Приходите ещё

      Чимин начинает жалеть о своём согласии приехать на день рождения к некогда лучшему другу. Он ведь просто хотел наладить утерянный контакт, развеяться, выпить, а теперь вот стоит посреди глухого леса и совсем не знает, что делать. Хосок не отвечает на звонки и Чимин начинает терять надежду. Он пытается вспомнить, водятся ли в этих лесах волки и медведи, но увы, вся география для него и есть сплошной непроходимый лес, а потеряться для него — любимое занятие. Только вот потеряться в городе, сев не на ту маршрутку, доехав до конечной станции, одно дело. До сих пор помнит удивленные лица одногруппников, когда спустя час, весь в слезах и с ошарашенными глазами, он всё же добрался до университета. Пытался приехать пораньше, ага. Весь тот день ребята объясняли ему рейсы маршрутов до учебного заведения, даже памятку нарисовали, вложили в кошелек и строго-настрого запретили её вынимать. Так она и лежит там, на всякий случай, как оберег от неудачных поездок. Но вот памятки как добраться до деревни, находящейся в лесу, у него под рукой не оказалось. Чимин даже двигаться боится. Так и стоит, потерянно поворачивая голову из стороны в сторону в надежде увидеть знакомое лицо, или на худой конец, автомобиль, и продолжает молиться всем богам. — Я правда-правда больше не буду материться, обещаю, только помоги мне, — в ужасе он поднимает глаза к небу, где облака пушистые плывут медленно и неторопливо, а небо такое синее, что кажется волшебным и нереальным. Чимин пристально следит за небосводом, отсчитывая секунды, как вдруг слышит хриплый и усталый голос: — Ты на остановку раньше вышел, глупый. Чимин впервые так сильно рад увидеть Хосока, что даже бежит к нему в объятия, практически сбивая друга с ног. — Хосок, родненький, как я счастлив, что мы встретились. Хосок смеется, обнимая напуганного паренька в ответ: — Так и думал, что ты перепутаешь всё, вот и пошёл тебе навстречу. — А что ты на звонки не отвечаешь? Хосок растеряно лупит себя по карманам куртки и жмёт плечами: — Наверно, в доме оставил, пошли, нас все ждут. По пути к дому семьи Чон они громко разговаривают, вспоминая все моменты их прошлого, в котором фактически были неразлучны. Чимин хоть и не признается, но даже рад, что из-за него им приходится идти вдвое дольше. Вряд ли на дне рождения они смогут поболтать как в старые добрые, а тут такая удача. Хосок всё говорит и говорит, и про его маму, которая наконец-то устроилась в жизни, и про младшего брата, до сих пор придурка, в семнадцать лет между прочим, но которого Хосок безумно любит,да и про остальную чету родственников, до последнего племянника, не забывает, рассказывая про каждого с нежностью и любовью. Чимин поддакивает и улыбается на все высказывания, но сам добавить ничего не может. Он в семье один, а родители давно живут заграницей, высылая изредка деньги и праздничные открытки на Рождество и день рождения. Этого ему вполне хватало, пока вот не услышал историю про огромную и дружную семью, даже завидно и обидно стало. — Ладно, чего я всё болтаю, — краснеет Хосок, задирая голову к солнышку, — сейчас сам увидишь всё. Чимин смотрит строго себе под ноги, чтобы ни в коем случае не споткнуться о мелкий камушек, и кивает, немного приподнимая голову. Впереди и правда уже виднеется родная деревня его друга. Последний раз Чимин был здесь в давно забытом детстве и сейчас все виды для него в новинку. Он успевает заметить огромное озеро, детскую деревянную площадку, построенную, по всей видимости, самими жителями, и небольшие дома, рассыпанные на всём участке земли. Чимин помнит, что деревня и правда большая, до конца они ходили редко и то утром, чтобы успеть вернуться к обеду, но почему-то был уверен, что это его детский мозг преувеличивал размеры. Оказалось, что нет. Они подходят к калитке и Чимин слышит весёлые песни и смех, льющийся из дома, и на душе становится лучше.        