***
Меч пробил грудную клетку твари, не оставив мерзости и малейшего шанса. Стащив тело с клинка, Мезариус швырнул его на пол и раздавил голову массивным керамитовым сабатоном. «Одной нечестивой жизнью меньше», — с удовлетворением подумал сын Льва. Его воины проводили зачистку даже быстрее, чем изначально планировалось. Первоначально Мезариус даже не думал о том, что затея с наживкой так эффективно сработает. Но вот он результат: голодавшие уже недели две твари вышли за человеческим мясом чуть ли не целой стаей, оставив гнездо под защитой специально выращенных для этого стражей. Своей физической силой эти твари даже огрину могли дать фору. У хранителей гнезда был лишь один серьёзный недостаток — их интеллект был даже ниже, чем у рядовых собратьев. Благодаря этому их не составило труда перебить. В данный момент группа зачистки уже собирает тела тварей в кучу, чтобы предать упырей огню и забвению. Капитан посмотрел на труп противника. Судя по всему, это и был вожак. Даже тут он проявил какой-никакой интеллект — решил умереть побыстрее, ибо знал, что шансов у него и его стаи нет. Не будь он простым мутантом, то мог бы быть увековечен на железной табличке среди других достойных соперников. Эта традиция у третьей роты существовала уже давно, но такая табличка за всю жизнь еë владельца редко заполнялась полностью. Достойных противников у сынов Льва в последнее время было немного. — Брат-капитан! — Один из сержантов, Корф, вывел Мезариуса из раздумий. — Мы потеряли несколько скаутов и одного брата-опустошителя. Остатки тварей смогли отступить в сторону одной из развилок 24-го сектора. Там также есть засада скаутов сержанта Тельдиса, но я боюсь, что они долго не продержатся. — Я дозволяю тебе и твоему отделению продолжить преследование тварей и помочь подчинëнным Тельдиса, — ответил ему Мезариус. — Mutationem temperitus acta mortis. — Пусть Лев защитит нас, — кивнул Корф, удаляясь. Мезариус последний раз посмотрел на труп мутанта, что за свою недолгую жизнь успел обрести печальную славу «корабельного ужаса» среди матросов с нижних палуб. Скоро служащие корабельного санконтроля уберут трупы, люди перестанут бояться и забудут об очередных кошмарах. На несколько лет в заброшенном лабиринте воцарится мир. Сын Льва был доволен проделанной работой. Подойдя к группе детей, он осмотрел их. Закутываясь в плащи, они уже забрали лампу и собирались уходить. Двое скаутов должны были сопроводить молодую поросль до выхода. Возможно мера и была излишней, но никто не отменял возможности атаки выживших мутантов. Из соседнего коридора показались два человеческих силуэта. Капитан не обратил на них внимания. Ещё перед спуском один из юнцов попросил спрятать свою сестру, которую он не мог оставить дома. Переход в варпе и последующие за ним волнения приковали его родителей к постели, и рано повзрослевший мужчина взял заботу о своей родной крови на себя. Теперь юноша с радостью на лице вёл сестру, которой на вид не стукнуло и первого десятка стандартных циклов. Когда Мезариус уже собирался отправиться в бой, девочка вдруг споткнулась и что-то выронила из своих рук. Как оказалось, это был листок бумаги. Редкая вещь для нижних палуб огромного корабля. На этом листке бумаги было нарисовано что-то похожее на космодесантника из его ордена. Довольно неплохо для такого дитя, но откуда вообще у ребенка матросов нашлись бумага с карандашами? Он бы не обратил на этот рисунок внимания. Но лист бумаги словно задел в нём что-то необъяснимое. Что-то забытое и вычеркнутое, но продолжающее терзать его. Что-то до сих пор бережно хранимое в памяти. Что-то из той жизни. Обычно люди при виде Астартес стараются отвести взгляд и не упасть ниц (если того, скажем, не требует одна из множества традиций и устоев имперского культа) перед Ангелом Смерти. Ведь колени у смертных сами по себе подгибаются при виде могучего полубога. Однако, к удивлению Мезариуса, эта светловолосая малышка лишь с благоговением смотрела на него, сжимая