Молодо-зелено

      Ланга просыпается с улыбкой и эрекцией. Плохо, конечно, что сон прервал будильник, так и не позволив дойти с Рэки до конца, но радовало то, что в жизни ему вряд ли смогут помешать. Особенно радовал тот факт, что всплеск гормонов, после начала отношений, у самого Рэки был не меньше.       Парни как только могли урывали удобный момент, чтобы коснуться друг друга. Невинные касания ладоней под партой, поцелуи на школьной крыше во время обеда, приставания на работе и непристойные разговоры в скейт-парке. А после гонок и вовсе зажимали друг друга по углам. Вот она, подростковая влюбленность, которой хотелось этим двоим. Ланга не мог насладиться Рэки достаточно, потому каждое прощание до утра происходило тягуче и медленно. Хасегаве мало Киана, он хочет буквально забрать его себе всего и без остатка. В последнее время Рэки и сам довольно часто подавал сигналы Ланге, что готов выйти на новый уровень в постели. Но сегодня Киан был готов к сексу даже в подворотне после гонок. Да, импровизированная аптечка в рюкзаке пополнилась несколькими занятными вещами, но Ланга пока не знает. С самого утра Рэки дразнит: как бы случайно касается пальцами бёдер своего парня в школе, на долю секунд, но Ланга уверен — не спроста. На крыше целует по-иному, но не трогает особо, хотя сейчас-то можно, они одни.       На работе парни почти не разговаривают: Рэки занят в мастерской, зато когда освобождается, сидит там и пишет всякие провокационные вещи Хасегаве, который изо всех сил держит на лице невозмутимость, потому что клиентский наплыв начался, и отвлекаться на что-то такое возбуждающее — это провал. Ланга всего лишь подросток, он заводится с пол-оборота от одного только шепота Киана на ушко, даже если он говорит о скейте. А тут: «Ты знал, что в мастерской нет ни одной камеры?» «У меня шея затекла, а у тебя просто волшебные руки. Как думаешь, можно кончить от массажа спины и шеи?» «Тут такой крепкий стол. Думаю на нём может быть удобно» Все это пестрило двусмысленностью, хотя Хасегава уверен, что вот Рэки-то на сто процентов понимает, что делает. Но заказов ещё так много, что вгоняло просто в уныние. Мама сегодня дома, а дотерпит ли Ланга до завтра — не знает. Ему уже очень хотелось выбить стоны из Рэки, всю эту дерзость, чтобы Киан знал, что Хасегава не железный.       Рабочая запара наконец-то подошла к концу и пока клиентов не предвидится, осталось только достать из подсобки пару вещей и можно смело идти развлекать заскучавшего Рэки. Киан сгорал от нетерпения, ему плевать было, что место не самое романтичное, хотя как для него, любителя адреналина, самое то. Он рассчитал всё, как казалось, даже растянул себя, чтобы всё точно прошло гладко и без особой боли. Домой ещё как-то хотелось добраться. Дверь в подсобку скрипнула и Рэки выглянул в торговый зал — никого. Самое время. Киан зашел в подсобку за Лангой и тихонечко прикрыл дверь, хотя канадец всё равно чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Рэки, — выдохнул Ланга, окидывая взглядом прижавшегося спиной к стене парня. Киану невозможно шли узкие черные джинсы с порванными коленями и отсутствие мешковатой толстовки, которую заменяла легкая светлая футболка. Ланга не может оторвать взгляд, ловя себя на мысли, что у него какая-то нездоровая фиксация на ногах Рэки. Длинных, стройных и ровных ногах. — Я говорил, что тебе очень идет этот образ? — Ланга нервно облизывает губы и поднимает взгляд на улыбающегося, совсем по-лисьи, Рэки. — Говорил, — Киан отходит от стены и приближается к Хасегаве. — Значит