Сломленные

Тяжелые седые облака нависали над небольшой крепостью и делали пейзаж вокруг еще больше однообразным. Лишь комендант не разделял общего спокойствия и уныния. Он осознавал значимость этого дня, поэтому приказал выставить на стены больше людей и отправить гонца за подкреплением в Дубно. Вот только никто так и не пришел, а солдат уже начинала одолевать скука. Комендант сидел в своем кабинете, и лишь свеча на его рабочем месте немного освещала комнату. На столе лежали какие-то важные документы, однако Ян смотрел куда-то в пустоту. Мысли путались, он не понимал смысл написанного и слышал вокруг себя лишь вязкую тишину. Его терзала усталость, он не спал всю ночь, а любые попытки сомкнуть глаза отдавались гнетущим чувством по всему телу. В комнате стоял затхлый неприятный запах. Несколько десятилетий назад побеленный потолок приобрел зеленоватый оттенок, штукатурка вздулась и пузыри на нем напоминали язвы на теле умирающего человека. Густой лес и бурьян окружали укрепление, но не было людей чтоб вырубить заросли. Хотя крепость стояла на перекрестке дорог, ныне она потеряла всякое значение и едва способна выполнять роль перевалочного пункта. Сегодня сюда прибудет важный груз, и часть гарнизона должна будет сопроводить гвардию ордена в Дубно. Защищали крепость лишь низкие стены. Их камень давно обветшал, покрылся мхом и лишайником. Высотой это укрепление едва выше взрослого человека, при должной сноровке через стену можно без труда перелезть и попасть внутрь. Впрочем, даже это вряд ли понадобится, ведь местами стена дала трещины, а где-то его заменяла насыпь из земли и бревен, несколько залпов артиллерии - и вся защита обратится в пыль. Внутренний двор крепости больше походил на пустырь. Деревянные казармы представляли из себя скорее большой сарай, их фасад покосился, удивительно, что здание до сих пор не сдул ветер. Немногочисленная стража охраняла резиденцию коменданта, остальные дозорные должны были находиться на стене. Вот только наступает смена караула, они спустились вниз и спрятались в тени стен, вряд ли кто-то незамеченным успеет пробраться сквозь заросли. Рядом с резиденцией находился подземный ход, ведущий к единственному заключенному, однако никто не обращал внимание на это неприглядное место. Большая часть гарнизона предпочла скрыться от летней духоты в деревянных бараках, там они и ожидали прибытие каравана. Поднялся сильный ветер. Шелест летней листвы скрыл торопливые звуки шагов в зарослях. Черные фигуры как будто по единому сигналу выскочили из своих укрытий, совместными усилиями забрались на стены, в единый миг перебили часовых и открыли ворота. С такой же стремительностью во внутренний двор ворвались и их товарищи. В подземных коридорах долгие годы стояли сырость и удушливый запах плесени, а старые каменные стены покрылись паутиной трещин. Именно здесь располагалось место, где временно содержали опасного заключенного. В камере проходил допрос. Несмотря на ее маленькие размеры, к узнику приставили внушительную охрану. В тесной комнате находились шесть хорошо вооруженных человек, наблюдавших за каждым движением заключенного. Его поставили в противоположном конце комнаты. От усталости он пытался прижаться спиной к стене, но приходилось стоять ровно, ведь получить пару лишних ударов от охраны можно за любое движение.