в руках рисунок. Она выглядела так, будто получила подарок на день Вознесения Императора. Возможно со стороны это выглядело символично. Защитник человечества подходит и опускается на колено перед ребёнком, которого он и обязан защищать. Мезариус помнил восторженные ликования толп во время празднования очередной победы. Помнил жаркие мольбы, обращённые к нему. Но смотря на безмятежную улыбку этой девочки, он ощущал нечто иное, отличное от всех религиозных прославлений. — Как твоё имя, дитя? — Спросил он, продолжая вспоминать все ласковые слова, какие только знал. — Аннад, — прошептала она со смесью страха и благоговения. — Аннад… — он будто слышал это имя. Но не мог вспомнить где. — Не покажешь мне свой рисунок? Кивнув, она протянула свою работу. В начале он не мог понять причину своей заинтересованности. Рисунок воителя из его ордена был выполнен не по детски насыщенно и детально, словно так и норовил выпрыгнуть с листа бумаги, дабы исполнить свой долг перед Императором и Примархом. Автор досконально точно знал, какие пропорции у той или иной части доспеха или о мелких деталях болтерной винтовки… Больше всего был хорош шлем… Шлем… ШЛЕМ! Воспоминания захлестнули его в одно мгновение. События прошлой жизни пронеслись столь быстро, что ухватиться за них было невозможно. После себя они оставили лишь покой и умиротворение. Хотелось окунуться глубже в этот омут памяти, разыскать одному тебе понятные радости и горечи, вспомнить… — Брат-капитан, с вами всë в порядке? — Мезариус будто очнулся от сна. Корф, оказавшийся рядом, помог ему встать. Бесконечный поток мыслей наконец-то прекратил терзать его разум. Оглядевшись, он увидел беспокойство и страх на лицах всех окружающих. Юная художница же продолжала стоять перед ним. В её карих глазах читалось сожаление. — Всё в порядке, — Мезариус слегка улыбнулся. — Мне понравился твой рисунок. Ты молодец. Сияя от гордости, девочка ушла к остальным детям, смотревшим на неё с откровенным испугом. Редко встречаются дети, которые не боятся заговорить с Ангелом Смерти. На памяти капитана это было в первый и, скорее всего, в последний раз. — Какие-то особые распоряжения по поводу детей? — Спросил Корф, поправляя стихарь. — Никаких. Скауты проведут их до выхода с нижних палуб. Там их передадут бойцам контр-абордажников, и они отведут домой. — Будет исполнено. Смотря вслед удаляющимся детям, Мезариус продолжал вспоминать то, что случилось с ним при виде детского рисунка. Что же такого радостного было в его детстве? Психо-индоктринация обычно начисто стирает подобные ненужные для Ангела вещи. Скорее всего, он этого не узнает, но даже всполохи воспоминаний были для него только в радость. Вокс-передатчик зашипел, а затем из него он услышал Магистра Охоты: — Как продвигается зачистка, брат? — Стая упырей почти полностью уничтожена, твоя задумка с приманкой сработала отлично. — Не сомневался. Никто из детей не пострадал? — Эти твари не успели до них дойти, — произнося эти слова, Мезариус был горд за своих боевых братьев. — Что же касается детей, то у меня есть информация для тебя. — Информация? И какая же? — Ты сказал мне, что наш гость любит рисовать. Мне удалось найти ребёнка с талантом к рисованию. — Это… занимательная информация, — задумчиво проговорил Казимир. — Я благодарю тебя за это. Какое имя у этого ребёнка? — Аннад. — Просто Аннад? Их может быть тысячи на корабле! — Если тебе что-то надо — ты это найдёшь, мы оба знаем, — вздохнул в ответ капитан. — Хорошо. Я всё равно тебе благодарен. — И всё же я и мои боевые братья вынуждены продолжить добивать остатки мутантов. Удачи тебе в твоих начинаниях. — Конечно. Пусть Тёмный Ангел несёт тебя на своих крыльях. После завершения связи Мезариус понял, что упустил одну вещь. То, из-за чего он пережил свою жизнь снова. Тот шлем, который был на рисунке. Почему она нарисовала именно его? Откуда она вообще знает про его существование? Надо выяснить это любой ценой. Но этот вопрос подождёт… Ибо охота на тварей важнее.***
