Сломленные

— Что на этот раз? Счастливый пробудился. Сверху гремели выстрелы турелей, что-то потревожило машины, и теперь по всей крепости звучит глухая канонада стрельбы и щелчков затворов. Усилием мысли Счастливый подключился к защитной системе крепости, посмотрел сквозь глаза часовых наружу. Кто-то подобрался к башне слишком близко. Это не человек, сквозь поднявшуюся от выстрелов завесу пыли и пепла можно было разглядеть огромный шарообразный силуэт. Наверное, недобитое творение Байдара или очередное создание Мерзкого. Такие глупцы любят приходить и нарушать тишину этого места – «Такую пустую и холодную». Нужно обладать храбростью или глупостью, чтобы приходить сюда. Обычно неудачно забредшие джинны или демоны обладали всеми эти качествами понемногу, либо примерно в одинаковых пропорциях, но болванкам на крыше зачастую все равно. Они концентрировали огонь на одной цели, а болты превращали незваного гостя в отбивную. Порой один удачный выстрел отрывал демону конечность. Тогда они становились ближе к людям. Превращались в слабых и уязвимых. Вопили не тише и умирали не реже. Зато держались чуть крепче, и крови из себя выпускали больше. Однако находились ловкие и сильные, которых не смущал град болтов. Счастливый таких называл сильными мира сего. И вот в такие моменты ему приходилось спускаться вниз и выполнять работу чистильщика. «Работу, за которую в этот раз никто не заплатит». Счастливый перенастроил датчики. Неизвестный являлся живым, фильтры его болванок видели, что гость отдавал тепло. Скорее всего, то существо имело природу джинна, необычная аура излучала странное свечение и создавала помехи. Счастливый не мог понять его намерения, это существо не шевелилось и хранило молчание. Машины прекратили стрельбу. Болванкам нельзя доверять, они технически несовершенны и вряд ли пригодны для работы дозорных, но иных альтернатив нет. Живые организмы недолговечны, их верность ничем не подкреплена, а скука ослабляет даже самое стойкое сознание. «Никому нельзя доверять: ни богам, ни джинам, ни демонам, ни людям и ни себе. Особенно себе». Счастливый неторопливо преодолевал пролеты башни. Лестница казалась ему столь же однообразной и бесконечной. В который раз он уже это делает? Периодически приходится форматировать сознание, избавляться от ненужных воспоминаний. «Наверное, это к лучшему. Лишние мысли вызывают только печаль и желание отправиться в Пустоту во второй раз, но уже по собственной воле». Счастливый взобрался на крышу своей башни. Ничего не изменилось. Часовые-болванки оставались в идеальном состоянии. Их тела представляли из себя нечто среднее между скелетом и машиной и были очень похожи на тело Счастливого. Черный металл был матовым, на его поверхности не было ни царапинки. Вместо головы был большой цилиндр с огромной во весь его диаметр линзой на месте, где обычно находилось лицо. Стекла болванок блестели, и за время его долгого сна даже не покрылись пылью. Неспешно Счастливый побрел к парапету. Пейзаж округи по-прежнему был унылым и безжизненным. Башня стояла на плоской как стол равнине. Из-под земли виднелись тонкие серые струйки ядовитых испарений. Земля по всей округе была серой как зола, впрочем, это и была зола. Стоял день, солнце почти вошло в зенит, его еще можно было разглядеть за густым слоем смога. В небе витали хлопья пепла и пыли, от этого во всей округе было темно как в сумерках. "Уныние и спокойствие в одном месте". Счастливый сфокусировал линзы своих глаз и приблизил изображение. Силуэт существа вдали оказался подозрительно знакомым. — Жирный. Все сознание машины было в предвкушении. Блоки памяти говорят о том, что в последний раз Жирный приходил сюда двадцать пять лет назад и просил об услуге – маленьком