Малфой и магглы

Не менее часа прошло с тех пор, как Малфой засел на кухне с дневником Поттера, и впился в него глазами, изучая строчку за строчкой, вникая в смысл написанного. Чувства обострялись — от боли и сковывающего холодного страха до расцветающей любви и тепла там, где бьется сердце. Грустно, больно и мучительно узнавать, каким его сейчас видит любимый им Гарри… А ведь ты таким был, Драко. Раньше ты являлся именно тем уродом, готовым идти по головам, стремящимся исполнить искрометные планы по унижению, уничтожению других ради своей цели, да и ради просто потехи… Нравится понимать, каким ты был ублюдком, Малфой? Совсем нет. Отец, а родовой гобелен самоуничтожает недостойных наследников? Драко Люциуса Малфоя выжег бы уже давно как недостойного высокого звания его семьи. Только паршиво звание, если ради него надо ненавидеть и не уметь любить. Поттер, ты, как всегда, действовал импульсивно, ни о чем не подумал, и вот результат — полностью разорванная от боли твоя душа, не понимающая, измученная… и все еще каким-то чудом желающая любви. Гарри, твой Драко тоже влюблен в тебя. Определенно. Иначе бы не поперся сюда, к этим гребанным магглам. «То, что я чувствую по отношению к Драко, сложно назвать влюбленностью. Мне кажется, это уже любовь — всепоглощающая, сковывающая, дарящая и незабываемое счастье — когда он рядом, и незабываемую боль — когда он говорит мне злые слова. Я надеялся, искренне дал себе возможность поверить в то, что наконец-то хоть в чем-то мне повезло (кроме того, что выжил после Авады — хоть и не считаю это везением, это гребанная несправедливость), что любимый мною человек любит меня… А все оказалось ложью. И ведь как он старался! Я же действительно поверил, забыв все его отвратительные поступки за прошлые годы! Старался, слов нет. Я видел, видел в его взгляде любовь, видел! И как он смог обмануть заколдованное на правду огневиски?! Ведь тогда я уверился полностью, что он говорит то, что есть на самом деле. Или сам зачаровал таким образом, чтобы мог соврать? С него станется, он очень хитрый и умный… Как же больно. Блять, мне так из-за Дадли не было больно, как из-за поступка Драко. Дадли хотя бы мучил тело. Драко изувечил душу. А я его все еще люблю. Я все еще хочу прикоснуться к его прекрасным (и, оказывается, таким мягким и уютным) платиновым волосам, пропустить их через свои пальцы… Хочу смотреть на его отточенное, аристократичное, но такое милое лицо, целовать мягкие, теплые, нежные губы, спускаться с поцелуями по его шее и ключицам, хочу ласкать еще и еще… Я никогда не смогу забыть, каким он может быть податливым в моих руках, как ему нравятся даже незатейливые ласки, его прекрасный стон, когда я проводил рукой по его члену… Никакой Обливиэйт это не вырежет и не уничтожит. Такого Драко забыть нельзя. И странно надеяться в глубине своей гребанной души, что все, что мы делали, все, что Драко делал, было искренне с его стороны. Нет. Гребанная ложь, чтобы еще больше унизить. Малфой, твой план идеален. Действительно идеален. Ты сделал то, что хотел. Растоптал. Уничтожил. И дал мне надежду на то, что я могу быть любим тобой. И самое дикое — я ведь все еще верю в это. Верю в то, что могу быть тобой любим. И что я все еще могу на что-то надеяться. Так глупо! Гребанный Драко, я все еще люблю тебя. Хоть ты и оказался в итоге идеальным сыном своего отца со своим идеальным планом мести для меня. Думаю, Люциус будет тобой гордиться. Паршивый повод для гордости, но тебе, видимо, понравится». Драко, вчитываясь в эти строки, не сразу заметил, что успел превратиться назад в себя самого и что протезы в итоге с него слетели. В глазах — уже его, настоящих — стояли слезы. Парень сморгнул, и две тонкие дорожки побежали от серых глаз вниз, и одна капля упала на слово «любим», размывая чернила. Так вот каким посчитал его Поттер. Копией Люциуса. И, блять, от этого больнее, чем от ненависти Гарри. Драко давно для себя начал понимать, а благодаря одному шрамоголовому гриффиндорцу