***
Эда пыталась читать «Маленького принца», которого нашла в библиотеке Серкана, удивлённая тем, как это произведение затесалось между бесконечными книгами о бизнесе и астрономии. Как бы она ни старалась вчитываться в строки, их смысл от неё ускользал, а взгляд то и дело возвращался к Серкану, уткнувшемуся в очередное творение современного нон-фикшена. Думая, что её поползновения оставались незамеченными, Эда то и дело буравила взглядом макушку Серкана, как будто в ней были заложены ответы на все интересующие её вопросы, и поэтому она, откровенно глазевшая, была поймана на своём преступлении в тот момент, когда Серкан неожиданно прервал чтение и посмотрел на неё, а она не успела перевести взгляд. — Почему ты так на меня смотришь, Эда? — он пытался выглядеть серьёзным, что было крайне сложно, учитывая, как глупо она выглядела. — Я никак на тебя не смотрю, Серкан, с чего ты взял? — Эда сделала вид, что уткнулась в книгу, и Серкан издал нелепый смешок, но вернулся к чтению. Точнее, он заставил её поверить в то, что вернулся к чтению, но, как только Эда вновь перевела взгляд на него, она натолкнулась на его обращённое к ней лицо и ойкнула от неожиданности. — Рассказывай, — Серкан вздохнул, понимая, что, если Эду что-то по-настоящему интересует, то отделаться от неё будет очень трудно, а, поскольку их личные границы с определённого периода стали максимально размытыми, сопротивляться он не собирался. — Ты же хочешь что-то спросить. — Это ерунда, — Эда почему-то покраснела от смущения, отчего у Серкана свело скулы от желания улыбнуться. — Ты во мне чуть дыру не протёрла, Эда, — Серкан развернулся, чтобы было удобнее смотреть на неё. — Я, конечно, понимаю, что на меня приятно смотреть… — Самодовольный болван! — Эда стукнула его книжкой по ноге, когда поняла, к чему клонит Серкан, но всё же посмеялась. — Я всего лишь хотела спросить тебя кое-что про Селин. — Спрашивай, — Серкан несколько насторожился. — У меня нет от тебя секретов. — У нас осталось две с половиной недели до твоего дня рождения и две недели до нашей предполагаемой свадьбы, и мне интересно, как ты собираешься вернуть Селин. Точнее, мы обговаривали план действий, но меня интересует другое: что ты скажешь ей, чтобы убедить её вернуться? Что ты сделаешь, чтобы Селин вернулась? — Эда подобрала ноги под себя и взглянула на него с любопытством в глазах. — Когда я пойму, что Селин готова, она получит анонимное приглашение в наше любимое с ней место — небольшой ресторанчик недалеко от Стамбула. Я арендую этот ресторан и сделаю ей предложение на террасе, где мы провели множество вечеров. Будет играть живая музыка, а все свободные столики будут заставлены цветами. Селин очень любит жёлтые розы. Эда слушала его, не дыша, и думала о том, насколько Селин всё-таки повезло: с детства Серкан и Селин называли выгодными друг для друга партнёрами, но он, очевидно, по-настоящему в неё влюблён, и дело тут не только в акциях. Серкан Болат, непременно, смог бы жениться только на достойной его женщине, которую смог бы полюбить. Серкан Болат ни за что бы не женился по расчёту, даже несмотря на его холодный, неромантичный образ, который он стремился выдавать за чистую монету. Он женился бы только на сильной, волевой женщине с исключительным чувством стиля и манерами аристократки. Этим всем была Селин, и этим всем никогда не была Эда. Серкан Болат ни за что бы не женился на женщине с улицы, на женщине без статуса, на женщине, которая способна обманывать и мстить. Серкан Болат ни за что бы не женился на Эде Йылдыз. Отчего-то от осознания этого в груди Эды становилось так больно и тесно, как будто вместо лёгкого туда вшили огромный камень, мешавший дышать и тянувший к земле. Мало что в этом мире ранило её так же больно, как осознание, что она недостаточно хороша для него. Неподходящая. Неугодная. У них не было бы будущего, если бы они попытались хотя бы начать отношения. С Серканом Болатом у Эды Йылдыз не было возможности даже на попытку. Именно поэтому она запретила себе влюбляться в него, проглотив ключ от своего сердца вместе с подступившим к горлу комом. — Я скажу ей, что брачный контракт не имеет для меня никакого значения, что у нас будет прекрасная жизнь и без него, что для меня иметь её — достаточно, — продолжил Серкан. — Она мне поверит, а с акциями уже как-нибудь потом разберёмся. — Ты любишь её, — Эда улыбнулась, как улыбаются люди, когда им грустно. — Почему это звучит, как обвинение? — Серкан ощутимо напрягся. Было что-то в голосе Эды, чему он не мог подобрать название. — Я просто не люблю совершать ошибки, и я не должен был позволить Селин уйти, но понял это слишком поздно. — Нет, что ты, — Эда смахнула с себя налёт грусти. — Это здорово, когда люди любят друг друга. — Почему тогда тебе так грустно? — он заметил её округлившиеся от удивления глаза и понял, что на самом деле она именно так себя и чувствовала: это