the execution of all things

Звонок Лайту, настигший его в пути к штабу, был странным. — Лайт-кун, — проговорил голос на другом конце. — Ты едешь в офис? У нас изменились планы. Мне нужно, чтобы ты прибыл по адресу, который я тебе пришлю. Я буду внутри. Адрес, который Эл ему сообщил, оказался ещё более странным: это была строительная площадка, на которой сейчас не было рабочих, однако сами работы не были окончены. Возможно, она была заброшенной, но от этого Лайт не почувствовал облегчения, когда расплатился с таксистом за проезд и нерешительно приблизился к зданию. Внутри было… темно. Ужасно темно; свет, проникающий через окна, не закрытые тяжёлыми деревянными досками, окрашивал бетон необычным лазурным оттенком. Кое-где было подключено несколько искусственных ламп, которые едва освещали пространство вокруг, но при этом давали достаточно ясности, чтобы идти вперёд. Чуть дальше виднелось ещё одно странное зрелище: диван, незажжённая лампа, небольшая зона отдыха, созданная из беспорядка. Лайт понятия не имел, чем должно было стать это сооружение — может быть, гаражом? — но, очевидно, сейчас оно использовалось для чего-то другого. Эл появился из-за колонны, сложив руки за спиной в своей привычной манере. Однако на этот раз он держал что-то в них — приглядевшись, Лайт понял, что это была тетрадь смерти в защитном пакете. — Рюга, — поприветствовал он. Эл посмотрел на него совершенно невыразительно. — Прости, что вызвал тебя вот так внезапно, — но, вопреки сказанному, его тон вовсе не был хоть сколько-нибудь извиняющимся. — В чём дело? — спросил Лайт, игнорируя эти его слова. Теперь Эл стоял к нему спиной и смотрел куда-то на дальнюю стену. — Прежде чем мы вернёмся в штаб расследования, — в конце концов он начал ходить вокруг Лайта по кругу, — не хочешь выслушать мой вывод о тетради смерти? — Какой вывод? — Лайт чувствовал себя сбитым с толку и, что было хуже всего, уязвимым, потому что Эл кружил вокруг него, словно хищник. В этом не было никакого смысла. — Так хочешь узнать? — повторил Эл настойчивее. Что это за вопрос такой? — Но там и так написаны все правила, верно? — Я говорю о возможностях тетради смерти, которые здесь не указаны, — пояснил Эл, подняв её на уровень глаз, чтобы сделать акцент. — Как ты думаешь, можно ли убить человека, если использовать вырванные страницы? Откуда Лайт должен был знать? При чём здесь он? — Или, — продолжил Эл, на мгновение остановившись, — вырванную из тетради страницу — обрывок — возможно незаметно использовать для сохранения воспоминаний? Как ты думаешь? Лайт вздрогнул от этих слов. — Если ты хочешь что-то сказать, тогда говори прямо, — потребовал он. — Ты… ты всё ещё подозреваешь меня? Эл пристально посмотрел на него. Внезапно, словно принял это решение в долю секунды, он подошёл ближе к дивану и сел; опустив одну ногу сверху другой, он ответил: — Я провёл здесь некоторое время, раздумывая, как использовал бы тетрадь смерти на месте Киры. При этом перед глазами всегда всплывало лицо одного человека. Как бы я ни молил о его непричастности, каждое последующее открытие касательно тетради в итоге указывало на него. Лайт ощутил, как внутри что-то рухнуло вниз, словно камень, а затем это чувство сменилось глубоким разочарованием. — О ком ты говоришь? — спросил он, прекрасно зная ответ. — Но у меня нет доказательств, — Эл проигнорировал прозвучавший вопрос. — «Если человек, использующий тетрадь смерти, ничего не напишет в тетради в течение тринадцати дней с момента своей предыдущей записи, этот человек умрёт». Одно это правило является проблемой, и всё упирается в него. Лайт ощутил горький привкус во рту. — Выходит, что так, — только и сказал он. Эл почему-то — несмотря ни на что — всё ещё ему не верил. Лайт думал, что всё давно позади после того, как они поймали Хигути, после того, как он спас Эл, после того, как они договорились остаться вместе. — Постарайся не принимать это на свой счёт, — мягко проговорил Эл. — Как я могу не принимать