Три месяца назад
— Ты понимаешь, о чём сейчас говоришь, Эда? — спросил её Серкан. — Более чем, — она улыбнулась ему уголком рта. — То есть ты заявляешься сюда и говоришь мне о том, что хочешь выкинуть из фирмы ценного сотрудника и, как ты наверняка уже знаешь, не чужого для меня человека? Что за стратегия больная такая? — Насколько я помню, с Селин Атакан вас больше ничего не связывает, — Эда продолжала наслаждаться ситуацией, понимая, что задела Серкана за живое. — К тому же, если то, что о вас пишут, правда, то это она вас бросила, господин Серкан. — Чем же она тебе так насолила, маленькая госпожа, что ты хочешь лишить мою бывшую невесту акций? — Может быть, когда-то я тебе об этом расскажу, — Эда не заметила, как перешла на «ты», — но сейчас не это должно тебя волновать. — Мои причины настолько веские, что я готова сделать что угодно ради того, чтобы Селин Атакан лишилась акций этой компании. — Тогда зачем идти именно ко мне? — Серкан продолжал её испытывать, но его внутреннее чутье уже умоляло выдвинуть девушке предложение, которое он вынашивал уже несколько недель. — Мы с Селин состоим в дружеских отношениях, или это твои газетёнки ещё не успели осветить? — Ох, ну что ты, — Эда подошла к нему очень близко и захлопала ресницами. — Ведь это ты пришёл ко мне, а я ждала господина Эфе, но, если мне не изменяет память, вы с ней так дружны, что твой отец отдал Селин десять процентов своих акций три года назад, и бедному маленькому Серкану досталось в итоге сорок процентов, а не пятьдесят. Но вы же друзья, ты, наверное, даже не обиделся. — Ты, я смотрю, очень хорошо обо мне осведомлена, — поразился Серкан. — Умоляю, не делай себе столько чести, большой босс, — Эда специально посмотрела на его губы, чтобы сбить Серкана с толку, и поразилась тому, как безотказно этот трюк работает на любом мужчине. — Если бы моя подруга Мело не увлекалась светской хроникой, то я бы и вовсе ничего о тебе не знала. Слава создателю, что я иногда не пропускала её болтовню мимо ушей. Она немного слукавила, потому что её на самом деле волновали рассказы Мело, которая недолго работала в «Art Life» секретарём, прежде чем поехать покорять Италию, и подруга оказалась очень полезным источником информации о положении дел в компании. — То есть ты действительно не планировала всё это говорить? — если Серкан и удивился, то не подал виду. — Если бы я пришла по твою душу, то подготовилась бы ещё лучше, — Эда всё ещё не отошла от него ни на шаг. — Я пришла сюда для того, чтобы познакомиться с господином Эфе, потому что я в восторге от его работ, но без какой-либо надежды, что меня с моим трёхмесячным рабочим стажем возьмут в компанию такого масштаба. — И что ты тогда от меня хочешь? — спросил Серкан, попавший в ловушку её лукавых, но таких красивых глаз. — Ничего, господин Серкан. Вы спросили меня о причине моего прихода, я дала вам ответ. — И как я должен понимать этот ответ? — Понимайте, как вам угодно. Другого ответа у меня нет, и вы же наверняка хотели услышать что-то небанальное. — И теперь я должен тебя нанять? — А ты что, совсем не хочешь отомстить бывшей и вернуть то, что принадлежит тебе по праву? Она будто в замедленной съёмке увидела, как он замер. Замер, как будто она своими словами попала в самую цель. Серкан Болат посмотрел на неё и увидел в глазах Эды Йылдыз собственную надежду, и, пускай девчонка видела только верхушку айсберга, которым была его жизнь, девчонка попала в самую точку. — Я не делюсь своими намерениями с незнакомками. — Что, в точку попала? — Эда, довольная тем, что Серкан не выдержал и сделал шаг назад, продолжила. — Так мы с тобой теперь даже не незнакомцы. Ты знаешь моё имя, я знаю твоё. Я с первых минут выложила все карты на стол. — А ты не боишься отвечать за свои слова, Эда Йылдыз? Готова ли ты пойти на что угодно ради того, чтобы добиться своей цели? — Если ты сейчас готовишься сделать мне непристойное предложение, то лучше промолчи, потому что я тут же встану