(Не) Меркуцио

После одного особенно удачного выступления Антон чувствовал себя особенно паршиво. Он предупредил универ, что его не будет несколько дней. Или неделю. Уже и сам забыл. По ночам, вытягивая все прочие мысли, под окнами раздавался страшный шум многих моторов, но возмущённые звонки в соответствующие органы не принесли ни тишины ни спокойного отдыха. И это регулярное гудение в ушах утомляло хуже выступлений. После одного такого случая Антон настолько разозлился, что чуть было не ударил телефоном по столу. Но пришло сообщение, и телефон уцелел. Однажды Антон проснулся от всё того же рёва за окном. Он лежал на диване с лицом, накрытым “Человеком, который смеётся”. Книгой о юноше, которому в детстве нанесли жуткое увечье, вырезав на щеках незаживающую улыбку. Его все любили, когда он развлекал толпу, но освистали, когда тот попытался сказать то, что считал действительно важным. Книга была открыта ближе к последнему, во второй половине. В комнате стало слишком темно, чтобы читать, да и проснулся Антон с гудящей головой. Так что он просто пролистал на несколько страниц вперёд в поисках конца главы или иллюстрации. И на грудь выпала фотография с улыбающимся подростком, видимо, когда-то использованная в качестве закладки. Наверное, тогда Антон не понял, что значит спрятать себя в такой книге, теперь же его больно кольнуло это глупое совпадение. Ему всегда говорили, что у него красивая улыбка. Правильная. Знали бы, как долго и болезненно “вырезать” её на лице. Антон слегка смял фото, но остановил пальцы раньше, чем изображение пошло неисправимыми полосами и трещинами. Этот подросток был полнейшим трусом, пряча изъян за улыбкой. Потом даже этого ему стало мало – он укутался чёрной тканью и зарисовался мягкими ароматными линиями из липстика. Какой же отвратительный… В следующий раз Антон снова проснулся на диване. На днях грозился зайти Олежа, и Антон оставлял дверь незапертой, потому что не хотел выходить и встречать. Он вообще не определился, хотел ли кого-то сейчас видеть, но и напрягаться, чтобы отказываться тоже не входило в его планы. Олежа пришёл на седьмой день. Он был недоволен и, кажется, на что-то обижен. Его возмущённый прищуренный взгляд совсем не позволял порадоваться встрече. Олежа так и ушёл понурым и разочарованным. Никто из них ни разу не улыбнулся. Снова оставшись один, Антон ещё долго сидел без движения. Снова стемнело, и за окном поднялся знакомый рёв. Тогда Антон не выдержал и потянулся к телефону. Только набрал не участковому. Он рассказал сонному голосу, что днём плохо себя чувствовал, и не мог говорить. И если нет никаких планов, то может, получится увидеться завтра? Непонятно как так вышло, но после того, как он повесил трубку, за окном стояла тишина. Может, и улыбаться по-настоящему научиться получится.