***

Командовал стражей седой старик в сером табарде, что всем своим видом пытался обозначить свою значимость. В полумраке черты его лица становились острее, а в маленьких глазах чувствовалось какое-то странное наслаждением процессом допроса. Капеллан был невысокий и низкий на фоне массивных фигур солдат, однако за столом это не так бросалось в глаза. Своим аккуратным почерком капеллан записывал слова узника, однако это занятие давалось с трудом. Лампа едва освещала комнату, масло в очередной раз подходило к концу, приходилось прикладывать немало усилий, чтоб разглядеть собственные записи. Процесс допроса шел медленно, лицо надзирателя становилось напряженным и отдавало усталостью, под глазами выделялись синяки, на хмуром лбу выступала испарина. Внутренне обессилен морально, это уже тяжело становится скрывать. А ведь ему нужно было вызывать чувство угнетения у жертвы, однако он не мог уловить ничего в лице пленника, словно он смотрит в пустоту. Старик уже несколько раз выходил наружу, однако такой отдых мало помогал, при допросе нужно постоянно поглядывать на узника, а это отнимает еще больше времени и сил. — Насколько мне известно, вы совсем недавно закончили войну с империей и потеряли несколько городов. — Начал узник. В стенах камеры его голос звучал приглушенно, а слова походили на шелест песка. — Ты уходишь от поставленного вопроса. Что вы с демонами делаете на территории ордена? Я разве не ясно выражаюсь? Все-таки поздно я запретил бить тебя по голове, что-то ты совсем поплыл. Последовал удар в живот. Заключенный согнулся, из его рта потекла желчь. Ему пришлось приложить усилия чтобы устоять на ногах. Все-таки боль учит чему-то людей. Когда в прошлый раз узник свалился на пол удары ногами ему быстро объяснили, что нужно стойко принимать побои. Впрочем, если просто заставлять стоять человека всю ночь, его духовные силы иссякнут. Однако этот оборванец как-то медлит, думает, что время на его стороне. Этот взгляд в пустоту уже начинает действовать на нервы. Узник восстановил дыхание, встал ровно и продолжил. —У Шамиля везде есть глаза. Война с империей оставила после себя много мертвых и озлобленных людей. Разве это не хорошая почва для восстания? —Орден участвовал во многих воинах, какой вы видите смысл в восстании крестьян? Вспышка гнева прошла. Теперь лицо тюремщика выражало ледяное спокойствие. —Селим хочет взять Дубно. Двадцать пять лет назад он уже имел такую возможность, но богатства юга оказались важнее какой-то крепости. —Никому еще не удавалось взять Дубно, — раздалось из темноты. —Сердце Ромула не подпустит и близко Селима к городу, — добавил второй голос. —Я и не говорил, что Дубно можно взять штурмом. Имперцы разбили армии ордена, масса черни разграбит ваши деревни, у вас не хватит сил быть везде, а после упадут и города. Никакие стены не спрячут от голода. А сердце Ромула отобрали у вас имперцы, да и оно бессильно против секбанов и толпы тех, кому надоела ваша власть, таких как Вармия. —Ошибаешься, сегодня караван прибудет сюда… —Болваны, не можете исполнить самый простой приказ. Я же говорил, чтоб вы не трепались об этом, если Ян узнает — каждому их нас мало не покажется, —прошипел стражникам тюремщик. Узник нахмурился, его взгляд оживился. — Итак, Александр, я практически закончил. Я верю, вы еще что-то вспомните. —Капеллан демонстративно пролистал записи. — Как можете заметить, физическое воздействие или угроза его применения при допросе зачастую дает весьма плодотворные результаты. — Очень плодотворные, — подтвердил кто-то из надзирателей. В ответ последовало молчание. По черной бороде стекала кровь густыми багровыми каплями, что разбивались о холодный каменный пол. Его обмотки пропитались кровью и потом, от них шел смрад, но никто и не замечал этого запаха. Пламя лампы едва заметно начало уменьшаться. Глаза пленника блеснули. — Мне есть что еще добавить, — хриплым голосом ответил заключенный. — Я вас слушаю, — с фальшивой учтивостью ответил тюремщик. Его левая рука невольно потянулась к рукояти меча.