и уйду. — Звучит, как очень слабая угроза. Ни я, ни фирма от твоего ухода ничего не потеряем. — Но я нужна тебе, — её глаза сузились, пока Эда всматривалась в его лицо, чтобы убедиться, что она права. — Ты не стал бы так долго меня здесь держать, не стал бы расспрашивать и проверять на прочность, если бы мои слова тебя не задели. Ты бы вызвал охрану, и они бы вывели меня, потому что так, на самом деле, и стоило бы поступить, ведь я угрожала твоей бывшей девушке. — Твоя озабоченность Селин меня умиляет. — Ты по-прежнему не сказал ничего дельного, — хлёстко парировала Эда. — Ах так? — Серкан не выдержал и сдался, а Эде только это и было нужно. — Что ты скажешь на то, чтобы спокойно и без комментариев выслушать моё предложение, а потом либо уйти на все четыре стороны, либо остаться? Эда не могла поверить своей везучести. Серьёзно, вот так просто? Она без всякой надежды пришла сюда на собеседование, а в итоге собирается плести какие-то интриги с главным боссом, которого даже только не знает. Эда Йылдыз проживала какой-то поистине потрясающий день. «Когда Мело вернётся из Италии, я обязательно подарю ей дорогую сумку». — Слушаю. — Мы с Селин действительно в прошлом были парой, и мой отец на самом деле отдал ей часть своих акций. Я об этом не думал, пока мы были вместе, потому что я знаю Селин с детства, и мы в любом случае должны были бы пожениться, после чего она отошла бы от дел фирмы ради семьи и передала бы мне все свои акции в полном объёме. Было только одно «но»: Селин не хотела подписывать брачный контракт, а я не хотел жениться на ней без него. Когда Селин поняла, что наши отношения находятся в застое, она ушла от меня, и я разработал план для того, чтобы её вернуть. Мне нужна девушка, которая согласится быть моей возлюбленной для того, чтобы Селин приревновала, почувствовала опасность того, что я могу жениться на самом деле, и вернулась ко мне. — Ты Серкан Болат, ты можешь купить любую девушку, — не выдержав, перебила его Эда. — Проблема в том, — терпеливо продолжил он, — что мне нужна не любая, а такая, которую Селин действительно смогла бы приревновать. Мне не нужна любовница, не нужна содержанка, я ищу именно такую девушку, которая смогла бы достойно сыграть роль моей спутницы жизни. Среди моего окружения я таких не нашёл, потому что все либо уже не свободны, либо недостаточно надёжны. — Почему ты тогда думаешь, что именно я надёжна? — Потому что ты заинтересована. — Получается, мне всего-то нужно будет притвориться твоей девушкой, пока Селин к тебе не вернётся, а дальше ты всё сделаешь сам? — Маленькая госпожа, да ты совершенно не знаешь Селин Атакан, — Серкан засмеялся. — Тебе нужно будет не просто притвориться, а вжиться в роль моей девушки, сопровождать меня повсюду и всегда быть начеку, а это не так просто, как кажется. — Звучит так, будто ты всё продумал заранее. — Мы не сможем начать встречаться без причины. Нужно будет придумать правдоподобную историю о начале наших отношений, создать пару неловких ситуаций вокруг нас в офисе, засветиться как-нибудь перед прессой, а дальше уже дело техники: журналисты сами разнесут новость о наших отношениях повсюду, и нам просто нужно будет подыгрывать им и создавать образ счастливой парочки. — Почему ты думаешь, что Селин может приревновать тебя ко мне? — Ты отличаешься от женщин, с которыми я привык проводить время. Эда фыркнула и скривилась. — Прошу прощения, что не ношу дизайнерские наряды и не наношу тонну косметики. — Дело вовсе не в этом. Я хотел сказать, что мне нравятся блондинки, — Серкан улыбнулся, когда понял, что его замечание её задело, — но ты приняла это на свой счёт. Послушай, я знаю, как устроен мозг этой женщины. Увидев меня с тобой, она будет спрашивать себя, что именно я в тебе нашёл, и сама не заметит, как начнёт ревновать. — Судя по всему, ты очень хорошо её знаешь. — Я очень долго её знаю. — Устного соглашения мне будет недостаточно, — Эда сделала шаг вперёд, вновь сокращая расстояние