Oh, Hey There, Mister Blue

      Со дня разрушения Асгарда прошло два дня, или, грубо говоря, сорок восемь часов, поскольку дни не имели большого значения на космическом корабле, без планеты и солнца.       Сорок восемь часов с момента, когда их дом поглотило пламя Суртура, и некогда великое царство превратилось во взрыв сияющих искр в угольной темноте космоса.       Сейчас они двигались почти со скоростью света, но звезды все еще казались неподвижными. Локи пытался по ним понять, где был Асгард, где-то в этой бесконечной черноте.       Бесполезная попытка.       Просто подумать, он правил этой реальностью почти два года. Конечно, он стал правителем обманным путем, но тем не менее – правителем.       И посмотрите на него теперь.       Король пепла, думает он. Разве не было какой-то поговорки об этом? Он не мог вспомнить точно, но в уме он слышал слова, произнесенные голосом Фригги. Несомненно, это была какая-то давно забытая история из детства, история, предупреждающая об испытании властью, о достоинствах терпения и сдержанности. Не удивительно, что он ее не помнит. - Должен сказать, брат, я удивлен, что ты решил остаться.       Он не подпрыгнул от вторжения; он видел слабое отражение Тора в стекле до того, как он заговорил.       Локи продолжал фокусироваться на звездах, вместо того, чтобы посмотреть на Тора. Некоторые созвездия были теми, которые могли быть видимыми из Асгарда, и Локи отслеживал взглядом самые знакомые, пока еще мог это делать.       Это был первый раз, когда они заговорили после моста, когда Тор решил, что им нужно отправиться на Землю. И, хотя идея о возвращении туда заставляла Локи желать запрыгнуть в ближайшую спасательную капсулу и сбежать одному, ну… Он все еще был здесь. Почему-то.       Он подумал, куда бы я отправился?       Он сказал: - Кто говорит, что я остаюсь?       Едва видимое отражение Тора сделало шаг, чтобы встать рядом с ним, и улыбнулось. Локи ждал, что тот назовет это блефом. Почти хотел этого, потому что это сделало бы его уход легче.       Но он не стал. - Ну, я в любом случае удивлен, что ты остался так надолго, - сказал Тор, глядя наружу, на звезды. Его улыбка была более сдержанной, спокойной. А потом он быстро, как будто высказывая запоздалую мысль, добавил. – Я рад этому.       Локи пожал одним плечом, все еще держа руки в карманах. - Ты научился ждать моего предательства. Не могу этого допустить, не так ли? Я должен продолжать заставлять тебя угадывать.       На это Тор хихикнул, и Локи почувствовал руку брата на своих плечах, притягивающую его ближе. Он позволил это, только слегка закатив глаза. - Да, думаю, ты должен, - вот и все, что сказал Тор. - Ты там еще живой?       Локи проснулся, вздрогнув, последние остатки сна уже исчезали в его подсознании. Тор был тут, он точно это знал. И это было не похоже на все его сны за последнее время. Он мог сказать это по ровному пульсу, по отсутствию вызванного ужасом пота на своей шее. Он моргнул и попытался сесть.       Две вещи уже казались… лишними. Первым был предмет, брошенный ему на колени, что-то завернутое в бумагу. Вторым – то, что он был способен сидеть без помех. Он больше не был привязан к кровати.       Локи нахмурился, глядя на металлические приспособления, прикрепленные к каждому из его запястий. Твердый, гладкий, серый металл, каждое из них покрывало половину его предплечий вместо его обычных кожаных наручей, скрываясь под поверхностью рукава, но сидящее не настолько плотно, чтобы причинять боль. В них не было ничего, что бы указывало на их предназначение, но – и его желудок неприятно дернулся от осознания этого – он не мог чувствовать ни малейшего проблеска магической энергии, которая обычно располагалась где-то в центре его тела.       Её отсутствие ощущалось неправильно, как зуд. Он не был без своего сейдра с тех пор, как…       Ну. Не такого уж долгого, долгого времени.       