Из ниоткуда в никуда

Она не Шестая. Пусть у них обеих чувствовались, виделись схожие черты - те же самые чёрные волосы, к примеру - Джейн не была Шестой. Она не была чудовищем, готовым в любой момент бросить, преследуя свои неизвестные цели. Джейн была Человеком - и даже сила, переданная ей Оком, не влияла на неё. А если и влияло, то это не мешало ей вести себя нормально. Не мешало быть живой в месте, в котором от жизни осталось лишь слово. В месте, где люди превратились в марионетки, в бездушных существ, подчинённых Помехами. Солнце среди серости. Жизнь среди хаоса и смерти. Она следует вперёд рядом с ним. Идёт теперь рядом, слегка касаясь длинными изящными пальцами край рукава его пиджака. Она - то, чем Шестой не стать никогда. Она - человек с чудовищем на крепкой железной цепи. Она... - Я чувствую твою боль, - тихий голос девушки вырывает его из мыслей, заставляя повернуть голову к собеседнице. Он хотел бы ей ответить, правда хотел бы, если бы мог. Если бы его рот не был запечатан Молчанием. Если бы она могла позволить ему сказать. Могла ли она? Остатками души он хотел верить в это. Не получив ответа, Джейн поднимает глаза к серому небу. На дне её зелёных глаз, цвета яркой весенней листвы, стали появляться золотые проблески. Проблески силы, зреющей внутри неё, терпеливо выжидающей своего часа. Шепард знала - чем бы ни были её возможные способности, она справится. Раз Цербер не смог сделать из неё чудовище, неизвестному миру это не удастся и подавно. Так, по крайней мере, она надеялась и пыталась верить. Слишком рано делать поспешные выводы. Он ведёт её, но они не останавливаются. Раз за разом, как ей кажется, они огибают одни и те же дома - которые из-за своей серости казались заброшенными - а в блеклых лужах отражались одни и те же силуэты, подобно мрачным стражам наблюдающие за городом. Все вокруг такое чужое... И только от этого странного человека веет слишком знакомыми чувствами. Слишком яркими. Предательство и боль. Предательство и жажда мести. Предательство и желание покоя. От Тощего веет этими чувствами и Шепард впитывает их подобно губке. И невольно делится своими собственным. Он снимает шляпу. Впервые за множество циклов, повторяющих друг друга. Впервые за бесконечное чередование воспоминаний, боли и ненависти. Он смотрит на неё своими измученными глазами - и с удивлением чувствует крепкую, но нежную руку, касающуюся его щеки. - Я знаю вкус предательства. Знаю, что значит больно. Знаю, что значит остаться один на один с чудовищем. Знаю, - её голос прогоняет из головы ненавистный образ Шестой. Некогда любимый образ Шестой. И всё, что остаётся после - голос этой странной женщины, девушки, возникшей из Пустоты. Приведённой Оком тропами мрака, из мира, скрытого одной из миллионов Дверей. Работал Башни дрожит - Моно чувствует, как рвутся сковывающие его цепи. Как непрерывный цикл наконец был готов разорваться, уступая место новому. Более... Свободному. И он улыбается. Тонкие, бледные губы, забывшие о том, что когда-то они умели не только улыбаться, но и позволять словам вырываться на свободу, наконец-то сложились в улыбку. Слабую, надломленную, едва заметную, но улыбку. Цепь трескается. Если в этом мире выживают чудовища, то Джейн согласна им стать. В разумных, конечно же, целях. В разумных рамках. Она обязана использовать все возможные средства, способности, ресурсы этого места, чтобы наконец вернуться домой. Ведь неизвестно, сколько времени прошло здесь, а сколько - там, среди вереницы звёзд. Её сердце рвалось домой, к тем, кого она любила, за кого была готова страдать, за чьи жизни отдавала себя на растерзание судьбе. Она найдет их. И, если потребуется, заберёт сюда. Ведь в этом месте так... Серо. - Все будет иначе. Так, как я хочу, - её слова отдаются в его голове. Теперь у этого мира новая Хозяйка. Старая реальность будет стëрта, а на её месте появится новая. Непохожая на затянувшийся Кошмар. Человеку с холодным разумом и отчаянно горячим сердцем отчаянно хотелось в это верить. Впервые за годы циклов. Помехи. Они прыгают из одного телевизора в другой и Шепард не может не ощущать удовольствие. И какое-то странное иррациональное возбуждение. Шепард знает - она максимально странная. И здесь, в мире, наполненном странностями похлеще, ей нравится быть такой. Странной и... Свободной. Она вздыхает полной грудью. Её новый друг продолжает вести её вперед. На горизонте тусклым светом загорается солнце. Новый день наступает.