писатель и художник

Весенний семестр 2021 года. — Здесь и так два источника света, — сказала Рин, — Куда нам деть эту лампу? Лампа была жёлтой, на высокой подставке, и с большим тканевым плафоном. — Ты ограбила антикварный музей? — проигнорировал ее вопрос парень, крутя в руках старенький коврик. — А если серьезно? — Мне по чем знать? Оставь ее в коридоре, — ответил Нару, — Может, кто подберёт. — А бабуся в следующий раз приедет и спросит, где она. — Рин запихнула лампу вглубь шкафа и пнула дверцу, — Ты проголодался? — Ага. — Внизу вечеринка по поводу возвращения. Поджаривают хрюшку на вертеле. Отвратительно! Наруто взял свой студенческий и последовал за Рин в столовую. + — Смотри, кто-то получил на Рождество угги, — сказала Рин, глядя, как уменьшается очередь перед столовой. — Будь у нас виски, то сейчас самый момент выпить по рюмочке. — Мне кажется, угги очень уютные, — заметил Наруто. — Почему? Потому что они теплые? — Нет, просто напоминают, что некоторые из нас живут в тех краях, где носят угги и ими даже восхищаются. В фешенебельных районах пришлось бы притворяться, что ты выше этого и всегда их ненавидел. Но сейчас можно радоваться новым угги. Это классно. Да здравствует простота! — Ты такой чудной… — сказала Рин. — Я по тебе скучала. Наруто не мог знать, увидит ли Какаши в студгородке, зато мог переживать — может, тогда этого не случится. Что-то вроде вакцины от беспокойства или словно смотреть за чайником, чтобы тот не выкипел. В голове крутилась успокаивающая пластинка: Наруто переживал, что встретит Какаши, а затем перечислял все причины, по которым это не могло произойти. Во-первых, Рин обещала держать его на расстоянии. Во-вторых, у Какаши не было дел в корпусе его общежития. Наруто убеждал себя, что Хатаке сейчас занят какими-то нужными ему делами, возможно, вместе со своей группой выехал на пленэр, а может посвящает себя страстным ласкам на кухне с симпатичными девушками. Не было ни одной причины, чтобы они когда-либо пересекались. И все же… Наруто замирал каждый раз, когда видел платиново-серебристые волосы и серое пальто — или каждый раз, когда хотел видеть. Теперь он застыл как вкопанный. Потому что Какаши находился не там, где должен был. Он сидел возле его двери. Видимо, Наруто недостаточно переживал. Какаши тоже увидел его и вскочил на ноги. Он не улыбался. Слава Богу! Нару был совершенно не в духе для улыбок. Нару осторожно шагнул вперед. — Рин на занятиях, — сказал он, находясь в нескольких дверях от Какаши. — Я знаю, — заверил Хатаке, — поэтому я и здесь. Нару тряхнул головой. Жест этот мог означать «нет» или «я не понимаю» — и то и другое было верным. Нару остановился. Живот так сильно скрутило, что хотелось согнуться пополам. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — протараторил Какаши. — Я не хочу, чтобы ты заходил, — ответил Узумаки. — Не страшно, я могу сказать все здесь. Наруто обхватил живот двумя руками и кивнул. Какаши сунул ладони в карманы старого пальто и признался: — Я был не прав. Нару снова кивнул, подумав: «Ну и дела!». интересно, что Какаши нужно от него? Тот лишь сильнее натянул карманы и сказал со всей серьезностью: — Это был не просто поцелуй, Наруто. — Хорошо. Узумаки перевел взгляд на дверь, сделал еще шаг, взмахнув ключом, словно разговор окончен. Какаши отошел с дороги. Он выглядел растерянным, но вел себя вежливо. Нару вставил ключ в замочную скважину и взялся за ручку. Он слышал, как позади дышит и переминается с ноги на ногу Какаши. — Какой из них? — спросил писатель. — Что? — Поцелуй — какой