Он отодвинул эту мысль в сторону на секунду и посмотрел на объект на своих коленях как раз в то время, как на кровать был брошен второй объект, приземлившийся у его бедра.       Это была бутылка с водой. Локи нахмурил брови, поднял взгляд и увидел мидгардца по имени Квилл, садящегося на стул рядом с кроватью. Квилл откинулся назад и поднял ноги вверх, укладывая их на край кровати, пока открывал свою собственную бутылку. Коричневый напиток внутри издал шипение, когда крышка с хлопком открылась. Он был не один. Мантис сидела на единственном оставшемся в помещении стуле ближе к ногам кровати, и она беззастенчиво и простодушно пялилась на него – но он уже более-менее привык к этому. Казалось, что пялиться – это ее состояние по умолчанию, такое же, как и ее странная наивность. В углу помещения на полу сидел Грут, сфокусировавшись на своей маленькой карманной игре, а на его плече был Ракета, прищурившись наблюдавший за Локи.       Именно тогда Локи вспомнил, что происходило, когда он просыпался в прошлый раз – сражение за обретение контроля над своими действиями, его зрение размылось и окрасилось красным, как будто он смотрел через плохо сделанные линзы. Внезапное потрескивание огня в венах – знакомое, мучительное, непрекращающееся.       Он отвел взгляд от Ракеты и посмотрел на свои запястья. - Что это? – спросил он, глядя на Квилла.       Квилл как раз отпивал напиток, но, проглотив его, он ответил. - Ростбиф и сыр. - Что? - Ростбиф и сыр, - повторил он, указывая на упакованный в бумагу свёрток, всё ещё лежащий на коленях Локи. – Не был уверен, чего бы ты хотел, но, кажется, что твоему брату это вполне нравится, подумал, что это будет хорошей попыткой. Это штука, которая есть на Земле, сэндвич, это… - Я знаю, что такое сэндвич, - перебил Локи и поднял руки, чтобы привлечь внимание Квилла к устройствам, защелкнутым на его запястьях. – Что это? - О, да, это, - сказал Квилл. Он оттолкнулся от кровати ногой, раскачиваясь на стуле. – Их спроектировал Ракета. С небольшой внешней помощью. Они вроде работают и будут блокировать воздействие любой электрической силы извне, кроме необходимого – ну, знаешь, поддерживать в рабочем состоянии твою нервную систему и все такое.       Ракета в углу фыркнул, скрестив лапы. - Ты упрощаешь, Квилл, - проворчал он. А потом он перевел внимание на Локи и спросил. – И что? Они работают или нет?       Локи поднял бровь. - Не смотри на меня так, - огрызнулся Ракета. – Ты знаешь, что я имею в виду. Я не спал всю чертову ночь, делая эти штуки и улучшая щиты корабля, не для того, чтобы просто догадываться, сработает это или нет. Так Титанический Мудак все еще лезет в твою голову или как?       Локи открыл рот, на его языке уже крутилась едкая реплика – ему наплевать, если не так давно он пытался убить грызуна – но остановился, нахмурившись.       В пространстве между его мыслями было не больше, чем шепот чьего-то голоса. Там, где когда-то хватка Титана горела в самой глубине сознания Локи, теперь было только покалывание, связанное с его присутствием, но его приглушенность была абсолютным облегчением. Танос раньше ослаблял свою хватку, иногда потому что не нуждался в использовании своего пленника, а иногда – чтобы дать Локи фальшивую надежду. Но сейчас все было по-другому. Это была тишина. - Нет, - ответил он, не в силах скрыть шок в голосе. – Его нет.       Он был так отвлечен неожиданным отсутствием других голосов в своей голове, что не заметил, как Мантис протянула руку и положила ее на его щиколотку, пока ее антенны не засветились, и она не закрыла глаза. Локи отдернул ногу, посылая ей свирепый взгляд, который она не увидела. - Он удивлен, - сказала она, снова складывая руки на колени и открывая глаза. – Мне кажется, он не думал, что ты сможешь освободить его разум от Таноса. Он… на самом деле не благодарен, потому что все еще не доверяет никому из нас. Но он испытывает облегчение. И он все еще напуган. Думаю, он говорит правду. - Он сидит прямо здесь.       