Карта души

Нишимура буквально влетает в школу и, едва не врезавшись в стоящего на входе охранника, бежит в класс Сону. Парень это делает уже на протяжении недели и, честно говоря, он снова не ожидает увидеть Кима за своей партой. Рики за эту неделю столько волновался, что глаз начал дергаться, а руки слегка дрожать, отказываясь спокойно лежать на столе. Японец хоть и знал, что Сону не умер и просто находится дома, но седьмое чувство кричало о том, что что-то не так, даже если Нишимура сотни раз говорил себе, что, скорее всего, Ким просто приболел или устал и решил взять перерыв. Более того, парень просматривал сообщения. Первые несколько дней Ким абсолютно не реагировал на то, что присылает ему Ники, что конкретно подпортило японцу нервы, однако позже, когда Рики написал, что очень за него волнуется, Сону все-таки соизволил просмотреть сообщения, давая знать, что он все еще здесь. Нишимура даже не обижался тому, что Ким ему не отвечает, ему было достаточно маленького «просмотрено» в углу экрана, это было единственным, чего он желал. Однако сегодня страданиям Рики наконец-то пришел конец. В углу класса за партой, на своем привычном месте, сидел Ким Сону, уткнувшийся в покоцанный телефон. В уши воткнуты наушники, а нога отбивает какой-то незамысловатый ритм. Лицо у парня было каким-то бледноватым, или, может быть, Ники его давно не видел? Нишимура рванул к парню и повис у него на плечах, крепко обнимая и прижимаясь к худой шее, однако Сону быстро отстранился, испуганно посмотрев на японца. — Все нормально? — встревоженно спросил Рики, приметив реакцию друга. — Д-да. Просто не трогай шею. У меня там… раздражение. — на ходу придумал отмазку Ким. — Хорошо. — Нишимура виновато опустил взгляд и посмотрел на Сону. Что-то внутри неприятно защемило. Кажется, Ким совсем не рад его видеть. Может он не отвечал Рики, потому что считает его надоедливым и просто хотел, чтобы японец отстал? Сону быстро перебирал тонкие пальцы, пытаясь унять в них дрожь, и слегка прикусывал нижнюю губу, не зная, что сказать. Внутри боролись два противоположных желания: отстраниться еще больше и… обнять. Ким понимал, что первое возникало из-за уже неактуального желания умереть, а вот второе — это то, что он хочет. Хочет сейчас больше всего на свете. — Иди сюда. — сказал Ким и притянул к себе Нишимуру, обнимая его за талию, проверяя, чтобы голова Рики находилась на нужном плече, потому что с другой стороны на шею наложена куча тоналки, скрывающей огромный синяк. Ники положил подбородок на острое плечо и обхватил Кима руками, поглаживая спину парня. Рики вдохнул легкий запах мятного шампуня и, наконец, почувствовал, что все становится на свои места. Сону здесь, рядом, он с ним говорит, трогает его спину, обжигает размеренным дыханием шею. Большего и не надо. Сону отстранился первым, заметив на себе любопытные взгляды, прожигающие Ники со спины. Эта небольшая слабость может спровоцировать столько слухов, но странно… Сону все равно. Когда рядом стоит виновник этих самых сплетен, все кажется таким незначительным. Ну и что? Пусть говорят. Вон, Рики же все равно. Значит и Киму тоже без разницы. Однако вот незадача… Кима не было неделю. Ни одного сказанного слова. Лишь прочитанные сообщения, оставленные без ответа. Взгляд Нишимуры внезапно стал колючим и пронзительным. — Я требую объяснений. Дежавю? Кажется, такое уже происходило. Сону закатил глаза и снова сел за парту. М-да, а он и правда надеялся на то, что его пронесет. — Твой отец…он много пьет? — осторожно спросил японец. — Да. — А он ничего… — Слушай, может не здесь? — Хорошо, тогда, может, пойдем ко мне после уроков? — Может не надо? — тихо спросил Сону. — Нет, мы точно пойдем ко мне. Мама сегодня приготовит тонкацу. Она будет рада с тобой познакомиться. Сону вздохнул и взъерошил волосы. Все снова на своих местах: Ники куда-то его тащит, Ким сопротивляется. Не то чтобы у Сону есть варианты лучше, но ходить в незнакомые места, а тем более знакомиться с людьми для него очень непривычно, и одна половина парня продолжает ныть, не желая выходить из зоны комфорта, а вторая уже вроде как смирилась и даже предвкушает встречу. Ким вспомнил светящиеся глаза Нишимуры, когда он увидел его за партой. Эту радость невозможно было не