, кто это, — невозмутимо продолжил он, симулируя безразличие. Рэм смотрела на него, сузив единственный глаз. — Я не идиотка, — прорычала она. — Я никогда этого не предполагал. — Даже если я скажу тебе, это не станет твоим доказательством. Ты ничего не получишь. — Это верно, — Эл чуть отстранился от зеркала, продолжая осматривать полученные повреждения; их разговор с Рэм как будто едва его занимал. — Но тем не менее вы могли бы назвать имя. Они оба ненадолго замолчали, пока шинигами осмысливала всё сказанное. В конце концов она задрожала, будто встряхивая саму себя, — это было очень нечеловеческое движение. Это скорее напоминало дерево во время урагана или крупное стадное животное — возможно, корову. — Хорошо, — согласилась она. — Это Миса. Собираешься ли ты арестовать её? Что ж, вероятно, Эл мог бы и сам догадаться. — Это зависит от обстоятельств. Я так понимаю, что, если я снова её задержу, для меня это будет плохо? — Если она умрёт, — мрачно бросила Рэм, — тогда более чем. Наконец Эл повернулся, чтобы столкнуться с Рэм лицом к лицу. — Я не могу просто простить ей всё, если вы это предлагаете. Черты лица Рэм сделались холоднее. — Миса не помнит, что была Кирой. Эл склонил голову в её сторону: — Это достаточно важный факт. Как и тот, что и я предпочёл бы не умирать. Продолжая над ним нависать, Рэм смотрела на него не отрываясь и не мигая. Эл на секунду задался вопросом, похожим ли образом чувствовали себя люди рядом с ним. Сложив руки за спиной, он предложил: — Как насчёт следующей договорённости, Рэм? Арест Аманэ Мисы на данном этапе противоречит моим планам. Я позволю ей оставаться на свободе, если у неё никогда не появится никаких воспоминаний о том, что она была Кирой. Взамен я был бы признателен, если бы вы не стали раскрывать моё имя кому-то ещё. Она снова безмолвно моргнула. Вздохнув, Эл протянул ей свою руку. — Давайте заключим сделку. Мне нужно лишь ваше слово. Рэм смотрела на его руку с таким выражением, будто никогда раньше её не видела, но спустя несколько мгновений подняла свою, почти неестественно согнув её, чтобы сжать человеческую в согласии. Одна её ладонь практически полностью обхватила его руку целиком. — Пусть так и будет. Она не пострадает. Ты не умрёшь. Эта сделка была чрезвычайно полезной для них двоих.

__________________

Когда Эл вернулся обратно, вокруг стояла тишина. Он прохромал к своему месту, поднял ногу и разместил её на столе. К этому моменту его лодыжка заметно опухла. Он едва успел заметить и осознать тот факт, что Ватари незамедлительно подбежал к нему с пакетом льда и небольшим полотенцем в руках. Обернув лёд тканью, он прижал его к пострадавшей ноге. — Вам следует быть осторожнее, — упрекнул его Ватари. Эл, в свою очередь, просто позволил ему заниматься своей ногой. — Могло быть и хуже, — пробормотал он негромко. Ватари нахмурился. Он больше не пытался каким-либо образом комментировать эту травму, а просто сказал Эл пока держать лёд самому — Эл не успел ответить ему, что предпочёл бы оставаться в прежнем положении, просто положив ноги на стол и откинувшись назад, — а затем вернулся к нему с компрессионным бинтом и принялся перевязывать его лодыжку, несмотря на возражения Эл о том, что это существенно ограничит его движения. День тянулся медленно. В воздухе повисло ощутимое напряжение; похоже, никто не знал, что сказать после впечатляющей речи Эл, которая транслировалась в штаб через экран, и последовавшей между ним с Лайтом драки. Похоже, они все очень мало что знали. Но, кажется, вместе с тем они достаточно хорошо понимали, что сейчас их присутствие здесь