Тадеушу не раз доводилось попадать в плен. Издержки его верной службы на благо Золотому трону. Порой загоняешь Ты зверя, а порой зверь загоняет тебя… Можно сказать, что он даже привык к этому. Ибо обычно пленители были в курсе его должности, а потому могли обеспечить более лучшие условия (впрочем, так было не всегда). Как-то раз, слуге Трона довелось побывать в плену у архонта тёмных эльдар. Хитрый бес выбрал худшее время для своего рейда на имперский мир — как раз в разгар расследования инквизитором деятельности одного очень коварного и опасного культа поклонения Тзинчу, что сумел протянуть свои щупальца на самые верхи местной планетарной власти… К решающей партии инквизитор тогда подготовился основательно. Сил одной лишь его Свиты было явно недостаточно, а местные полки СПО оказались в лучшем случае скомпрометированными, а потому Тадеуш попросил своего давнего друга из числа Вольных Торговцев подсобить ему с этим делом и по тихому провезти на планету несколько лояльных полков Имперской Гвардии, приправленных сынами Темпестус. На самой же планете инквизитор в первую очередь заручился поддержкой Адептус Арбитрес и Сестёр Битвы из местного небольшого аббатства. В день, когда личности лидеров культа были установлены, а их связи с планетарным губернатором получили доказательства, операция по устранению скверны пришла действие. Незадолго до обозначенного рассвета верные Охотнику на ведьм полки Имперской Гвардии ввели комендантский час, арестовав большую часть ничтожных предателей из числа местного СПО прямо в их собственных казармах. Сёстры Битвы вместе с членами Свиты обрушились на логово мерзких еретиков, оставив лишь немногих из них в живых для последующего допроса… Сам же Равенков во главе с Сынами Темпестус шёл, чтобы привести приговор планетарному губернатору в исполнение. Еретик, продавший Императора ради личного блага, не заслужил права на лёгкую смерть… Однако, чего в тот день не предусмотрел инквизитор, так это полномасштабного планетарного вторжения остроухих садистов! Это была односторонняя бойня. Верных Императору сил было явно недостаточно для того, чтобы хотя бы задержать ксеносов, что буквально упивались страданиями своих жертв. Верные инквизитору люди сражались до конца, но пали один за другим. Равенков и сам был готов отойти к Императору, предварительно продав свою жизнь подороже, но в тот день учинивший сию бойню архонт приказал взять слугу Золотого Трона живым. Много позже, Тадеуш узнал, что он и был изначальной целью владыки Кабала. Ушастый пленитель не был безмозглым садистом, как большинство населяющих Тёмный город. Будучи одним из немногих уцелевших после чисток потомков аристократического рода, устроенных Аздрубаэлем Вектом, Архонт был изящным и утончённым садистом, обладающим налётом здравого смысла. Во всех его поступках читалось пренебрежительное превосходство над окружающими его ничтожествами. Поэтому, пускай судьба захваченных жителей и защитников имперского мира была воистину ужасна, инквизитор избежал подобного к себе обращения. С ним даже обошлись более-менее цивилизовано. Ксенос был очень любознательным, а потому часто приглашал Тадеуша на беседы об Империуме и жизни в нём. Когда инквизитора всё-таки решили обменять на пленников друкхари, эльдар провожал его, будто старого друга. Они по честному поклялись при следующей встрече сделать всё, чтобы прикончить друг друга. Равенков каждый день молил Императора, чтобы эта история не стала известна Ордо Ксенос. Однако оставшись по сути ни с чем, Тадеуш вынужден был повесить саблю на гвоздь, надолго оставив работу оперативника. Вместо этого он посвятил свою жизнь подготовке будущих кадров для Инквизиции. Эта ставшая привычной рутина продолжалась до тех пор, пока в один день Тадеушу не довелось повстречать в числе своих учеников одну юную и очень талантливую оторву… Возвращаясь к более актуальным проблемам… Тадеуш не был дураком. Он понимал, что Виоле его присутствие в