* * *
— Проходи, я быстро в душ и переоденусь, — сообщил Антон, разуваясь и пропадая где-то в квартире, а я всё никак не решался зайти. Мне было тут неуютно, хотя и приятно, и до безумия хотелось побыть подольше (да, я сам себе противоречу), но я чувствовал духи Иры, которыми, кажется, был пропитан каждый сантиметр квартиры. — Ты чего стоишь? Заходи, — спросил Антон, проходя мимо прихожей и замечая меня всё так же стоящего в прихожей. Молча кивнув, я неуверенно разулся и, повесив куртку на вешалку, не торопясь зашёл в квартиру, переживая и паникуя, как в ужастиках, — только из-за угла может выскочить не монстр… Я не хочу сказать, что Ирина плохая, какая-то стерва последняя, нет, она добрая, отзывчивая, и у неё достаточно приятный смех, но тот факт, что они с Антоном живут вместе, вместе… только от подобных размышлений я начинаю её ненавидеть. — Я быстро, где кухня, ты знаешь, — бросил Антон и с охапкой вещей умчал в ванную, а я проследовал на кухню. Везде было чисто, ухоженно, не было лишних предметов, на мгновение создалось ощущение, словно тут и не готовят вовсе, лишь иногда — кофе. Открыв ящик над раковиной, я уткнулся взглядом в две чашки: одна с выгравированным именем — Ириной, другая — с Антоном, а также на каждой был коллаж из общих фотографий. Когда у них было пять лет, как они начали встречаться, Ирина сделала такой подарок, дабы в квартире было более уютно, правда, потом Антон их свозил в Турцию на двухнедельный отпуск, но это уже другая история. Скажем так, желание разбить чашку появилось моментально и срать я хотел с колокольни, что потом будет и что может сказать Ира или Антон, но это лишь говорили мои чувства, а разум заставил взять какую-то чёрную кружку с непонятным рисунком, больше похожим на кляксы разных цветов. Может быть, так оно и было, не во всём есть тайный смысл, как и у Антона с Сашей, они просто могли невзлюбить друг друга по другим причинам. Только вот… Первое, что сказал Антон: «Он тебе угрожал?». Не «с кем ты подрался», ведь не обязательно с Сашей, я же мог и по пути обратно словить приключения на свою задницу. Не "почему" или "зачем я это сделал", не было ничего из логичных выводов обычного человека, который не был бы погружён в проблему, а значит… Он, как и все, знает больше, чем я. И вновь я перестал понимать, что происходит и как дальше лучше поступить. Да, я беспокоился за Антона, и да, я мог ему рассказать обо всём, но тогда придётся объяснить почему я не пошёл сразу к нему, почему мне страшно говорить ему о чувствах, почему только он вызывает такую бурю чувств и эмоций, тогда придётся раз и навсегда смириться с его ненавистным взглядом в свою сторону… Как бы там ни было, но я не могу пересилить себя и заставить поговорить с ним, не сейчас, мне нужно ещё время. Я просто боюсь его потерять… Чашка с чаем меня успокоила, а затем и найденные печеньки в виде трубочек. Уж не помню, как они называются, но в детстве я представлял, что это сигареты, и курил. Сейчас я мальчик уже взрослый и могу спокойно пойти купить и покурить, но… сейчас можно на минуту вернуться в то беззаботное время и побаловаться, пока никто не видит. Кстати, эти трубочки больше похожи на сигары, нежели привычные сигареты. Зажав между пальцами, чувствуя себя максимально глупо, я сделал вид, что курю, и, после тихо посмеявшись, откусил немного. — Арсений Сергеевич, вроде взрослый человек, а ведёте себя как мальчик маленький, — услышал тихий голос над ухом, а после резко повернул голову, пытаясь возмутиться, потому что он напугал меня до чёртиков, при этом находясь чересчур близко. — Только не надо говорить, что это не так, — с усмешкой сказал я, а внутренне пыхтел от такой наглости, ощущая, как горят уши. — Ой, я тоже хочу побыть крутым, — начал уже откровенно ржать Антон, забирая мою надкусанную сигару и изображая меня. Моя сигара! — Ну всё, я понял, я ребёнок, прекращай! — недовольно проворчал я, вставая на ноги, пытаясь забрать у