была печаль, практически тоска. — Потому что я никогда не любила, — просто ответила Эда, и Серкан почувствовал, как сжалось его сердце. Должно ли оно было так реагировать на её слова, он не знал, но и причину странной реакции найти не мог. Как будто её слова резонировали с его душой, только этого попросту не могло произойти, потому как он уже много лет влюблён в Селин, но… Но. Было какое-то «но», дальше которого мозг уже не думал. Какое-то «но», о которое он запнулся, упал, ударился головой и забыл, куда вообще шёл. Какое-то «но», которое скрывалось за пушистыми ресницами в глубине карих глаз, смотревших на него так пронзительно, что хотелось кричать. Но. Он не мог. Они не могли. Между ними существовал контракт. Он не мог спросить, нормально ли одновременно считать двух женщин ангельски красивыми, нормально ли думать о той, о которой нельзя думать, перед сном, нормально ли, что он может определить настроение той, в которую нельзя даже влюбиться, а не то что полюбить, по её губам, по её морщинке между бровями. Это всё возвращало их туда, откуда они начали. К контракту. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь полюбить кого-то, — сказал Серкан, и Эда горько усмехнулась. Почему в её голосе было столько горечи? Сказал ли он что-то не так? — Очень надеюсь, что смогу, — Эда, успокоившись, кивнула и прикусила губу, чтобы не сказать: «Очень надеюсь, что у меня будет на то возможность». Повисла тяжёлая, тягучая тишина. — Что ты наденешь завтра на праздник? — Серкан неожиданно перевёл тему, и Эда удивлённо вскинула бровь. — Чёрное платье, наверное, — с неохотой ответила она. — Никаких простых платьев, ты помнишь? — Конечно, — Эда усмехнулась. — Невеста Серкана Болата должна быть самой шикарной женщиной любого вечера. Должна соответствовать жениху, — она закатила глаза, вспомнив, какое платье они с личной швеёй семьи Болат подготовили на случай публичного мероприятия. — Я знаю, что ты не в восторге от этого, — Серкан, увидев отсутствие какого-либо намёка на энтузиазм на лице Эды, попытался её поддержать. — Ты первая женщина, которая воротит нос от дорогих вещей, из всех женщин, которых я когда-либо знал. — Одна из многих вещей, которые мне не нравятся в твоём мире, — это необходимость выглядеть дорого, чтобы тебя адекватно воспринимали. В моём мире всё гораздо проще: ты можешь носить одни и те же джинсы полгода, и никто тебе ничего не скажет, потому что о тебе составляют мнение, основываясь на том, что ты делаешь, а не на том, что ты носишь. — Я не выбирал рождаться в этом мире, Эда. — Но ты выбрал соответствовать его стандартам и не идти наперекор установленным правилам, — сказала Эда и мгновенно об этом пожалела. Она увидела, как лицо Серкана напряглось, когда он обдумывал её слова, в которые она совсем случайно вложила больше, чем хотела бы, и он вот-вот мог догадаться, что она подразумевала. «Тебе слабо?» — слышал Серкан. «Можешь ли ты без отвращения посмотреть на девушку, что не носит золотых украшений и не ездит на дорогих машинах?» — слышал Серкан. Она стояла в ступоре, не зная, что сказать. Он стоял, окружённый сотнями мыслей, не зная, которую из них слушать. — Конечно, я сделаю всё, как нужно, — внезапно нашлась Эда. — Я не стану рисковать нашей игрой из-за такого глупого повода. — Если бы у меня была возможность изменить это общество, клянусь, я бы воспользовался ею, Эда, — поспешил сгладить ситуацию Серкан. — Но ты не волшебник. Я всё понимаю. Иногда нужно напоминать себе о том, что мы с тобой из разных миров, Серкан Болат, — Эда поднялась и прихватила с собой книгу. — Спокойной ночи. Она ушла, оставив Серкана в недоумении. Произошедшее между ними нельзя было назвать ни ссорой, ни спором. Скорее, это было напоминание для них обоих, что нужно соблюдать границы, оставаться каждому в своём мире, ведь миры у них — разные.***
Эда с деланным благоговением приняла руку Серкана, открывшего перед ней дверь автомобиля, и грациозно вышла, помня о том, что именно такие моменты любят запечатлевать репортёры, и она не ошиблась: всю дорогу от парковки до дома, возвышавшегося в виде чего-то среднего между кукольным домиком и религиозным сооружением, их с Серканом преследовали вспышки камер и вереница глупых вопросов. Эда, играя в скромную девочку, тянула Серкана за рукав смокинга, который чертовски ему шёл, чтобы скорее пройти в дом, но Серкан остановился и терпеливо выслушал вопросы журналистов и даже дал короткие и сухие ответы на некоторые из них, но, когда вопросы перестали нести рабочий характер, он с притворным обожанием взглянул на скромно державшую его под руку Эду, и выдал короткий, но проникновенный монолог о том, как они счастливы и как прекрасно идёт подготовка к свадьбе. — Госпожа Эда, ваше платье — эталон элегантности. Расскажите нам, пожалуйста, о нём. Эда мысленно закатила глаза: конечно, она была молодым сотрудником фирмы и, к тому