And then I found you

— Как ты можешь называть себя адептом великого ордена, если в твоем возрасте всё ещё боишься призраков? — Спросил Цзинь Лин, сосредоточенно перешагивая через лужу. — Кто сказал, что я боюсь призраков? — Возмутился Лань Цзинъи, отчаянно пытаясь не потерять лицо перед другом. Видите ли, Цзинъи позволил себе испугаться этим вечером, когда столкнулся с особенно противным водяным гулем… Это же не значит, что он боится каких-то там призраков, правда? Честно говоря, тот гуль был чертовски неожиданным. Цзинь Лин, который эту сцену наблюдал из первых рядов, так сказать, хихикнул, покачал головой и пробормотал что-то себе под нос, что ещё больше разозлило Цзинъи. Лань Сычжуй, шедший немного позади и часто игравший роль посредника между ними, попытался сменить тему их разговора, упомянув погоду и многозначительно взглянув на Цзинъи. Это даже сработало, но уже через несколько минут Цзинь Лин и Цзинъи снова начали подшучивать друг над другом. Тем временем Оуян Цзычжэнь, шедший в тылу, старался не слишком громко смеяться над одной из глупых сказок Вэй Усяня. В его защиту стоит сказать, бесстыдным историям из юности Магистра действительно было очень трудно сопротивляться! Прошло уже довольно много времени с тех пор, как адепты отправились на ночную охоту с Вэй Усянем. Тот путешествовал со своим мужем уже несколько месяцев или около того и возможность поохотиться с ним была уникальной. Пара недавно вернулась в Гу Су и то исключительно для того, чтобы Ханьгуан-Цзюнь мог провести некоторое время со своим братом Лань Сичэнем — тот наконец решил выйти из уединения. Так что братья нефриты Лань были очень заняты нудными, но важными политическими делами прямо в сердце Облачных Глубин. В любом случае дело было в том, что Вэй Усянь и младшие должны были вернуться в Облачные Глубины сегодня вечером, но поскольку они остановились в Цайи на обед, и Вэй Ин встретил там одну из своих старых знакомых — красивую заклинательницу по прозвищу Мянь-Мянь, с которой весело болтал, пока адептов преследовали свирепые мертвецы и печально известный водяной гуль, который пытался затащить Цзинъи прямо в бездонный пруд — они опаздывали. Очень. К тому же, узнав, что Мянь-Мянь родила мальчика несколько месяцев назад, Вэй Усянь, всегда питавший слабость к детям, затащил их четверых обратно в дом Мянь-Мянь, чтобы поворковать над ребенком. Всё это объясняло, почему луна теперь была так высоко в небе, хотя и закрыта облаками, а группе оставалось идти ещё как минимум два часа, чтобы достигнуть места назначения. Усталые, сварливые и грязные, Цзинь Лин и Цзинъи с азартом затеяли новый спор, в то время как Сычжуй, Цзычжэнь и Вэй Ин ушли уже довольно далеко вперёд. — Ты это слышал? — Внезапно спросил Лань Цзинъи, в его голосе отчетливо был слышен страх. Что-то двигалось в тени где-то относительно близко к ним и заставляло шуршать листья. Может быть, это змея? Или ещё хуже, две змеи? Цзинъи ненавидел змей… Цзинь Лин закатил глаза, явно не впечатлённый. — Неужели ты думаешь, что так легко меня напугаешь? Но как только Цзинъи собирался открыть рот, чтобы язвительно ответить, парни снова услышали странный шум. На этот раз было несколько громче. Нет нужды говорить, что Цзинь Лин уже не чувствовал себя таким храбрым, как несколько минут назад… Когда они услышали странный звук в третий раз, Цзинь Лин схватил свой лук. Уже через несколько секунд после этого действия к ним подошёл Сычжуй, настороженно положив руку на свой меч. — Что случилось? — Спросил он, как вдруг сквозь шелест листьев послышались тихое сопение или скуление — слишком тихо, чтобы разобрать точнее. — Звучит похоже на раненое животное, — заявил Цзычжэнь, также приблизившись к друзьям. Вэй Ин с силой удерживал поводья Яблочка. Осел, кажется, был не слишком рад останавливаться в этом конкретном месте: трава тут точно не выглядела как то, что было бы вкусно жевать. — Что ж, мы должны попытаться найти это животное, чтобы увидеть, нужно ли нам закончить его страдания, — сказал Вэй Усянь, и почесал кончик носа. — Если это кролик, мы могли бы его приготовить. Услышав слова «кролик» и «готовка» в одном предложении, Лань Цзинъи тут же открыл рот, чтобы запротестовать. — Нельзя жить одной курицей, Лань Цзинъи! — Воскликнул Вэй Усянь, а потом вдруг стал удивительно серьёзным. — Я просто шучу. Я не думаю, что мой муж будет слишком доволен нами, если мы съедим возможного потомка одного из его любимых кроликов. Сычжуй кивнул с видимым облегчением, когда они услышали тот странный звук ещё раз. На этот раз он звучал слабее, будто животному, которое издавало его, стало хуже. — Я не пойду ночью в лес на поиски раненого кролика, когда ничего не видно уже в двух шагах от меня, — ответил Цзинь Лин, и, скрестив руки на груди, прижался плечом к дереву. — Следи за ним, Яблочко, — приказал Вэй Усянь, передавая поводья парню. Осел громко фыркнул в сторону Цзинь Лина, который демонстративно отступил на шаг от животного. И это совершенно точно не было связано с тем, что Яблочко пытался откусить ему палец всего несколько часов назад. Конечно нет. Адепты ордена Ланьлин Цзинь ничего не боятся! Особенно каких-то там ослов. Пока Цзинь Лин вёл ожесточённое безмолвное противостояние с ослом, остальные разошлись по лесу. Цзычжэнь ушёл искать раненого кролика в правую сторону, а Сычжуй и Цзинъи вместе пошли вдоль пути, по которому они шли, немного углубившись в лес. — Хахаха! Вам необязательно уходить так далеко, чтобы поцеловаться, мальчики! За деревьями всё равно ничего не видно, — пошутил Вэй Усянь, с удовольствием наблюдая как Цзинъи и Сычжуй одновременно краснеют, прежде чем быстро исчезнуть в лесу. Несколько минут спустя, Вэй Ин, которому надоело просто смотреть на высокую траву, уже собирался что-то спросить Цзинь Лина, когда услышал странный звук ещё раз. Он замер прислушиваясь. Казалось, поскуливание раздавалось совсем рядом. Вэй Усянь раздвинул траву и сделал несколько шагов вглубь. Там, прямо перед ним, среди кучи листьев и грязи лежало что-то довольно маленькое и тихо скулило. Тщательно откидывая листья от комочка носком сапога, Вэй Усянь уже собирался согнуться, чтобы поднять раненое животное, да так и застыл. Тот, кто лежал в опавших листьях, не был раненым кроликом. Это было даже не раненое животное. Это был ребёнок.