между ними. — Я хочу письменный договор о неразглашении с несколькими дополнительными пунктами, чтобы обезопасить как меня, так и тебя. — Ты бы подписала этот договор в любом случае, но только уже по моей инициативе, — Серкан выдержал её настойчивый взгляд. — Впрочем, приятно сотрудничать с дальновидным человеком. Сейчас я позвоню семейному адвокату, и мы решим этот вопрос, но это может занять некоторое время. — У меня нет работы, на которую нужно было бы торопиться. — Я могу позвать мою ассистентку Лейлу, она сделает тебе чай или кофе. — Да, пожалуйста. Серкан отошёл от неё и крикнул ассистентку, и Эда поразилась тому, как быстро примчалась девушка. — Это Эда Йылдыз, — Серкан указал на Эду, которая садилась в одно из кресел. — Госпожа Эда — наш новый помощник ландшафтного дизайнера, будет работать вместе с господином Эфе. На ближайший час я вверяю госпожу Эду тебе, Лейла, позаботься о нашей новой коллеге, — сказал Серкан и, подхватив телефон и пиджак, удалился в неизвестном направлении. Эда ещё некоторое время пыталась переварить то, что только что услышала, но вынырнула из своих размышлений, когда услышала: — Чай или кофе?Наши дни
Серкан нервным взглядом оглядел стол, но менять ничего не стал, хоть и отругал себя за то, что поручил Лейле распорядиться насчёт их сегодняшнего ужина, и Лейла сделала всё, как и полагалось: организовала для Серкана и Эды романтический ужин на двоих. Эда не приезжала уже очень долго, хотя её водитель позвонил Серкану, когда увозил её домой, и Серкан терпеливо ждал своей участи. Признавать неправоту ему хотелось меньше всего, но и терять Эду не входило в его планы, поэтому он считал минуты до того момента, когда Эда Йылдыз в последний раз в жизни войдёт в его дом. Чем больше минут появлялось на его счётчике, тем меньше надежды на то, что Эда передумает, у него оставалось. — Почему ты в таком виде? — удивлённо спросил Серкан, когда входная дверь открылась, и он увидел Эду, на плечах которой не было куртки. — Прости? — Там холодно. Так можно и простудиться. — Меня довезли до дверей, — её голос звучал прохладно, лишённый эмоций. — За десять секунд на улице я не успела бы даже замёрзнуть. — Ладно, — Серкан поднялся и пригласил её за стол. — Прошу, садись. — К чему это всё, Серкан? — Эда демонстративно осталась стоять, но по ней было видно, что она сама уже устала от всего, что происходит между ними. — Ты еле стоишь на ногах. Если сейчас не поешь, упадёшь в обморок. — Мне не нравится эта атмосфера, — Эда всё же села и задула маленькие свечи. В их отношениях романтика занимала последнее место, и Эда чувствовала себя неловко в такой обстановке. — Не подходит ни нам, ни ситуации. — Ну прости, что забыл сообщить Лейле о том, что мы не находимся в романтических отношениях, и за то, что у меня такая ответственная и доброжелательная помощница. — Конечно, о чём это я? — Эда со скучающим выражением лица оглядела блюда и остановила свой выбор на клубнике в шоколаде. — Ты бы не стал заморачиваться по такому пустяковому поводу. — Ты обвиняешь меня в том, что я делать не обязан. — Здорово, что ты всё ещё помнишь такое слово. Как-нибудь загляни в словарь, чтобы узнать, что оно означает. — Мы так и дальше будем разговаривать, Эда? — Серкан выпил немного вина, чтобы успокоиться. — Я не хочу с тобой ссориться. — Разговаривать? — Эда устало усмехнулась. — Мы с тобой и вовсе не будем разговаривать, Серкан. Я скажу тебе то, что ты так сильно хотел услышать, и уйду. Мне всё равно, что ты скажешь мне, потому что ты уже достаточно наговорил. Я не передумаю. — Что, если я и вовсе не хочу это знать? — Серкан взглянул на неё с надеждой в глазах. — Что будет, если я скажу, что верю тебе и так? — Это не имеет значения. Ты поменял своё мнение уже после того, как я ушла. Если бы ты мог повернуть время вспять и не произносить этих слов, я бы осталась. — Знаю, что не могу убедить тебя остаться, но, пожалуйста, Эда… Скажи, что я должен сделать, чтобы ты поменяла