осознал полностью — он не хочет быть похожим на своего отца, ему больше импонирует мама: умеющая чувствовать и любить и научившая этому сына, несмотря на то, что Люциус, как мог, вытравливал это из него, старался сделать его вышколенным Малфоем, интриганом и политиком, идущим по головам ради достижения своей цели. Но Драко не такого для себя хотел. Совсем нет. А вот в объятиях Поттера, любящего, верящего в него, слизеринцу было комфортно. Именно там, рядом с Гарри, он чувствовал себя собой. И не может теперь это потерять, никак нет. Импульсивный, одинокий, несмотря на своих настоящих друзей, милый Гарри из-за срыва Драко (за который он себя уже давно винил) накрутил себя, решил, что Малфой придумал изысканную месть. Впрочем, прежний он так бы и сделал, так что и нет ничего удивительного в том, что после его злых — и ведь на деле не правдивых, Драко сам не понимал, зачем он такое сказал — слов Поттер больше не хочет ему верить. Но до сих пор продолжает любить. Ты удивительный, Гарри. Малфой, выдохнув и вытерев тыльной стороной ладони подступившие слезы (главное, чтобы Уизли не увидел), пролистнул дневник чуть дальше и наткнулся на страницу, где снова было написано про него. Читая эти строки, парень улыбался. Все-таки Поттер — романтик. «Сегодня произошло то, на что я даже не смел надеяться. Что было в моих самых смелых и, как мне казалось, несбыточных мечтах. Однако это случилось и сейчас я пишу это с самой широкой улыбкой на лице и с неимоверным счастьем внутри. Мне кажется, я весь свечусь счастьем! Мы поцеловались! Мы с Драко поцеловались! Это ж охренеть можно! Собственно, я и охренел. После этого гребанного задания мне покоя не давали гриффиндорцы, в очередной раз забывшие о ненависти ко мне после того, как я успешно прошел второе испытание (сам не понимаю, как) и начавшие праздновать мое прохождение в третий этап Турнира, который мне нахрен не сдался. Все, что я хотел — это поспать. Все, чего хотели они — это праздновать. Гермиона пыталась их угомонить (я все больше убеждаюсь, что она мне словно сестра и единственная, кто меня хоть как-то понимает), но куда там! Ее никто не слушал, даже Рон. Кажется, она обиделась. И предложила уйти, что я и сделал. Кто ж знал, что я встречу на пути Драко и мы с ним сможем хорошо поговорить, без ссор и без язвительности? Это было прекрасно. Он меня понял, лучше, чем Гермиона. Выслушал, даже не отпустив сарказма в мой адрес. Драко вел себя так, будто мы… близкие друзья. Меня это порадовало, это было чудесно. Правда. Я уже тогда чувствовал себя счастливым. Сонным, уставшим и до одури счастливым. Во время нашего разговора я еще подумал, что, может, если бы он не съязвил мне тогда, перед распределением, мы бы вполне могли подружиться. В беседе Драко проявил себя просто отлично. Выслушал и даже пошел со мной в ту аудиторию, где меня раньше прятали слизеринцы. Помог стащить матрас и в какой-то мере уложил спать. И Гермиона потом сказала, что Драко спал со мной рядом, хотя он пытался ее убедить, что это не так (стеснительный Малфой, оказывается, хех). Когда мы все вместе пошли обратно, мне казалось, что мы никогда и не были в ссоре, настолько комфортно нам оказалось общаться всеми вместе (и кто знал, что Гермиона такая пошлячка?). Серьезно, такого хорошего общения между нами не было, наверное, никогда. И в момент, когда мы остались одни… Мы поцеловались. Я не знаю, кто из нас первый придвинулся, кажется, что все-таки Драко. Но я не уверен. Мгновение — и мы прикоснулись губами, и мне казалось, что внутри меня словно взорвался вулкан, из которого вылетели гребанные бабочки, прямо как в книгах магглов. Смазанный, быстрый поцелуй — но он был. Оказывается, у него удивительно мягкие губы. Мне всегда казалось, что они грубые и требовательные. Нет, нежные и мягкие. Мне это даже больше нравится. И сам Драко весь такой… уютный, что ли. А потом что-то вдарило мне в голову — эмоции ли, желание продлить момент, стремление еще раз исполнить свою мечту — и я