же, женщиной, которая, имея такой мизерный стаж работы, оказалась частью огромного проекта, и её идеи в скором времени приобретут материальный облик, становясь достоянием Турции, а всё, чем интересуются люди, — это то, какие платья она покупает на деньги Серкана. «Предсказуемо. Неинтересно» — подумала Эда, напяливая на своё лицо глупую улыбочку. Она немного покрутилась, чтобы фотографы поймали наилучший ракурс, и поспешила ответить: — Это платье мы разработали вместе с госпожой Эзги — личной швеёй Серкана и его семьи. Она придумала фасон, а я поработала над деталями. По-моему, получилось очень красиво. — Ты выглядишь шикарно, — Серкан расплылся в такой фальшивой улыбке, что Эда почувствовала, как волна тошноты подступила к горлу. Эда, на самом деле, выглядела сногсшибательно: на ней было чёрное облегающее платье с глубоким декольте, лиф которого по центру украшался золотыми брошами, от которых в стороны тянулись такие же золотые цепи, и те, что поднимались кверху, служили своеобразными бретелями. Её уши дополняли серьги-кольца, а волосы, передние пряди которых были убраны назад, спускались по спине аккуратными шелковистыми локонами. На ногах у неё были элегантные чёрные лодочки, боль от ношения которых девушка усиленно скрывала за показной улыбкой. Эда Йылдыз была абсолютно ослепительна, как от неё и ожидали, и ненавидела себя так сильно, как и предполагала, смотря на себя в зеркале перед выходом. Она была воплощением слова «дорого», и она это ненавидела. Она знала, что её тёте ради такого платья пришлось бы работать без выходных целый год. Как ни пыталась, Эда не могла наслаждаться моментом своей славы, потому как на самом деле она не сделала ничего: эскиз платья принадлежал госпоже Айдан, а она лишь выступала в роли манекенщицы. — С вашего позволения, нам уже нужно идти, — деликатно продолжил Серкан, увидев, как улыбка начала меркнуть на лице Эды, и, сжав её руку покрепче, повёл её в дом. — Боже, ты спас меня, — Эда выдохнула с облегчением. — Почему ты не можешь наслаждаться такими простыми вещами? — Простыми? — возмутилась Эда. — Да я бы никогда в жизни не смогла позволить себе настолько дорогое платье! Как ни взгляни, с любой стороны оно выглядит слишком эпатажно, слишком роскошно, слишком... Чёрт, я себя ненавижу, — прошептала она, следя за тем, чтобы не запнуться о подол. — Красота платья бессмысленна, если его надевает женщина, на чьём лице нет уверенной улыбки и в чьих движениях нет осознания того, насколько она хороша, — Серкан ухмыльнулся. — Как я могу об этом думать? Это же совершенно не мой стиль! — Вообще-то, — Серкан остановил взгляд в районе её ключиц, — я немного соврал, когда сказал, что ты выглядишь шикарно, — она увидела, что теперь Серкан смотрел на её грудь, когда говорил, и дышать стало тяжелее. — В турецком языке ещё нет такого слова, которое описало бы то, насколько ты прекрасна. Он не добавил слово «сегодня», и Эда закусила губу, чтобы не улыбнуться слишком широко. Её подбородок чуть поднялся, а плечи гордо расправились. — Вот об этом-то я и говорю, — прокомментировал Серкан, положив палец на её подбородок. — Когда женщина знает, что она хороша, она выглядит по-другому. Именно так, как ты стала выглядеть после моих слов, — он провёл линию подушечкой пальца по краю её нижней челюсти к уху, и Эда чуть склонила голову в его сторону, как будто отвечая на ласку. — Я и понятия не имела, что ты такой мастер комплиментов, — Эда чуть улыбнулась, смотря на него снизу вверх своими большими глазами. — Красивые женщины сделают чувственного эстета даже из самого чёрствого мужчины, — Серкан перестал буравить взглядом её декольте, чтобы утонуть в глубине её карих глаз. — Что ж, Селин очень повезло, — Эда прервала зрительный контакт и огляделась по сторонам, размышляя над тем, могло ли ей послышаться, что Серкан вздохнул после её слов, или нет. — Давай пойдём к гостям. Заняв свой столик на троих в центре большого круглого зала, Серкан и Эда выпили немного шампанского, и Эда огляделась по сторонам в поисках Селин и Эфе, пока Серкан размышлял над тем, кому принадлежало пустовавшее место за их столом. Решив не тревожить и без того обеспокоенную Эду, Серкан спокойно следил за входившими гостями и в один момент чуть ли не подпрыгнул от неожиданности: перед ним буквально из ниоткуда появилась высокая рыжеволосая женщина в коралловом платье без бретелек, которое выгодно подчёркивало её аппетитные формы, и опустилась на стул рядом с ними. — Мелек? — буквально прокричал опешивший Серкан. — Робот Болат? — женщина удивлённо взвизгнула и кинулась к нему на шею, и Серкан, не удержавшись, засмеялся: так называла его только единственная подруга, и он совершенно неожиданно для самого себя соскучился по этому дурацкому прозвищу. — Я хочу тебя кое с кем познакомить, — когда Мелек оторвалась от него, Серкан указал ей на женщину рядом с ним, которая так увлечённо