одолжении Мерзкому. Нетрудно догадаться, зачем этот джинн пришел сюда теперь. Скелет метнулся вниз, бегло осмотрел свой арсенал, выхватил увесистую алебарду и вышел из башни. Жирный не представляет угрозы, но некоторые сильные в нужный момент умеют показывать слабость. Быть может, за время долгого сна он успел набраться сил и желания присвоить то, что ему не принадлежит. «Пустота учит не доверять джиннам, как жаль, что оттуда никто не возвращается». Земля под ногами хрустела. Где-то в золе белели кости убитых часовыми демонов, а их оружие и броня блестели в мутном свете солнца. Иногда на глаза попадались тела мертвых джиннов. Их черная кровь давно запеклась или обратилась в прах, но их деформированные тела по-прежнему не разложились, и теперь они выполняют роль назидания для остальных, кто посмеет потревожить покой Счастливого. — Привет, Счастливый, — захлюпал Жирный. Имена джиннов отражают их суть, но этой горе белой плоти больше бы подошло Мерзкий. «Оно б многим подошло, но его уже заняли». Этот джинн был выше и шире обычного человека. Скелет не смог увидеть ноги этого существа. Вряд ли оно катится кубарем. Скорее всего, они скрывались за его огромными жировыми складками. Жирный был безволосым. Вся его сальная кожа покрыта струпьями, язвами, волдырями и другими образованиями различной степени отвратительности, и из всего этого безобразия сочился гной. Система говорит о том, что джинн выделяет вокруг себя запах смерти и разложения. «Если бы я был человеком, я б выблевал весь желудок. Но теперь я не могу позволить себе роскошь блевать». — Ты когда-нибудь пробовал поговорить прежде чем стрелять? Жирный заскулил от боли. В его теле торчали десятки болтов. Какие-то раны затягивались, а из некоторых по-прежнему текла желчь. Она была везде и вокруг него, текла даже из его рыла. На его туповатом, прыщавом лице застыло какое-то жалкое и пугливое выражение. — Зачем пришел? — Фалес хочет поговорить с тобой. Лицо Жирного растянулось в глуповатой невинной улыбке, обнажились черные, гнилые зубы. Счастливый заметил, что у этого существа нет шеи. Конечности джинна были непропорционально короткими. Оружия при нем не было, в худшем случае эта тварь может задавить скелета своим весом, то есть перемазать Счастливого своей гнилью. — Что надо? — Я этого не знаю, — Жирный нелепо развел руками, — он со своим отрядом ждет тебя впереди. И правда. Вдали виднелись черные силуэты солдат. Счастливый насчитал десяток таких. — Проваливай. Жирный развернулся и виновато побрел прочь от башни. Делал он это очень бодро для такого тела. Похоже, ему даже нравилось занятие перебирать ногами. Был большой соблазн ударить Жирного в спину. Садануть алебардой прямо в его мерзкую голову. Хотя бы забавы ради, эта убогая туша впитала в себя много болтов часовых, а ведь боеприпасы не бесконечные. Но без него со Счастливым никто не свяжется и не предложит дельного за его услуги. Скелет проводил взглядом Жирного. Дождался момента, пока он уйдет достаточно далеко, чтобы у него не было шансов неожиданно наброситься со спины. «Все-таки чистить корпус не менее накладно, чем избавляться от вмятин». Счастливый двинулся вперед, к отряду Фалеса. Среди его приближенных не было ни одного демона. Какие-то бледнокожие секбаны в серых плащах-пыльниках и начищенных до блеска кирасах. Лиц не было видно, их скрывали черные дыхательные маски. Вооружены эти ребята добротно и для людей держались весьма уверенно. У каждого на плече висел мушкет, а на поясе длинный меч. Возможно, найдется и пара ножей за полами плащей, либо другие сюрпризы. Толпу возглавлял лысый коренастый мужчина в сером балахоне и капюшоном на голове. Линзами своих глаз он просканировал Фалеса и увидел, что тот прячет под