еще раз прикоснулся к его губам. Смазанно, быстро, неловко… да и похер. Это было — и было охерительно. Если честно, уже без разницы, что Малфой на это подумает. Он целовал меня по-настоящему. Я счастлив». — Драко, сколько тут можно сидеть? — в кухню неожиданно зашла Грейнджер, и Драко резко захлопнул дневник и спрятал себе за спину: не хватало еще, чтобы гриффиндорка заметила и начала его отчитывать. Впрочем, она и увидела. — Драко, ты опять стащил дневник Гарри?! Да сколько можно?! Ты вообще в курсе, что читать личные записи — это плохо?! — В курсе, Грейнджер, — прошипел он. — Я просто хотел узнать, что себе Поттер надумал и почему удрал. Он, блять, считает, что я его так решил уничтожить и что специально заставил его думать, что я его люблю! Поттер считает, что я ему мщу! Идиот! Драко злился, и не знал, на кого больше: на Гарри за его накручивание или на себя самого за то, что высказал те паршивые слова и допустил все это. — Он так написал в дневнике? — спросила Гермиона, садясь к Малфою. — Именно, — выдохнул слизеринец и закрыл лицо руками. — Грейнджер, он меня теперь ненавидит. Любит и ненавидит. Я не знаю, что делать. Я же… «Я же в самом деле в него влюблен»,  — хотел было произнесли парень, но слова застряли в горле. В какой-то момент стало страшно говорить об этом вслух. Но Гермиона — тот человек, который может убедить Поттера в этом, несмотря ни на что. Плевать, что грязнокровка и что бесит порой своими познаниями. Она — отличный друг для Гарри, и подсознательно Драко знал: не так плоха Грейнджер, какой он ее себе представлял ранее. Действительно не мерзкая, готовая на все ради своих друзей, всегда может выслушать и помочь. Даже со слизеринцами подружилась, лишь бы спасти Поттера. Эта магглорожденная определенно заслуживает хотя бы уважения. Отец, насколько ты своего сына ненавидишь? Так же, как Гарри? Но Гарри хотя бы любит. — …Я же не придумывал все это. Да, знаю, раньше я бы, скорее всего, так и поступил, но… блять… Гарри мне важен. Он придурок тот еще, но я… — Драко снова замер, а Грейнджер молчала, не торопила его. Наверняка уже давно догадалась, что он хочет сказать, но не давила, грамотно считая, что ему нужно время. — Я влюблен в него. На самом деле, — эти слова слизеринец прошептал, боясь, но, как ни странно, после того, как он заявил об этом вслух, его немного отпустило. Правда, все еще трясло. — Гарри это знает и чувствует, правда, — Грейнджер вдруг погладила его по голове — так, как гладила его мать, успокаивая в детстве и заботясь. — Просто сейчас он очень зол, а когда Гарри на эмоциях, он сам не ведает порой, что творит. Уж я-то знаю, поверь, — девушка вздохнула. — Когда все гриффиндорцы, включая Рона, на него ополчились после того, как его объявили участником Турнира, он был в ярости и мне тоже от него много злых слов досталось. Гарри потом извинялся долго. Я его давно простила, да и не обижалась сильно. Просто, понимаешь… Гарри многие годы был один. Совсем. Сам видишь, Дурсли его даже нейтральным отношением не баловали, относились к нему с постоянной агрессией. То, что он вырос не злым и преданным — это чудо на самом деле. Детство сильно влияет на нашу дальнейшую жизнь, на то, какими мы вырастем. Хорошо, что на Гарри его детские годы повлияли меньше, чем могли бы — он вырос очень классным, но… кое-что все равно на него подействовало. В глубине души Гарри очень боится, что снова останется один, как было те годы, что он жил у Дурслей. В критические моменты этот страх одиночества вылезает и он с ним справляется так, как умеет. А кроме агрессии, он особо ничего не видел в своем детстве. Поэтому, если он в ярости говорит какие-то злые слова и совершает импульсивные поступки и убегает — это значит, что он ужасно боится. Боится одиночества и поэтому, чтобы не бросили его, предпочитает делать это первым. Якобы чтобы не было мучительно больно, хотя на самом деле его это травит еще сильнее, но из-за такой… травмы, из-за страха он не совсем это понимает своим