рассматривала толпу, что пропустила момент встречи старых друзей. — Это Эда Йылдыз, моя невеста. В момент, когда взгляды Эды и Мелек встретились, обе девушки охнули от неожиданности. Теперь Эда пуще прежнего не знала, куда себя деть, а на губах Мелек заиграла нервная улыбка. На секунду Серкану показалось, что девушки видят друг друга не в первый раз, но смотрят так, будто видят впервые. — Мело? — послышался слабый шёпот Эды. — Дада? — пропищала Мело. «Мне конец!» — подумала Эда. Лица обеих перекосило, и Серкан встревоженно взглянул сначала на свою невесту, а затем на подругу. Эда стала белой, как мел, а Мелек, его болтливая Мелек, кажется, впервые в жизни потеряла дар речи, и он стал уникальным свидетелем этого события. — Серкан, — голос Мелек внезапно стал тихим и глубоким. — Эда. Эда Йылдыз. Моя подруга детства Дада — твоя невеста… — она осушила бокал шампанского в один глоток. — Как? — Мелек во все глаза уставилась сразу на обоих, ограничившись коротким, но всеобъемлющим вопросом. — Мело, я… — пыталась что-то сообразить на ходу Эда. — Вы оба — предатели! — возмутилась Мело. — Если его я ещё могу понять, но ты… Эда, мы ведь с рождения как сёстры, и даже мой отъезд в Италию не смог отдалить нас, но ты… ты выходишь замуж за Серкана, моего друга, и молчишь об этом? Да какая разница, за кого, но, Эда… Ты выходишь замуж, чёрт возьми! — Мело, прошу, не расстраивайся, — Эда поднялась и обняла подругу за плечи. — Я не знаю, что я сейчас хочу с тобой сделать, — говорила Мело, борясь с набегавшими слезами. — С вами обоими, вообще-то! — А я в чём провинился? Я же вроде говорил тебе, что скоро женюсь? — Серкан виновато улыбнулся. — Только ты упустил один маленький момент: ты женишься на моей лучшей подруге! — Я почему-то думала, что ты знаешь, — тихо добавила Эда, продолжая обнимать Мело. — Газеты же не перестают об этом трубить… — Я принципиально не читаю ничего, что пишет пресса, кроме каких-то политических новостей. Меня тошнит от этих вездесущих журналистов с их аномально длинными языками. — Когда-то ты была другого о них мнения, — усмехнулась Эда, садясь обратно на своё место. — Всё поменялось, когда я стала объектом этих обсуждений. На самом деле, меньше всего я хотела бы сейчас говорить на эту тему, — Мело нервно улыбнулась. — Да, я знала, что Серкан женится, но думала, что его невестой была женщина по имени Селин… — Мы с Селин довольно давно не вместе, — Эда уловила грусть в его голосе и незаметно пнула его носком туфли под столом, и Серкан тут же обнял Эду за талию. — Но была ещё какая-то другая девушка, с которой ты… — продолжала вспоминать Мелек. — Мелек! — предостерёг её Серкан, и Мело закрыла рот ладонью, а Серкан понял, что до неё дошло. Понял и захотел заорать: «Не смей говорить ни слова!». Мело переводила ошарашенный взгляд с Эды на Серкана и хлопала глазами. — А ты говорила про парня, который тебе… — Мело! — пропищала Эда, вновь белея. «Вот это я попал!» — подумал Серкан. «Если я не упаду в обморок от стыда, то день удался!» — внутренне завопила Эда. «Молчи, пожалуйста, только молчи!» — пронеслось в их головах одновременно. Мело увидела смущение на лицах обоих и принялась размышлять о том, как исправить эту комичную до боли ситуацию. Эда была её лучшей подругой, Серкан — единственным другом, и теперь, судя по всему, Мело обладала какой-то тайной информацией об обоих, которую они друг от друга пытались скрыть. Почему они так себя вели? Они ведь вместе, собираются пожениться! — Что ж, я вас обоих поздравляю! — примирительно сказала Мело, и оба выдохнули с облегчением. — Когда состоится свадьба, почему я до сих пор не приглашена? — Мело, тебе не нужно приглашение, чтобы прийти на мою свадьбу, — Эда взяла её за руку. — Через две недели, но я думала, что ты адски занята в своей Италии… — Две недели? — Мело ахнула и схватилась за сердце. — Вы оба меня убьёте! Нет, я, определённо, должна пойти подышать свежим воздухом, и потом мы продолжим этот занимательный разговор. Даже не думайте уходить! — Мело смерила Эду и Серкана по очереди пронизывающим до кончиков пальцев взглядом и исчезла так же незаметно, как и появилась. Эда и Серкан уставились друг на друга в непонимании. Всё это время у них — людей из двух абсолютно разных миров — был общий друг! Откуда его Мелек знала Эду? Кем её Мело приходилась Серкану? Что сейчас вообще произошло? У них накопилось столько вопросов друг к другу, что оба впали в ступор, не зная, с чего начать. — Мы всё ей расскажем, — голос Эды прозвучал неожиданно твёрдо. — Я не спрашиваю тебя, я тебе это говорю. — Я не против, — Серкан избегал её взгляда. — Не смогу ей врать. — Думаешь, я смогу? Мы знакомы едва ли не с младенчества! Серкан неожиданно усмехнулся. — Она в курсе про Мурата… — он не знал, что когда-либо в жизни ему придётся использовать эту болезненную правду в качестве козыря. — Уфф, — Эда покачала головой. — Выглядит так, будто