Но прежде, чем Локи смог продолжить, прежде чем он смог сказать ей, чтобы не смела лезть в его мысли без разрешения, Ракета издал удовлетворенное «Гм» и соскочил с плеча Грута, выглядя полностью довольным собой. - Приятно знать, что принцесса не шутила о том, что могут делать эти штуки, - и Локи не имел ни малейшего понятия, что он имеет в виду, но он не объяснил. – Теперь сильно не расслабляйся, Ваша Королевская Заноза-в-заднице, потому что мы все еще не знаем, будут ли эти штуки работать постоянно. Тут реально тонкий баланс энергии, необходимой, чтобы уберечь тебя от вуду-дерьма Таноса, не поджарив всю твою долбаную нервную систему. И в интересах не быть убитым твоим идиотом-братом я буду сохранять допуск в сторону того, чтобы не поджарить тебя до хрустящей корочки. Так что Танос может вернуться, но это лучшее, что у нас сейчас есть.       Какое-то время Локи разглядывал Ракету. Его интересовало, ждал ли Ракета, что наручники подавят его магию. Он не стал спрашивать. - Я так понял, что в качестве меры предосторожности ко мне все еще прицеплен диск подчинения. - Лучше, - ответил Ракета, обнажая свои острые зубы в том, что по мнению Локи должно было считаться широкой улыбкой. Он вытащил пульт из кармана и помахал им в воздухе. – Подключил его прямо к наручникам.       С этими словами Ракета повернулся к выходу из медотсека, по пути бросив пульт Мантис. - Здесь моя работа окончена, - сказал он, проходя сквозь дверной проем. Грут, едва оторвавший взгляд от своей игры, автоматически поднялся на ноги, чтобы пойти за ним. – Квилл, через несколько минут мне понадобится дополнительная пара рук для настройки схем матриц щитов. - Я помогал тебе с этим в прошлый раз! – заныл Квилл. – Ты не можешь взять Дракса?       Голос Ракеты ответил из коридора. - О да, конечно, если ты хочешь, чтобы его гигантские руки лезли в мейнфрейм, который контролирует все наши щиты.       Квилл застонал. - Ненавижу помогать ему со щитами, - пробормотал он. – Он всегда делает так, что мои пальцы бьет током. - В чем дело, Квилл? - Ни в чем! Буду через секунду, - крикнул Квилл, вызывая хихиканье Мантис.       Он вернул внимание Локи и усмехнулся, понижая голос до заговорщического шепота. - Не слишком сильно волнуйся насчет Ракеты, он злится не по-настоящему. Он знает, что это не ты пытался убить его.       Локи на это поморщился – потому что, с чего бы ему переживать, если мелкое создание злится на него? Но Квилл, кажется, не заметил. Он хлопнул рукой по колену и встал. - Так. Пока на тебе эти наручники, нет никаких причин, чтобы тебе немного не размять ноги. Я имею в виду, постарайся не опираться на левую ногу, если сможешь. Ты очень быстро выздоравливаешь, но опираться на больную ногу дважды за два дня ничем тебе не поможет, - он почесал затылок, разглядывая упомянутую ногу. – В любом случае, это мое личное мнение. Ванная по коридору налево, вторая дверь. Кухня – следующая дверь направо. Ты можешь отправиться и туда, и туда, но это до того, пока мы не будем уверенны, что Танос больше не скачет по твоей голове. Договорились?       Локи нахмурился, скрещивая ноги перед собой так, чтобы находиться немного дальше от Мантис, подавив дрожь, когда движение вызвало приступ боли в бедре. - Звучит… приемлемо. - Приемлемо. Круто. Принимается, - сказал Квилл, пожимая плечами. Он пошел к двери и потрепал по плечу Мантис, проходя мимо. – Кричи, если с наручниками что-то изменится, хорошо?       Локи не знал точно, кому это было адресовано – ему или Мантис – но он улыбнулся Квиллу и коротко кивнул.       А потом мидгардец ушел, оставив за спиной в медотсеке только Локи, Мантис и удушливую, неловкую тишину.       