решение, проси, что угодно, и я это сделаю! Дай мне возможность показать тебе, что я хочу, чтобы ты осталась. — Ты меня совсем не узнал за эти три месяца… — Эда покачала головой и потянулась за своей сумкой. — Мне ничего от тебя не нужно, Серкан. То, что мне было нужно, ты не смог мне дать, поэтому остальное уже неуместно и пошло. — Что это такое? — Серкан проследил за тем, как Эда достаёт из сумки толстую папку. — Ты исчерпал свой лимит слов, — шикнула Эда. — Теперь замолчи и слушай свою правду, но предупреждаю: она тебе не понравится. Эда встала и открыла эту папку перед ним, а затем достала обычный белый конверт. — Кивни, если я права. Компания «Art Life» была основана в 1998 году, но твой отец начал работать в ней и выкупил большую часть акций только в 2005 году, — Серкан кивнул, и Эда продолжила. — Основателем компании является Элкай Атакан — отец нашей любимой Селин. Если бы господин Альптекин был бы жив, я бы обязательно у него поинтересовалась, знал ли он, с каким мерзким и бесчестным человеком он связался. — Наши отцы дружили… — Молчать! — рявкнула Эда и, заметив, что Серкан действительно немного напугался, продолжила: — Твой папа ничего тебе не рассказывал про двухтысячный год? — задавая вопрос, она заметила замешательство на его лице. — Конечно, он не рассказывал, потому что его предприимчивый коллега, увязший тогда в долгах, предпочёл скрыть от Альптекина методы, которыми он пользовался для достижения прибыли. Эда перевела дыхание, всё ещё находясь в экстазе от того, что она наконец-то кому-то рассказывает эту историю. С самого начала об этом знали только они с тётей, и Эде долгое время пришлось скрывать всё от Джерен, что стало для неё невыносимой пыткой, потому что это была её история, её боль, которая стала частью её души. Так долго Эда держала это всё в себе, столько лет правда напитывала ядом её душу, что день ото дня девушка всё больше искала спасения, жаждала освобождения себя от этой ноши. Но не всё в этом мире зависело от неё, и, рассказывая правду, она не чувствовала, что исповедуется, потому что не в таких обстоятельствах это должно было произойти, не так Эда это себе представляла. — Увязнув в долгах, Элкай Атакан начал закупать более дешёвые строительные материалы, обманывая клиентов. Двадцать лет назад несколько семей пострадали от его рук, когда за два месяца рухнули несущие стены в двух домах. Первая семья потеряла маленького ребёнка, а от второй осталась только пятилетняя дочь. Элкай Атакан посягнул на жизнь невинного ребёнка и оставил другого ребёнка без семьи. Говорить становилось всё сложнее и сложнее. По щекам Эды побежали слёзы, и она глотала их вместе со словами. — Вторым ребёнком была я, Серкан. Эда вновь сделала паузу и шумно вдохнула, чтобы собраться с силами и усмирить предательски дрожавший голос. — Я знаю, что дети не должны нести ответственность за поступки своих родителей, и Селин… не была моей прямой целью, — продолжила Эда, задыхаясь. — Так уж вышло, что у неё его фамилия, у неё часть его акций… Он приходил в наш дом, предлагал моей тёте деньги. Говорил при мне пятилетней, сколько стоят мои родители. Из-за этого человека я впервые в жизни испытала ненависть, и эта ненависть живёт во мне уже двадцать лет. — Эда, мне очень жаль, — прошептал Серкан, полностью разбитый. — Мне плевать на твою жалость, — устало огрызнулась Эда, — и я не виню твоего отца. Он сделал доброе дело, выкупив акции у этого подонка. Элкай ведь даже нажиться на нас особо не успел из-за кризиса, он всю жизнь только терял и ошибался, и те жалкие десять процентов, которые перешли от него Селин, я хотела забрать не у неё, а у него, как он забрал у меня маму и папу. Эда подошла ближе к Серкану, наклонилась над его лицом так, что ещё немного, и его щека стала бы мокрой от её слёз, и прошептала прямо ему в рот: — Я хотела вычеркнуть навсегда эту фамилию из истории фирмы, но я также хотела, чтобы ты уважал меня и мои границы… Ты не ранил меня