вы очень близки с Мело. Ничего не хочешь мне рассказать? — Расскажу, — Серкан неожиданно поднялся, — как только мы сделаем то, за чем сюда пришли. Смотри: кажется, Селин и Эфе приехали, — Серкан кивком головы указал ей на вошедших в зал мужчину и женщину, выглядевших, как будто только что сошли с обложки модного журнала. — Я не переживу этот вечер! — простонала Эда, мотая головой. — Я ещё не отошла от шока! — Ну же, милая, соберись, — приказал Серкан, притянув Эду к себе. — Селин на нас смотрит. Сделай лицо попроще, — прокомандовал он. — А лучше притворись, что ты меня безумно любишь. — Вот так, значит, мы будем играть, да? — Эда расплылась в нахальной улыбке, погладив его по щеке тыльной стороной ладони. — Ты не можешь приказывать мне, Серкан, мы это уже проходили. Я не твоя цирковая собачка и не твоя марионетка, я умею держать себя в руках, — её улыбка не померкла ни на миг. — И я безупречно справляюсь со своей ролью, — Эда поднялась на цыпочки и оставила на его губах влажный поцелуй, а затем заторопилась в сторону выхода. Серкан ошарашенно покачал головой ей вслед. Уходя, она успела прошептать ему, что Селин направляется в сторону бара, и Серкан понял, что Эда намекала на то, что пора приступить к осуществлению их плана. Маневрируя между неспешно гулявшими по залу людьми, Серкан уверенно двигался в сторону Селин, думая о том, как же он привык к тому, что эта эмоционально нестабильная и слегка сумасшедшая девушка рядом с ним, поддерживает его, противостоит ему, проделывает с ним всяческие выкрутасы. Он привык к её заискиваниям, к её истерикам, к буре эмоций, которая, извергаясь из неё, сбивала его с ног. Эда Йылдыз стала частью жизни Серкана Болата, и он пока не знал, как к этому относиться. Смотря на Селин, одетую в длинное нежно-розовое платье с высокой талией и открытой спиной, Серкан мог думать лишь о том, что будет, когда Селин скажет ему «да» и Эда навсегда исчезнет из его жизни. Конечно, они по-прежнему останутся коллегами, и она будет выкручивать образ сильной и независимой женщины на максимальную мощность, чтобы показать обществу, что она способна оставаться профессионалом, но всё равно всё изменится. Эда больше не будет занимать своё место возле него, больше не возьмёт его за руку и не обнимет при всех, как никогда не делала Селин. Смотря на Селин, Серкан приходил к выводу о том, что наконец-то познал сущность смешанных чувств. Он и раньше слышал о таком, но, как правило, относился к людям однобоко: положительно, отрицательно или нейтрально. Эда же, в свою очередь, стала для него первым человеком, который пробудил в его душе соцветие странных, непонятных чувств. Серкан знал, что такое любовь, потому что, как он думал, он видел её, смотря на Селин. Она была спокойной. Нежно-розовой, как её платье. Стабильной. Только такую любовь он мог предложить, только такую любовь он принимал за чистую монету. В его любви не было места золотисто-чёрному соблазнительному безобразию, затуманивающему мозг. Серкан Болат не любил Эду Йылдыз. Эда Йылдыз вообще никого не любила. Они не вписывались в созданную ими же историю, и это вызывало в нём истеричную усмешку, а в ней — желание провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать пафосного стука собственных каблуков о мраморный пол, пока она скрывалась от него в саду — единственном месте, где Эда смогла бы почувствовать себя живой и вписывающейся в обстановку. — Добрый вечер, — Селин обернулась на знакомый голос и расплылась в улыбке. — Серкан, — она поцеловала его в обе щеки и огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ни его невесты, ни её жениха нет поблизости. — Очень рада тебя видеть. — Теперь каждая наша встреча на вес золота, — Серкан понимающе улыбнулся. — Прогуляемся? Он протянул Селин согнутую руку, и она, зацепившись пальцами за его локоть, поплыла вслед за мужчиной, наслаждаясь его почти забытым ароматом. Серкан нутром чувствовал, что его чары всё ещё действуют на Селин, но относился к ней подчёркнуто вежливо: всё-таки широкой публике было известно, что приехал он сюда с совершенно другой женщиной, на которой собирался жениться. Селин же, заметив его холодную галантность, прикусила губу и предпочла молчать, чувствуя, как огонь ревности разгорается в её душе ярче прежнего. Когда-то он её выводил под руку на такие светские мероприятия. Когда-то он клал руку ей на талию и наклонялся поближе, чтобы что-то прошептать. Когда-то его взгляд был устремлён только на неё, а не метался в поисках Эды. Теперь же Серкан собирался жениться на девушке, которую Селин искренне недолюбливала. — Очень красивый дом, — коротко прокомментировал Серкан. — Эфе понравился сад, — без интереса продолжила Селин. — Судя по всему, Эде тоже, — она перевела взгляд на Эду и Эфе, которые стояли возле одной из многочисленных скульптур, располагавшихся по периметру сада, и что-то оживлённо обсуждали. — В нашем