This Side of the Sky

Понедельник. 7:02 — Лунатик. Лунатик, проснись. Глаза Ремуса распахиваются, и он видит, как кто-то склоняется над ним, тёмные волосы каскадом падают ему на лицо. Его зрение проясняется, и он видит, что это Сириус. — Вставай, приятель, сегодня у нас отработка, ты помнишь? Ремус со стоном натягивает одеяло на голову. — Поверь мне, я бы тоже предпочёл снова лечь спать, — настаивает Сириус, — но я действительно не хочу переходить дорогу Макгонагалл во время технической недели. Так что вставай и пойдём. Тараканы Нюниуса, должно быть, были вызваны магией и, следовательно, имели срок годности, так как они полностью исчезли, когда Ремус и Сириус вернулись наверх, чтобы переодеться в свою дневную форму. Это открытие принесло Ремусу большое облегчение — он не был уверен, что его мозг выдержит еще одну ночь на диване с Сириусом. Он почти не спал, потому что был слишком сосредоточен на том, как Сириус прижимается спиной к его спине, когда другой мальчик вдыхает и выдыхает. Его так клонило в сон, что он долго готовился и велел Сириусу идти вперед без него. 7:39 — Лунатик… перестань зевать, — приказывает Сириус, размазывая кисточкой гладкую белую краску по передней части балкона. — Ты заставляешь меня зевать тоже. — Я не могу это контролировать, — протестует Ремус, переставая рисовать, чтобы остановить очередной зевок. — Я плохо спал на диване прошлой ночью. — Это совершенно очевидно, — усмехается Сириус. — Что ты хочешь этим сказать? — хмуро смотрит на него Ремус. Когда Ремус прибыл в актовый зал ранним утром, Сириус сразу же заметил, что он шёл и качался, на нём был неряшливо завязанный галстук, а ещё то, что его утренняя причёска — тяжёлый случай. Сириус протягивает руку и приглаживает один из торчащих локонов Ремуса. — О, ничего. Ремус усмехается, ныряя под руку Сириуса, чтобы уйти. — Да ну, это ты странный, раз можешь вести себя так нормально в такую рань. — Я привык действовать без сна, — Сириус пожимает плечами. Брови Ремуса сходятся, и он делает паузу на середине мазка. — Почему это? — Сириус замолкает, и Ремус понимает, что, возможно, перешел черту. — Ты не обязан мне говорить, если… — Нет, всё в порядке, — Сириус прерывает вспышку Ремуса натянутой улыбкой, окуная кисть обратно в банку с краской. — Есть очень злое заклинание, которое позволяет тебе уставать, но не даёт спать. Моя мать использует это как форму наказания. Рот Ремуса открывается и закрывается несколько раз. — Это ужасно, Бродяга. Мне очень жаль. Сириус пожимает плечами. — Я просто рад, что теперь, когда я живу с Поттерами, мне не приходится иметь с этим дело. Ремус кивает и медленно возвращается к рисованию. Он часто забывает об ужасах, которые пережил Сириус, живя в доме своего детства. — Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить об этом — я здесь, хорошо? Сириус отвечает не сразу, и Ремус поднимает глаза, обнаруживая, что другой мальчик пристально наблюдает за ним. — Спасибо. — Конечно, — он наклоняется вперёд, чтобы добавить последние штрихи к перилам, и тогда это происходит. Когда кто-то рисует декорацию, сидя на полу, он склонен держать кисть в одной руке и опираться на другую для поддержки. В этом случае Сириус и Ремус положили свои поддерживающие руки в одно и то же место почти в одно и то же время — рука Сириуса приземлилась на руку Ремуса. На мгновение оба мальчика замирают. Затем, в момент паники, Ремус вырывает свою руку из-под руки Сириуса, непреднамеренно опрокидывая Сириуса вперед и прямо на свежепокрашенные перила балкона. — Ты, наверное, издеваешься надо мной, — твёрдо говорит Сириус, отстраняясь, чтобы показать свежую белую полосу, отпечатавшуюся на его Адамовом яблоке. Взгляд Ремуса задерживается на мускулах шеи Сириуса, когда тот поворачивается к нему, улыбаясь с удивленным выражением на лице. — Извини, — нервно хихикает Ремус. Сириус ухмыляется и опускает большой палец в банку с краской, качая головой. — Ты покойник. — Эй!.. — Ремус откидывается назад и поворачивает голову, заставляя подушечку большого пальца Сириуса, который ранее целился ему в щеку, провести по его нижней губе. Не раздумывая, Ремус берет кисть и стряхивает крошечные белые пятнышки на нос Сириусу. — Ну вот, — говорит он ошарашенному Сириусу. — Теперь