глубоко, Серкан Болат, потому что я с детства привыкла к тому, что у судьбы на всё всегда свои планы. Эда отстранилась, но Серкан схватил её за руку и притянул к себе. — Эда… — он тяжело вздохнул, не зная, что сказать, но зная лишь только, что не хотел её отпускать. Не в таком состоянии. — Пусти, — она попыталась вырваться, но тщетно. — Серкан, сейчас же отпусти мою руку! — Хорошо, — он подчинился, — только не злись, я просто не знаю, что делать и говорить, я… — Я не давала тебе права говорить, — Эда размяла запястье и посмотрела на него так, как смотрят на детей, когда они задают глупые вопросы, — но ты подумал, что душещипательная история жизни Эды Йылдыз на этом закончена. Честно, ещё пару часов назад я думала точно так же, но догадалась поднять архив компании за лето двухтысячного года, и нашла там это, — Эда развернула толстую папку и протянула её ему. — Наслаждайся. — Но тут… сколько тут страниц? — Куда-то торопишься? — спросила она настолько ядовитым тоном, что Серкан мгновенно заткнулся и принялся изучать материалы. С каждой минутой его лицо становилось всё более напряжённым, и по окончании Серкан нервно выпалил: — Не понимаю… Здесь же ничего, абсолютно ничего нет! — Именно, — Эда горько усмехнулась и открыла конверт. — А теперь посмотри на это. Серкан с озадаченным видом уставился на пожелтевшие от старости газетные вырезки и увидел там доказательство слов Эды: фото когда-то счастливой семьи, фото маленькой девочки, короткий некролог и изображение разрушенного дома, на крыльце которого лежали свечи и мягкие игрушки. Серкан ощутил, как к горлу начала подступать тошнота, потому что он узнал в этой девочке Эду, и его посветлевшие от слёз глаза метались от её лица к газетной вырезке. Стало очень трудно дышать. Что, что он должен был сейчас сказать для того, чтобы она поняла, насколько ему жаль? Он смотрел на неё своими серыми глазами, в которых читалась беспомощность, а Эда зажмурилась, чтобы не разрыдаться пуще прежнего. Её боль жёсткими иглами впилась в воздух, сделав его тяжёлым и безжизненным. Её боль была настолько сильной, что он мог её потрогать. — Но ведь это та же газета… — Браво! — рявкнула Эда, сметая со стола документы и его бокал одним махом, и вздрогнула, когда услышала звук разбивающегося об пол стекла. — В это сложно поверить, но Атакан оказался настолько поганым человеком, что не только не понёс наказание за содеянное им, но ещё и заплатил газетам, чтобы они перепечатали выпуски, а оцифровали для архива уже подправленный вариант. Они стёрли всё… Эда стала медленно оседать на пол. — Как, как он не понёс за это наказание… — прошептал Серкан, наблюдая за тем, как багровая жидкость пропитывает бумагу. — Миром правят деньги, Серкан, — Эда, опомнившись, нагнулась, чтобы поднять единственное, что осталось от её родителей, и чуть не потеряла равновесие, когда увидела, что краешек статьи залит вином, почти как кровью. — Эй, осторожней, — Серкан подхватил её, чтобы Эда не распласталась на полу, и теперь её голова находилась в районе его колен. Игнорируя его существование, Эда продолжала изо всех сил сжимать бумажку, как будто от неё зависела вся её жизнь. — Эда, посмотри на меня, пожалуйста. — Они были моим миром, — сказала она, не отрывая взгляда от вырезки. — Они были всей моей жизнью… — Тихо, тихо, ну же, — Серкан легонько подтолкнул её спину к себе, и Эда положила голову ему на колено. — Вот так, успокойся, — он пытался говорить уверенно, но его голос задрожал, когда Серкан почувствовал, как её слёзы капают на ткань его брюк. — Я так сильно их любила. Серкан гладил её по волосам, пока Эда беззвучно рыдала. Он понимал, что ей было необходимо выплеснуть, выреветь куда-то свои эмоции, которым не было ни конца, ни края. Теперь Серкан понимал, почему Эда была такой сильной, такой непреклонной и упёртой, такой дерзкой и временами эмоционально нестабильной: она шла по жизни с болью, с которой невозможно было нормально жить. Запечатав внутри себя столько