Но тишина не продлилась долго. - Этот сэндвич для тебя, - сказала Мантис, моргая своими необычно большими глазами. – Терранская еда… странная, но я нахожу ее очень вкусной. Или ты не голоден?       На самом деле он был голоден. Он оголодал и практически умирал от жажды. Возможно, буквально, если быть честным с самим собой.       Не ответив на ее вопрос, он открыл бутылку с водой и отпил. Первая капля показалась божественной его пересохшему горлу, и, до того, как он понял это, он уже опустошил всю бутылку одним длинным глотком. От этого неожиданно закружилась голова, от внезапного приема воды после недель обезвоживания, и на мгновение он зажмурился, ожидая, когда это ощущение пройдет.       Как только это случилось, он потряс головой, развернул сандвич и, быстро понюхав его, откусил кусочек. А потом еще один и еще. Он едва понимал, нравится ему вкус или нет; в данном случае, он бы съел даже приготовленное Вольштаггом, подумал он.       Только после того, как он съел половину сэндвича, он снова взглянул на Мантис и увидел, что она смотрит на него со странным выражением – даже более странным, чем то, что он обычно видел на ее лице. Это была странная полуулыбка, которая заставила его почувствовать себя немного более чем некомфортно. - Что? – не слишком вежливо спросил Локи, но, кажется, она пропустила его тон мимо ушей. - Хммм? Я ничего не говорила. - Почему ты так смотришь на меня? - О, - сказала она. – Ничего важного. Просто до этого момента я не замечала твоего сходства с братом.       Локи моргнул. Это было… неожиданно, мягко говоря. Он покачал головой и легкомысленно сказал ей: - Это невозможно. На самом деле мы не родственники. Меня усыновили. - О, - повторила она, когда Локи вернулся к сэндвичу. – Думаю, вот почему, раньше я никогда не замечала сходства. Но ты выглядишь очень похожим на него, когда ешь.       Он застыл на середине укуса и внезапно понял, с какой жадностью пожирал этот сэндвич. Раздраженно выдохнув через нос, он медленно прожевал еду, которая все еще была у него во рту, и положил сэндвич обратно на колени. Он прочистил горло, на мгновение желая, чтобы он не выпивал всю воду до того, как начал сэндвич, и Мантис снова заговорила. - Ты все еще хочешь пить? – спросила она. - Ты не должна влезать в чьи-либо мысли без разрешения, - рявкнул он, зло глядя на нее. – Это вторжение. - О, я не… я не могу слышать мысли. Я просто догадалась, потому что мне все время хочется пить от терранской еды, - объяснила она, на ее лице было выражение нерешительного беспокойства. – В кухне есть еще, если хочешь, она по коридору… - Налево, третья дверь справа, я знаю, - напомнил ей Локи. – Я… нет. Спасибо. Сейчас я в порядке, - это, конечно, была ложь. Он все еще хотел пить, и в горле все еще было ужасное ощущение, но у него были более неотложные проблемы, требующие решения. – Так ты можешь прикосновением заставить человека уснуть, и ты смогла рассказать друзьям все, о чем я думал. Но ты утверждаешь, что не можешь слышать мысли? - Ох. Да, - кивая, ответила она, более чем счастлива объяснить. - Я – эмпат. Я не слышу мыслей, только ощущаю чувства. И я должна дотронуться до человека, чтобы ощутить его эмоции. - Эмпат, - повторил он, его взгляд задержался на ее антеннах. – Никогда не видел никого из твоего вида. - О нет, ты бы не мог. Думаю, что осталась только я, - сказала она, как нечто само собой разумеющееся, хотя ее дружелюбная улыбка стала слегка печальной. - Ты думаешь?       Она кивнула. - Да, я так думаю. Я была в стадии личинки, когда меня забрали с моей планеты, и меня вырастили в одиночестве на… - она слегка поколебалась и продолжила, - на другой планете. Я никогда не слышала о других представителях моего вида, как и все мои друзья. Так что, скорее всего, я – последняя.       Локи секунду рассматривал ее. - Мне жаль.       