Крестовом Походе станет костью в горле. Было очевидно, что она постарается избавиться от старика, как только у нее появится такая возможность. И инквизитор не мог не признать, что еë представление вышло выше всяких похвал. Даже капитана сменила… Впрочем, план, даже с тщательной подготовкой, всё равно потерпел неудачу. Когда его взяли в плен отпрыски Первого, то инквизитор готовился к худшему. О дознавателях сынов Льва и их пытках среди инквизиторов ходили легенды, одна страшней другой. Но несмотря на это, Тадеуш решился, ибо его собственная миссия была намного важнее. Этой миссией был его личный когитатор, а вернее его доставка. Устройство инквизитора не могли с первого раза взломать даже умелые Магосы, что не раз помогало ему. Но сейчас пароли с нужной информации были сняты. Это несомненно заинтересует высшее руководство Астартес. Возможно, именно поэтому он до сих пор ещё жив. Не находится на пыточном столе у одного из этих дознавателей, а содержится во вполне себе неплохой камере. Но для чего он нужен Ангелам Воздаяния живым? Почётный пленник? Однозначно, он был одной из самых значимых фигур Крестового Похода. Информатор? Безусловно, разблокированные записи на его когитаторе не могли не привлечь внимание Внутреннего Круга. А что если… — Инквизитор Тадеуш, прошу вас пройти со мной. Развернувшись, слуга Трона увидел двух массивных Астартес. Оба были вооружены, но пока в их действиях он не видел агрессии. Затем они заковали его в наручники и вывели из камеры. Обычный технический коридор не представлял для агента Трона никакого интереса. Пустотники и сервы с почтением пропускали их процессию вперëд, бойцы корабельной службы безопасности отдавали честь, а процессия священников осенила их аквилой. «— Странно, — продолжал думать инквизитор. — Очень странно. Ведут меня сквозь толпы людей. Почему не расчистить путь?» Тем временем они дошли до лифта, поднявшись по которому, отправились дальше, где их путь уже лежал через совершенно пустой коридор. Возможно, тут были каюты вахты офицеров, что в данный момент заняты управлением кораблем? Если так, то это даже лучше — Тадеуш никогда не любил лишнего шума. Процессия подошла к двери одной из кают. Равенков ожидал многого. Карцера, полного злобных заключённых, клетки с мутантами, да хоть пресловутой пыточной! Ведь мало ли что может быть скрыто среди палуб корабля. Но вместо этого ему предстала камера, которая была больше похожа на жилище того же корабельного офицера. Зачем? Но больше всего его поразило не это. Массивный человек (хотя правильно ли было его называть человеком?) сидел за столом и читал книгу. Казалось, что он даже не обратил внимание на посетителей. Но вот он закрывает книгу и поднимает голову. Инквизитор вздрогнул. Лицо, глаза, волосы — вся внешность будто один в один как у статуй примарха Льва Эль’Джонсона, что украшали далёкую Терру. Доспехи магистра. Один из Трëх Ангельских Мечей, Меч Доблести. Характерный оскал. Сегодня его решил встретить сам Магистр Охоты Ангелов Воздаяния, Казимир. И темой их разговора явно будет не только содержимое когитатора. — Как вы себя чувствуете, уважаемый Тадеуш? — Произнёс он так, словно человек и Ангел были давними знакомыми. — Сносно, — сухо ответил охотник на ведьм. — Тогда садитесь. — Казимир указал на стул рядом с собой. — Я не думаю, что вам будет удобно говорить стоя. Идя к стулу, Тадеуш услышал как, развернувшись, ушли космодесантники, что доставили его сюда. Скорее всего, для того, чтобы встать на стражу входа. Лично для инквизитора это говорило о многом. Например, о доверии к нему, ведь не каждый командир Астартес решит переговорить с собеседником с глазу на глаз без какой-либо охраны. — Я бы посоветовал вам почитать сию книгу потом, — невозмутимо продолжил Казимир. — Это Книга Калибана. Весьма интересна, даже чем-то похожа на Кодекс Астартес. — Не знал, что у сынов Льва есть свой кодекс, — хмыкнул Тадеуш. — Книга появилась намного раньше. Там, где на страницах книги Робаута