This Side of the Sky

Воскресенье. 12:36 — Не могу поверить, что у нас репетиции все наши выходные, — ворчит Сириус за обедом в воскресенье днём. — Куда делось всё моё свободное время? — На самом деле это ничем не отличается от квиддичной команды, — добавил Джеймс. — Мы тоже тренируемся по выходным. — Вот почему я не хожу на внеклассные занятия, — сказала Мэри. — Я предпочитаю проводить выходные открыто. — И почему же? — дерзко спрашивает Сириус. — Значит, ты можешь назначать встречи, чтобы целоваться со случайными парнями в чуланах для мётел? Мэри лукаво смотрит на него. — Тебе не хотелось бы этого знать. Марлен и Лили обмениваются взглядом, когда их подруга улыбается над своим кубком. — Мы знаем, — говорит Марлен. — В мучительных подробностях, — добавляет Лили. Сириус лишь наклоняется вперед, опираясь на локти. — Я не против послушать, Мэри. — О, пожалуйста, — машет рукой Мэри. — Ищи свою порнуху где-нибудь в другом месте, Блэк. Ремус чуть не выплёвывает апельсиновый сок, но Сириус только ухмыляется ей в ответ, не теряя ни секунды. — Отлично, — говорит он. — Так и сделаю. — Неужели это действительно то, что мы должны обсуждать за завтраком, когда нас окружает вся школа? — спрашивает Джеймс. — Ты читаешь мои мысли, — вставляет Питер. — Я не вижу в этом проблемы, — Марлен пожимает плечами, а затем её глаза загораются, — О-о, давайте поделимся историями о первом поцелуе! Я начну. Мой был на втором курсе с парнем из Когтеврана, с которым я познакомилась на уроке Заклинаний. Он просто очаровал меня. Все смеются, и Марлен толкает Джеймса в плечо своим. — Твоя очередь. Джеймс замолкает, мельком взглянув на Лили. — Это было на четвёртом курсе с девушкой из Пуффендуя, которая была очень увлечена тем, что я в команде по квиддичу, во время одной из наших победных вечеринок. Думаю, она любила меня только за форму. Слишком много языка. — У тебя никогда не было слишком много языка, — фыркает Сириус. — Позволю себе не согласиться, — настаивает Джеймс. — Я бы была следующей, — застенчиво улыбается Лили, — но, к сожалению, это секретная информация. Мэри и Марлен одновременно вскидывают головы. — Ты хочешь сказать, что у тебя был первый поцелуй и ты не рассказала нам об этом сразу? — Мэри выглядит оскорблённой этим, в то время как Марлен просто сидит в удивлённом молчании. Лили застенчиво склоняет голову набок. — Возможно. Но это разговор на потом. Теперь очередь Мэри. Мэри на мгновение прищуривается, глядя на Лили, но в конце концов сдаётся и кривит рот в сторону, немного подумав. — Честно говоря, я не помню… — Правда? — Лили таращится на неё. — У меня их было так много, что я не могу вспомнить, — ухмыляется Мэри. — То же самое, если честно, — говорит Сириус, почёсывая голову. Ремус переводит взгляд с одной на другого. Как они отличались от него самого. Поцелуи, решил Ремус давным-давно, предназначались для вымышленных персонажей и легкомысленных людей. Ремус не относился ни к тем, ни к другим. — Лунатик? — голос Сириуса вырывает его из раздумий. — Не думаю, чтобы ты когда-нибудь говорил о своём первом поцелуе. Ремус некоторое время изучает свое столовое серебро, чувствуя на себе взгляды всех друзей одновременно. — Это потому что у меня его никогда не было. На мгновение воцаряется тишина. — Всё в порядке, Ремус! — восклицает Джеймс. Мэри кивает. — Немного поздний цвет, может быть, но ничего плохого в этом… — Мэри! — ругается Марлен, хлопая подругу по руке. — Что?! Я сказала, что в этом нет ничего плохого. — Я уверена, что ты