нежелательно. Уже ранним вечером члены группы расследования начали уходить один за другим. Химура покинула офис одной из последних, напоследок бросив многозначительный взгляд в сторону Лайта. Позже это могло стать проблемой. Ягами Соитиро собрал свои вещи и остановился напротив Лайта, когда их осталось только трое, не считая Ватари, который, конечно, в любую секунду был где-то здесь. — Лайт, — наконец проговорил он. — Тебя подвезти сегодня домой? Лайт посмотрел на отца, а затем встретился взглядом с Эл. Несколько мгновений они оба не отводили глаз. — Нет, — решил Лайт. — Я останусь. Спасибо. Так и его отец оказался вне здания, оставив их с Эл наедине: Ватари был отправлен отстирывать пятна крови с одежды Эл. Почти в этот же миг Лайт отодвинул стул и поднялся, устремляясь к Эл навстречу. Прежде чем он успел сократить расстояние, Эл и сам выскользнул из своего кресла. Повязка вокруг его лодыжки фиксировала сустав в неподвижности, и он практически запрыгнул на возвышение, где размещалась палатка, через несколько ступенек. Он расположился на самом краю как раз в тот момент, когда Лайт оказался всего в нескольких шагах от него. — Ну и? — требовательно спросил тот. — Какого чёрта? Эл осторожно опустил одну ногу на другую. — Присядь. Лайт скептически посмотрел на него. — Я не могу просто сидеть, как будто ничего не случилось. Ты должен ответить мне, почему ты никому не сказал… Почему ты не арестовал меня. — Я скажу, — пообещал ему Эл. — Если Лайт сядет. На мгновение руки Лайта непроизвольно сжались — он выглядел так, будто мог вот-вот взорваться; однако потом он вздохнул, и резкая, напряжённая линия его плеч, пусть и немного, расслабилась. Он присел на платформу — примерно на расстоянии вытянутой руки от Эл. — В этом нет никакого смысла, — продолжил он. — Почему ты… Почему ты не… Я твой враг. — Ты? — словно не понимая, спросил Эл. Лайт бросил на него помрачневший взгляд: — Я Кира. — Это одно и то же? — Да! — огрызнулся Лайт. — Ты сказал, что хочешь остановить меня, но не арестовал. Что это значит? Эл вздохнул, полностью поворачиваясь к нему. — Лайт, — начал он, — ты ведь помнишь, как я заставил твоего отца притвориться, что, уверенный в том, что ты Кира, он казнит тебя лично? Лайт поморщился при болезненном воспоминании. — Как я мог об этом забыть? — Это была проверка, — продолжил Эл, не обращая никакого внимания на тон Лайта, — что тебе прекрасно известно. Сегодня произошло то же самое. — Итак, это была проверка, — Лайт начал догадываться. — Выходит, таким образом ты хотел проверить, Кира ли я? И выходит, что я проиграл? Эл покачал головой. — Я уже знал, что ты Кира, Лайт. Лайт поймал себя на ощущении, что совсем упустил суть. — Тогда что это было? — спросил он настойчиво. Переменив положение, Эл слегка наклонился к Лайту. — Я знал, что ты Кира. Но я не знал, остался ли ты тем, кем ты был до того, как к тебе вернулись воспоминания, или навсегда утратил и тень человечности. Я не хотел знать, являешься ли ты Кирой, Лайт, я хотел знать, являешься ли ты ещё собой. Глаза Лайта расширились в ошеломлении. — Являюсь ли я… собой? Эл кивнул: — Да. И ты прошёл эту проверку, Лайт. Брови Лайта снова сошлись вместе; его мимика могла быть довольно выразительной, когда он был искренен в ней. Он провёл рукой по волосам — это была привычка, выдававшая его волнение. — Хорошо, — попытался он всё осознать. — Итак, я прошёл её. Что это значит? А теперь им предстояла наиболее сложная часть разговора. — Я хочу, чтобы ты перестал быть Кирой. Лайт открыл рот, однако ничего не сказал; на его лице последовательно отразились гнев, разочарование