заметить. И Сону стало стыдно. Стыдно за то, что он так легкомысленно не общался с Рики. Парень хотел от него отвыкнуть и дать Рики отвыкнуть от него. Однако получается как-то наоборот. Ким, наоборот, ощутил острую необходимость в общении с японцем, так еще и Ники радуется встрече с ним больше прежнего. Более того, Нишимура волновался, из-за чего Сону чувствует вину. Игнорировать Рики было детским необдуманным решением, которое теперь гложет Кима изнутри. Хоть Сону и видит, что Ники на него не злится, но душа все равно никак не хочет успокаиваться, продолжая разжигать внутри неприятное жгущее чувство, поднимающееся вверх по горлу и останавливающееся где-то на уровне глаз, заставляя их слезиться. Но вот что теперь делать с парнем, от которого он не может отвязаться, Ким понятия не имел. Вся эта ситуация была настолько непривычной: Сону уже забыл эти чувства и эмоции, которые получаешь от обычной дружбы, от общения с людьми и прикосновений. Вот причина, по которой первой его реакцией, когда что-то пошло необычным путем, было сжечь все мосты или, в крайнем случае, оттолкнуть японца как можно дальше. Он просто испугался. Чего? Того, что, когда Сону к нему привяжется, Рики просто уйдет. Исчезнет, испарится из его жизни, будет существовать в памяти как приятный сон, к которому захочешь возвращаться изо дня в день, который станет слишком ярким пятном на фоне тусклой палитры жизни. Рики по дороге к дому рассказывал Сону о своей семье, об обычаях, традициях, манере общения родителей. — Они лучшие. Они всегда поддерживали меня. Благодаря ним я до сих пор танцую. Они одни из немногих людей, что искренне рады за меня. Сону будто слушал сказку о волшебной стране, к которой никогда не сможет и на метр приблизиться. Будто это волшебное место, пропитанное поддержкой и любовью, существует в другой вселенной, куда Киму не войти. Он завидовал Рики. Завидовал тому, что парень имеет таких родителей, живет, именно живет, а не выживает, завидовал тому, что тот ни в чем не нуждается, кроме, может быть, немного большего количества прикосновений и эмоций. Но это все ерунда, это он сможет восполнить, если будет встречаться с какой-нибудь красивой, заботливой девушкой, любящей его и объятия. И тогда он будет на 100% счастлив. Он точно будет счастлив. У таких людей, как Нишимура по-другому и не бывает. — Вот мы и пришли. Парни остановились у многоэтажки. В отличие от Сону, дом у Рики находился в хорошем районе, по улицам ходят опрятные люди, они кажутся счастливыми. Во всяком случае, у них хотя бы есть силы надевать каждый день эту маску радости. Кругом растут зеленые деревья, покрытая соцветиями вишня, лепестки с которой медленно опадают на чистый асфальт. Пока Ники вел Сону к квартире, Ким с любопытством оглядывался, примечая картины и фотографии, висящие в подъезде. Кажется, здесь живут довольно обеспеченные люди. Было понятно, что Нишимура не из бедной семьи, но неужели они настолько богаты? Подходит ли Сону Рики по статусу? А вдруг его родители будут против того, чтобы Ники дружил с таким парнем как Ким? С одной стороны, как они смеют запрещать японцу с кем-то дружить? Но все равно было бы намного лучше, если бы они приняли Сону таким, какой он есть. Ники позвонил в дверь. В скважине раздался щелчок, заставивший Сону вздрогнуть. Дверь открылась, из квартиры раздался приятный женский голос, говорящий на японском. Ким стоял за дверью и еще не увидел лица, но уже мог сделать довольно хорошие выводы. — Сону-я, проходи. — позвал Рики Кима. Парень зашел внутрь, сразу наткнувшись взглядом на красивую женщину сорока лет, довольно миниатюрную, из-за чего Ники на ее фоне выглядел гигантом. — Это ты — Ким Сону? — сказала мама Нишимуры на чистом корейском. — Я много о тебе слышала, Рики говорил о тебе последнее время довольно много… — Ну мама… — недовольно простонал Ники. — Да, я Сону. Приятно познакомиться. — Мне тоже приятно. — женщина ярко заулыбалась и пожала Киму ладонь. — Меня зовут Нишимура Юки, но ты можешь звать меня просто Юки, или тетушка Юки, как тебе удобно. — Эм. Хорошо, тетушка… Юки. — неуверенно сказал Сону, смотря на Рики, ища в его взгляде поддержки. Японец одобрительно кивнул, и Ким позволил себе чуть-чуть расслабиться. Женщина довольно засмеялась и, хлопнув