скоро найдешь подходящую девушку, — ласково говорит Лили, похлопывая его по плечу. — Правильно, — бормочет Ремус. И поэтому, будучи хорошими друзьями, они меняют тему, оставляя Ремуса размышлять над недавно представленным фактом, что он просто не похож на остальных своих друзей. Всё, о чем они, кажется, говорят в эти дни, — это поцелуи, секс или порно — три вещи, с которыми Ремус честно не хочет иметь ничего общего. Девушки просто никогда не интересовали его — что, вероятно, что-то значило… Но Ремус никогда не позволял себе думать об этом достаточно долго, чтобы осознать этот факт. Во всяком случае, он предпочитал быть сам по себе. Было достаточно трудно иметь дело с эмоциями и мыслями одного человека. Он не мог себе представить, что ему придется нести двойную нагрузку. Ремус смотрит на людей, сидящих вокруг него, удивляясь, почему он не чувствует себя нормальным подростком, и замечает, что Сириус наблюдает за ним. Другой мальчик снова смотрит на свою еду со странным выражением на лице. Ремус мысленно вздыхает. Здорово. Сириус, должно быть, думает, что он странный. 17:59 — Спасибо вам всем за чудесную сегодняшнюю репетицию. Я знаю, что работать по выходным — это далеко не идеальный вариант, но мы определённо нуждались в дополнительном времени и использовали его на полную катушку. Вы все можете отправиться в Хогсмид и догнать остальных своих однокурсников… — Макгонагалл смотрит на свои карманные часы, — прямо сейчас! Сириус засовывает голову в открытое окно технической будки и кладет подбородок на край осветительной панели. — Салют, Лунатик. Лили чуть не роняет наушники. — Чёрт побери! — вскрикивает Ремус, от неожиданности оттолкнувшись ногой от стола и случайно откатившись стулом назад в звуковую панель. Сириус вздрагивает от стука металла о металл, но быстро приходит в себя. — Простите, что напугал. Готовы отправиться в Хогсмид? Джеймс и Питер заняли для нас столик в «Трех мётлах». Ты ведь тоже идешь, правда, Эванс? Лили лишь застенчиво улыбается. — Я обещала Мэри и Марлен встретиться с ними в «Сладком королевстве». Простите. — О, я не из тех, кто будет разочарован, — Сириус качает головой. — Ты разбиваешь сердце моему мальчику Поттеру. — Хорошо, — самодовольно заявляет Лили. — Он мог бы потерпеть немного унижения. 18:23 — Она действительно так сказала? — спрашивает Джеймс в ответ на объяснения Ремуса и Сириуса, почему Лили не присоединилась к ним. — Я достаточно скромный! Ремус пытается не улыбаться. — Я думаю, ты слишком много думаешь о том, что ты капитан команды по квиддичу. — Конечно я думаю об этом! — Джеймс недоверчиво смотрит на него. — Это честь и привилегия. Ремус поднимает руки, защищаясь. — Я в этом не сомневаюсь. Сириус резко допивает сливочное пиво и с грохотом ставит стакан на стол, словно это рюмка. Ремус задается вопросом, знает ли он, что они не алкоголики. — Ещё один раунд? Остальные трое смотрят на свои стаканы, ни один из которых даже наполовину не пуст. — Ты в порядке, Сириус? — подаёт голос Питер. Сириус многозначительно смотрит на Ремуса. — Сегодня один из когтевранцев из коллектива сказал мне, что жаль, что мы не делаем мюзикл. Сказал, что мои танцевальные движения не имеют себе равных. Ремус фыркает на середине глотка, сливочное пиво почти вылетает у него из носа. Джеймс только качает головой, ухмыляясь. — Жаль, что меня там не было. Блестящая идея, Лунатик. — Спасибо, спасибо, — Ремус отвешивает лёгкий поклон. — Если ты думаешь, что это конец, то ты ошибаешься, — ворчит Сириус, возвращаясь