из них? Голос наруто был слабым и тонким, как промокшая бумага. — Первый, — через мгновение ответил Какаши. — Ну а второй? Просто поцелуй? Голос Хатаке стал чуть ближе. — Я не хочу говорить о втором поцелуе. — Плохо. — Тогда да, — сказал художник. — Это был просто… пустяк. — А что насчёт третьего? — Вопрос на засыпку? — вздохнул Какаши. Нару пожал плечами. — Я пытаюсь сказать тебе кое-что важное, Наруто… Узумаки повернулся и тут же пожалел об этом. Взъерошенные волосы Какаши были откинуты назад, только несколько прядей упало на лоб. Парень не улыбался, и казалось, его угольные глаза заняли почти половину вытянутого лица. — Что ты пытаешься мне сказать? — спросил он. — Это был не просто поцелуй, Наруто. Ничего простого. — Ничего простого? — Ничего. — И? Голос писателя прозвучал спокойно, хотя от нервов внутри все переворачивалось. Вместо органов образовалось месиво, исчезли кишки, разложились почки, желудок скрутило, засасывая и трахею. — И… А-а-а! — с досадой протянул Какаши и провел ладонью по волосам. — Мне очень жаль. Я не знаю, почему сказал так тогда в комнате. Вернее, знаю, но я ошибался. Очень ошибался. Как бы я хотел вернуться в то утро, когда проснулся здесь, и образумить себя, чтобы не произошло подобной нелепицы. — Интересно… — сказал Наруто, — если бы существовали машины времени, кто-нибудь использовал бы их, чтобы отправиться в будущее? — Наруто! — Что! — О чем ты думаешь? И о чем же он думал? Он вообще не думал, а гадал, сможет ли прожить без почек. Он еле держался на ногах. — Я, если честно, совсем не понимаю, что все это значит, — сказал Наруто. — Это значит… Что ты мне очень нравишься. — ладонь какаши вновь скрылась в волосах, не позволяя им упасть на лицо. — Очень сильно нравишься, — признался он. — Я бы хотел, чтоб тот поцелуй положил начало чему-то хорошему. А не стал концом. Наруто посмотрел художнику в лицо. Тот свел брови, отчего над переносицей набежали морщинки. Его щеки были абсолютно гладкими, а губы — как никогда кукольными, без тени улыбки. — Мне казалось, что это начало, — вздохнул Хатаке. Он снова сунул руки в карманы и слегка качнулся вперед. Будто хотел врезаться в Наруто. Узумаки прижался спиной к двери и кивнул: — Хорошо. — Хорошо? — Да. — Узумаки развернулся и открыл дверь. — Можешь войти. Насчёт остального я пока не уверен. — Хорошо, — повторил Какаши. В его голосе появилась улыбка — скорее, зародыш, — и это чуть не лишило Наруто чувств. × Какаши присел к нему на кровать. Наруто пытался игнорировать то, что он следил за каждым его движением: как он повесил куртку, сбросил с шеи шарф. Нару сел на стул, ставя ногу на деревянную перекладину. — Наруто? — первым тишину нарушил Какаши. — Что? — Э-э… Ты даешь мне еще один шанс? — Не знаю, — сказал Нару, разминая ладони. — А ты хочешь? — В каком смысле? Взгляд Узумаки медленно проследовал вверх, к лицу Какаши. Щеки того побледнели, он жевал нижнюю губу. — В смысле… Ты на моей стороне? Нару мотнул головой, на этот раз выражая озадаченность. — В каком смысле? — В смысле… — Хатаке подался вперед, по-прежнему держа сжатые в кулаках руки в карманах. — Я с начала учебного года пытался тебя поцеловать, а потом почти два месяца гадал, как умудрился все запороть. Сейчас я хочу сделать все правильно, показать тебе, как сильно я сожалею о случившемся и почему ты должен дать мне ещё один шанс. Я просто должен знать: ты на моей стороне? Взгляд Наруто опасливо коснулся его глаз, будто те могли упорхнуть, стоило Хатаке пошевелиться. Узумаки кивнул. Правый уголок губ художника пополз вверх. — Я