На этих словах по какой-то причине все признаки грусти исчезли с ее лица, а улыбка стала настолько широкой, что глаза скосились. - Ты милый, - сказала она, что точно было мнением, которое он совершенно не привык слышать. – Но все хорошо. Я не помню свою планету в достаточной степени, чтобы скучать по ней. Совсем нет.       Он нахмурился. - Ну, независимо от этого.       И он, удивившись, понял, что это и имел в виду. Он видел других Ледяных Гигантов только на острие меча в прямом и переносном смысле. Он знал Лафея самое большее три дня, и этого хватило, чтобы твердо увериться в том, что он умрет от руки Локи. Йотунхейм мало что значил для него раньше, как и сейчас. Он никогда не считал проклятьем то, что был почти последним представителем своего вида – черт, он практически был причиной этого.       Но Мантис была последней в своем роде и, по какой-то причине, это беспокоило его. Он отодвинул эту мысль в сторону. Его мысли перешли к остальным, увиденным здесь, необычный набор видов, собравшихся в одну команду. Зеноберианка, Flora colossus, мидгардец. И, это если не упоминать о Ракете и Драксе, которые были представителями видов, которых он не видел никогда до того, как попал на этот странный корабль. - Вы все – последние в своем роде? – спросил Локи. – Кроме Квилла.       Мантис открыла рот, чтобы ответить, но потом она нахмурилась и склонила голову на бок. Ее антенны слегка упали. - Я должна быть очень осторожна с тем, что говорю тебе, - объяснила она, - на случай, что Танос может это слышать.       И, подумал он, очень смешно, как легко ее прочитать. Он без сомнения мог сказать, что хотя она беспокоилась о непреднамеренной помощи Таносу, она гораздо сильнее беспокоилась о возможности непреднамеренно предать своих друзей. - Я могу с уверенностью сказать тебе, - уверил ее Локи, потому что ему было скучно и любопытно, а ее, похоже, легко можно было убедить, - что самое последнее, что интересует Таноса – это происхождение его врагов. Если это нельзя использовать против них, то это безопасно рассказывать.       Мгновение она жевала внутреннюю поверхность щеки, глядя на него с неуверенностью. А затем она медленно подвинула свой стул к тому месту, где он сидел, убрала в карман пульт, который держала во время всей их беседы, и подняла ладонь к его плечу. Ее широкие глаза не отрывались от его лица. На этот раз она не дотрагивалась до него, очевидно ожидая его разрешения.       Локи с осторожностью наблюдал за ней, но, в конце концов, решил согласиться. Теперь Таноса больше не было в его разуме и, кроме сохранения информации для возможного использования в будущем, у него не было никаких скрытых мотивов. Плюс, он хотел лучше понять эту ее способность.       Он приготовился и коротко кивнул. А потом он потянулся к своему сейдру, чтобы поставить любую возможную защиту, чтобы не дать ей доступ к чему-то слишком личному – и, с уколом паники вспомнил, что он не может этого. Устройства на его запястьях полностью предотвращали любое использование сейдра.       Осознание пришло с опозданием на полсекунды. Ее рука уже была на его плече. Без магии в своем распоряжении Локи торопливо попытался сделать следующее: контролировать свои мысли. Он вытолкнул на передний план все самое безопасное. Скука, любопытство, небольшое смущение. Все остальное он попытался стереть из мыслей.       Он ждал. Не было ни ощущения холода в венах, ни щекотки в разуме. Это было и близко не похоже на асгардскую магию, на контроль Таноса, а чем-то совершенно другим. Ее способность не давала никаких признаков того, что она вообще на нем используется – он не чувствовал физических отличий, за исключением тепла ее ладони сквозь ткань его одежды.       Ее антенны засветились, а глаза закрылись.       А потом все закончилось.       Она убрала руку, и свет ее антенн погас. Она открыла глаза. - Нет причин бояться, - сказала она, заслужив возмущенный взгляд, который она похоже не заметила. – Спасибо, что дал мне разрешение.       