В доме во всю идёт праздник. Из-за топографического кретинизма Чимина, они опоздали не то что к началу, а наверно умудрились пропустить и половину середины. Хосок указывает их места, обещая скоро вернуться, а сам идёт к маме, видимо сказать, что всё же нашёл своего друга. Чимин усаживается, улыбаясь и здороваясь со всеми родственниками, сидящими рядом. Уж на весь стол ему не разораться, конца не видно. Кто-то начинает играть на баяне, а женщины всех возрастов уже запевают любимые народные песни, прикрывая глаза и облокачиваясь на своих мужей. Чимин тихо смеется, пытаясь дотянуться до шашлыка и любимого салата, да так, чтобы не насвинячить вокруг. Вскоре Хосок присоединяется к другу с бутылкой шампанского и двумя кусками честно отвоеванного торта. Влезает на лавочку между Чимином и тучным мужчиной, быстро рассказывая другу о планах на сегодня. Пока Чимин внимательно слушает Хосока и тихо офигевает от масштабов обычного деревенского праздника, он замечает, как за ним пытливо наблюдает пара шоколадных глаз напротив. Он даже не уверен, моргнули ли они хоть раз? Что такое стыд Чимин знает не по наслышке, и думает, что паренёк напротив если не застыдится, то хотя бы смутится от своих гляделок, ведь Чимин его поймал с поличным, недовольно нахмурив брови и уставившись в ответ на него. Но хуй там плавал! Пацанёнок напротив начинает улыбаться, оголяя передние большие зубки, и даже подмигивает, а потом, как ни в чем не бывало, отвлекается на застольные разговоры, пока Чимин пышет изнутри возмущением. — Кто это напротив? — дёргает он за рукав Хосока, тихо нашёптывая ему почти в ухо. — Это мой братец — Чонгук, всё тот же паршивец, — отмахиваясь, отвечает Хосок, открывая бутылку и разливая между ними, — ну что, первая пошла?

***

       Шампанское не хило бьёт Чимина по мозгам, да так, что он добровольно слушает маму Чон, поддерживая беседу про закрутки на зиму. Он бы так и сидел до конца праздника, если бы Хосок не подошёл и не вырвал Чимина из цепкой хватки. — При всём уважении, я забираю Чимина, у тебя есть тётя Дживон. Мама хватает Чимина за руки, почти роняя парня на себя и успокаивающе поглаживает его по спине, недовольно смотря на Хосока: — Только попробуй обидеть моего сынишку Чимина, я тебе устрою! Он и так сюда не приезжает, наверняка из-за твоего характера. Хосок закатывает глаза и кивает, лишь бы раздобревшая к чужим детям женщина отпустила на волю Чимина, и только после этого добавляет: — Что за мать, никогда так не любила своего сына, как любит Чимина. И радуется, что та не услышала.        Они выходят на воздух, где уже солнце движется к горизонту, в траве стрекочут кузнечики и воздух так по-особенному приятен, что Чимин поглубже его вдыхает, надеясь запомнить этот аромат скошенной травы и летнего вечера надолго. — Тебе не скучно? Они медленно идут к озеру, и пока Чимин останавливается на каждом шагу, срывая ромашки и васильки для большого букета, Хосок неловко поправляет пухлый рюкзак за лямку, чувствуя напряжение между ними. — Нет, тут мило и пахнет прикольно, а твоя мама — лучшая женщина, — Чимин отвечает честно, всё еще наслаждаясь обилием летних запахов и краем глаза видит, как накал в фигуре Хосока постепенно сходит на нет. — Единственное, что меня смутило, так это твой брат Чонгук, — уже подойдя ближе к мосткам, недовольно говорит Чимин, вспоминая взгляд младшего, — он так смотрел на меня, как зверёк дикий! Хосок смеется, хватаясь за поручень, и смело забегает на деревянную площадку, поворачиваясь лицом к боязливому Чимину: — Не злись на Чонгука, он и правда немного дикий, только с родственниками общается и с парочкой ребят из деревни, а тут ты такой, городской, да он блондинов в жизни не видел. Чимин улыбается, поправляя светлую прядку за ухо, как бы тактично хвастаясь новым цветом волос, и снова смотрит на Хосока: — Всё равно, так пялиться неприлично, пусть и на такого красавчика, как я. — Давай залезай, красавчик, я тебе хочу одно местечко показать. Чимин еще раз хмуро косится на ненадежные мостки, раскинутые