This Side of the Sky

Вторник. 1:24 Ремус не может уснуть. Всю ночь он ворочался с боку на бок, и в голове у него вертелась одна и та же горстка фраз. — Мне нравятся твои шрамы. Они крутые. — Не надо наклоняться, сам достану. — Конечно, мне он чертовски нравится — он горячий! В конце концов он сдаётся и садится на кровати, свесив ноги и мягко опустив их на пол. Ему нужно прогуляться, чтобы очистить голову, и одолжить мантию Джеймса — единственный способ сделать это, не попавшись. Мантия у него. Кажется, всё идёт гладко, пока он случайно не захлопывает чемодан Джеймса, прищемив себе палец. Из его горла против воли вырывается тихий всхлип. —…Лунатик? Ремус ожидает, что Джеймс пошевелится, и удивляется, когда вместо этого полог Сириуса слегка раздвигается, открывая бледное лицо с синими угловатыми глазами. — Извини, что разбудил тебя, — шепчет в ответ Ремус. Сириус пренебрежительно машет рукой. — Можно мне пойти с тобой? 1:28 В их первый год в «Хогвартсе» все четверо могли поместиться под мантией, да ещё и с запасом места. Теперь, ближе к концу шестого года, Ремус и Сириус едва помещаются, и им приходится прижиматься друг к другу, чтобы не было видно их лодыжки. — Куда мы направляемся? — шепчет Сириус, когда они не слишком грациозно выбираются через отверстие за портретом из общей комнаты. Его дыхание согревает затылок Ремуса. — Астрономическая башня? — предлагает Ремус, и Сириус одобрительно кивает. Им потребовалось около двадцати минут, чтобы выйти из замка и пересечь его территорию, грудь Сириуса прижималась к груди Ремуса всю дорогу. Ремус задается вопросом, чувствует ли Сириус, как быстро бьется его сердце. Эта вылазка будет очень контрподуктивной: получается, он планировал прогуляться, чтобы перестать думать о Сириусе, только для того, чтобы тот же самый мальчик настоял на том, чтобы тащиться за ним. Спотыкаясь на ступеньках башни, они снимают мантию, как только достигают вершины. — Вау, — Сириус стоит, запрокинув голову, и смотрит прямо на темнеющее небо. — Я часто забываю, сколько там звёзд. Ремус следит за взглядом Сириуса, и у него перехватывает дыхание. Звезды светят ярче, чем когда-либо, они похожи на крошечные булавочные уколы в тёмной бархатной ткани. У него возникает внезапное желание протянуть руку и провести ладонью по поверхности неба, и он тут же чувствует себя глупо. Это не то, что человек может сделать. — О чём ты думаешь? — спрашивает Сириус, и Ремус понимает, что другой мальчик наблюдал за ним. — Мне было интересно, на что было бы похоже ночное небо, если бы его можно было потрогать. Уголок рта Сириуса приподнимается в странной полуулыбке. — Я никогда раньше об этом не думал, — несколько мгновений они молча смотрят вверх, прежде чем Сириус начинает говорить снова. — Я думаю, что оно будет гладким там, где темнота, но текстурированным там, где звёзды. Ремус кивает. — Как ты думаешь, они будут ощущаться как выпуклости или как дыры? — Что ты имеешь в виду?.. Ремус пожимает плечами и снова смотрит вверх. — Допустим, звезды — это просто дыры, которые кто-то проделал в небе. С какой стороны был человек, который ткнул пальцем? Если бы он был на нашей стороне, то ощущались бы дырами. Но если бы он был на другой стороне, то ощущались бы выпуклостями, — он снова смотрит на Сириуса. — В этом есть хоть какой-то смысл? Сириус наблюдает за ним с озадаченным выражением на лице, но полуулыбка всё еще присутствует. — Дыры, — решительно говорит он. — Потому что если кто-то и будет делать дырки в небе, так это я. Ремус смеётся над этим, и полуулыбка Сириуса заполняет другую сторону. — У тебя очень интересное мышление, Лунатик. Ремус снова пожимает плечами и почёсывает затылок. Он удивляется, почему Сириус заставляет его так нервничать. — Спасибо, наверное. — Ты не возражаешь, если я спрошу, почему ты хотел прийти сюда? — спрашивает Сириус. — О, — Ремус прислоняется к перилам, глядя на сад, а не на своего спутника. — Просто хотел немного подумать. Сириус присоединяется к нему у перил, игриво стукаясь плечами. Он такой обидчивый