него «сигару», лишь бы прекратил этот цирк, но он сделал пару шагов от меня. — А что такое? Это же было так… величественно и грациозно, — с высокоподнятым носом и рукой у сердца произнёс Антон, почти не смеясь, а после «затягиваясь», как я делал пару минут назад. Пародист хренов. — Прям так круто… — а после вновь начал откровенно ржать. А я просто стоял и краснел как помидор, и, кажется, вот-вот из ушей пар повалит. — Блять, всё, хорошо, поржал и хватит, Тош, — возмущённо сказал я, подходя ближе, протягивая ладонь к печеньке, но Антон резко поднял руку к потолку. — Не злись, я же хвалю, — со смехом сказал он, отходя дальше. — Ага, и откровенно ржёшь, — возмущенно сказал я, останавливаясь напротив Антона, который так же остановился, упираясь поясницей в подоконник. — Да, ржу, потому что это смешно, — с довольной улыбкой кивнул Антон, держа высоко руку. — А мне вот не смешно, — с обидой сказал я, подходя ближе, пытаясь уже ради принципа забрать печеньку, но Антон не позволял даже на носочках дотянуться. — Да ладно, Арс, я же выше, сдайся и признайся, что это было забавно и круто, — сказал Антон, чуть наклоняясь ко мне. — Вот ещё, — тут же сказал я, продолжая пытаться, но Антон тоже не хотел заканчивать эту глупую затею. — Ладно, давай поспорим, — предложил Антон, облизывая губы, а после прикусывая. Хоть это и было каким-то обычным действием, но я конкретно на это залип. — Заберёшь за пять секунд — так и быть, выполню какое-нибудь задание, так и быть, извиняясь за смех. — К примеру какое? — с вызовом спросил я, стоя в полуметре от него, если не ближе. — Ну, сделаю то же самое, что и ты, но на камеру, и выложим в сторис, да вообще что хочешь сделаю, — с пофигизмом предложил Антон, усмехаясь. — Ладно, давай, — согласился я, взглянув ему в глаза, прикидывая в голове пару вариантов, как забрать, но все они были бесполезны и касались совершенно другого дела. — Обратный отчёт, пять, — начал Антон, а я в это же мгновение сделал шаг к нему и поцеловал в губы, забирая печеньку. — Один-один, — прошептал я, делая шаг назад, внимательно наблюдая за его реакцией. Нахуя?! Долбоёб! Долбоящер! Долбохер! Мудак! Сука-а. Честно, оно само как-то, даже произнесённый мною счёт был словно автомате. Я просто подумал, что было бы неплохо сделать что-то забавное, чтобы он просто впал в ступор и не пришлось применять силу, так как мало ли чем закончится и мало ли при встрече Саши и Тоши не только его лицо пострадало. Сейчас кое-чьё ебало пострадает… Ну ты еблан, Арс… Тебе судьба дала шанс, он согласился пойти в кино после твоей попытки, после которой он должен был тебя возненавидеть. Дважды. Ты сделал это дважды, а теперь? Тебе мало, блять?! Хватит портить жизнь человеку! — Тош, я просто… кхм, слушай, я… — Победил, — пожал плечами Антон, присаживаясь на подоконник. — Ты не рад? Минуточку… Минуточки не хватит… — Нам пора, нам к тебе ещё заехать надо, — напомнил Антон, прихватив с собой парочку трубочек и пошёл в прихожую. А я, как идиот, просто стоял, смотря на его спину и только сейчас замечая, что он в рубашке, которую я лично ему покупал, как часть подарка на день рождения пару лет назад. Я не ошибся, и она ему идёт просто шикарно. Но… почему? Почему я раньше не видел его в ней? И почему он так спокоен? А как же «пидорство»? А как же ненависть? Ты теперь настолько меня ненавидишь или решил добить меня жалостью? Что, блять, происходит?! — Да, пойдём, — тише ответил я вслед и, закинув чашку в раковину, а печенье — на место, поспешил за другом, продолжая варить в голове то, что сейчас произошло. Он вновь замолчал. Мы не говорили как по пути в машину, так и вовремя дороги ко мне домой. Когда я хотел предложить зайти тоже, он сказал, что посидит и подождёт. Мало ли Серёжа дома: не хочется объясняться и чтобы вообще он видел их вместе. Хотя это и было сказано из разумных и логичных причин, преследуя далеко не выдуманные цели, но мне было больно. С другой стороны, я