Она подчеркнула последнее слово так, будто только недавно узнала его, что вызывало беспокойство. - Итак? – спросил Локи. – Я прошел?       Она снова улыбнулась. - Да. Тебе не комфортно, когда ты чего-то не знаешь, но это потому, что ты по природе очень любопытный. Я все еще буду осторожна с тем, что говорю тебе, но я тебе доверяю, - сказала она, снова высказывая мнение, которое Локи совсем не привык слышать. – Так что… да, я – скорее всего, последняя из своего вида. Гамора тоже последняя из своего. Краглин и Дракс – нет, но ни один из них не посещает свои родные планеты. - Почему нет?       Мантис бросила на него быстрый, извиняющийся взгляд, и все стало понятно. Это была информация, которую она не могла дать, и Локи подавил небольшое разочарование и кивком попросил ее продолжить.       Всему свое время.       Она продолжила. - Ракета… эм, Питер называет его енотом. Он говорит, что еноты – это животные с Земли, и что Ракета похож на них. Но никто из нас не знает точно, откуда он. Я не уверена, что сам Ракета знает. Хотя это, кажется, его не беспокоит, - сказала она. – Грут не последний из своего вида, но… я думаю, он не может вернуться на свою родную планету. Или не хочет, или и то, и другое, я не уверена.       Локи прищурился и спросил. - Вы никогда не встречали других Flora colossus, не так ли?       Она наклонила голову набок. - Кого? - Flora colossus, вот кто ваш друг Грут. Вы никогда не встречали никого, кроме него.       Нахмурившись, она покачала головой. - Я так и думал. - Почему ты так говоришь? - Потому что я встречал, - сказал он ей. – Это было… век или два назад, кажется. И ваш друг, мягко говоря, совсем не похож на любых других Flora colossus, которых я видел. - Как это? - Он… - Локи замолк, пытаясь подобрать правильное слово, и остановился на, - дружелюбный.       Сказать, что Flora colossi недружелюбны было бы ужасным преуменьшением. Исходя из опыта Локи, все остальные представители вида Грута были одержимы вторжением на все обитаемые планеты в их маленьком уголке вселенной. В лучшем случае они были холодные и бессердечные, в худшем – убийственно жестокие. Он посмотрел на невинное, бесхитростное лицо Мантис и принял немедленное решение оставить эту информацию при себе. - Достаточно сказать, что неудивительно, что он старается оставаться в изоляции от своего народа.       Если предполагать, что они еще не уничтожены своими жестокими амбициями, подумал он. Это интересная концепция – дружелюбный Flora colossus. Грут мог быть не последним из своего вида, но, насколько Локи известно, он определенно лучший.       Похоже, что команда корабля – группа неудачников. Изгои, беглецы, представители почти истребленных видов.       Он заметил иронию. - Думаю, - сказал он, - теперь я выпью воду.       Он перекинул ноги через край кровати, отмахнувшись от попыток Мантис помочь ему. - Нет, нет, я сам. - Но твои травмы… - Не больше того, с чем я могу справиться, - настаивал он, проверяя давление на левую ногу, пока вставал. Было больно, но намного меньше, чем последние два раза, когда он вставал на нее. – Мне также нужно будет воспользоваться ванной. Вторая дверь налево?       Она кивнула. Он начал хромать к двери, но к его полнейшему раздражению, она встала и двинулась за ним. - Ты собираешься нянчиться со мной еще и в ванной? – огрызнулся он.       Мантис нахмурилась. Её антенны поникли. - Я просто должна быть уверена, что ты в порядке. - Я в порядке, - сказал он и вышел в коридор, старательно не хромая, сжав зубы из-за появившейся в результате боли в ноге.       Он все еще чувствовал, как она смотрит на него даже в коридоре, хотя не оборачивался посмотреть на нее. Он чувствовал ее взгляд, когда маршировал ко второй двери слева, когда открывал ее, когда шагнул в ванную, всю дорогу, пока не захлопнул дверь за спиной со щелчком, и скользнул вниз, садясь на холодный металлический пол.       