Жилимана отражена горечь от вероломного предательства, мой генетический отец засвидетельствовал времена великого Триумфа, — сказав это, он убрал книгу на стол. — Среди изречений Первого, описанных в этом труде, есть одно весьма полюбившееся мне: «Знание — сила. Хорошо охраняйте его». — Так вот кто я для вас, — произнëс инквизитор. — Знание. — Отнюдь. Для меня вы в первую очередь союзник. — Союзник? — Переспросил Равенков. — Да. Я уверен, что в дальнейшем мне придется столкнутся с силами Крестового Похода. А следовательно, и с Виолой Дел Шин. — Прошу вас, не упоминайте еë, — поморщился Тадеуш в ответ. — О, простите. Я забыл, как вы попали к нам. — Нет, дело не в этом, — вздохнул Слуга Трона. — Наша история вражды началась значительно раньше. После того, как она перестала быть сопливой девчонкой и превратилась в расчётливую стерву. — Должен заметить, мне казалось, что ваши коллеги сплошь и рядом законченные параноики, что стараются не подпускать никого близко к себе, — не стесняясь с выражениями, подметил сын Льва. — Вы безусловно правы, однако, как видите, в любом правиле есть свои исключения, — инквизитор усмехнулся собственной слабости, а на его лице проявился его скрытый за многочисленными ювенальными процедурами истинный возраст. — Трудно поверить, что та, кто была тебе как дочь, та, кого ты растил и учил всему, что знал сам…поступит так… жестоко, — Равенков тяжело вздохнул. — Впрочем, если вы не настаиваете, я придержу эту историю для следующего разговора. — Как вам будет угодно, — пожал плечами магистр охоты. — Это ведь не допрос. — Тогда что? — Обыкновенный разговор, — ответил ему Астартес. — Хочу понять, что вы за человек. — Напоминаете меня в мои лучшие годы, — улыбнулся Тадеуш. —Тогда я тоже пытался делать всё по разуму. Возможно, из-за так въевшихся в мою память слов матушки: «Любой спор можно решить словами». — Это весьма мудрая идея. Признаться, я и сам так стараюсь действовать по возможности. — Насколько я знаю, вы считаетесь искусным дипломатом среди орденов-наследников Первого Легиона. — Решил уточнить Тадеуш. — У вас правильная информация. — А вот у меня долго были проблемы с дипломатией, — усмехнулся Тадеуш. — Ведь правда, торианец без дипломатических способностей тогда был чуть ли не анекдотом. — Так и сейчас являетесь торианцем? — Магистру Охоты явно было интересно узнать побольше о нём. — Нет. Я разочаровался как в идеях, так и методах учения. Я всё-таки слишком размяк и стал излишне гуманен, как любит подмечать моя любимая до… ученица. Я не мог видеть, как множество людей умирают ради ничего. Поэтому я и стал ренегатом. Но об этом не знали инквизиторы похода, а я давно научился держать свой язык на замке. Так что могу поставить свою бороду на то, что Виола уже делает из меня чуть ли не мученика, тогда как вы безусловно будете названы Архипредателем уровня Хоруса Луперкаля и еретиком похлеще Ложного Примарха. — Я не стану воплощать её замысел в жизнь, можете не беспокоится, — сын Льва встал со стула, который еле выдержал его. — Это… весьма необычно, особенно для наследников Первого. Признаться честно, я думал, что отправлюсь в открытый космос без скафандра сразу, как вы получите информацию с когитатора. — Я не настолько кровожаден, как некоторые мои братья. Да и это было бы весьма глупым решением, — внезапно Казимир достал из-под наплечника его когитатор. — Кстати о когитаторе, можете его забирать. Он нам больше не понадобится. — Возвращаете так просто? — Удивился Тадеуш. — Знаете, инквизитор, я всегда считал что доверие — это первый шаг на пути построения надёжного союза. Сейчас я доверяю вам, но вот доверитесь ли вы мне? Тадеуш был поражён до глубины души. Такое сокровище и так просто вернуть ему в руки? Возможно, для них стали препятствием замки, но, зная Астартес, такое маловероятно. Даже без замков это была важная вещь, которую так просто бы не отдали. Теперь Равенков по другому взглянул на личность одного из лидеров Ангелов Воздаяния. — Да, Магистр