заслужил это. Всё-таки Шаст не маленький и имеет много секретов, о которых не беспричинно умалчивает, особенно от меня. Я неправильно с ним поступаю, вынуждая возненавидеть меня, но если не это, то с ним может произойти всё что угодно, я боюсь за него и не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Я готов к его ненависти, ненависти друзей, но если это их спасёт… я готов. Готов? Зайдя в квартиру, я быстро принял душ, начал переодеваться и задумался на секунду над тем, что лучше. С одной стороны нужно было одеться попроще, чтобы это всё было не так двусмысленно, чтобы Тоша меня… я должен сделать всё, как решил, но с другой стороны, я не выдерживаю и надеваю свою (его) любимую толстовку и вскоре выхожу из квартиры. Закрывая дверь, я неожиданно получаю сообщение. Сердце сразу в пятки упало, не было ни мысли о том, что это может быть Антон, нет, это точно был Саша. Саша П.: 22:14 Спишь? Арсений: 22:15 Да. Саша П.: 22:15 С кем? С детскими травмами из-за тебя. Это вообще вторжение в личную жизнь! Арсений: 22:16 Один. Саша П.: 22:17 А если я проверю? Арсений: 22:17 А если попробуешь, я больше не отвечу. Никогда. Саша П.: 22:18 Не злись, радость моя, не буду. Саша П.: 22:18 Сегодня. Сука. Нахуй пошёл. Выдохнув, я спустился вниз и вернулся в машину, где Шаст молча с кем-то переписывался. — Прости, что долго, — извинился я, взглянув на друга, который вновь ничего не говорил. — Тош, всё нормально? — спросил я, замечая, как он злится, сильно сжимая телефон и яростно что-то печатая. — Да, — рыкнул он, и я съёжился. Сам же хотел этого, так терпи. Через двадцать минут мы были у кинотеатра. Я выбрал один из менее популярных и достаточно далёких от центра города и максимально от наших домов. Конечно, это не давало гарантии, но я хотел перестраховаться. Хотя бы так… Ты должен это сделать… — Что будем смотреть? — спросил я у Антона, а он просто хмуро смотрел на список и ничего не говорил. — Тогда нам два билета на этот фильм, — ткнул я пальцем на какой-то фильм с яркой картинкой. — Это романтика, — недоверчиво сказала женщина в возрасте, осматривая нас. — Ладно, — спокойно ответил, доставая телефон, чтобы расплатиться. — Скидка только парочкам, — настойчиво добавила, и я уже хотел было нахуй послать всё, но сдержался, как смог. — А мы парочка, никогда не видели двух парней? Один, два, то есть уже пара, видите? — спросил, поднимая недовольно брови. — Парочка, имеется в виду, что парень и девушка. — У вас не указано это «имеется в виду». — Да, но всё-таки… — Да, но всё-таки пробейте скидку и закончим, сеанс вот-вот начнётся. — Молодой человек… — Пожалуйста, — наотрез сказал я даже как-то грубо, и женщина лишь хмыкнула, позволяя мне оплатить. — Последние места, только на них распространяется скидка, — ответила она после того, как я оплатил. Ебать, а раньше сказать вообще нельзя было, блять? — Ладно, — ответил и, забрав билеты, пошёл к нужному залу. Напротив них продавался попкорн, кола и другое. Взглянув на друга, который вообще никак ни на что не реагировал, я молча купил нам один большой стаканчик попкорна и два больших стаканчика с колой. После этого в такой же тишине мы прошли в зал и заняли наши места. Да, это были последние места в конце зала, а именно двуместные диванчики. Молча сняв куртку, кинул на спинку дивана, чтобы было помягче. Антон сделал так же и, когда мы устроились наконец, смог с облегчением выдохнуть. Поставил ему и себе колу в подстаканник, а попкорн держал у себя на коленях. — Сколько он идёт? — спросил спокойно Тоша, а я аж дёрнулся от такого спокойного тона и не сразу, но ответил: — Два часа и десять минут, — и вновь никакой реакции. Тишина. Всё это было похоже на какой-то кошмарный сон, где я заставляю Антона страдать, тащу на ебаный фильм, совершенно не думая о его чувствах, ведя себя как долбоёб. Я сам… так решил… сам принял эту участь… Когда начались трейлеры, я осмотрелся и понял, что мы одни на последнем