одеждой меч. Фильтры Счастливого видели любое влияние джиннов, а этот меч светился как солнце посреди ночного неба и был связан невидимые для простых глаз золотыми нитями. «Типичная работа Рагне. Нельзя доверять ни джиннам, ни людям, ни богам. Особенно тем, кто имеет от них всего понемногу». — Счастливый. Шамиль передает тебе свое почтение из Хорасана, — бесстрастно отчеканил Фалес. Голос человека из-за маски звучал низко и приглушенно. Вряд ли Фалес пришел сюда, чтобы просто передать чужое уважение. — У моего господина есть к тебе деловое предложение. Ты был чемпионом Байдара и считался сильнейшим из них, и ты один из немногих, кто способен бросить вызов времени. — Передай Мерзкому, что его выверенная и неприкрытая лесть делает Счастливого по-настоящему счастливым. «Вот только слова ничего не значат для того, кто отправился в Пустоту.» Слова и слава отправляются в ничто так же, как и любой смертный. Счастливый познал это на себе, и этот маврос уже ему надоел, а вот он только начал. Счастливый хотел выбить Фалеса из колеи. Вряд ли он настолько силен, чтобы назвать истинное имя своего господина. Как жаль, что маска-противогаз прятала его эмоции. — Байдар говорил, что самый страшный враг прячется внутри. Пустота холодна, и все мы равны для нее, от нее никуда не спрячешься, так же, как и от наказания за измену. Предатели должны отправиться в ничто, они должны быть вычеркнуты из прошлого, казнены в настоящем и лишены будущего. — И это говорит мне тот, кто предал своего бога, свой народ и отправил своего сына в Пустоту. Обычно люди называют это смертью. Слова могут делать больно так же, как и остро заточенный клинок. У Счастливого подобных колкостей найдется для каждого. Интересно, почему этот маврос теперь замолчал. —Примитивные формы сознания держатся за веру, свой народ или за свою кровь, и у тебя этого нет. Дело не в верности. Борьба Мерзкого за власть для меня как возня червей и насекомых. И самое смешное, что это не просто фигура речи. Как жаль, что я не могу засмеяться. Похоже, тычок уже пришелся мимо цели. Маврос пока не выдает ожидаемой реакции. Отряд Фалеса вообще выглядел отрешенно, хотя они должны прекрасно знать язык альвианидов. Жаль, ведь даже ненависть создает здесь хоть какое-то веселье. — Рашид Альвианид отказался от пути разума, он лишился доспехов, и теперь он проповедует идею о возвращении бога Альвиана. Его слова дают людям надежду и веру, эти идеи овладевают массами, а их сознание может изменить реальность. Его секта обосновалось в Вармии и обрела достаточное число последователей, такое не оставляют без внимания. Мой господин считает, что слова пророка приближают этот мир к появлению джинна, и чем крепче окажется людская вера, тем быстрее джинн обретет форму, но по содержанию он станет новым богом. И в этом мире не будет достаточной силы, чтобы противостоять ему, даже твоей. Этот человек умеет бить по чужому самолюбию. Вот только Счастливый давно не имеет никаких дел с богами, ему безразлично до появления нового центра силы. Будет весьма забавно, если в попытке захватить крупицы эфемерной власти эти глупцы перебьют друг друга. Но что останется Счастливому тогда? — Руки Мерзкого настолько короткие, что он не может дотянуться до одного человека? Он не способен найти других убийц? Люди тяжело рождаются и легко отправляются в Пустоту. Нет таких проблем, которые не способен решить правильно подобранный инструмент. Счастливый слегка наклонил Алебарду лезвием к мавросу. Никто из его людей даже не шелохнулся. — И ты станешь этим инструментом. Рашид нашел себе защитника. Закард тоже был чемпионом Байдара, и теперь он на стороне пророка. Мой господин Шамиль хочет, чтобы Рашид отправился в Пустоту, а его голова прибыла к