***

По правде говоря, Александру надоело это стояние. Капеллан явно не дурак, имперские сэмпы могли бы оценить его умение подавлять чужую волю, вот только весь этот процесс изрядно утомляет, но не его попытками внушить ужас и безысходность, а тягучим чувством ожидания. "Лучше потратить чужое время, чем кто-то с таким же успехом потратит твое. Когда кому-то от тебя что-то надо, время назло протекает слишком медленно". — Я ищу сердце Ромула. На севере воины Селима устроили набег. Его азапы сожгли пару ваших крепостей, а потом гвардия сожгла его азапов. Сейчас он затаился, но этой ночью мы встретимся. Этот демон сказал мне, что на одной из застав Дубно будет караван, но он просчитался - война с империей не сильно проредила ваши гарнизоны. С восточной заставой я справился, но вы меня поймали и перебили его отряд. Поэтому я вообще здесь нахожусь. Александр выдержал паузу. По телу растекалось странное чувство. Смесь страха и обреченности. Скоро все закончится. —Порой наш язык доставляет немало проблем и самым здравым решением будет его просто вырвать. Стража переглянулась. — От вас я узнал достаточно, сейчас меня больше ничего не держит здесь. Мне нечего добавить. Давайте лучше поговорим о вас. — Что? — удивился капеллан. —Огонь твоей жизни угасает по мере уменьшения пламени. Пока вы меня не пленили я размышлял, судьба ли убивает человека? Когда я убивал, то думал, каково чувствовать последние мгновения своей жизни? Чувствует ли человек нечто необратимое? Говорят, это непередаваемые ощущения, или ты сам по себе такой дерганный? Не устал проверять на месте ли твоя железяка? —выдавил из себя улыбку пленник. Повисла тишина. Изредка ее нарушали перешептывания стражи. До этих дурачков что-то начало доходить. Огонек становится все меньше и меньше, они могут подумать, что просто масло не поменяли, сложат с себя ответственность. "Так проще жить. Наверное, и умирать".

***

Капеллан не сразу отпустил рукоять, его трясло, на теле выступил холодный пот. Видимо, до него не сразу дошел смысл слов заключенного. Руки дрожали, тюремщик сам не понимал. почему волна страха накатила на него, вряд ли бессонница так быстро вызывает тревожность. — Хороший вопрос, — начал тюремщик, голос звучал самоуверенно, пафосно и как-то фальшиво,— я искренне верю, что за эту ночь у вас нашелся на него достойный ответ. В протокол не войдут ваши пустые суеверия. А теперь послушайте меня. Благодарю за то, что указали на ошибки моих подчиненных, лишь годы практики исправят этот изъян. Однако вам нечего сказать, вы — отработанный материал. Старик задумался и сделал многозначительную паузу, а после драматично покачал головой и еще более надменным тоном продолжил. — Увы, вам известны сведения, ставящие орден под угрозу и несущие для нас неблагоприятные последствия. Александр из Морта — убит при попытке побега, так и запишем в протокол. Так или иначе, вы нам более не нужны. Ребята, заключенный решил устроить побег, даю официальное разрешение на применение любых целесообразных средств чтоб не дать заключенному сбежать, —капеллан попытался изобразить театральный жест тюремщик, но вышло слишком вычурно. На узника упала громадная тень. Перед собой он видел лишь белый силуэт бойца. Где-то в темноте послышался лязг металла. Блеснула сталь, клинок оказался нацелен точно в сердце узника. Александр осклабился, презрительная насмешка не сходила с его лица. Капеллан принялся потирать ладони, то ли от нарастающего чувства тревоги, то ли от холода. — Не надоело любоваться собой, крысеныш? — вдруг оживился узник. От неожиданности боец замешкался, отошел на шаг, в полумраке капеллан смог разглядеть лицо пленника. Оно исказилось и походило на волчью морду. — Ты так усердно старался сделать из меня загнанную мышь. А я лишь немного подыграл тебе, ведь вся твоя спесь мигом сойдет перед более сильным. Признайся, ты боишься, руки так могут дрожать лишь после хорошей попойки. Ты слишком долго со мной возился и выпустил из пасти все свои шансы. А теперь прими свою судьбу, слабый должен должен умереть. Дверь отворилась. Тусклый свет не попадал в густую темноту коридора. В камере вдруг стало холоднее. Офицер весь съежился от мороза, а его свита начала топтаться на месте. Свет погас. Огонек лампы уменьшился, превратился в маленькую белую точку. От неожиданности стража окаменела, не смела пошевелиться, ужас и внезапность не позволяли им собрать собственные мысли. Капеллан обернулся и пустым взглядом уставился в темноту. Комната погрузилась в гробовое молчание. У солдат перехватило дыхание, тишину прервал ехидный смех пленника. — А вот и ваша смерть пришла. От нее никуда не спрячешься. Пора умирать, ублюдки. В камере появились два огонька, едва обозначившие силуэт существа. Потолок оказался для него слишком низким, оно сгибалось и извивалось, чтобы протиснуться в дверной проем. От нелепости ситуации на лице старика появилась улыбка, однако это единственное, на что хватило у него сил, мышцы пронзили спазм, по телу растекалась неприятная ноющая боль. Когда существо полностью вошло, свет двух огоньков позволил разглядеть его. Этот демон отдаленно напоминал человека. Хотя силуэт головы походил походил на череп, существо оказался безликим. Лишь тусклый свет глаз смутно позволял разглядеть его во мраке. От тесноты и своих исполинских размеров демон принял нелепую позу и начал упираться в потолок. Сложно сказать, сколько времени он находился в таком положении. Капеллан задыхался. Как выброшенная на берег рыба он отчаянно хватал ртом воздух, однако чувствовал, как его окутывает что-то вязкое, словно муха угодила в древесную смолу. В полумраке показалась черная рука. Послышался хруст костей, брызнула кровь. Один за другим стража валилась на пол. Вскоре очередь дошла и до командира. Ледяная ладонь вцепилась в горло.