ряду, — только где-то в середине зала было достаточно много людей. Оно и к лучшему, никому и в голову не взбредет повернуться назад: все будут поглощены фильмом. Примерно так сначала всё и было, я лишь иногда посматривал по сторонам и проверял сообщения. Да, я не ответил на те сообщения Саши, но что я мог ответить? Ясно? Понял? Спасибо, что соизволил не контролировать остаток моего дня? Антон же постепенно ел попкорн, смотрел фильм и, кажется, ни о чём не волновался, по крайней мере, со стороны было видно именно это. Честно сказать, я не знаю, что дальше. Не знаю, как правильно всё-таки поступить. Стоит ли продолжать весь этот бред или стоит рассказать, но что тогда будет? Я так запутался… Помогите… Эта неизвестность меня пугает и заставляет думать о плохом, о том, что может случиться, о том, что даже представить невозможно, но что если Саша реально псих? Если он что-нибудь устроит и с ребятами что-то случится? С Антоном? А если… если… Мне не страшно умереть, не страшно отдать жизнь за тех, кого люблю, но мне страшно потерять его… его доверие, но, кажется, я и так его уже потерял. Вскоре Шаст забрал у меня попкорн и ел его так, словно не ел вечность, а я продолжал на него смотреть, не понимая, как меня угораздило влюбиться в парня, который младше меня почти на десять лет. Как я мог вообще влюбиться в человека своего же пола? Это вообще возможно после стольких лет полной уверенности в том, что я люблю девушек? Да, все мои предыдущие отношения плохо складывались, да, была жена, но даже тогда я надеялся на что-то большее, хотя и понимал, что у нас не получится что-то надолго. А сейчас… почему я так уверен, что смогу удержать его в своей жизни надолго? Облокотившись поудобнее, случайно касаясь Шаста плечом, тихо извиняясь, но не отодвигаясь, продолжая так сидеть, мысленно молясь, чтобы он не отодвинулся. Да, это глупо, да, неправильно, да, я хочу этого, но… это всё, что могу себе позволить. Спустя ещё минут двадцать я окончательно потерял суть фильма, просто сидел и смотрел себе в ноги, иногда поглядывая, как рука Антона лежит на диване и почти не шевелится. Как много колец… Странная мысль, но за столько времени нахождения среди них я уже был рад, что думаю о чём-то другом, а не об угрозах, Саше, о возможном страшном будущем, о скорейшей смерти своего сердца… Я аккуратно переложил руку с колена на диван рядом с его, мельком взглянув на Антона — заметил ли? Заметил? Может, почувствовал движение? Не двигается, смотрит фильм… Вновь переведя взгляд на его руку, я нервно прикусил губу, обдумывая, как бы так чисто «случайно» коснуться? Совсем немного, аккуратно, случайно… Страшно… И вновь подвинув руку ещё поближе, кажется, перестав дышать, я коснулся его руки мизинцем. Сука. Мало. Нервно вздохнув, я заметил, как Антон посмотрел на меня, а я не нашёл ничего лучше, чем отвернуть голову в противоположную сторону. Ну, конечно, Арс, запасной выход же куда интереснее фильм. М-м, как темно и нихуя не видно. Интересно-то как, блять! И я был готов провалиться под землю, исчезнуть, задохнуться, всё что угодно, когда ощутил мягкую ладонь Антона на своей. По телу вновь пробежались мурашки, а в пальцах начало покалывать не прекращая. Все мысли, как по щелчку, просто исчезли. — Антон… — тихо позвал его я, не зная зачем, не понимая, что потом говорить. Меня просто охватила паника. Я был в панике, но безумно счастлив. — Антон… — вновь позвал, но он никак не отреагировал. Видимо, не слышит… Ещё раз: нахуя я его зову? — Тош, я… — начал я, приблизившись к его уху, как он резко повернул ко мне голову, и между нашими лицами оставалось всего пара сантиметров. — Фильм. Смотри фильм, — лишь сказал он, а после поудобнее устроился, убирая руку, и на мгновение я дико расстроился, от чего хотелось выбежать из зала нахуй, но он сцепил наши пальцы, как тогда в магазине, и облокотился на меня, кладя голову на моё плечо. Я перестал дышать, двигаться, боясь его потревожить, а