Охоты. Я доверюсь вам. Казимир улыбнулся, что заставило одновременно удивиться и испугаться. На секунду ему показалось, что это была сделка с дьяволом. Но затем жуткий облик будто испарился, а собеседник уже тянул ему руку. — Говорят, во времена Старой Терры договоры скреплялись рукопожатиями. Вы согласны пожать мне руку и присоединится к моим силам, вверив в мою власть себя и свою свиту? — Согласен, если я и мои люди не пострадают, — он протянул ему руку и осторожно пожал перчатку доспеха. — Вот сейчас я почувствовал себя на месте Виолы. Смог выйти из опасной для себя ситуации, а про свой корабль и своих людей забыл. — Вы можете не волноваться. Экипаж вашего корабля в основном сдавался, поэтому ощутимых потерь нет. Старый капитан, возможно, уже сгинул в застенках, но новый проявил безоговорочную лояльность. Что же касается свиты… — Тадеушу не понравилась пауза. Он заметил, что Ангелу Смерти будто стало нехорошо. — С ними всё хорошо, можете быть в этом уверены. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату, что теперь стала временным домом для инквизитора, вошёл один из сопровождавших его космодесантников: — Магистр, вы просили доло… — он обратил внимание на Равенкова. — Могу ли я сообщить новость при нём? — Конечно. Отныне он наш союзник. — Хорошо, — кивнув, воин продолжил. — Наша флотилия встретила корабль сил Империума. — Неужели погоня? — С явным предвкушением в голосе спросил Магистр Охоты. — Нет, Магистр. Это «Идущий сквозь бурю». Услышав это, Казимир переменился в лице. Он словно услышал о возвращении старого товарища, с которым не виделся долгие годы. Отослав подчинённого, он отправился к выходу. Но перед этим обернулся к Тадеушу: — Это не последняя наша встреча, инквизитор. Надеюсь, что Книга Калибана и прочие книги, а также… хм… особый подарок, скрасят ваше времяпровождение. — Конечно, — кивнул он. — Но перед тем как вы уйдёте, не могли бы вы сообщить своему союзнику о причине такой спешки. Что знаменует собой прибытие этого «Идущего сквозь бурю»? — Что знаменует? — Задумчиво переспросил Казимир. Затем он оскалился. — Он знаменует то, что, возможно, встряхнёт эту неизведанную галактику. Он знаменует прибытие Волков.***
Проходя в очередной раз по коридорам «Бастиона Разума», Кэрран старался не лезть в головы людей. Однако сложно это провернуть, когда мысли и чувства льются потоком не только от обычных смертных, но даже от боевых братьев. На флагмане флота ордена, «Вестнике Графии», не лезть в головы людям было ещё трудней. Их было больше, и для них библиарии ещё не стали обычным явлением. Каждый из окружающих его пустотников, матросов и прочих членов экипажа был для него как книга. Книга, открытие которой отнимало силы и в какой-то степени раздражало. Возможно, когда-нибудь он не сдержится и выскажет первому попавшемуся пустотнику, который считает, что его отходы жизнедеятельности — святыня, всё что он о нём думает.... Но сейчас он в окружении своих братьев-библиариев, что немного успокаивало его. Их процессия вошла в просторный, круглый зал. По предположениям Кэррана, они находились в центре корабля. И для чего он тут нужен? Но все вопросы потом. Ибо каждый из них сейчас будет занят важнейшим ритуалом, что может стать судьбоносным для их сил. — Эпистолярий Кэрран, — раздался из центра зала отрешённый голос. — Готов ли ты к ритуалу? — Да, мастер Фараил, — ответил Кэрран. — Я готов рискнуть. Всё это было лишь теорией. Непроверенной идеей, которая могла обернуться полным крахом. Но в неизведанной галактике, без каких-либо ориентиров, без света Императора, этот ритуал был единственным возможным решением. Когда-то они с братом уже опробовали его. Тогда это сработало, и в итоге попавшие в засаду силы ордена были спасены. Однако тогда они находились на одной планете и в совершенно других условиях. Они с Барестом были близнецами. Их мать умерла при родах, и в связи с её высоким положением (кем она была, он уже не мог вспомнить) их хотели отправить