Ванная комната была крохотной, жалкой и маленькой. Локи едва мог вытянуть ноги в ее длину. Он посмотрел на стены и не увидел ничего, кроме голого металла и потолка, покрытого сеткой красных проводов и труб.       Никаких окон. Он не сможет выбраться с корабля отсюда.       Локи сглотнул и прижал тыльные стороны ладоней к глазам. Его нога пульсировала болью. Его легкие все еще сжимались от каждого вдоха, а мускулы живота все еще дергались при каждом движении, пока тело исцелялось от сквозной раны в животе. Каждая кость в его теле все еще болела от отзвуков пыток Таноса, хотя, по крайней мере, это стало проходить.       Боль в его разуме была другой. Он сомневался, что она исчезнет еще очень, очень долго.       Но это ничто, в сравнении с тем, что его ждет, если Танос снова его схватит или хуже, если закончится тем, что он выиграет эту начатую им войну. Это ничто, в сравнении с тем, что ждет каждого из идиотов на этом корабле, если Танос когда-нибудь их найдет.       А он найдет их, если Локи останется здесь.       Медленно, осторожно он уперся в пол рукой и поднял себя на ноги, подошел к раковине и открыл кран.       Он плеснул воды на лицо, наклонился и попил. Вода была отвратительной, горькой и с металлическим вкусом. Он знал, что в кухне есть вода лучше, но пока не хотел покидать место, где гарантированно мог побыть один. Ему нужно было подумать, и он не мог делать это там, где за каждым его движением наблюдали.       Он схватился за края раковины, оперся на нее и посмотрел на испачканное зеркало, разглядывая свое отражение.       Ну, разве не дерьмово ты выглядишь?       Под глазами были темные круги, по всему лицу – проходящие синяки, частично зажившие порезы усеивали кожу. Все это было более или менее ожидаемо. Он содрогнулся от мысли о том, на что должен был быть похож всего несколько дней назад, когда его нашли на корабле Таноса почти без сознания, но, тем не менее, это было ожидаемо. Чего он не ожидал, так это то, что сможет прочитать выражение своего лица как открытую книгу.       Он выглядел до смерти напуганным.       Он был испуган.       Локи был довольно искусен в отрицании своих слабостей даже перед собой. Но он также был довольно искусен в чтении людей, и здесь, в уединении этой грязной маленькой ванной ему не хватало силы духа контролировать собственное лицо, чтобы изобразить безразличие.       Теперь он дрожал.       Он знал, что хорошего варианта не существует.       Либо он останется и подождет, пока умные устройства Ракеты не перестанут работать – в случае чего Танос использует его, чтобы убить всех на этом корабле медленно, одного за другим, а потом использует его, чтобы убить Тора, и кто знает, какое бесчисленное количество других людей, пока он неизбежно сам не будет убит – либо он сбежит, сбежит далеко отсюда, уберется так далеко, как это возможно от всех, кому Танос может захотеть навредить.       Но, покинув этот корабль, ты рискуешь тем, что Танос найдет тебя.       Он наблюдал как бледность на лице менялась от слишком бледного до слегка зеленоватого.       У меня нет выбора, подумал он. Он слишком ясно помнил ощущение маленького горла Ракеты в своей руке, вспомнил, как тошнотворно легко это ощущалось, и заставил себя представить на этом месте других, представить, что Танос может заставить его сделать с другими. Мантис, тот мидгардец Квилл, зеноберианка Гамора. Валькирия, Сиф, Хеймдалль, Тор.       Раковина затрещала. Ее кусок выпал из его руки, посыпая пол фарфоровой пылью. Он закрыл глаза.       Дыши.       Думай.       Ты знаешь, что должен сделать.       Прими решение сейчас, пока твои мысли все еще принадлежат тебе.       Он сжал челюсть и встретился взглядом с воспаленными глазами в зеркале. Решение было простым.       Мне нужно выбираться отсюда.