подсознанием. Это глубоко внутри него. Ему нужно время, чтобы с этим справиться. К тому же… возможно, Гарри сбежал именно к Дурслям потому, что тут эти чувства ему привычны: ненависть к нему, агрессия… А еще — тут он может от всего спрятаться, и всем в этой семье на него плевать. Вот он и спрятался в чулане — как бы подсознательно спрятался от своих проблем. Потом, когда он поймет, что натворил, Гарри снова придет к тебе, все вернется на круги своя, но, если ты хочешь быть с ним — извинись перед ним первым, тем более, сам понимаешь, в его срыве есть вина твоих случайно высказанных слов, которые он считает правдой. Извинись перед ним, обними, скажи правду о своих чувствах, Гарри ценит правду. Веритасерум у тебя при себе, можешь с ним ему признаться, если хочешь. Я, если что, при Гарри специально проверю, что это действительно Сыворотка правды, чтобы он не подумал, что ты снова что-то подстраиваешь. И обними его, обязательно. Он любит объятия, хоть никогда об этом и не скажет. Малфой, убрав руки от заплаканного (когда он успел столько выплакать?) лица и по-новому взглянул на Грейнджер. Она не просто умнее, чем казалась ранее. Она действительно чертовски умна. Ее монолог не просто тронул Драко — раскрыл очень многое как и о самом Гарри, так и о взаимоотношениях между гриффиндорцами. Гермиона для них действительно как сестра, самая настоящая — заботящаяся, видит насквозь, видит больше, чем они могут себе представить. Ее слова о Поттере открыли его с другой стороны, и Малфой понял, что она чертовски права: откуда бы Гарри знать, что такое любовь, если Дурсли относились к нему хуже, чем его семья к домовым эльфам? Поттер действительно каким-то чудом сохранил в себе положительные черты и не озлобился, хотя мог стать кем-то хуже прежнего Малфоя. У него появились настоящие друзья, к которым он сильно привязался… Но ничто не проходит бесследно. Как не прошел и страх одиночества и страх потерять то, что ему дорого. Грейнджер чертовски права. Малфой всхлипнул и резко обнял ее, сам не совсем понимая своего порыва. Грейнджер его не просто успокоила — подарила какую-то пусть призрачную, но все же надежду, что у них с Гарри все будет хорошо. Драко хотел в это верить. Магглорожденная, тоже не ожидавшая такой импульсивной реакции слизеринца, легонько обняла его в ответ и погладила по голове, успокаивая. — Все у вас будет хорошо. Я бы удивилась, не будь вы вместе, — блондин был уверен, что услышал в ее голосе улыбку. — Вы ведь такие разные, но в то же время такие одинаковые, и всегда друг у друга на устах были. «Поттер то, Малфой се», — усмехнулась она. — Паркинсон тоже что-то подобное говорила, — улыбнулся в ответ Драко и отпустил Грейнджер, быстро вытерев слезы. — Надо снова зелье выпить, да? А то я не помню, когда эффект закончился. — Да, пора бы, только паршиво немного из-за перерыва будет, — девушка вытащила из-за его спины дневник. — Пойду на место положу. Не хватало еще возмущений от Гарри по этому поводу. Драко кивнул. — А куда ты Дадли дела? — С Роном оставила. По-моему, он тоже готов его отдубасить. — И поделом. — Драко! — Гермиона! — фыркнул он. — Правда, он заслужил. Я не хочу ничего рассказывать без желания Гарри, просто… прими это. Я еще мало ему устроил. Заавадил бы, но Гарри бы не простил. Гриффиндорка с изумлением изогнула бровь, но ничего на это не ответила. — Ладно… выпивай зелье, да пойдем. Паркинсон уже слишком долго на улице гуляет, стемнело давно. Я ее видела полчаса назад в окне, но как-то… все равно, холодно же вечером. — Так долго торчать на маггловской улице? На Пэнси это не похоже, — заметил Драко, чувствуя, как внутри все сковывает беспокойством. — Я пойду, проверю. — Я с тобой, — Грейнджер встала с диванчика. — Идем. Около пяти минут Гермиона и Драко осматривали окрестности дома Дурслей и прошлись немного и по самой улице — Паркинсон нигде не было видно. Малфой начинал злиться. — Эта дура наверняка заблудилась! Вот и куда она поперлась?! Где нам ее теперь искать?! — слизеринец