после того, как принес себе еще один бокал. — Я отомщу тебе, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Хотя не знаю, что именно я собираюсь делать, — он нахально ухмыляется, поднося стакан ко рту. — Может быть, я заставлю тебя влюбиться в меня, а потом разобью твоё сердце. На этот раз сливочное пиво вылетает из носа Ремуса, и он наклоняется вперед, кашляя и хрипя, в то время как Сириус просто потягивает свой напиток и наблюдает в удовлетворенном молчании. Джеймс похлопывает Ремуса по спине и, похоже, старается не улыбаться. — Должно быть, круто качаться в обе стороны. Возможно, я не был бы так влюблен в Эванс, если бы у меня было вдвое больше возможностей пойти на свидание. Сириус качает головой, тоже улыбаясь. — Что-то мне подсказывает, что ты всё равно будешь так же увлечён ею, — его взгляд возвращается к Ремусу, который, кажется, пришёл в себя после того, как утонул в сливочном пиве. — Но теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что наш Лунатик даже не упоминал о своей ориентации. Ремус пожимает плечами и смотрит на трех мальчишек, уставившихся на него в ответ, не понимая, почему его романтический опыт вдруг стал темой разговора во второй раз за этот день. — Думаю, это никого не касается, кроме меня. — Я уважаю это, — ободряюще кивает Джеймс и кладёт руку на плечо Ремуса. — Но если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом — мы здесь. — Спасибо, — кивает Ремус. Сириус делает еще один глоток сливочного пива, глядя на Ремуса поверх края стакана. — Сириус! Хэй! — раздаётся голос с другой стороны заведения, и Ремус поднимает глаза, чтобы увидеть Дэвина Дэвиса, высокого пуффендуйца с коротко подстриженными светлыми волосами, пробирающегося к их столику. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам, парни? — Вовсе нет! — Сириус отвечает за остальных, пододвигаясь. Стол, за которым они сидят, рассчитан только на одного человека с каждой из четырех сторон, но Дэвин, похоже, не возражает против того, чтобы придвинуть свой стул вплотную к стулу Сириуса. — Дэвин, это Ремус, Джеймс и Питер, — Сириус жестом показывает на всех вместе, а затем на каждого по очереди. — Ремус — художник по свету на постановке, Джеймс — капитан гриффиндорской квиддичной команды и Питер… Ну, он Питер. Питер, похоже, не считает это оскорблением и сияет от гордости. Затем Сириус жестом указывает на единственного пуффендуйца за столом. — Все, это Дэвин, он играет… — Джулиуса, — заканчивает за него Ремус. — Я слышал, — Сириус бросает на Ремуса странный взгляд, но кивает. — О чем вы все говорили до того, как я так грубо прервал вас? — улыбается Дэвин. — Мы обсуждали, как я собираюсь отомстить Ремусу, когда он меньше всего этого ожидает, — отвечает Сириус, глядя на Ремуса прищуренными глазами. — Ах да? — улыбка Дэвина становится шире, обнажая ряд идеальных белых зубов. Он слегка толкает Сириуса плечом. — Напомни мне никогда не переходить тебе дорогу, Блэк. — Лучше не надо. Тогда будет очень трудно притворяться, что я влюблён в тебя, — Сириус откидывается на спинку стула и проводит рукой по своим непослушным волосам, внезапно показав, что он слишком старается выглядеть непринужденно. — А, ну да, — Дэвин закатывает глаза и делает воздушные кавычки пальцами. — «Притворяться». — Заткнись! — смеётся Сириус, легонько толкая Дэвина в плечо. У других мальчиков смешанные реакции на это взаимодействие. Питер вежливо смотрит на что-то на полу, Джеймс наблюдает за ними с каким-то хитрым выражением, а глаза