в Схолу. Затем был обнаружен их дар. Или проклятье, как это назвали тогда. Связь с имматериумом. Способность к варп-колдовству. Псайкерство. Они могли умереть из-за суеверий местных жителей. Могли погибнуть в застенках Чёрного Корабля. Могли потерять контроль и впустить демонов на родной мир. Могли, однако неизвестно что рассмотревший в двух юнцах, тогда ещё эпистолярий, Фараил их спас, забрав с собой в качестве неофитов для своего ордена. То был их первый шаг среди множества на долгом пути становления библиариями Ангелов Воздаяния. Прошло много времени с тех пор, и Фараил смог понять заинтересовавшую его вещь. Их связь. Неизвестно, было ли это из-за того, что они были близнецами, или же это какие-то иные обстоятельства. Было понятно лишь одно — они чувствуют друг друга. На грани осязания, лишь касаясь душ друг друга, но чувствуют. Именно это помогло им связатся тогда. Но поможет ли теперь? Что же, они выяснят. Он прошёл мимо братьев, которые должны будут поддержать его своими силами. Мимо стоящих в дозоре капелланов, хмуро оглядывавших его. Затем его взгляд зацепился за странную девушку. Её огненно-рыжие волосы и красота казались неуместными, как и психический капюшон. Значит, она псайкер. Фараил редко допускал посторонних к ритуалу, только если на то были основания. Тем временем девушка подняла голову, и улыбнувшись обратилась к нему: — Я постараюсь помочь тебе по мере своих сил. Надеюсь, у тебя всё получится, — на секунду она отстранилась, а затем снова заговорила с ним. — В конце концов, это будет и благодарностью ему. Удачи. Он словно остолбенел, но всё-таки смог найти силы идти дальше. Никогда ещё он не слышал таких… искренних слов поддержки. Но тем не менее это действительно было приятно, а её мягкий и приятный голос словно развеял все опасения. Надо будет выяснить, что это было. Он уселся в круг гексаграммы, начерченной лично Фараилом на полу. Мера предосторожности казалось ненужной, но кто знает, что может скрываться в эмпиреях этой галактики? — Всё готово, — Фараил повернулся к ряду капелланов. — Нестор, можешь начинать. Из-за спин капелланов вышел их лидер. Нестор считался заместителем Магистра Святости ордена, однако, по сути, возглавлял капелланов, которые являлись сторонниками Казимира. Приятно было видеть, что он не изменился. Всё так же готов в любой момент подарить освобождение от демонов, но в то же время не испытывает ненависти ко всему, что движется. — Брат Нестор, — сказал Кэрран, возможно, в последний раз. — Если местная тварь начнёт одолевать меня, даруй мне покой. — Хорошо, брат. Я исполню твою просьбу, сколь тяжёлой бы она для меня не была. Кивнув, Кэрран подготовился к началу. Капелланы во главе с Нестором начали читать Песнь Назея, в то время как окружавшие его братья-библиарии направляли свои силы в один большой пучок. Ориентир и источник энергии для его духовного тела. Наконец, он отделил свой дух. Медленно удаляясь, он видел, как его глаза закатились, а изо рта потекла слюна. Затем его губы медленно зашевелились: — Брат уходит к брату. Преграды не страшат его, ибо за ним силы сотен. Он готов к смерти и забвению. Отлично. Значит, он уже начал прорицать, тем самым хоть немного помогая братьям. Он воспарил над флотом. С такого расстояния он казался россыпью голубых шаров из-за включённых Полей Геллера. Затем его психическое тело стало образовываться, набирая эфирную массу. Он был одет в жёлтые доспехи и синий плащ, серый капюшон покрыл его голову, а посох обрёл очертания трезубца, состоящего из трёх мечей. У каждого библиария своя форма, но трезубец из трёх мечей был особенностью братьев его ордена. Закончив преобразования, он решил оторвать взгляд от флотилии и едва образовывающегося маяка. Лучше бы он подождал. Вокруг него была плёнка. Он ощущал варп, но в то же время нет. Как будто некая преграда отделила его от эмпиреев. — Он видит путь, но доступ не имеет. Он будто рыба в озере стеклянном. Он заперт, но он выйдет к свету, — прорицание