это на свой счёт? — руки Лайта непроизвольно сжались в кулаки. — Неужели всё то, что я сделал, ничего для тебя не значит? Я думал, я смог доказать тебе, что я не Кира! Я думал, что всё кончено! Между ними воцарилась тишина, и Эл удерживал взгляд Лайта только мгновение, а затем развернулся и устремился в другом направлении. У задней стены стояла лестница, по которой он легко поднялся наверх. Потянувшись к потолку, он достал камеру, которая находилась там всё это время. — Ты… ты это записывал? — неверяще спросил Лайт. Эл не ответил, а вместо этого посмотрел в камеру. — Ягами-сан, — очевидно, он обратился к отцу Лайта, — я хотел показать вам всё до конца, но остановимся на этом. То, что произойдёт сейчас, не будет иметь никакого отношения к расследованию. Пожалуйста, считайте это действиями, которые я предпринял на основании моего личного суждения. С этими словами он выдернул камеру и просто бросил её на пол. Лайт наблюдал за ним, вновь оказавшись в растерянности, в замешательстве. — Что ты задумал? Эл смотрел в сторону, всё ещё сидя на вершине лестницы. — Я знаю, что ты не Кира, Лайт. — Тогда к чему это всё? — голос Лайта стал резче. — Я знаю, что в данный момент ты не Кира, — уточнил он, одарив Лайта неровной улыбкой. — Всё то, что ты делал до этих пор, не имело бы смысла, если бы ты им был. Однако это не значит, что ты не был им раньше. Лайт нахмурился. — Не был. Я никогда не был Кирой. Эл спустился с лестницы и ловко спрыгнул вниз. Он вновь начал приближаться. — Конечно, ты в этом уверен. Нет смысла продолжать расследование — пытаться убедить тебя, — пока ты не вспомнишь. Лайт отступил назад, но Эл быстро настиг его, вторгнувшись в его пространство. — Что ты… Мне нечего вспоминать! — Лайт не прекращал попыток защититься от подозрений, вспыхнувших с новой силой. Эл посмотрел на него расширившимися глазами. — Есть, — он сказал это словно бы в сожалении. Спустя мгновение Эл достал тетрадь; одновременно повернул голову в сторону. — Рэм, — сообщил он куда-то в тень. — Я отказываюсь. Затем он сунул тетрадь в руки Лайту. Множество воспоминаний в одночасье вспыхнуло в его сознании — они не возвращались хоть сколько-то легче, чем в прошлый раз; они сменяли друг друга так быстро, что казалось, будто его мозг вот-вот взорвётся, останется только пятном на бетоне, циклически переживающим эти воспоминания до конца вечности. Когда Лайт в какой-то мере справился с этим, он обнаружил себя стоящим на полу на коленях и задыхающимся; тетрадь выскользнула из его рук, но он всё ещё помнил, кем был. Он поднял голову: Эл стоял в паре шагов от него, глядя на него сверху вниз, с зажатой между двумя пальцами тетрадью — так, будто она была заражена. Эл сказал ему: — И снова здравствуй. Лайт неуверенно поднялся на ноги, вскидывая руки. — Это не… — начал он, мгновенно предпринимая попытку замести следы. — Это не так. Я не Кира, я… я был напуган. Лёгкая заинтересованность на лице Эл сменилась простой и очевидной усталостью. — Я должен тебя поймать, — заключил он. — Просто признай поражение, Кира. — Да нет же, я не… — настаивал Лайт, только Эл, кажется, больше его не слышал. Теперь он смотрел на тетрадь — он раскрыл её на какой-то пустой странице. Её угол был неровным — Лайт помнил, что оторвал от неё клочок, чтобы спрятать внутри часов. Одной рукой Эл протянул тетрадь для демонстрации; другую опустил в карман и вытащил из него тот самый обрывок. — Лайт-кун выронил это, когда его часы сломались, — сухо пояснил Эл. — Я совместил обе части страницы и получил идеальное совпадение. — Но… правила, записанные в тетради… — сбивчиво, взволнованно парировал Лайт. — Будь я Кирой, я бы сейчас был мёртв. Правило тринадцати дней это доказывает! — Я не верю, что оно настоящее, — Эл шагнул ещё ближе. Тетрадь оказалась ещё ближе. — Всё упирается лишь в это правило. Что, если, прежде чем сдаться, Лайт-кун сам и создал его? Лайт не двигался с места. Теперь Эл стоял прямо перед ним. — Я должен остановить тебя, Лайт. На