Ремуса то и дело перебегают с Сириуса на Дэвина и обратно. Ремус рассеянно интересуется, соприкасаются ли их колени под столом, и подумывает о том, чтобы бросить салфетку, чтобы наклониться и посмотреть. Однако он тут же останавливает этот ход мыслей, удивляясь, почему его вообще это волнует. Джеймс наклоняется вперед, и на его губах появляется застенчивая улыбка. — Вы двое…? Сириус и Дэвин одновременно оглядываются, как будто забыли, что остальные трое были там. Они одновременно начинают говорить. — Мы? О, нет… — Что? Конечно нет… — Это всего лишь роль, Сохатый… — Вот именно, мы просто играем… — Ладно, ладно, — Джеймс поднимает руки в знак покорности. — Это был всего лишь вопрос. — Вообще-то, мне пора возвращаться, — говорит Дэвин, поднимаясь на ноги и проверяя часы на запястье. — Спасибо, что позволили мне посидеть с вами, ребята, хотя бы несколько минут! — Конечно! — выпаливает Сириус. — В любое время! — он машет рукой, когда Дэвин уходит, возможно, продолжая махать немного дольше, чем считалось бы нормальным. Только когда Дэвин почти наверняка ушел, Сириус резко поворачивается и кладет руки на стол. — Что это было, Сохатый? Ты мне пытаешься все испортить? — Я так и знал! — взвизгивает Джеймс, эта самодовольная улыбка никогда не покидает его лица. — Он тебе действительно нравится! — Конечно, мне он чертовски нравится — он горячий! — Сириус сжимает ладони.— Не могу поверить, что мне удалось поцеловать его на сцене. Просто чудо, что его выбрали на роль Джулиуса. Ремус вдруг чувствует себя так, словно у него в животе сидит камень. — Ты собираешься пригласить его на свидание? — интересуется Питер. — Я не могу, — драматично стонет Сириус, — Пойти на свидание — это очень нехорошая идея для главных актёров в постановке. Это создает слишком много драмы, и если ничего не получится, это может испортить все шоу. Мне придется подождать, пока работа с постановкой не закончится. Джеймс кивает, но, похоже, больше не обращает внимания на Сириуса. Вместо этого он подозрительно смотрит на Ремуса. — Ты в порядке, Лунатик? Не думаю, что ты сказал хотя бы слово за последние десять минут. — Не знаю, — бормочет Ремус, кладя руку на живот. — Думаю, моё сливочное пиво было немного плоховато. — О, я ненавижу, когда это случается, — серьёзно говорит Джеймс. — Просто выпей немного воды — тебе сразу станет лучше. Доверься мне. — Да, — улыбается Ремус, его губы вытягиваются в тонкую линию. — Я так и сделаю. 21:51 Вечером мальчики возвращаются в общежитие и обнаруживают, что их кровати буквально кишат тараканами. Большие, с блестящими черными телами и тонкими ногами. — Нюниус, — угрожающе шепчет Джеймс, скрещивая руки на груди и почти почтительно качает головой. — Хорошо нам от него досталось. — Ему очень идёт, — задумчиво произносит Сириус, небрежно прислоняясь к двери. — Я всегда знал, что он немного таракан. Ремус, который так хотел плюхнуться на свою большую, удобную кровать, с презрением смотрит на свои покрытые насекомыми одеяла. — Как он вообще попал в гостиную? — Вероятно, угрожал первокурснику, — прищуривается Джеймс. — Где мы будем спать? — скулит Питер. Сириус отталкивается от двери и шагает вперед, хватая подушку и стряхивая с нее несколько насекомых. — Ночёвка в общей комнате, я полагаю. Мы можем попросить Макгонагалл избавиться от них завтра. Я слишком устал и слишком пьян, чтобы заниматься этим прямо сейчас. — Я думал, ты сегодня пил только сливочное пиво, — Ремус хмурит брови. Сириус ухмыляется ему и достает из кармана пиджака маленький пузырек, размахивая им перед собой. Это реквизит, из которого Ромео пьет в конце пьесы. — Иногда я наливаю в него виски, чтобы продержаться на репетиции. Хочешь? Ремус качает головой. 