на твоей стороне, — прошептал Нару, сомневаясь, что парень услышит его с кровати. Улыбка Какаши вырвалась на волю, расползаясь по всему лицу. И по лицу Наруто тоже. Ему ничего не оставалось, как отвернуться. Вот так Наруто заполучил все сто ватт счастливого Какаши. Тот сидел на его кровати и улыбался так, словно все будет хорошо. Нару хотел посоветовать ему попридержать коней — все не так уж хорошо. Пока он его не простил, и хотя собирался это сделать, доверять Какаши он по-прежнему не мог. — Сними пальто, — сказал Наруто. Какаши расстегнул пуговицы, скинул верхнюю одежду и закинул на соседнюю кровать. Рин поймет. — Иди ко мне, — позвал его Какаши. — Я ещё не готов к такому, — покачал головой Узумаки. Какаши протянул руку, и писатель замер, но парень всего лишь коснулся его стола, точнее, ноутбука. Поднял его, забирая себе. — Я ничего не стану делать, — сказал Хатаке, — Просто подойди сюда. — Это твоя лучшая фраза? «Я ничего не стану делать»? — Знаю, прозвучало глупо, — сказал художник, — Но из-за тебя я нервничаю. Пожалуйста! Самое волшебное слово из всех слов. Наруто поднялся и сел в двенадцати дюймах от Хатаке. Если Наруто заставлял того нервничать, то Какаши вгонял его в ступор. Какаши положил ноутбук парню на колени. Когда Наруто поднял глаза, художник нервно улыбнулся. — Почитай мне что-нибудь, Наруто. — Что? Зачем? — Затем. Я не знаю, с чего еще начать. Так все кажется проще. И ты кажешься… проще. Наруто изогнул брови, и какаши покачал головой, взъерошив волосы ладонью: — Опять прозвучало глупо. Нару открыл ноутбук и включил его. Происходящее казалось безумием. Они ведь должны сейчас общаться. Наруто — задавать вопросы, Какаши — извиняться, потом Наруто — извиняться, говоря Хатаке, что их общение в принципе не очень хорошая идея. Наруто открыл первый попавшийся вордовский документ и прокрутил страницы. — Это странно… — отстраненно произнес Нару, — Разве не странно? Какаши повернул голову набок, глядя на парня. Руки Хатаке были сложены на груди, спиной он прислонился к стене. Он немного улыбнулся и пожал плечами. Нару мотнул головой, больше не понимая, что имеет в виду, потом посмотрел на ноутбук и принялся за чтение. Голос Наруто бархатом разливался по комнате. Какаши закрыл глаза, головой уперся в стену. Наруто задержал на нем взгляд. Хатаке приоткрыл один глаз и легонько толкнул ногу парня своим коленом. Узумаки и не думал, что они сидят так близко друг от друга. Спустя какое-то время парень остановился. Рассказ о сопливой влюбленности школьницы-отличницы в рокера-оборванца уже начинал мозолить глаза. Какаши сидел с закрытыми глазами. наблюдал за ним. Губы были приоткрыты, но не поджаты. Выглядел художник странно воодушевленным. — Это конец? — спросил он. Наруто вцепился в ноутбук — Почему я тебе нравлюсь? — Почему? — Потому что читаю тебе? — Нравишься ли ты мне, потому что умеешь читать? — Ты понимаешь, о чем я. Улыбка на губах Хатаке стала чуть шире. Нару не привык видеть его так близко. Но сейчас у Узумаки словно был особый допуск. — Отчасти, — сказал Какаши. Наруто захотел перевести тему. — Ты выглядишь старше, чем на двадцать один год. — Это все из-за волос, — по-прежнему улыбаясь, сказал Хатаке. — Я обожаю твои волосы! — выпалил Наруто. Художник изогнул бровь. Всего одну. Нару смущенно тряхнул головой и захлопнул ноутбук. Какаши медленно склонился к нему, челка упала на лицо, касаясь уха Наруто. — Мне тоже нравятся твои волосы. — Безумие… — пробормотал Узумаки, отодвинувшись от парня. — Что именно? — Это. Ты и я. Сам разговор. — Почему? — Я