то мы и друзья. Знаешь ли, есть и ещё кое-что, что свойственно дружбе: признание. Чувствуя, что задыхается, Лайт только переводил взгляд с тетради на Эл — а Эл неотрывно смотрел на него, и на его лице читалась искренность в его словах. Лайт беспомощно открывал и закрывал рот, мысли хаотично метались в его голове в поисках выхода, в поисках какой-то зацепки, чего-нибудь, что спасло бы его… Из тени соткалась фигура; её кости заскрипели, точно сотни деревьев во время бури. Рэм материализовалась плавно, будто имела контроль над светом, который почти не отделял её от темноты. Лайт разорвал их с Эл напряжённый взгляд, Рэм посмотрела ему в глаза, и он понял, что время пришло. — Ягами Лайт, — медленно произнесла она. Он резко выхватил тетрадь из рук Эл, отвлёкшегося на голос, и торопливо шагнул назад. В тот же миг Рэм подписала Эл смертный приговор: — Его имя — Эл Лоулайт. Глаза Эл широко распахнулись, поражённые ужасом, которого Лайт никогда прежде не видел на лице этого человека. Лайт успел только раскрыть тетрадь, а затем Эл налетел на него, толкнув в кучу мешков с песком и попытавшись выхватить тетрадь из его рук. Лайт ударил его ногой в живот, почти отняв тетрадь, но Эл снова схватил его, толкнул, и тетрадь пролетела по грязному полу. Они оба погнались за ней, не прекращая бороться, и, когда Эл добрался до неё первым и наклонился, Лайт повалил его вниз. Вместо того чтобы сразу броситься к тетради, он навис над Эл и схватил его за воротник. Тот лишь смотрел на него. — Не мешай мне! — сорвался Лайт, ударив Эл с такой силой, что его голова резко качнулась назад, столкнувшись с бетонным полом. Пока Эл оставался лежать, оглушённый, Лайт вернулся к тетради и взял её в руки. Однако, к его удивлению, Эл оказался на ногах позади него, рывком развернул к себе и ударил в ответ. Они снова сцепились; Эл схватил тетрадь обеими руками, крича Лайту в лицо: — Послушай меня! Справедливость всегда побеждает! Это привело Лайта в ярость: нет, не побеждает, никогда не побеждала — поэтому и появился Кира! — и Эл должен был это увидеть. С каких пор он вообще беспокоился о справедливости? Лайт издал беззвучный возглас, коленом ударив Эл по рёбрам, нанеся ему последний удар, а затем просто пнул его в груду мешков. Эл приземлился на них, задыхаясь от боли и держась за живот. Всё его тело дрожало. На импровизированном столике рядом с диваном лежала ручка. Лайт подбежал ближе. — Ты не должен этого делать, — неровным голосом прохрипел Эл позади него. — Лайт. Лайт взял ручку, взвесив её в своей руке, прежде чем открыть тетрадь. — Я должен, — ответил он. — Я создаю идеальный мир. Когда он опустил руку на страницу, она дрожала. Лайт списал это на адреналин. — Лайт, — повторил Эл; его голос звучал слабее. — Это не единственный способ. — Я зашёл слишком далеко, чтобы остановиться теперь, — Лайт стиснул ручку крепче, усмиряя дрожь. Он вывел неровную «L». — Лайт, — позвал Эл в последний раз. — Пожалуйста. Это заставило Лайта поднять на него глаза. Ещё никогда Эл не выглядел таким уязвимым, лежащим на полу и дрожащим. Ещё никогда Лайт не видел его умоляющим — вероятно, Эл никогда в жизни не приходилось этого делать. Чувство необъяснимого ужаса снова непроизвольно его охватило. Эл должен был умереть. Это был единственный путь вперёд. Если этого не случится, тогда для Киры всё будет кончено — для Лайта всё будет кончено. Если Эл не умрёт, то всё будет напрасно. Но в его груди разгорались неясные чувства. Эл был его партнёром; он хотел остаться с ним, он хотел быть его другом, он хотел… Нет, неважно, чего он хотел. Либо Эл, либо он; если Эл не умрёт, он отправит Лайта на казнь. Другого выхода не было. Кто-то из них должен был умереть. Он вспомнил, как впервые коснулся тетради, как убил первого человека, как Рюк остановил его на крыше, когда, в полной мере осознав кровь на своих руках, он хотел… шагнуть вниз. Давно забытые чувства вины и стыда, охватившие его в ту ночь, вернулись сейчас. Он никогда раньше