он молча смотрел дальше фильм, слабо поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. Я всё скажу ему, всю правду… Так мы и просидели до конца фильма, держась за руки и ничего больше не говоря друг другу. Даже когда он тянулся попить или за попкорном, который поставил на пол, Тоша не отпускал мою руку, а после обратно, словно кот, устраивался на моё плече. Я радовался и внутри, кажется, плакал от счастья, от этой возможности свыше и даже поверил бы в Бога, если бы всё было настолько просто. Весь день я пытался его оттолкнуть, сделать больно, пытался сделать так, чтобы он меня возненавидел, но, словно предчувствуя, убивал эту попытку и делал невозможные, как мне казалось раньше, вещи. Когда включился свет, что означало конец фильма, Антон отпустил мою руку и мы начали собираться. Всё верно, хорошее рано или поздно заканчивается, и… я не знаю, что и... и что? Жить дальше? — Пойдём, — сказал Антон, собирая весь мусор после нас, когда оделся, и мне ничего не оставалось, как просто последовать за ним. На улице парень закурил, пока я прогревал машину. — Довезёшь меня до дома? — Да-да, конечно, — кивнул я, стоя рядом с ним. — Будешь? — спросил он, протягивая мне сигарету, и, ничего не отвечая, я сделал пару затяжек, с трудом выдыхая. Это больно… Больно делить с ним сигарету, машину, диван, работу… И вновь в полном молчании мы приехали к его дому, и он незамедлительно вышел из машины. — Ты идёшь? — спросил так, словно не понимая, почему я ещё сижу и не глушу мотор. — Иду? А, да, иду, — заглушив мотор, я вышел из машины и, убедившись, что двери закрыты, последовал за ним. Что за… пиздец? Мы зашли в подъезд, поднялись на восьмой этаж, зашли в его квартиру. Молча разделись, разулись и прошли на кухню. Нет, не так, я делал всё то же, что и он, внимательно смотря на него, не понимая, что он задумал, что он делает… но, главное, зачем? — Давай поговорим? — спросил Антон, вставая у раковины, а я облокотился на подоконник, нервничая как девчонка на первом в жизни свидании. — Хорошо, о чём? — согласился, слыша, как дрожит мой голос. — Саша. Что между вами? — серьёзно спросил друг, скрещивая руки. А я засмеялся. Честно, я просто начал смеяться от бреда, который на самом деле происходит, ведь это…говно ебаное. — Ничего, Антон, правда, ничего, — с трудом ответил я, и улыбка тут же пропала с моего лица, а взгляд опустился на разбитую руку, которая немного дрожала. Мне страшно… — Тогда что? — Я не могу сказать… — Чёрт возьми, Арс, хватит, просто объясни. — Что? Что сказать?! — резко сорвался на крик, делая шаг вперёд. — Как объяснить то, что я сам не понимаю, как, блять?! — Можешь начать с начала, — предложил он, не двигаясь с места. — Я не знаю, как и начать, но то, что ты видел у подъезда — его инициатива. А потом всё пошло по одному месту. Сообщения, встречи… — Угрозы? — Если его поступки только так можно охарактеризовать, то да, — голос предательски дрожал, я боялся продолжать рассказывать, просто смотрел в пол и пытался объясниться перед Тошей, рассказывая, что тот поцелуй не моя инициатива, что все сообщения Саши были странными и ненормальными и вызывали во мне только страх и непонимание происходящего. — Ты ходил с ним на свидание. Не кажется, что всё было настолько плохо, как ты говоришь, — с какой-то странно усмешкой сказал, а меня словно ледяной водой окатили. — Свидание? — и только сейчас до меня дошло. Какой же я еблан. — Ты видел? — Допустим. — Нет, ты не так понял… Да, мы виделись, но лишь для того, чтобы объясниться про тот вечер, и я хотел… просто выяснить, что он задумал, и я… просто хотел понять… что чувствую… — Это и есть свидание, Арсений. — Нет, что чувствую к тебе, идиот, — махнул я, злясь. — Думаешь, это так просто осознать свои истинные чувства к человеку, который назвал меня пидором? — Я не хотел… — Как и я идти на ту встречу. — Что было дальше? — Он писал, по началу я отвечал, а после того, как мы сходили с тобой за