вокруг всего озера, прислушивается к их скрипу под весом Хосока и хочет отказаться от этой идеи. Но друг через взгляд просит его довериться и Чимин сдается: — Если я застряну ногой в этих гнилых досках, ты будешь казнён! — Как скажешь, давай руку. По факту, Чимин ни разу не жалеет, что забрался сюда. Хосок приводит их к середине настила, откуда открывается пленительный вид на озеро и деревню целиком, достаёт из рюкзака колючий шерстяной плед, вторую бутылку шампанского и виноград, приглашая Чимина присоединиться к нему. Парень без раздумий плюхается рядом, немного ёрзает, чтобы так сильно не кололось в пятую точку, и с наслаждением достаёт пластиковый стаканчик, ожидая, когда Хосок, как галантный мужчина, его наполнит. — Тост! — Хосок говорит громко и в другой ситуации Чимин бы по сторонам начал смотреть, но сейчас он знает, что вокруг лишь лес да озеро, и чувство спокойствия в его душе разливается не хуже, чем желанный алкоголь, — красивыми мы были и остались, ведь главное не в изгибах наших тел! Пусть плачут те, кому мы не достались и сдохнут те кто нас не захотел! Чимин смеется, чокаясь с другом и повторяет тост еще раз вслух. — Ты где такому набрался? Мама научила? — Ага, — залпом опустошая стаканчик, отвечает Хосок, — услышал за женскими посиделками и давно хотел повторить. Они еще долго сидят вместе на мостках, болтая обо всём на свете и Чимин осознает, что давно не был так счастлив. Возвращаться в дом не хочется, но солнце уже скрылось за чертой, а значит и время давно вечернее. Чимину еще домой ехать, и хоть заботливая мама Чон упрашивала его еще за столом остаться на ночь, на неделю, да хоть на всю жизнь, он понимает, что не может так поступить. В городе его ждут заботы и дела, новая работа рядом с домом и просто цивилизация. — Пора возвращаться. Хосок озвучивает мысли Чимина и тот вздыхает, утыкаясь в плечо друга. Голова ходуном ходит, а горло саднит от громких песен и частушек, которые они кричали на всё озеро. И всё же, Чимин искренне счастлив и не жалеет, что приехал сюда.        Около дома уже толпятся люди, собирающиеся расходиться. Все прощаются, обнимаются и обещают друг другу встретиться вновь, потому что они семья. И Чимин оказывается тоже часть семьи, по крайней мере, для матери друга. Женщина торопится навстречу парням, улыбается и что-то неразборчиво говорит, и лишь подойдя ближе, Чимин может понять речь. — Я говорю, ты точно не хочешь остаться? Одна комната в доме пустует, поспишь, а завтра с Хосоком на рыбалку с утра сходите, Чонгука только возьмите. — Простите, тётя Давон, но мне завтра на работу. Чимин стыдливо улыбается и краснеет, пока женщина крепко обнимает парня и последними словами обзывает его начальника, да и всех в городе, раз мальчик не может тут остаться. — Тогда давай я договорюсь с друзьями, они сейчас тоже в город, пусть подбросят тебя. — Буду благодарен. Давон треплет щечку Чимина и уходит на переговоры с несколькими трезвыми водителями, оставляя Чимина и Хосока вдвоем, попрощаться нормально. — Ну вот, ты опять уезжаешь, — грустно говорит Хосок, — я буду скучать. — Я обязательно еще раз приеду или ты ко мне приезжай, — Чимин улыбается, хоть в глубине души сомневается, что сможет приехать. В городе его снова затянет бесконечная работа и дела, а Хосока в городе ничего не держит. Но верить хочется и он верит сам себе. — Ловлю на слове. Они заканчивают обниматься как раз в тот момент, как мама Чон возвращается, а рядом с ней возникает еще и Чонгук. Чимин недовольно смотрит на паренька, так ничего ему и не говоря. А что тут скажешь? Не надо на меня зеньки свои лупить? Ну глупо как-то. Чонгуку всё еще семнадцать, а Чимин не хочет заниматься воспитанием чужого ребёнка. Пусть он и выглядит совсем взрослым, да и ростом мальчишка уже перерос дядю Чимина, это ничего не значит. Он прощается еще раз с Хосоком, обнимает тётю Давон и жмёт руку Чонгуку. — Приходите ещё, — говорит озорной Чонгук и тепло улыбается Чимину.