человек. — Вчера в библиотеке ты говорил нечто подобное. О чём ты думаешь? Ремус глубоко вздыхает. Возможно, если он скажет об этом расплывчато, всё будет в порядке. — Что это значит, если ты не можешь перестать думать о ком-то, даже когда пытаешься заснуть? И ты продолжаешь проигрывать каждый раз, когда этот человек говорит с тобой или прикасается к тебе, даже если это было только на мгновение, — он задумчиво сдвигает брови, оборачивается и видит, что Сириус смотрит на него с любопытством. — Ты действительно не знаешь, что это значит? — спрашивает он, как будто Ремус может его разыгрывать. Ремус непонимающе смотрит на него. — Лунатик, чёрт возьми, это значит, что этот кто-то тебе нравится! — выпаливает Сириус, вскидывая руки вверх. Ремус чувствует себя так, словно кто-то дал ему пощечину, и делает неуверенный шаг назад. — Это так? Сириус кивает, странно глядя на него. — А что ещё это может означать? В голове у Ремуса пусто. — Что мы хорошие друзья? Я… Я не знаю… Такого со мной ещё никогда не случалось! Сириус смеётся. — Ты говоришь о любви так, словно это какая-то ужасная болезнь. — О любви?! — выпаливает Ремус. — Я, конечно, никогда ничего не говорил о любви. Сириус закатывает глаза и делает нетерпеливый шаг вперёд. — Так… кто же это? Кто тебе нравится? Ремус только качает головой. — Нет, — твёрдо заявляет он. Сириус выглядит ошеломленным. — Извини, — быстро говорит он, отступая. — Я не хотел совать нос в чужие дела. У Ремуса кружится голова, и он не знает, что делать. Он просто знает, что ему нужно уйти. — Я собираюсь вернуться в спальню, — говорит он Сириусу, обходя другого мальчика и направляясь к лестнице. — Подожди, Лунатик, тебя увидят! — кричит ему вслед Сириус, размахивая мантией. Но Ремус уже ушёл. Он бежит через замок на полной скорости, не заботясь о том, чтобы быть тихим или незаметным, и чудесным образом возвращается в спальню, не попавшись на глаза Филчу или Миссис Норрис. Оказавшись там, он ныряет в постель и натягивает одеяло на лицо, лежа неподвижно и пытаясь успокоить дыхание. Это невозможно. Этого не может быть. Сириус Блэк просто не может ему нравиться. 20:53 — У моих солнечных очков есть немеренное количество жертв. Ремус поднимает глаза от стола и недоверчиво смотрит на Сириуса. — Что? Сириус только поднимает брови, глядя на Ремуса сквозь затемнённые линзы. — У моих солнечных очков, — медленно повторяет он, — есть… — Я слышал, что ты сказал, тупица. Мой вопрос в том, почему ты это сказал. Сириус наклоняет голову вперед, так что очки сползают на переносицу, и смотрит на Ремуса поверх них, приподняв одну бровь. — Потому что это правда. Никто не может устоять перед этим взглядом. Ремус открывает рот, затем закрывает его в отчаянии, и одним быстрым движением он протягивает руку и срывает очки прямо с самодовольного лица Сириуса. — Я могу. У Сириуса от шока отвисает челюсть, и он наклоняется через стол, протягивая руку. — Отдай их! — скулит он, и улыбка Ремуса только растет, когда он поднимает их выше. Сириус с раздраженным шлепком опускает руку на стол и долго смотрит на Ремуса прищуренными глазами. Затем его лицо совсем чуть-чуть светлеет, и на нем появляется опасная улыбка, когда он склоняет голову набок. Улыбка самого Ремуса слегка увядает. — Почему ты смотришь на меня та… Давление. Давление на его рот. Ремус успевает только моргнуть, прежде чем лицо Сириуса оказывается прямо перед ним, длинные ресницы задевают его скулу. Глаза Ремуса закрываются, и тут до него доходит. Я целую Сириуса Блэка. Нет. Сириус Блэк целует меня. Опять неверно. Сириус Блэк и я целуемся друг с другом. Рот Сириуса усиливает давление, и Ремус мурлычет, просовывая пальцы под уши другого мальчика и в волосы на затылке. Он чувствует улыбку Сириуса на своих губах. — Итак, — бормочет Сириус, прежде чем отстраниться. — Ты можешь сопротивляться моим солнечным очкам, но не моему поцелую? Ощущение голоса Сириуса, вибрирующего на губах Ремуса, полностью исчезает, когда слова доходят до него. Он вытаскивает свои руки из волос Сириуса. Свои