в ладоши, повела парней в столовую. За столом сидел мужчина, примерно такого же возраста, что и его жена. Как только отец Рики встал, сразу понятно, в кого парень вырос таким высоким. Мужчина был ростом в метра два, может чуть меньше, но это не меняло сути. Сону рядом с Ники чувствовал себя маленьким, а рядом со старшим Нишимурой вообще понял, что коротышка. — Здравствуй, Сону, я Нишимура Хиро, но для тебя просто Хиро. Приятно познакомиться. — Мне тоже приятно познакомиться. Сону конкретно смущался и краснел, что заставляло Рики улыбаться. — Эй, все же хорошо. Чувствуй себя как дома. — Прошептал ему на ухо Ники. — Я хочу спросить по поводу обращений. Вы же как-то говорите… — Не парься насчет этого. Они теперь твои друзья, так не парься по поводу окончаний, просто зови их по имени. Сону еще раз взволнованно вздохнул и встретился взглядом с отцом. Где-то внутри сердце упало в пятки, в разуме пронеслись флэшбэки, Кима обдало диким страхом. Однако испуг ушел так же быстро, как и зародился: мужчина дружелюбно улыбнулся. — Тебе тоже 17, Сону? — спросил мужчина, откладывая планшет в сторону. — Да, я ровесник Ники. — Это хорошо. Он никогда не ладил со сверстниками. У него всего два близких друга, и оба старше его, так что я был удивлен, когда узнал, что ты тоже 2003 года рождения. — Это не я не лажу со сверстниками, это они не ладят со мной. Я не виноват, что они тупые, как пробки. — пробурчал Нишимура-младший. — А мне кажется, ты даже не пробовал с ними разговаривать. Замкнулся в своем маленьком мирке, где существуют только танцы, Джей и Чонвон и не вылезаешь. — в комнату вошла Юки и поставила несколько тарелок с тонкацу на стол. — Ничего я не замкнулся… — Возможно ты этого не замечаешь, потому что тебе комфортно, но это очевидно. Возможно, Сону поможет тебе раскрепоститься? Ты же поможешь, Сону-я? Ты наверно очень общительный, раз смог подойти к нашему Рики. Ники закашлялся и поперхнулся водой, которую так и не успел отпить. Сону закатил глаза и постучал ему по спине, давая откашляться. — Да, я довольно коммуникабельный. — с натянутой улыбкой сказал Ким, все еще стуча по спине ржущего Рики. — Успокойся, блять, Ники. — агрессивно прошептал парню на ухо Сону. — А-ха-ха-ха, коммуникабельный… — парень продолжал смеяться. — В следующий раз ты будешь подходить ко мне. — Не дождешься. — тихо проговорил Сону, снова цепляя на себя маску спокойствия. Родители, не слыша разговор парней, переглянувшись, лишь гадали о том, что могло вызвать у их сына такую бурную реакцию. Впервые за несколько лет Сону чувствовал себя настолько комфортно с взрослыми. Родители Ники рассказали Киму столько историй из детства японца, сколько бы сам Нишимура не смог бы вспомнить. Они показали Сону альбом с детскими фото парня, даже пару видео с концертов сына. Они гордились им. Безумно гордились. И гордиться было чем. Рики безумно талантлив, умен, красив и самое главное — у него доброе сердце. Они смогли воспитать достойного сына. Пока родители проводили Сону экскурсию по жизни их сына, Ники краснел и смущался, что заставляло Кима безудержно улыбаться — он впервые увидел японца таким застенчивым. Также родители задали несколько вопросов Сону, но… ему было нечего ответить. Из своего детства он мало что помнит, а вторая половина жизни просто не заслуживает того, чтобы о ней рассказывали. Рики знал, что Ким не хочет говорить о себе, поэтому постоянно отвлекал родителей, а потом и вовсе увел к себе в комнату. Комната у Нишимуры была в темных цветах, однако даже при такой палитре, в ней оставался домашний уют. По середине комнаты стояла широкая кровать, в одном углу шкаф и письменный стол, заваленный школьными учебниками, а в другом находился танцевальный станок и зеркало в пол. Эта комната кричала о Рики: по всем стенам развешены плакаты его любимых певцов, айдолов и танцоров, на полках расставлено множество альбомов и наград. А в рамках находится множество фотографий, запечатливших моменты счастья. Сону подошел к столу. В углу стояла фотография, на которой был изображен Рики, обнимавший девушку на вид чуть старше его. От фото веяло счастьем и радостью, однако было понятно, что оно было сделано давно: волосы Нишимуры были темного цвета, а позади были видны вывески на японском языке. Рики