22:05 К счастью, насекомым не удалось проникнуть в их чемоданы, поэтому каждый мальчик смог быстро переодеться в пижаму, прежде чем спуститься в общую комнату. — Я занимаю большой диван! — кричит Сириус, спускаясь по лестнице впереди них. Ремус переодевается последним и неловко стоит у подножия лестницы, осматривая открывшуюся перед ним сцену. Джеймс и Питер заняли по одному креслу и, похоже, уже спят, а Сириус развалился на большом выцветшем диване. Ремус обходит его и кладет подушку на пол, устраиваясь на мягком ковре. — Не будь глупым, приятель, — Сириус садится. — Мы можем разделить диван, — он берёт подушку Ремуса и кладёт её на край дивана напротив своей. — Вообще-то… Я не хочу, чтобы твои вонючие ноги были около моего лица. Давай сделаем вот так, — он хватает подушку и бросает её рядом со своей. — Ты уверен? — спрашивает Ремус, всё ещё сидя на полу. — Здесь, кажется, не так уж много места… — О, да ладно тебе, — ухмыляется Сириус. — Я не собираюсь кусаться, — он хватает с пола одеяло и расстилает его на себе, держа один конец открытым в ожидании. — Говорит собака, — дерзко отвечает Ремус, стараясь скрыть своё волнение, когда залезает под одеяло к Сириусу. — Ты в последнее время проверялся на блох? — Я могу спросить тебя о том же, — усмехается Сириус. — Я бы подхватил блох от этих шрамов в любой день. Улыбка Сириуса слегка увядает, его глаза блуждают по лицу Ремуса. — Мне нравятся твои шрамы. Они крутые. Ремус не знает, как на это реагировать. Никто никогда раньше не хвалил его шрамы. — Правда?.. — спрашивает он, протягивая руку к лицу и рассеянно обводя новое дополнение к своей коллекции: маленькую щель в уголке рта. Глаза Сириуса следят за этим движением и задерживаются там. Его дыхание слегка пахнет виски, а голос низкий. — Ты не врал сегодня утром? Ты действительно никогда ни с кем не целовался? Ремус качает головой, нервно сглатывая, и глаза Сириуса следят за движением горла. Он ловит себя на том, что задает странный вопрос. — На что это похоже?.. Сириус поворачивает голову и смотрит в потолок, на мгновение задумываясь. — Ну, лучший способ описать это — рассказать в совершенно чужих терминах. Это как живопись, — он делает паузу. — Опытный художник знает, какое давление нужно приложить, где его использовать и какой кистью пользоваться. Но это не делает его более забавным, чем того, кто просто делает линии на холсте и заполняет пробелы. Ремус не раз в своей жизни терял дар речи, но в этот момент он просто не может придумать, что сказать. Он лежит, смотрит, как лунный свет из окна льется на лицо его друга, и гадает, делает ли алкоголь всех такими поэтичными, или Сириус Блэк просто такой всё время. Ремус, конечно, не возражал бы видеть эту его сторону чаще. Сириус оборачивается и смотрит на Ремуса. — На самом деле все сводится к давлению и мазкам. — Вау… — только и может сказать Ремус. — Это было… очень красиво, Бродяга. — Не надо так удивляться, — Сириус выгибает тёмную бровь, а затем зевает. — Ну… Спокойной ночи, Лунатик, — говорит он, переворачиваясь так, чтобы оказаться спиной к Ремусу. Ремус колеблется, затем перекатывается в противоположную сторону, внезапно остро ощущая каждое место, где их тела соприкасаются, и как тепло это ощущается. — Спокойной ночи, Бродяга, — он улыбается сам себе. Это как живопись.