пустые руки. Сириус ухмыляется и поднимает солнечные очки, болтая ими на кончиках пальцев, как морковкой перед кроликом. — Ты… — Ремус чувствует, как его лицо заливается краской, когда он понимает, что его разыграли. — Ты маленький… Но Сириус обрывает его, улыбаясь всё шире с каждой секундой. — Ты такой милый, когда волнуешься. Ремус только прячет лицо в ладонях, тепло от его щек разливается по ладоням. — Сириус, — смущённо стонет он. — Ремус. Ремус. — Что? — Ремус поднимает глаза от своих рук, но вместо того, чтобы увидеть ухмыляющегося Сириуса напротив него, веселое выражение лица Лили заполняет его взгляд. — Тебе приснился хороший сон, да? — хихикает она, нахально улыбаясь. — Что? Нет, я… — Ремус оглядывается, совершенно сбитый с толку, и обнаруживает, что навалился на осветительную панель в технической будке. Он выпрямляется и смотрит в окно, но видит, что сцена темна и пуста. Часы показывают 21:14. Репетиция, должно быть, закончилась. — Но это… это было так реально!.. — Что? — спрашивает Лили с дразнящей мелодичностью в голосе, игриво склонив голову набок. — Твой сеанс поцелуев с Сириусом? Ремус резко поворачивается к ней лицом. — Это очень интересно, — продолжает Лили, заправляя прядь волос за ухо. — Я не знала, что кто-то может краснеть во сне. — Я не… — усмехается Ремус. — О, пожалуйста, — Лили пренебрежительно машет рукой. — Ты пробормотал его имя как минимум дважды Глаза Ремуса расширяются. — Я… что? — Вот, я покажу. Си… — Заткнись! — Ремус бросается на Лили, зажимая ей рот рукой. Он чувствует её ухмылку под своими пальцами. — Что вы, ребята, делаете? Они оборачиваются и видят не кого иного, как Сириуса Блэка, стоящего в дверях технической будки. — Ничего! — выпаливает Ремус, отдёргивая руку и быстро соображая. — Я… я заснул во время последнего прогона, и Лили собиралась сдать меня Макгонагалл. Ухмылка Лили становится еще шире, когда она переводит взгляд с одного на другого. Сириус кивает, затем слегка оживляется, как будто ему только что пришла в голову идея. Он почти ухмыляется, но сдерживает улыбку. — Ладно, увидимся в общежитии. — Увидимся! — говорит Ремус, пожалуй, слишком восторженно, махая рукой уходящему Сириусу. Однако, как только он оказывается вне пределов слышимости, Ремус приваливается к стене, закрыв лицо руками. — Блять. — Прости… — смеётся Лили. — Я обещаю, что не скажу ни… — Блять. Дразнящий тон покинул голос Лили. —…ты расстроен из-за меня? — Нет, Лили. Я… я… — Ремус разочарованно рычит, проводя руками по лицу и волосам. — Я расстроен из-за того, что мне вообще приснился этот чертов сон. Почему мой мозг такой тупой? — Я не понимаю, — наконец произносит Лили, и на её лице отражается искренняя тревога. — А что плохого в том, что тебе снится кто-то, кто тебе нравится? — Я не… — Ремус тяжело дышит. — Он мне не нравится. Мне никто не нравится. Так было всегда, и мне это нравится, и это, это разрушит всё, и… — Окей, я думаю, может быть, тебе стоит сделать несколько глубоких… — Нет, — Ремус уже поднялся на ноги, схватил сумку с книгами и выскочил из технической будки, перепрыгивая через две ступеньки. Ему нужно уйти. Ему нужно перестать смотреть на Сириуса, перестать думать о Сириусе… ему нужно перестать делать вещи, которые имеют хоть какое-то отношение к Сириусу. Затем Лили окликает его, как раз когда он спускается вниз, её голос эхом отражается от стен аудитории, и её слова заставляют Ремуса замереть на полушаге. — Ремус, кто тебе сказал, что влюбляться нельзя? Слова, возможно, были громкими, но они были произнесены самым нежным голосом. Этот тон был незнаком ушам Ремуса. Он оборачивается, чтобы посмотреть через плечо, и Лили смотрит на него сверху вниз, её лицо полно эмоций, которые Ремус не может распознать. Он стискивает зубы и дает ответ. Затем он толкает дверь и уходит. Лили смотрит ему вслед, и даже когда Ремус скрылся из виду, и дверь за ним давно закрылась, её зеленые глаза не отрываются от того места, где он стоял в последний раз, когда он ответил на её вопрос одним простым словом. — Я.