костюмом, я начал его игнорировать. Его сообщения были странными и, честно, начали уже пугать до чёртиков. Решил прекратить эту дичь, но… он пришёл к нам в офис и уже в открытую угрожал. — Надо было нахуй послать. — А, это, по-твоему, так легко? — улыбнулся, наконец поднимая на него взгляд. — Послать психа, который угрожает расправой тем, кого я люблю? — Расправой со мной, ты хотел сказать. — Даже если и так, то что с этого? — Ты должен был мне сказать раньше. — Когда? Когда ты кинул меня в ЧС? Когда ты уходил от разговора со мной, делая вид, что меня нет рядом?! Когда ты орал и срывался на меня?! Когда, блять, Антон, я должен был сказать тебе? Ах, да, я понял, когда ты назвал меня пидором и ушёл, бросив в комнате?! — Думаешь, мне было, блять, легко?! Видеть, как ты страдаешь?! Как ты раз за разом уходишь в себя?! Мне было легко, когда этот ублюдок пытался зайти к тебе в комнату в тот вечер?! — Антон… — Не перебивай меня, блять! Я всю ночь, сука, следил за ним, чтобы, не дай бог, к тебе подошёл! Всю ночь! Всё сраное утро! Думаешь, мне было легко получать угрозы от него?! Да, Арс, да, блять, ты не один такой несчастный! — он буквально срывался, его голос даже охрип, но он продолжал кричать, выплёскивая всё, что так долго копилось внутри. — Я не знаю почему, но это длится уже второй месяц. Его угрозы, сообщения, даже драки, я не знаю почему, но он пытается сделать всё, чтобы я не лез к тебе, не общался… Я делал это ради тебя! Я пытался защитить тебя два сраных месяца, и я больше не могу! Даже эта свадьба… я всё делал для тебя… С каждым его словом я ощущал себя ещё большим подонком, потому что только сейчас ощутил, как ему тяжело, как боль буквально разрывала его на части столько дней, а я только и пытался, как закрыться от него, спрятаться от точно такой же боли, защитить всеми силами, а он… пытался сделать то же самое. — Антон… — я попытался к нему подойти, но он лишь сильно оттолкнул меня, продолжая срываться. — Я готов делать всё, что угодно, чтобы ты уделял мне больше внимания! Я хотел тебя видеть! Я хотел тебя слышать! Я сейчас этого хочу! Ты понимаешь?! Ты всё для меня! — и вновь толчок, ещё один и ещё. — Ты — Ангел! Который… сука, прилетел ко мне с небес! — и вновь толчок, и я почувствовал, как сильно ударился о подоконник, но это меньшее, что сейчас меня волновало. Антон продолжал кричать, срываться, толкать и причинять боль, но далеко не своими ударами. — Я люблю тебя! Как ты… не понимаешь? — Прости, пожалуйста, прости… Тош… — лишь вымолвил я, прильнув к его губам, обняв за шею и притягивая к себе. Он весь дрожал, его буквально трясло, а я лишь с каждой секундой ощущал его боль сильнее. Каким же я был идиотом, думая, что смогу справиться, что смогу бросить его на произвол судьбы, думая, что ему будет так легче. Стоило раньше с ним поговорить, стоило всё это обсудить намного раньше, чтобы искоренить проблему с Сашей на корню, но мы оба слишком беспокоимся о дорогих людях, предпочитая уничтожить самих себя, нежели подвергнуть любимых опасности. Я идиот… Антон начал отвечать на мой поцелуй, обняв меня, а я лишь пытался хоть как-нибудь забрать его боль, все его тревоги себе, чтобы самый дорогой, самый любимый для меня человек, вновь стал самым светлым и добрым, всеми любимым, без боли, без страданий… стал моим человеком. — Прости, прости, прости… — шептал, извиняясь раз за разом, прося прощения за всё. Положив руку на его шею, я другой вытер скатившиеся слёзы по его щекам. — Я в глазах твоих видел снег в океане… — прошептал, слабо улыбнувшись. — Я правда хотел это всё исправить… — Даже сейчас умудряешься петь какую-то дичь… — слабо посмеялся, не открывая глаза. — Прости, прости, пожалуйста… Я просто хотел тебя защитить, я не хотел, чтобы ты чувствовал всё, что чувствовал… Я боялся, что ты возненавидишь меня, но если это… если это… — Могло тебя спасти, то я был готов, — продолжил за меня мою мысль, и я вновь его поцеловал, коротко