не убивал тех, кто был ему дорог. — Эл, — тихо проговорил он, не отводя взгляда от единственной написанной им буквы. Его глаза жгло. — Я хотел… Мир утратил чёткие очертания, став неясным, размытым от слёз в глазах, от… от решения, которое вот-вот должно было перевернуть его. — Я правда хотел работать с тобой. Я надеялся, мы сможем остаться вместе. Он снова взглянул на Эл: тот всё ещё лежал среди мешков, не пытался прервать его и не сводил с него глаз. — Это не имеет никакого смысла, — наконец договорил он. — Это чудовищно глупо, но я… Его рука перестала дрожать. — Я не хочу побеждать так. Тетрадь с глухим стуком упала вниз, и Лайт упал на колени следом за ней. Он спрятал лицо в ладонях: он запутался. Он проиграл. Эл сейчас арестует его — и тогда в лучшем случае он окажется запертым в пустой тесной комнате до конца своих дней, навсегда потерявшим всё, кроме своего провала в одном шаге от торжества. Он не услышал, как Эл поднялся и как Эл, пошатываясь, опустился на колени совсем рядом. Он услышал только своё имя. — Лайт, — Эл потряс его за плечо. — Лайт. Их взгляды снова встретились. — Я победил, — сказал Эл. Это задело Лайта до глубины души, и он чуть было не бросился к тетради вновь, но затем Эл продолжил: — Игра окончена. Мне нужно, чтобы ты доверял мне сейчас. Лайт уронил руки на колени. — Доверять тебе? — переспросил он, сбитый с толку окутавшим его отчаянием. — Почему? Эл вытер подбородок: кровь капала из уголка губ. Должно быть, где-то в его волосах тоже была рана, потому что кровь стекала по его виску. — Потому что это единственный способ решить эту проблему. Лайт всё ещё не понимал, но то, что Эл протянул к нему руку и вытер большим пальцем его щёку, вывело его из состояния замешательства. Кажется, Эл начал вытирать всё его лицо, что ощущалось немного унизительным, но потом его рука застыла на одном месте: вероятно, он почувствовал, как кожа Лайта под ней стала теплее. Эл смотрел на него таким взглядом, которого Лайт никогда раньше не видел. — Спасибо, — сказал Эл, а затем этот момент истёк, и он потянулся вниз, чтобы забрать тетрадь смерти, захлопывая её со всей очевидностью этого действия. Несмотря на то, что он нетвёрдо стоял на ногах, он протянул Лайту ладонь. Спустя мгновение Лайт её принял. — Если мои расчёты верны, они появятся здесь с минуты на минуту, — оповестил Эл. — Группа расследования? Эл кивнул: — Да. Постарайся выглядеть презентабельно. Лайт понятия не имел, как это было возможно с учётом того, что его собственный вид был максимально далёк от презентабельности, а Эл выглядел так, будто его ограбили по дороге сюда, но он вытер лицо рукавом. Словно по команде, несколько человек появились из-за угла меньше чем через минуту. Эл, прихрамывая, направился к ним навстречу едва в состоянии идти — должно быть, он вывихнул лодыжку. — Что здесь произошло? — требовательно спросил Ягами, возглавляющий группу. Эл незаметно убрал тетрадь за спину. — Я был неправ, — объявил он всем. — Я допустил ошибку. Я прошу прощения за то, что вы все потратили своё время впустую. Я ведь сказал вам, что это не имеет никакого отношения к расследованию. — Ты выглядишь ужасно! — Спасибо, Мацуда, — ответил Эл на это, а затем снова вернулся к объяснению. — Случилось то, что Лайт-кун абсолютно оправданно защищался. Я угрожал ему тетрадью, но он всё равно отказался записать моё имя. Он, как мы уже знаем, совершенно невиновен. Лайт в оцепенении застыл на месте. Почему Эл им лжёт? Эл защищает его? Что происходит? Химура единственная из всех окинула Лайта критическим взглядом. — Это правда? — спросила она. На несколько секунд Лайт забыл, что должен был дать им всем какой-то ответ. — Я… — Эл обернулся к нему; его выражение было сосредоточенным. — Гм, да. — Это и привело к тому, что вы можете видеть, — заключил Эл. Он слегка закашлялся, прижав руку к груди. — Теперь, если мы возвращаемся в штаб, я был бы признателен за возможность присесть. И без лишних вопросов они отправились назад.