я заберу себе эти джинсы, — чуть шире улыбнувшись и сузив глаза, Рэки проводит рукой по упругому бедру, облаченному в одолженные у Ланги брюки. Хасегава нервно сглатывает, следя за действиями любовника. — Можешь тогда и одну из моих рубашек взять, — отзывается Хасегава, — она и без джинс будет отлично на тебе выглядеть, — Ланга улыбается и прижимает к себе Рэки, утыкается носом в основание его шеи и вдыхает поглубже пряный аромат геля для душа. В собственных брюках становится тесно, а Киан подливает масла в огонь и обнимает крепче, проводя ладонями по спине, и ныряет пальцами под полы футболки Ланги. Ланга прижимает Рэки к стене, вжимается в его бедра своими, явственно ощущая чужое возбуждение, и жадно целует. Киан постанывает в губы Ланги, протискивает колено меж его ног и настойчиво трется бедром о пах. — Я хочу прямо здесь, — заявляет Рэки. Уверенно и непоколебимо. — Но работа. Вдруг придёт клиент? Да и я конечно не романтик, но место для первого раза прям так себе, — Ланга обвел рукой тесную каморку, заставленную коробками, не самое чистое помещение, и места правда ничтожно мало. Рэки закатил глаза и выразительно цокнул, тут же улыбаясь. — Капризная принцесса, — продемонстрировав язык, Рэки приближается к уху возлюбленного: — А я ведь подготовился, осталось только взять. Киан и сам был смущен своей смелостью, он, конечно, не из робкого десятка, но и ситуация новая. На фразе Рэки Ланга замер, дыхание сбилось, а бабочки внизу живота забили тревогу. В Хасегаве умирал нежный романтик, парень хотел поддаться желанию, очень, но он любит и уважает Рэки, и считает, что как минимум для первого раза эта каморка — кощунство. Но Киан уже стаскивает с Ланги футболку и Хасегава, скрепя сердце, позволяет желанию взять над собой верх. Ланга размашисто вылизывает нежную кожу шеи Киана, кусает, оставляет засосы и выбивает сдавленные стоны — приходится накрыть губы Рэки ладонью. Хасегава уверенно снимает с Рэки футболку, как делал не раз, сжимает пальцами его бока, а после глубоко и влажно целует, играясь с его языком своим столько, что голова идет кругом. Киан тянется к брюкам Ланги, звякает пряжка ремня и этот звук только усугубляет возбуждение обоих парней. Киан пальцами касается горячей и влажной от смазки плоти, и торопливо разворачивается к стене. — В заднем кармане лубрикант и презервативы, — сбивчиво шепчет Рэки и выгибается в пояснице, ближе прижимаясь ягодицами к Хасегаве. Ланга теряет всякое самообладание, не уверен даже, сможет ли остановиться, если услышит, как пришел клиент. Джинсы с Рэки стаскивает торопливо, царапая короткими ногтями узкие бедра парня, оглаживает ладонями упругие ягодицы, пока ещё скрытые тонкой тканью белья, и вжимается в них эрегированным членом. Рэки дышит громко и часто, почти срываясь на стон и сам стягивает с себя боксеры до середины бёдер. Ланга опомнился и взял всё нужное из карманов спущенных с Киана джинс. Собственные брюки наспех приспускаются одной рукой вместе с бельем, в зубах упаковка презерватива, а на пальцы выдавливает лубрикант. Рэки немного дергается от ощущения холодных скользких пальцев внутри себя, но тут же расслабляется, когда Хасегава горячо опаляет ухо дыханием, шепчет что-то успокаивающее и свободной рукой оглаживает рёбра. — Давай уже, — в полустоне просит Киан, решительно выгибаясь в пояснице. Хасегава натягивает контрацептив и, как можно аккуратнее, входит в Рэки. Киан невозможно узкий и горячий, это сводит с ума. Близость с Рэки похожа на всплеск невозможной эйфории, Ланга сравнивает рыжего механика с