у тебя веснушки. — Ах да? — Сириус наносит удар своей собственной кистью, но на этот раз Ремус быстрее: он увёртывается, оставляя еще один белый след на шее Сириуса. — Кажется, я выигрываю, — самодовольно заявляет он. В этот момент Сириус бросается на него и толкает Ремуса на пол, прижимая его руки к голове. — Кто выигрывает теперь? — ухмыляется он. Ремус пытается придумать остроумный ответ, но всё, о чём он может думать, это как быстро бьётся его сердце. Лицо Сириуса так близко к его собственному, и другой мальчик, кажется, понимает это, а улыбка исчезает с его лица. Внезапно они снова оказываются на диване, и дыхание Сириуса согревает его кожу, когда он объясняет, что целоваться — это как рисовать. Всё о давлении и мазках. Ремус возвращается к настоящему моменту, когда Сириус прикусывает губу, а затем открывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг двери актового зала распахиваются. Ремус никогда не видел, чтобы кто-то вставал быстрее Сириуса Блэка в этот момент. Сам он едва успевает сесть, как в зал входит Лили Эванс. — Как прошла отработка? — спрашивает она, останавливаясь на полушаге после того, как полностью осмыслила их внешний вид. — Почему у вас, парни, все лица в краске? 11:47 К счастью, мальчики успели привести себя в порядок до того, как Макгонагалл пришла проверить их, а также смогли избежать второго задержания, так как они фактически покрасили балкон до того, как началась их война красками. Остальная часть учебного дня состояла из попыток Ремуса не заснуть на уроке — именно это он и пытался сделать прямо сейчас, сидя в дальнем углу библиотеки с Лили, Мэри и Марлен. Предполагалось, что они будут готовиться, но вскоре разговор перешел от предстоящего экзамена по трансфигурации к вечеринке, которую гриффиндорцы устраивают после премьеры. Первоначально предполагалось, что она будет только для актёров и членов команды, но как только стало известно, что её организовывает Гриффиндор, все захотели пойти. Этот факультет был очень известен своими вечеринками. — Я определенно надену те новые серьги-кольца, которые купила в Хогсмиде, — взволнованно говорит Мэри. — И красное платье, которое мама подарила мне на Рождество. — Боже мой, Мэри, это же актёрская вечеринка, а не Святочный Бал, — поддразнивает её Марлен. — Я могу появиться в джинсах и футболке, если честно. Мэри закатывает свои глаза, но она улыбается. — Ничего другого я и не ожидала. А что насчёт вас двоих? — она выжидающе смотрит через стол на Лили и Ремуса. Лили, к счастью, отвечает за них обоих. — Мы с Ремусом должны надеть всё черное для представления, но потом я могу переодеться во что-нибудь другое. Не уверена. — О-о-о, нет, не переодевайся, — восторженно говорит Мэри. — Все выглядят горячими в полностью чёрном. Это правда жизни. — Это единственная вещь, в которой мы можем сойтись во мнениях, — горячо кивает Марлен. — Чёрный смотрится хорошо на всех. Ремус перестает слушать при упоминании фамилии Сириуса и вместо этого начинает прокручивать в голове события того утра. Это то, что его подсознание делало весь день — заново переживало тот тихий момент, когда Сириус прижал его к полу сцены. Что он собирался сказать? Что было бы, если бы Лили не прервала их? Это сводит его с ума. — Всё в порядке, Лунатик? Ремус резко выпрямляется в кресле, внезапно остро осознавая, что он уже начал засыпать. Сириус стоит в конце стола и смотрит на него с таким же удивленным выражением, как и Лили, Мэри и Марлен. — Прости, я застал тебя задремавшим? Надеюсь, я не испортил ни одного хорошего сна, — Сириус подмигивает всем четверым, и Марлен мгновенно краснеет. Мэри толкает её локтём в бок, и Марлен в ответ шлёпает подругу по руке. Сириус делает вид, что ничего не замечает, его самодовольная улыбка слегка расширяется. Такой флирт. — Я не спал, — говорит Ремус, чтобы нарушить молчание. — Просто задумался. — О чём? Ремус постукивает пером по краю стола, пытаясь придумать какое-нибудь замысловатое оправдание. — Просто… осветительные приборы. Ну знаешь. Сириус спокойно кивает, скрестив руки на груди и прислонившись к ближайшему книжному шкафу. — Кстати об этом, я здесь, потому что мне нужна помощь в репетиции моих реплик. — Марлен тебе поможет! — выпаливает Мэри, зарабатывая