скучном обществе даже после окончания рабочего дня обсуждается работа, — отметил Серкан, заметив, какой сосредоточенной была Эда, слушавшая Эфе. — Ты ли это мне говоришь? — Селин усмехнулась. — Если хочешь, можем поговорить не о работе. К примеру, как продвигается подготовка к свадьбе? — Полным ходом, — Серкан кивнул, довольный тем, что тема их разговора перешла в нужное ему русло так быстро. — В понедельник разошлём приглашения. Свадьба будет проходить в пригороде Стамбула, мы с тобой там когда-то давно останавливались. — Ах, конечно, — Селин скрыла обиду за неуверенной улыбкой, пока Серкан наслаждался очередной победой. Ему откровенно нравилось то, как она реагировала на его слова. Ему нравилось играть с её сознанием. — Прекрасное место, очень хороший выбор. — И Эде оно пришлось по душе, — Серкан специально ещё раз посмотрел на Эду, и уголок его губы как будто случайно осторожно скользнул вверх, словно он сам себе запрещал улыбаться. Развернувшись, Серкан повёл Селин по тропинке, отдаляясь от Эды и Эфе. — Ты так резко поменял своё отношение к женитьбе. Интересно, что этому поспособствовало. — Возможно, так выглядит со стороны, но мы с Эдой провели вместе три замечательных месяца, отлично друг друга узнали и решили, что нет смысла ждать какого-то знака с небес. — Звучит так, будто ты стал мудрее, — Селин продолжала натянуто улыбаться, будучи не в силах как-либо его оскорбить. Её любовь не вдохновляла, не питала и не насыщала её, а втаптывала в землю, делая покорной. — Хочется только спросить: чего не было во мне, что смогло бы убедить тебя в том, что из нас тоже могла бы получиться семья? — и только побитое эго с каплей ревности поднимали её с колен. — Я бы никогда не стал искать причину в тебе, дорогая, — вежливость его голоса продолжала её медленно убивать. — Иногда происходит так, что ты встречаешь подходящего человека в неподходящее время. Именно это произошло с нами. Дело никогда не было в тебе, это я тогда был недостаточно готов для того, чтобы решиться на такой ответственный шаг. — Почему ты только сейчас мне об этом говоришь? — Потому что ты заслуживаешь это знать, — Серкан улыбнулся. — Что эта женщина с тобой сделала, Серкан Болат? — Селин впервые за весь вечер искренне засмеялась, ощущая, как осколки самообладания и самоуважения склеиваются изолентой, имитируя исцеление. — Не знаю, Селин, не знаю, — Серкан задумчиво уставился вдаль, готовясь к заключительному удару. — Я знаю лишь одно: любовь, если она настоящая, всегда отыщет путь, — сказал он и смерил Селин внимательным, настойчивым взглядом. — Прошу прощения, у меня появилось срочное дело. Серкан мягким движением разжал её пальцы, сжимавшие его локоть, развернулся и, запечатлев напоследок замешательство на лице Селин, удалился, довольный впечатлением, которое он на неё произвёл. Это была игра, и он пока что вёл. Теперь очередь была за Эдой, в сторону которой он медленно направлялся, наблюдая за тем, как Эфе уводит её вглубь небольшого лабиринта из кустарников. Эда над чем-то искренне смеялась, и Серкан ощутил укол зависти: рядом с ним она очень редко смеялась. Да, они разделили множество эмоциональных моментов, но её смех даже издалека ему было непривычно слышать. Это стало ещё одним доказательством того, что рядом с ним она была бы несчастна. — Мы несколько месяцев знаем друг друга, но у меня есть ощущение, что я совсем тебя не знаю, — сказал Эфе, и Эда насторожилась. — Проводя столько времени рядом, люди обычно имеют хоть какое-то представление друг о друге, а то, что я читаю о тебе в светской хронике, совсем не приводит меня в восторг. — Судя по тому, что там пишут, я очень требовательная и привыкшая к роскоши особа, которой сложно угодить, — Эда засмеялась, качая головой. — Если ты хотел бы что-то обо мне узнать, то я с удовольствием отвечу на твои вопросы, Эфе, — попытала удачу она. — Расскажи мне о решении, которое изменило твою жизнь. — Ох, вроде такой сложный вопрос, но ответ пришёл сразу же, — Эда просияла. — На первом курсе университета мы были на практике в Бордруме, и в последний день, когда за нами уже приехал автобус, мы с подругами неожиданно захотели остаться. Мы чувствовали, что не до конца изучили местность, что наши проекты не передавали дух этого замечательного города, и поэтому в последний момент выбежали из автобуса и понеслись, куда глаза глядят. Мы очень много гуляли практически до самой ночи, перепробовали всю уличную еду, ночевали в самом дешёвом хостеле и творили на рассвете, сидя на берегу моря. Именно тогда я поняла, что совершенно точно хочу стать ландшафтным дизайнером. — Твой свободный дух чувствуется в твоих работах, — Эфе понимающе улыбнулся. — Я всегда стремилась к этому. К свободе, к ощущению вечного полёта, устремлению вперёд с распростёртыми руками. Серкан прислушался к её словам, абсолютно не чувствуя вину за то, что вторгается в её личное пространство. Эда