серотониновым синдромом, ещё немного и это станет опасным. Киан болезненно стонет от первых толчков, но старается привыкнуть и расслабиться, он читал, что этот вид секса может быть приятным, но пока это причиняет дискомфорт. Хасегава старается отвлечь ласками, нежными поглаживаниями внизу живота, поцелуями вдоль позвонков и прикосновениями к плоти, и у него получается. Рэки расслабляется и сам подаётся бёдрами назад, чем вызывает волну мурашек по телу Ланги. Постепенно фрикции становятся более активными, касания настойчивыми и стоны держать всё труднее. Ланга сжимает рукой бок Рэки так, что наверняка останутся следы, двигается всё быстрее, так, что Киан вздрагивает от каждого толчка, потому что Хасегава попадает куда надо. Другой рукой Ланга водит вдоль ствола Рэки, который уже едва ли не скулит от удовольствия, сжимая в себе плоть Ланги всё сильнее, чем выбивает хриплые стоны из канадца. Всё заканчивается довольно бурно, Киан только и успевает прикусить собственное запястье, чтобы не застонать на весь магазин, и изливается в ладонь Хасегавы. Ланга же, спустя пару глубоких толчков, кончает следом, громко выдыхая, прижимаясь лбом куда-то между лопаток Рэки. — Останься у меня на ночь. Я сегодня готовлю ужин вместе с мамой, — начал Хасегава, переводя сбитое дыхание. — Я хочу блинчики с кленовым сиропом, — устало, с улыбкой, произнёс Киан. — Обязательно, — кивнул Ланга и решил, что нужно скорее одеться и привести себя в порядок, до конца смены ещё целый час.       А уже дома у Хасегавы мама Ланги с интересом окидывает взглядом парней, но вместо интересующих вопросов, спрашивает об учебе и работе. Рэки лучезарно улыбается и говорит без умолку, жестикулируя так, что рядом сидящему Ланге кажется, что Киан вот-вот и врежет ему по лбу. А Хасегава старшая только мило хихикала и поддерживала диалог.       Перед сном Нанако задерживает Рэки в гостиной, мягко касаясь плеча юноши. — Позаботься о Ланге, Рэки, — в глазах женщины столько нежности и тепла, что Киан чувствует, как сердце гулко отзывается на ее слова. Рэки смотрит в пронзительные карие глаза и обещает, что оправдает доверие. — Конечно, Нанако-сан, — застенчиво улыбается Киан и, пожелав доброй ночи, собирается уйти. — Ой, милый, и попроси Лангу сбавить обороты, а то придётся отказаться от футболок с открытым горлом, — хихикнула мама Ланги, кивая на созвездие алеющих засосов на шее Рэки. Киан вспыхнул как спичка, казалось покраснел до самых кончиков ушей, и промямлив единственное «угу», сбежал в комнату к Ланге. — О господи, она всё поняла! — нервно затараторил Рэки, прикрывая ладонями рот и «бегая» взглядом по комнате. Ланга сначала не понял, а потом засмеялся, громко и от души. Его искренне забавляла такая милая реакция Рэки. — Давно. Я сразу же рассказал маме, что мы встречаемся, — всё ещё смеясь, пояснил Ланга ошарашенному Рэки. — Она не против, не переживай. Киан эмоционально и красочно обсуждал всё это, всё ещё находясь в смятении от таких новостей. Возмущался, что Ланга не рассказал об этом самому Рэки и сетовал на то, что как теперь в глаза Нанако смотреть. Они ведь тут, вдвоем в одной комнате, а она знает, что они не просто друзья, и Рэки знает, и вообще... — А вдруг она решит, что мы и сейчас занимаемся всяким? Боже, какой кошмар, — Рэки кинул в Хасегаву подушкой и скрылся под одеялом. — Всё, это провал. — Киан, ты идиот, но я люблю тебя, — мягкая усмешка, и Ланга обнимает закутанного в одеяло Рэки, почти засыпая. — Сам идиот, — Рэки повернулся к Ланге и обнял парня, пуская под одеяло. — Я тебя тоже.