подошел со спины. Сону, испугавшись, вздрогнул и положил фотографию обратно, на стол. — Можешь смотреть, если хочешь. — тихо сказал японец. Сону кивнул и прошелся по комнате. Все рамки на полках были в фотографиях Рики и его семьи, включая сестру парня. — А почему твои родители не показывали мне фото твоей сестры? — спросил Сону, уже через секунду понимая, что жалеет о своем вопросе. — Они хранят ее фотографии в отдельном альбоме. Маме все еще бывает тяжело смотреть на нее, поэтому она убирает ее фото и иногда смотрит их тайком ночью и плачет. — Оу… — Мне наоборот легче, когда я вижу ее. Такое ощущение будто она жива, просто уехала в Америку на стажировку, как и мечтала когда-то. — Я тоже люблю рассматривать мамины фотографии, но их осталось немного. — Ты часто грустишь из-за матери? — спросил Ники, усаживаясь на край кровати. — Сейчас нет. Раньше плакал каждый вечер, потом грусть постепенно ушла. Воцарилось молчание. Оно не давило, просто приятно окутывало пространство, пробирая чувственностью. Сону сел на удобный стул, стоящий около стола. — Ты из-за сестры мне не даешь умереть? — спросил Ким, устремляя взгляд на Нишимуру. — Что ты имеешь ввиду? — Рики нахмурился. — Чувствуешь вину за ее смерть? Ники опустил взгляд в пол. Сону следил за каждым движением парня, пытаясь понять, продолжать ему этот разговор, или остановиться. — Немного. — голос Нишимуры прозвучал глухо. — Она ушла так внезапно. Я чувствую вину за то, что не обратил должного внимания. Не пригляделся к ситуации, не был ей близок. Она бы рассказала. А мы даже не знали, что все настолько плохо. — Ты это… видел? — Я не добежал. Ее рука была в сантиметре от моей. — по лицу побежала слеза, оставляя на щеке мокрую дорожку. — Я видел ее глаза. У тебя были такие же, когда я тебя спас. Полные безразличия ко всему, что происходит. Ты не представляешь, как я испугался, когда увидел их. Так что сначала я правда не хотел давать тебе это делать из-за сестры. — Как ее зовут? — Минако. Она очень красивая. А как танцует… увидишь — влюбишься тут же. Сону улыбнулся. Как в такой семье мог вырасти ребенок с тяжелой депрессией? Что могло произойти в ее жизни, что существовать стало невыносимо? Почему? Почему со всеми хорошими людьми так происходит? — У меня тоже есть сестра. Суа. Ей 21 год. — Она учится в университете? — Нет. Она не учится. И не работает. — взгляд Кима помрачнел. — Я не знаю, что она делает. — Вы поссорились? — Можно и так сказать. Она начала употреблять наркотики из-за отца и в итоге из-за него и ушла из дома. — Как давно она употребляет? — Лет 5, может чуть меньше. Рики посмотрел на Кима. Атмосфера в комнате стала максимально мрачной. Из-за того, что отец Сону пьет, рушатся жизни обоих его детей. И это не нормально. — Как давно твой отец пьет? — С тех пор как мама умерла. — Ким перешел на шепот. — Он как-то тебя обижает? Обзывает? Бьет? — на последнем слове голос у Рики дрогнул. Сону напрягся. Он знает, что, если скажет о насилии, Нишимура это просто так не оставит. Нет, он не будет в это втягивать Рики. Это лишь его дело, он сам справится с отцом. — Иногда давит, но руку не поднимает. — Давит? — переспросил Ники. — Это как? — Ну, говорит, что я не должен жить, матом орет и так далее. Как обычно. Рики в ужасе раскрыл глаза, уставившись на Сону. — Не должен… жить? Сону, это ненормально. Это… пиздец… — Рики почти задыхался от несправедливости. Сону лишь поджал губы. Знал бы он, что это еще не все. — Я настаиваю на том, чтобы что-то предпринять. — М-м-м, что же? — Сону уставился на Нишимуру. — Не знаю, не хочешь переехать ко мне? — Ты сейчас серьезно? — Сону выгнул бровь. — Абсолютно. — Рики, ты дебил? — А что-о-о? Есть идеи получше? — Просто доверься мне. Мне уже намного лучше. Я не планирую умирать, его слова больше на меня не действуют. — Сону… — Доверься мне. Ники раздраженно вздохнул и размял шею. Ему не нравится, что сейчас говорит Сону. Не нравится до вздутых вен на шее и учащенного дыхания. Костяшки пальцев Нишимуры опасно побелели. — Успокойся. — голос Сону обдал Рики холодом, словно ледяной душ. — Со мной все будет хорошо. Обещаю. Ким подошел к Нишимуре и, сев рядом, взял его за руку, переплетя свои тонкие пальцы с чужими. Миссия «не привязаться»: успешно провалено.