понимал, что истерит сейчас именно потому, что волнуется за свою подругу: как бы она ни бесила, Пэнси действительно ему важна. — Похоже, придется будить Гарри и всем вместе выходить ее искать, — обеспокоенно сказала Грейнджер. — И ходить по двое, потому что мы с Гарри хоть как-то мир магглов знаем. — Черт, ебанная Паркинсон, — рычал парень. — Давай еще пройдем вдоль улицы, и если ее не заметим, то тогда будем все вместе искать. Может, она в каком-то магазине увидела какие-то блестяшки и решила там поселиться. Я уверен, что ее патронус наверняка сорока. Но и изучение улицы и магазина не помогло — девушка исчезла. Грейнджер даже через заборы соседей Дурслей перелезала и искала ее во дворах (Драко совсем такого не ожидал от этой гриффиндорки — а впрочем, стоило бы, зная ее факультет), но нигде ее не обнаружила. Малфой серьезно начал нервничать и испытывал толику вины: все же из-за него она поехала с ними, хотя это было вовсе не обязательно. — Идем за Роном и Гарри. Дело серьезное, — Гермиона быстро побежала по направлению к дому Дурслей, и слизеринец тут же ринулся за ней. Когда они оказались дома, Гарри уже проснулся и ел пиццу вместе с Роном и Дадли, который все еще испуганно жался к стене. Сердце Драко сжалось, когда он увидел абсолютно потерянный взгляд Поттера, направленный на него. Даже без ненависти и ярости — просто отсутствующий. Малфой не думал, что такой взгляд для него окажется еще страшнее. Гарри выглядел так, словно дементоры высосали из него все эмоции. — Ребят, потом поедите, — прервала поток быстрых мыслей Гермиона. — Немедленно все встаем. Дадли, ты тоже, если не хочешь, чтобы я тебе наколдовала свиной пятачок. Кузен Гарри настолько испугался этого (с чего бы?), что подскочил первым, уронив недоеденный кусок пиццы на пол. Поттер вскочил следом за ним, и в его пустом ранее взгляде появилось беспокойство. — Что случилось? — спросил он твердым голосом. — Паркинсон пропала. — Она с вами была? — Драко заметил удивление в его тоне. Да, если бы кто-то еще несколько дней назад сказал, что Паркинсон будет помогать спасать Поттера от него же самого, никто бы не поверил. — Да, была с нами, — ответил за нее Малфой, обеспокоенно глядя на гриффиндорца. — Она захотела погулять возле дома, но ее нет уже, по нашим расчетам, час минимум. А то и дольше. Мы с Гермионой осмотрели всю улицу и она даже к вашим соседям залезла. Нигде Паркинсон нет. Так что давайте разделимся и будем искать ее. — Разделимся по двое. Рон и Гарри идут вместе, а мы — с Драко продолжим искать. Дадли будет искать один, — сказала Грейнджер. — Лучше пусть Гарри и Малфой будут вместе, а мы — с тобой, — ответил Рон. — Им вдвоем точно стоит поговорить. — Не сейчас! — осек его Поттер. — И Дадли один не пойдет, и это не потому, что я ему не доверяю. Просто мы с ним знаем местность, а Гермиона, хоть и разбирается у магглов, как и я, город не особенно знает. Поэтому лучше распределиться на две группы, в одной буду я, в другой — Дадли. С Драко я не буду выяснять свои личные отношения, пока мы Пэнси не найдем. Так что давайте так: Рон, Гермиона и Дадли идут по левой части улицы и дальше, мы с Драко — по правой. Идет? Грейнджер кивнула и позвала Дадли за собой, они вышли первыми. Гарри с Малфоем отправились минутой позже: Поттер искал свои ключи от дома и, найдя и закрыв дверь, повел слизеринца по правой стороне улицы. — Тут мы все проверили, — Драко показывал окрестности, где они с Грейнджер уже побывали. — И в магазине тоже все облазили. — Боюсь, что она не сама потерялась, а кто-то ей помог, — нахмурившись, протянул Гарри и вдруг замер на месте. — Черт. Она не могла бы ради интереса или просто по приколу с кем-то из маггловских парней познакомиться? — Вполне могла, — блондин пожал плечами. — Вполне в ее духе. — Черт! — Гарри вдруг понесся куда-то в сторону, и Драко пришлось сорваться с места и бежать вслед за ним. — Мы не по плану бежим, ты куда?! — Малфой еле нагнал его. — Паркинсон могли забрать друзья