и слабо, вновь повторяя поцелуй, боясь сделать больно, но углубил его, притягивая к себе, стараясь прочувствовать его каждой клеточкой тела. Я не знаю, что будет дальше, я не знаю, чем это закончится, но я в жизни больше не отпущу его от себя. Нет, не так… это не так должно быть… — Я не знаю, что будет дальше, я не знаю, чем это закончится, но я в жизни больше не отпущу тебя от себя. Готов спать на коврике у двери, — прошептал, разрывая поцелуй и наконец слыша искренний смех Антона. — Уговорил, коврик так коврик, значит кровать могу не предлагать, — усмехнулся тот, а я лишь возмущённо поцеловал его. — Нет, это далеко от тебя, согласен на кровать. — А, типа, по твоей логике, мы оба на коврике должны были спать? — Типа ты сейчас договоришься, — предупредил, вновь целуя. — Не думай обо мне больше, чем о себе, — попросил, уже просто обнимая, уткнувшись лицом в моё плечо. — Даже не подумаю тебя послушать… — улыбнулся, поглаживая его по спине, впервые за полтора месяца ощущая долгожданную лёгкость. — Арс, я серьёзно… Пожалуйста. — Хорошо, если просишь, — ответил, а сам понимал, что не смогу думать о себе больше, чем о нём. Не согласен. — У меня есть вопрос, Тош… — Какой? — с тяжёлым вздохом спросил, добавляя. — А просто постоять в тишине никак? — Лапать ещё рано? — Да, — посмеялся, сильнее обняв меня. — А… остаться можно? — Нужно, — сказал и, коротко поцеловав в щеку, взял за руку, уводя в комнату. И я был бы не я, если бы не сказал, что можно устроить вечеринку, потому что более абсурдной ситуации в жизни ещё ни разу не было, но решил отложить до более абсурдного момента. — Дима и Серёжа в курсе по поводу Саши? — спросил я, когда мы зашли в комнату, в которой было темно хоть глаз выколи. — Не совсем… я просто говорил им держаться от него подальше, но кто ж знал, что Дорохов будет на дне рождении Серёжи с ним. — Когда ты им рассказал? — спросил, а Антон начал медленно снимать с меня толстовку. — Диме за неделю до дня рождения Серёги, но уже было поздно, а Серёге уже после. — Надо было раньше, — вздохнул, задумываясь. — Не волнуйся, мы как-нибудь с ним справимся, — сказал он, и я хотел было помочь с рубашкой, но он не позволил. — Ага, то есть меня лапать можно, а тебя ни-ни? — возмутился, на что Антон лишь посмеялся и, переодевшись в шорты и футболку, соизволил и мне дать сменную одежду, но лишь шорты. — Ну, считай, это наказание, — ответил и лёг на кровать, а мне стало не по себе. Нет, я хотел, но тут же Ира и Антон… — Что-то не так? — Нет, всё нормально, — ответил, укладываясь рядом с ним. Я счастлив. — Завтра будет серьёзный разговор, — прошептал Антон, неуверенно поворачиваясь ко мне лицом, укладываясь на бок. — Хорошо, но о некоторых деталях ребятам лучше не знать, — посмеялся тихо, беря руку Антона и целуя. — Почему? — непонимающе спросил он, вытягивая ладонь, не позволяя поцеловать ещё раз. — Потому что чем меньше они будут знать, тем больше вероятность, что до Саши не дойдут слухи. Я им верю, и это не обсуждается, но у стен есть уши, а лишний раз ещё и их подвергать опасности. — Арс, пойми ты, это не забыть футболку перед концертом, это не облажаться на съёмках, это всё серьёзно, и если нас будет больше, то мы сможем справиться с этим точно. Вдвоём нам будем тяжело, а они — нас подстрахуют, подскажут, в конце концов. Они те ещё предки заботливые. — Ладно, хорошо, — с тяжёлым вздохом согласился я, ощущая лёгкий поцелуй на своих губах. — Добрых снов, Арс. — Сладких, Тоша… И всё бы ничего, но тревожное чувство не исчезло. Да, лёгкость была, но эта тревога, кажется, только усилилась. Мне страшно…Глава 7
24 марта 2021 г. в 00:44
— Знаете, однажды, я услышал одну фразу и до сих пор не могу её забыть, — начал я, слабо усмехнувшись собственным мыслям и тому, от кого их услышал, потому что совсем никак не ожидал услышать именно от этого человека. — «Если ты знаешь, что человек никогда не будет твоим, то любить его можно бесконечно долго».