умела говорить очень красивые и вдохновляющие вещи так просто, будто совершенно не предпринимала на то усилий. Она была одной из тех, о которых говорят: «У неё красивая душа», — и Серкан поражался тому, как он сам до сих пор ни разу не поинтересовался, почему она выбрала такую профессию. — Если вкратце, то как-то так, — Эда скрестила руки на груди и поёжилась от холода украшений. — Что насчёт твоих решений, изменивших жизнь? Почему ты так неожиданно выкупил часть акций? — А почему ты спрашиваешь? — чтобы стереть с лица Эфе настороженность, Эда подошла к нему ближе, положила свою ладонь на его предплечье и обворожительно улыбнулась. Серкан сжал кулаки и зажмурился: он не станет её ревновать. Не будет. А у того парня, между тем, не было ни единого шанса: улыбка Эды на всех действовала одинаково, обезоруживая. И он совсем не ревновал, что эта улыбка обезоруживала сейчас другого мужчину. Совершенно не ревновал. Так нужно было для дела, она с ним даже не флиртовала, разве что касалась, чёрт побери, своей изящной рукой чужого тела. — Я просто очень удивилась! Надеюсь, это решение сделало тебя более счастливым вне зависимости от причины его принятия. — А причина проста, Эда, — Эфе улыбнулся, увидев, как Эда заправила прядь волос за ухо. — Любовь. — Любовь? — она переспросила, распахнув глаза от удивления. — Любовь, — повторил Эфе. — Любовь порой толкает людей на неожиданные поступки. — В этом я с тобой соглашусь… — Эда, дорогая, ты здесь? — Серкан перестал скрываться, притворившись, что только что подошел, чтобы не дать ей договорить. Если бы она договорила фразу, он бы нашёл, что ответить, и она бы продолжила беседу. Если бы она продолжила беседу, то Эфе провёл бы с ней ещё больше времени, чем уже позволил (он хотел думать, что позволил) им Серкан, а вот так отдавать Эду Эфе в его планы не входило. Её внимание должно было быть роскошью и привилегией для всех, с кем говорила эта женщина. Поэтому Серкан, взяв её под локоть, начал активно тянуть Эду в сторону зала. — Нужно идти, если ты помнишь, нас с тобой ждёт наш общий друг. — Да, конечно, — Эда кивнула. — Эфе, было приятно пообщаться. — Взаимно, — Эфе улыбнулся Эде и сдержанно кивнул Серкану, и пара удалилась. Эда шла под руку с Серканом, чувствуя себя девочкой-подростком, которую суровый отец вырвал из лап мужчины-обольстителя. Она не знала, слышал ли Серкан их разговор с Эфе, но ощущение недосказанности её не покидало. Эфе нравился Эде, как человек, и, вопреки её намерениям, она не могла перестать чувствовать себя коварным манипулятором, не могла свыкнуться с мыслью, что она вот так запросто способна использовать людей. Но она должна была. Они должны были. Ради семьи, ради любви, ради самих себя. Серкан же выглядел слегка раздражённым, и причину этому Эда тоже не могла найти. Может, не удалось нормально поговорить с Селин? — Вот вы где! — их остановил женский взвизг. — Мои счастливые молодые, а ну-ка идите сюда, — прощебетала Мело, которая, очевидно, преуспела в мастерстве появления изниоткуда. — Чёрт, Серкан, я не выдержу ещё и разговора с ней, — прошептала Эда, смотря на него по-детски просящими глазами. — Не беспокойся, я улажу, — Серкан прижался к ней чуть сильнее, и, когда Мелек приблизилась к ним, опередил её, сказав: — Мелек, если ты не против, завтра вечером мы бы хотели видеть тебя у нас дома, там мы сможем спокойно поговорить. — У вас дома, значит? — она хихикнула. — Будь по-твоему, Серкан Болат. С нетерпением жду нашей встречи. — С твоего позволения, мы бы хотели поехать домой, — устало добавила Эда. — У нас был насыщенный день. — Конечно, — Мело по очереди поцеловала Эду и Серкана и улыбнулась обоим. — Тогда до завтра? — До завтра, — ответили Эда с Серканом синхронно и удалились в направлении лимузина, который их уже ожидал. Эда, мысленно гневя неудобство такого дорогого автомобиля, принялась вынимать одну за другой невидимки из волос, время от времени издавая облегчённые вздохи. Когда её волосы, ранее убранные от лица, были освобождены от заточения, Эда, довольная проделанной работой, запустила в них руку и начала поглаживать кожу головы, одновременно с этим снимая туфли. Услышав смешок Серкана, она окинула его раздражённым взглядом. — Что смешного? Я не привыкла к таким вещам! — Нет, ничего, — Серкан посерьёзнел. — Тебе гораздо больше идёт быть собой, нежели гламурной дивой Эдой Йылдыз. — Именно это я пыталась объяснить тебе три месяца, но ты же не слушаешь, — возмутилась Эда, но без особого энтузиазма. — Боже правый, мне интересно, сколько весит это платье, потому что по моим ощущениям — не меньше тонны. — Ты могла бы его снять. — Очень смешно! — А кто-то смеётся? — Серкан вопросительно выгнул бровь. — Нет, правда, у меня есть пиджак, я могу одолжить его тебе. — Хм, — Эда недолго подумала, и мысль избавиться от тяжёлого и неудобно обтягивающего платья показалась ей поистине соблазнительной. Да