горя, Эда оставалась человеком, и Серкан проклинал себя за то, что посмел причинить ей ещё больше боли. — Не прощай меня. — Что? — Эда подняла голову и попыталась открыть глаза. — Не прощай меня, Эда, — Серкан положил свою ладонь ей на затылок. — Я не достоин твоего прощения. — Мне всё равно, — она вновь прижалась щекой к его колену. — Мне теперь уже совсем всё равно. — Как ты живёшь с этим? Как с таким можно жить? — Разве сейчас я выгляжу живой? — она даже не потрудилась посмотреть на него, оставшись в том же положении. — Я не это имею в виду, — Серкан продолжил гладить её по волосам. Эда не отвечала ещё некоторое время, пока его пальцы запутывались в её прядях, пока тепло его ладони, изредка касавшейся кожи на затылке, возвращало её к жизни. — Это сложно, — заговорила Эда так тихо, что ему приходилось прислушиваться, — но я думаю о том, что я пришла в этот мир, потому что мои родители захотели меня тут видеть. Их самих отсюда прогнали, и я не могу прогнать их ещё раз, лишив себя жизни, потому что таким образом я ещё раз их убью, ведь они до сих пор живут во мне. — Выходит, ты живёшь для них? — Да нет же, глупый, — Эда засмеялась сквозь слёзы. — Я живу из-за них, потому что они дали мне эту жизнь, но только я сама могу наполнить её смыслом и мудростью. Это большой грех — обесценивать такой подарок, это большой грех — уходить из мира, в котором тебя ждали и любили… где тебя продолжают любить. — А я ведь всю жизнь недооценивал любовь. — Это так похоже на тебя, — сказала Эда без злобы, и у Серкана внутри всё перевернулось. Почему она на него не злилась? Что стало с девушкой, которая ещё несколько минут назад рычала на него? — Блять, я себя ненавижу, — Серкан уронил лицо к коленям, касаясь кончиком носа её волос. — Ты не мог предсказать такое, — Эда всё ещё оставалась у его ног. Серкану хотелось потрясти её за плечи и заорать: «Почему ты ещё не ушла? Почему ты до сих пор рядом со мной?» Но она как будто никуда не собиралась. Эда как будто сама искала причину остаться, но не понимала, почему не может просто встать и оставить его наедине со своими недостатками. Могли ли его неожиданная доброта и сострадание с его стороны управлять ею? Был ли это настоящий Серкан Болат, которого он так долго скрывал от неё, или всё это было потрясающей актёрской игрой, в которую Эда должна была поверить? Кем был человек, чьи слёзы она видела второй раз в жизни? У Эды не было ответа ни на один из своих вопросов. Конечно, она планировала развернуться и уйти, не смотря вслед, но собственная боль приковала её к полу, приковала её к Серкану и не отпускала. И Эда не уходила. — Почему ты просишь тебя не прощать? — Почему ты не уходишь? Они долго смотрели друг на друга с эмоциями, которые невозможно было считать. — Не знаю, — ответили они одновременно, и Эда ахнула от удивления. — И что нам с этим делать? — Серкан выглядел таким же опешившим. — Ты ударил по моей гордости, ты поставил под сомнение мою верность, ты… я не знаю, почему я всё ещё здесь, ты, правда, не заслуживаешь того, чтобы я осталась. — Я не спорю, — Серкан опустил голову, чтобы не смотреть, как она уходит. — Держать не стану. — Я должна уйти, — сказала Эда, поднимаясь медленно, давая ему возможность себя остановить. — Кому ты должна? — Серкан не выдержал и одним рваным движением притянул её к себе. — Себе, Серкан, себе, — Эда посмотрела в его грустные глаза и чуть не разрыдалась вновь. — Отпусти, — она даже не попыталась выбраться из его объятий, как будто давала ему последний шанс. — Отпусти. А в глазах: «Не отпускай! Не дай мне уйти, потому что я боюсь себя. Не отпускай, потому что я больше за себя не отвечаю. Не отпускай, потому что я схожу с ума». И было в её взгляде что-то, что сводило его с ума, толкало в бездну и выедало почву под ногами. В её глазах было что-то, что заставляло его совершать поступки, на которые Серкан Болат ранее был просто не способен. — Ты останешься, если я расскажу тебе правду о моей семье?