сильный удар в руку от подруги. — Извините, леди, но эта работа для Лунатика, и она должна быть выполнена в тайном месте. Сейчас я должен быть на Истории магии, и я почти уверен, что Бинс заставит меня присоединиться к нему в качестве призрака, если снова обнаружит, что я прогуливаю занятия. Ремус усмехается. — Ладно… куда? Сириус отвечает только тем, что берет Ремуса за руку, и тот едва успевает подхватить свою сумку с книгами и помахать девочкам на прощание, прежде чем первый выведет его через один из боковых входов библиотеки в длинный коридор замка. По необъяснимым причинам Сириус бросается бежать, а Ремус изо всех сил старается не отставать. По мере того, как расстояние между ними увеличивается, рука Сириуса скользит вниз по руке Ремуса, пока они оба не начинают держаться за руки. И что самое худшее? Ремусу это нравится. 12:03 — Почему ты выбрал именно это место для репетиций? Я даже ничего не вижу, — Ремус слышит, как Сириус раздражённо вздыхает в нескольких футах от него, а затем с легким щелчком вспыхивает одинокая лампочка. — Вот. Лучше? — Сириус жестом указывает на стены чулана. Свет невероятно тусклый, поэтому Ремус едва различает черты Сириуса. — Не совсем, — Ремус скрещивает руки на груди, и его локти занимают всю ширину комнаты. Хотя между ним и Сириусом вполне мог бы поместиться один человек, Ремус не может не чувствовать себя неловко. — Здесь всё еще довольно тесно. Почему мы не можем сделать это в актовом зале? Или даже в будке? — Потому что, — говорит Сириус как будто эти два слова содержат связное объяснение. — Это место, где Мэри устраивает свои различные встречи для поцелуев, а это значит, что это безопасное место, которое мало кто проверяет на регулярной основе. Поэтому идеальное место, чтобы спрятаться, пропуская занятия. Ремус хихикает и качает головой. — Как скажешь. Просто дай мне свой сценарий. Сириус лезет в задний карман джинсов и достает оттуда плотно сложенный сценарий. Он переворачивает страницу и протягивает его Ремусу. — Начнем с самого верха, первая строчка моя. Ремус кивает, просматривая страницу и ожидая, когда Сириус начнёт. Чего он не ожидает, так это того, что Сириус возьмет одну из рук Ремуса и зажмёт ее между своими. — Я ваших рук рукой коснулся грубой. Чтоб смыть кощунство, я даю обет… — Сириус начинает рисовать круги в центре ладони Ремуса, и тот чувствует, как напрягаются мышцы его челюсти. — К угоднику спаломничают губы и зацелуют святотатства след. Мгновение тишины проходит, прежде чем Ремус понимает, что теперь он должен говорить. Он спотыкается на следующей строчке Джулиуса, когда его сердце начинает биться быстрее: — Святой — э — святой отец, пожатье рук законно. Пожатье рук — есте — ес — естевенный привет. Паломники святыням бьют поклоны. Прикладываться — э — надобности нет. — Однако губы нам даны на что-то? — Сириус слегка наклоняется вперед, но в этом тесном чулане кажется, что он очень близко. Ремус сглатывает. — Святой отец, молитвы воссылать. — Так вот молитва: дайте нам работу, — Сириус отпускает руку Ремуса и сжимает свои ладони так, как это делают во время молитвы, предлагая ему и Ремусу сжать губы таким же образом. Ну Ромео и Джулиусу. Не Сириусу и Ремусу. — Склоните слух ко мне, святой отец. Ремус возится со сценарием, переворачивая страницу. Почему у него дрожат руки? И почему здесь вдруг стало так жарко? — Я слух склоню, но двигаться не стану. Сириус еще больше наклоняется вперед, а Ремус пытается отступить назад, но его спина лишь прижимается к стене чулана. Голос Сириуса низкий и ровный, и Ремус чувствует теплое дыхание мальчика на своих губах. — Не надо наклоняться, сам достану. Ремус крепко зажмуривается, собираясь с духом. На мгновение воцаряется тишина. — А потом они целуются! Конец сцены. Ремус открывает глаза и видит, что Сириус вернулся в исходное положение у дальней стены. Он выдыхает воздух, который, должно быть, задерживал в ожидании… чего? Неужели он действительно думал, что Сириус собирается его поцеловать? — Ну, — подсказывает Сириус, — что ты думаешь? Ремус так благодарен, что тусклое освещение шкафа скрывает, насколько раскраснелось его лицо. Он сглатывает, умоляя свое сердце перестать биться так чертовски быстро. — Я думаю, ты действительно хороший актёр.