и шофёр как обычно довёз бы их чуть ли не до дверей дома, так что в таком виде Эду никто бы не увидел. — Давай сюда свой пиджак. — Рад подчиниться, моя госпожа, — Серкан хмыкнул, расстегнул пиджак и протянул его Эде, и она бросила его рядом с собой, а затем повернулась к Серкану спиной. — Помоги расстегнуть, пожалуйста, — он не сразу понял, что именно спросила у него Эда, потому как его буквально окатило её терпким, притягательным ароматом. — Серкан, я без твоей помощи это платье не сниму. — Ах да, конечно, — он нагнулся, лёгким движением расстегнул замок и против своей воли задержал взгляд на нежной коже её спины. — А теперь отвернись, — скомандовала Эда, и Серкан выплыл из ступора. — Конечно, прости, — он тут же отвёл взгляд, а она совершила попытку выбраться из платья таким образом, чтобы он даже боковым зрением не увидел ни одного лишнего сантиметра её тела. — Эда, будь спокойна, я не смотрю. — Мне нечего стесняться, — соврала она, но всё же расслабилась. Это был, пожалуй, один из самых необычных опытов в её жизни, — выбираться из тяжёлого облегающего платья с длинным подолом в двигающемся автомобиле. Справившись с поставленной целью на удивление быстро, Эда надела пиджак Серкана на своё практически голое тело и предусмотрительно застегнула его на все пуговицы, пытаясь игнорировать аромат, который эта вещь истончала. — Я всё, — Эда убрала волосы с лица. — Спасибо. — Так даже лучше, — Серкан оглядел её пристальным взглядом и многозначительно хмыкнул. — Этот мир был бы куда более приятным местом без твоих сальных комментариев, Серкан Болат. — Я всего лишь сказал, что тебе идёт мой пиджак, — он не понимал, почему она вновь завелась. — Разве есть моя вина в том, что у тебя такое красивое тело? — Что ты делаешь? — Смотрю на тебя. — Серкан! — пропищала Эда. — Ради всего святого, прекрати паясничать! — Ради всего святого, научись принимать комплименты! — Сомнительные комплименты, — Эда скривилась. — Мы оба знаем, что ты можешь гораздо лучше. — А тебе, видимо, настолько понравилось, что ты хочешь ещё? — Какой же ты порой невыносимый человек! Нет, я всего лишь хочу, чтобы ты избавил меня от комментариев о моём теле. — Ты, правда, самая странная женщина, которую я когда-либо знал, Эда, — Серкан покачал головой. — Впрочем, прошу прощения за сказанные мной непотребства. — Извинения приняты, — Эда отвела взгляд. — Ты ведь всё слышал, да? — Что? — Наш разговор с Эфе. — Слышал. — И что ты об этом думаешь? — Эда закинула ногу на ногу и вопросительно на него посмотрела. — Думаю, что хочу разбить ему лицо, — лишённый эмоций, его голос звучал ещё более пугающе. — Очевидно, Эфе выкупил акции ради Селин, чтобы показать ей, какой он крутой и состоятельный, но ещё более очевидно то, что он её больше не любит, если вообще когда-либо любил, так что теперь он будет разыгрывать эту же карту с тобой. Не удивлюсь, если пройдёт неделя-другая, и он прямым текстом тебе скажет, что выкупил акции ради тебя. Абсолютно мерзкий тип. — Но ты тоже играешь с любовью женщины, — парировала Эда. — Делает ли тебя это таким же, как Эфе? — Ты не понимаешь. Он использует её. — Ты используешь меня! — Это, чёрт побери, совершенно другое! Раз на то пошло, ты тоже используешь меня. Выходит, мы используем друг друга, и ты точно так же, как и я, играешь с любовью женщины. Делает ли это тебя такой же, как я? — не выдержал Серкан. — Подожди, — Эда, отвернувшись, схватилась за голову. — Серкан, а ведь возможно, что они тоже используют друг друга? То есть, может, они и не состоят в отношениях, в которых Эфе подумывает об измене? Может, этих отношений и вовсе не существует? — Я думал об этом, на самом деле, — Серкан задумался. — Селин выглядит слишком влюблённой в меня для того, чтобы вступать с кем-то в серьёзные отношения. — Значит, разговор прошёл хорошо? — Лучше и не придумаешь, — Серкан расплылся в довольной улыбке. — Что ж, я очень рада, — Эда попыталась сыграть радость убедительно, но усталость вкупе с ревностью придали её голосу какую-то жалость. Впрочем, Серкан ничего не заметил, и она мысленно порадовалась отсутствию необходимости оправдываться. — Ты устала? — Адски, — простонала Эда. — Это была насыщенная неделя. — Для нас обоих, — добавил Серкан. — Для нас обоих, — повторила Эда. Серкан не мог не разделять усталости Эды. Впрочем, их план работал, и события развивались так, как этого хотел сам Серкан, отныне полностью уверенный в том, что у Селин до сих пор оставались к нему чувства, а это значило, что ещё не всё потеряно. Странным и необычным было только одно: в своём желании заставить Селин ревновать он так заигрался, что и сам познал это неприятное чувство. Как будто к нему вернулась пущенная им же пуля. Видя рядом с собой склонившую голову на бок сопящую Эду, он чувствовал, что запутался. Запутался и не понимал, что делать дальше. Серкан Болат впервые в жизни чувствовал себя слепым.