***

Александр прижался к стене, устроился поудобнее. Где-то в темноте демон резал плоть, дробил кости, ломал конечности. Бойцы не кричали, изредка из темноты доносились тяжелые вздохи и всхлипывания. Тюремщик остался последним. Пленник не видел его лица, лишь серые одеяния и седые волосы. Из темноты раздался протяжный хруст. —Свернул шею, значит, —бросил куда-то в темноту Александр, его голос став вновь тихим, как шелест листвы. Существо приблизилось к пленнику. —Тебя только за смертью посылать, —осклабился Александр Губы неприятно защипали. Стража здорово приложилась по лицу. Раны отрылись, во рту почувствовался вкус крови. —Планы изменились. От людей Селима больше проблем чем пользы, они нихрена не угадали с местом и подохли слишком быстро. Пока ты уговаривал этого засранца помочь тебе, я узнал, что караван будет здесь, сегодня вечером. Не трогай Яна, пустить ему кровь мы всегда успеем. Думаю, за пять лет он не успел источить на нас зубы, давай дадим ему возможность почувствовать, что он еще на что-то способен. А заставу нужно все-равно будет отбить, здесь план остается прежним. Мы разделим армию Селима, пускай пришлёт сюда вечером ребят. —Почему не напасть сразу? —заговорило существо. Сложно понять, откуда исходил его голос. Ощущалось так, будто источник находится где-то в голове, словно сам пленник произнес эти слова в мыслях. —Гвардейцы могут воспользоваться сердцем. Не хватало, чтобы Селима и его ребят спалили раньше времени. Я сам займусь этой безделушкой и принесу его на заставу. Демон задумался. Существо не двигалось и продолжало оставаться в неестественной позе. —Разумно. Своими острыми когтями демон разрезал колодки, а могучими руками гнул металл. Теперь пленник свободен. В его руки демон вложил длинный меч, а после беззвучно отправился наружу, оставив наедине с собой Александра. Как только гость покинул камеру, огонек постепенно начал тянуться вверх. Заключенный поднялся и взял записи мертвого капеллана. —Александр из Морта - убит при попытке побега, —в вслух произнес узник. Бумага почернела. Пламя свечи бесстрастно поедало ее. Александр посмотрел на тело тюремщика. Он замер в неестественной позе и походил на мертвое насекомое. Лицо перекошено, седые волосы потемнели от чьей-то крови, а серый табард стал красным. —Эй, ублюдок, —пнул старика Александр, —я же говорил тебе — сдохнешь. —Думаешь, он ответит тебе? Узник рассмеялся, словно услышал удачную шутку. Сложно сказать, говорил с ним Мурад или за эту ночь он настолько выжил из ума, что начал говорить сам с собой.