даже не понимаю, как это произошло. — Думаю, пока еще ничего не произошло… — У нас ничего общего, — сказал Нару, все переполняющие его аргументы «против» теперь выплескивались наружу. — Ты меня даже не знаешь. — Но это не имеет значения. И у нас много общего… — И что же у нас общего? — Мы друг другу нравимся, — сказал Какаши, — И этого достаточно. Я же… тебе нравлюсь? — Я бы не стал тебя целовать, если бы ты мне не нравился. — Ну а может, ты… — Нет, — твердо ответил Узумаки. — Я бы не стал. И не стал бы читать тебе всю ночь… Какаши снова улыбнулся. Он не должен был улыбаться. — Зачем ты сказал, что это просто поцелуй? — спросил Узумаки, боясь, что у него сорвется голос. — Меня даже не волнует та девушка. Ну, волнует, но не так сильно. Почему первым твоим рефлексом было сказать, что произошедшее между нами не имело значения? И почему я должен верить тебе сейчас, когда ты говоришь обратное? Почему я вообще должен верить твоим словам? Какаши наконец понял, что улыбается не к месту. Он опустил глаза и развернулся, опираясь спиной на стену. — Думаю, я запаниковал… Нару ждал. Хатаке запустил ладонь в свои волосы и сжал их в кулак. — Я запаниковал, — повторил Какаши, — Подумал, что если ты узнаешь, как много для меня значил наш поцелуй… То это будет хуже, чем поцелуй с той девушкой. Нару обдумал услышанное. — Ужасная причина! — возмутился писатель. — Я и не искал причин, — Хатаке снова повернулся к Нару, слишком резко. — Я запаниковал. Хочешь начистоту? Я совершенно забыл ту девушку. — Потому что так часто целуешь девушек на вечеринках? — Нет! В смысле… А-а-а. — Какаши отвел взгляд. — Иногда, но нет! Я поцеловал ту девушку, потому что ты не пришел, потому что не отвечал на эсэмэски. Потому что я подумал, что не нравлюсь тебе, и ты вообще против таких отношений. Я был в растерянности и немного пьян, а тут та девушка, которой я очевидно нравился… Она, наверное, ушла через пять минут после тебя. И еще пять минут я пялился в телефон пытаясь придумать предлог, чтоб позвонить тебе. — Почему ты не сказал этого когда принес меня сюда, после случая с Джоном? — Потому что чувствовал себя полным придурком. А я не привык быть придурком. Обычно я паинька, понимаешь? — Нет. — Обычно я хороший парень… И отчасти в этом был план по завоеванию тебя. — Так был план? — Скорее… — Какаши ударился затылком о стену, роняя руки на колени. — Скорее надежда, что ты разглядишь во мне порядочного парня. — Я это заметил. — Да, а потом увидел как я целую другую. Нару хотел, чтоб он больше ничего не говорил, — парень услышал достаточно. — Дело в том, Какаши… Его имя, произнесенное вслух, словно завершило внутри писателя процесс саморазрушения. Подавленное состояние сошло на нет. Наруто наклонился вперед и потянул парня за рукав, сжимая ткань в руке. — Я знаю, что ты порядочный парень. И хочу тебя простить: ты мне даже не изменял, хотя что-то вроде того… — Нару сильнее потянул за ткань черного гольфа, растягивая его. — Я не силен в отношениях и если меня кто-нибудь заботит, то я знаю, что вскоре он устанет и сбежит. — Это безумие. Ты самый коммуникабельный человек из всех, кого мне довелось встретить. — Согласен, я безумен. — Ты опустил самую важную часть моей фразы! — Знаю. — Но ты все-равно хочешь дать мне шанс? И не только мне, а этому? Нам? — Ага, — ответил Нару, будто здаваясь. — Хорошо. Какаши в ответ потянул Наруто за рукав и с улыбкой посмотрел на их лежащие рядом руки. — Если ты и безумен, это нормально, — нежно сказал художник. — Ты даже не знаешь… — Мне и не надо. Я на твоей стороне.