и смирение. — Я не могу, Эл, — проговорил он. — Я не могу просто… ничего не делать. — Я не предлагал тебе ничего не делать, — Эл поспешно поднял обе руки раскрытыми ладонями вперёд в успокаивающем жесте. Теперь выражение лица Лайта стало совершенно закрытым и невыразительным, и он скрестил руки на груди. — Тогда что? Эл загнул один палец. — Лайт может либо настаивать на продолжении своих действий в качестве Киры, и тогда я буду вынужден заключить его в тюрьму и оставить его судьбу на усмотрение японского правительства, которое, вероятно, казнит его без какого-либо юридического содействия. Или, — продолжил он, загибая второй палец, — Лайт может сделать в точности то же, что он собирался делать не так давно, то есть помочь мне поймать нового Киру, и тогда он будет работать со мной постоянно. Столько, сколько он пожелает. Руки Лайта сжались в кулаки. — Это не кажется мне хорошей сделкой. — Раньше Лайт был полностью согласен на это, — заметил Эл. Он склонился ещё ближе, предельно вторгаясь в личное пространство Лайта, что словно того напугало; в его глазах явственно промелькнуло удивление. — Это не то же самое, что присоединиться к полиции, Лайт. Иногда я и сам нахожу неэффективными даже лучших её сотрудников. Ты по-прежнему сможешь бороться за справедливость — даже лучше, чем раньше, с моей помощью. С моими возможностями и твоим талантом в твоих силах окажется почти то же самое, на что ты был способен с тетрадью. Люди, которых я ловлю, не остаются на свободе, Лайт. Вместе мы можем сделать гораздо больше. Лайт всё ещё не отрываясь смотрел на Эл, когда тот закончил. — Эл? — тихо позвал он. Эл протянул руку вперёд и поймал Лайта за запястье. Это заставило его заметно вздрогнуть, но Эл продолжал сжимать его руку сквозь ткань. — Лайт, — ответил он с затаённой тревогой. Он и сам ни на миг не отводил глаз, изучая лицо Лайта, пытаясь отыскать на нём ответ. Лайт словно сжался под пристальным взглядом. — Расследование окончено; я не хочу, чтобы твоя жизнь оборвалась вместе с ним. Я хочу, чтобы ты остался со мной. Разве ты не хочешь того же? Лайт открыл и закрыл рот несколько раз подряд. Наконец на его лице проступило что-то вроде решимости. — Да, — он кивнул. Хватка на руке Лайта только усилилась, и Эл притянул его ещё ближе — настолько, что смог почувствовать его дыхание. — Тогда оставайся со мной, — прошептал он. Лайт тяжело сглотнул. — Хорошо. Переполненный чувствами, Эл внезапно бросился на него, не сдерживая улыбки. Он легко рассмеялся и выпустил запястье Лайта, вместо этого сжав обе его ладони своими. Он одновременно чувствовал себя радостным ребёнком и котом, поймавшим канарейку; его одолевало желание едва ли не потрясти руками в ликовании. Он просто удерживал Лайта, лицо которого приобрело светло-розовый оттенок. — Спасибо, Лайт, — проговорил он, и эта улыбка проскользнула и в его голос. — Ты знаешь, что в прошлом я не был с тобой искренен, но я хочу, чтобы ты знал, что ты действительно мой друг. — Ты тоже, — ответил Лайт на выдохе. Эл вдруг осознал, что между ними не осталось никакого пространства; он в ту же секунду разжал руки и отстранился, позволяя Лайту почувствовать себя комфортнее. Несмотря на боль в ноге и груди, он с трудом поднялся, чтобы пройтись и таким образом выплеснуть часть переполняющей его энергии. Кажется, Лайт и в самом деле ощутил облегчение; он беспокойно поправил воротник. — Что теперь? — спросил он, наблюдая за неровной походкой Эл. — Что нам следует делать? — А теперь, — возвестил Эл, сложив руки за спиной и крепко сжав их, — мы докажем всему миру, что ты не Кира.

Конец первой части