продолжалось. Нужно было понять, что за этой плёнкой. А значит, нужно её преодолеть. Теперь он снова обратился к маяку, в этот раз стараясь зачерпнуть силы. А затем он попытался пробить брешь. Это было похоже на переход через зыбучие пески. В силовой броне. Он пытался пройти, но что-то будто утягивало его. Он не мог сказать, сколько он пытался пробиться, но затем он почувствовал путь. Понял, как и куда идти. И он прошёл, продирая плёнку благодаря силам братьев. — Преграды сметены, и путь свободен. Пора отправиться к пристанищу предавших, — с облегчением произнёс он. Множество образов неожиданно захлестнуло его. Он не мог понять, откуда и как они возникают. Он просто видел… —…Всё кончено, Энакин, я стою выше тебя!.. Почему их так много… —…Верни мне мою силу, Хранитель!.. Куда идти… — …Люк, помоги мне. Сними маску… Как их остановить… — …Семь сердец в дорогу идут, семь смертей их стерегут… Нет смысла бороться… —…Я не брошу тебя! Не в этот раз!.. Их невозможно победить… — …Наши тела уже не существуют, но жителям Аместриса ещё есть куда возвращаться!.. Они бесконечны… — Прости, Хорус, но ты слишком наивен/i>. — Сангвиний, нет! — САНГВИНИЙ ДА! Умри, Хорус! Я выпью твою кровь во славу Слаанеш! Он проиграл… Внезапно голос где-то на краю сознания настойчиво закричал: «Борись! Сражайся! ЖИВИ! И он воспрянул духом. Даже если он проиграет, он не имеет права отступать. Каждый во флотилии верит в него. Каждый из его братьев ждёт его победы. Уже падающие на пол от истощения библиарии отдают последние силы ради него. Та псайкерша продолжает верить в него. И это воистину помогало. Он с трудом поднял трезубец, а затем разрубил очередное полотно перед собой. Он шёл вперёд, терзаем сотнями тысяч голосов. Рвал на части бессчётное множество неизвестных ему людей и тварей. Он шёл вперёд, и наконец прорвался. Их было ещё много. Кто их насылает и как, определить было невозможно. Он чувствовал что-то большее, чем эти видения. Что-то непостижимое. Падшее божество, которое ждало своего часа. И он пробудил его своим вторжением, и теперь эта сила пыталась изгнать захватчика. Однако у неё будто возникли более важные дела, и она оставила вторженца после первой попытки изгнания. По крайней мере, именно так хотелось верить Кэррану. — Он одолел все множества врагов. Всех прошлых, будущих и нынешних героев усмирил. Он победил, пусть и большой ценой. Теперь и в путь пора ему идти. — Его голос дрожал, а губы еле шевелились. Похоже, на его тело духовная борьба повлияла не лучшим образом. Он снова прорывался сквозь плёнку, тратя свои и чужие силы. Он прошёл сотни множеств миров, запоминая о них всё, что успевал запечатлеть. Неизвестно, сколько он шёл, пока не обнаружил искомое. Планета, ради которой они были посланы. Место, ради которого они снова ставят на кон всё. Убежище Падших. Арена, где решится их судьба. Эта планета звалась Мандалор. И теперь он знал, как туда добраться. — Путь долог, труден и не быстр. Событья теперешнего и былого, далёкого и близкого терзают его. Но он нашёл то что нужно. Нашёл пристанище Забытого Вождя. Он уже планировал отправиться дальше на поиски. Но тут заметил нечто, привлёкшее его внимание. Будто не он один бороздит просторы чужих эмпиреев, пробираясь через плёнку и неизвестные видения. Приближаясь к этой силе, он словно чувствовал родство. Это могло означать лишь одно. Идя дальше, он всё сильнее ощущал брата. Это точно был Барест. Значит, и он отправился на поиски пункта назначения. Казалось, что он продирался сквозь плёнку бесконечно. Искал ориентиры, но не мог понять, где искать. Находил что-то знакомое, но в то же время терял. Его братья продолжали падать на пол, а Нестор со вздохом уже заряжал болт-пистолет. Ощущение отчаянья стало сильным как никогда. Затем это закончилось. — Брат, это ты? — Раздался голос Бареста. — Ты слышишь меня? — Да… — ответил он уже своим голосом, одновременно духовной и телесной оболочкой. — Слышу… Из его глаз текли слёзы. Всё получилось…