трону гемарха. Ещё он просит тебя чтить славу Байдара и честь Закарда. Не убивай того без нужды. Будь Счастливый человеком, он бы завопил от счастья, как жаль, что все живое от него давно отправилось в Пустоту. «Много кого можно не убивать без нужды. Но ведь моя нужда в том, чтоб просто быть счастливым. По мне так чужая смерть хорошее основание для счастья». — Мерзкий умеет приносить приятные вести. Рашид Альвианид отправится в Пустоту вместе с его защитникам, как и любой, кто встанет у меня на пути. Я сам принесу голову этого пророка к трону гемарха. Но что мне за всё это будет? По команде Фалеса его спутники расступились. На земле стоял большой, железный, серый ящик. Счастливый приблизился. Ящик оказался разделен на несколько секций, но содержимое скрывал черный стальной лист. Если б Счастливый был человеком, он бы сгорел от предвкушения. Смерть Закарда уже своего рода награда. Скелет готов выполнить прихоть Мерзкого даже если внутри окажется пусто. Но Мерзкий из тех, кто всегда может что-то предложить. Счастливый отодвинул крышку. В первой секции были лишь коробки болтов для турелей на крыше. Не интересно, обычное покрытие издержек. Сложно сказать, сколько болтов впитала в себя эта жирная мерзкая тварь за не одну сотню лет. Наверное, того что внутри будет даже мало. Вторая секция оказалась забитой хламом. Устаревшие модели бионических протезов конечностей. Сгодятся лишь часовым-болванкам или на детали. Как бы извиняясь Мерзкий положил в третью секцию оружие. Меч высокого качества и десяток любопытных гранат, но все это даже близко не сравнится с тем, что есть в коллекции Счастливого. В последней секции лежали железные ноги. Счастливый знал их обладателя. Эти протезы принадлежал тирану. Эта модель протезов совершенна. Она прочнее, чем кажется на первый взгляд. Она абсолютно бесшумна. Байдар всегда оставлял себе все самое лучшее. Но он давно умер, его дух и плоть отправились в Пустоту, но что-то от него все-таки осталось. Из серого крепления тянулись металлические суставы. Сервоприводы и провода были защищены пластинами, а что-то находилось внутри суставов. Вряд ли кто-то сможет подрубить одним точным ударом ноги обладателя. Железные стопы имели причудливую изогнутую форму и обладали резиновым покрытием, с такими ногами Счастливый еще меньше будет походить на человека. Но эти ноги лучше всего, что есть в коллекции скелета. Сейчас каждый его шаг отдается лязгом и треском, а механический гул сервоприводов напоминал о его присутствии. Но эти ноги скроют поступь Счастливого. — Мерзкому пора бы стать Щедрым. Когда-то одного чемпиона хватало чтоб обратить город врага в пыль, но никто из нас не сравнится с тираном. Байдар превращал планеты в ничто. Одно его присутствие растворяет джиннов в золу и дым. И теперь твой господин отдает мне останки нашего бога. Сознание Счастливого переполняли эмоции. Когда он по-настоящему чувствовал себя счастливым? Система показывала старые воспоминания о былых сражениях. Доблесть, смерть, страх, азарт и отчаяние смешиваются в одном месте. Все-таки есть что-то хорошее в том, что Счастливый перестал быть человеком, ведь только таким чудовищам как он место в битве. — Но ты не отказываешься от платы? — пробубнил сквозь маску Фалес. — Передай Мерзкому, чтоб ожидал Рашида и Закарда у своего трона. Или что от них останется. — Мой господин будет ждать. Фалес развернулся и дал знак своим воинам. Затем они отправились на юг, оставив ящик с платой среди пепла и золы. Счастливый отдал в систему крепости приказ. Из-за дверей поплелись болванки-скелеты чтоб разобрать ящик. Счастливый же пошел обратно в башню. Счастье не появляется из ничего. «Его добывают. Своей или чужой кровью. Как хорошо, что у меня нет крови».