Дадли, и я догадываюсь, куда! — Поттер не останавливался, петляя по улицам и даже перепрыгнул через пару заборов (отец, ты уничтожишь своего наследника аристократического рода, если узнаешь, как он тоже перепрыгивал через маггловские заборы?), пока они не добрались до небольшого старенького флигеля: рядом, видимо, раньше находился какой-то дом, но он был разрушен, а вот сама пристройка все еще стояла, хотя и была довольно-таки старой. Флигель располагался на отшибе улицы, за ним уже простиралась пустошь и где-то вдалеке виднелся лес. Гарри заскочил внутрь и начал осматриваться, Малфой последовал за ним. Первая маленькая комнатка, вторая… в третьей они заметили какую-то ткань на полу. Поттер успел подойти первым. Он взял ее в руки, расправил… Драко похолодел, заметив разодранную слизеринскую толстовку, а под ней — помятый зелено-серебристый галстук. — Это… женская… толстовка. Паркинсон, — просипел блондин. — Ищем Пэнси тут, она вряд ли далеко ушла, — вскочил Гарри и выскочил из комнатки. — Пэнси! Пэнси, ты где? Это Гарри! Пэнси! Малфой подскочил к Гарри. — Откуда ты знал, что ее стоит искать тут? — Ночью выходят гулять дружки Дадли, двое из них — такие же уроды, как и он сам. Так что… они вполне могли запудрить ей мозг и отвести сюда для своих целей. Они сюда девчонок водят, чтобы развлекаться. Иногда тут целые вечеринки устраивают. Как видишь, я, блять, не ошибся, — он все еще держал в руках вещи Паркинсон. — Ублюдки… — Не то слово, — согласился Гарри. Они обошли весь флигель и его окрестности, зовя Пэнси на все лады, и осматривая все поблизости, но спустя пять минут поняли, что дело — дрянь, и Паркинсон поблизости не видно. — Черт… Может, они ее в парк отволокли? Тут в десяти минутах отсюда есть, они иногда там собираются, — предположил Поттер. — Побежали туда? Малфой кивнул, и парни побежали в противоположную от флигеля сторону, снова окликая девушку, но ответа опять не было. Парк уже закрылся, впрочем, молодежи это не мешало собираться: Гарри знал, где есть проемы (и Драко заставил себя не волноваться, откуда тот в курсе), и быстро провел слизеринца внутрь. Осмотрев половину территории и не найдя среди кучкующихся подростков Паркинсон, они двинулись дальше, и вдруг Поттер резко схватил Малфоя за руку. — Смотри! — и показал ему в сторону лавочек. На одной из них сидела Пэнси вместе с каким-то темноволосым парнем. Даже с расстояния в энное количество метров было заметно, что рубашка девушки разодрана. Сверху на ней висел огромный для нее пиджак, видимо, того парня — сам он сидел в одной светлой футболке. Слизеринка вздрагивала, видимо, плача, а он поглаживал ее по плечам, словно утешая. — Пэнси! — воскликнул Гарри и ринулся к ней. — Поттер! — прорычал Малфой и побежал следом. Вот никак не думает о своей безопасности! Девушка тут же вскинула голову, услышав свое имя, и махнула им рукой. Поттер успел домчаться первым и теперь испуганно смотрел на нее. — Пэнси, ты… что случилось? Мы перепугались… — Куда ты ушла? — восстанавливая дыхание после бега, спросил Драко, одной рукой держась за плечо Гарри. — Говорили же, чтобы далеко не уходила. Ты сейчас в порядке? Это кто? — он с подозрением посмотрел на парня, который с недоумением глядел в их сторону. — Это Дэвид. Он… спас меня, — всхлипнула Паркинсон и спрятала лицо в ладонях. — Я такая дура! — Ну, эй, — Поттер присел перед ней на колени и погладил по руке. — Не дура ты. Дураки и уроды те, кто… выкрали тебя, порвали одежду… и Мерлин знает, что еще сделали… — Они ничего… не успели, — произнесла она, еще заикаясь от плача, но руки от лица все же убрала. — Я убежала. Я… гуляла, потом решила пройтись до магазина. Г-Грейнджер же т-туда ходила… Я прошлась, собралась назад, а там — три парня, поз-знакомить-ться хотели. Я п-подумала, что можно, просто… так… знаешь… — Тебе хотелось просто немного пообщаться, — понял Драко, мысленно упустив, что Пэнси наверняка хотелось чуть подстебнуть магглов в их беседе — это было бы в ее стиле. Девушка кивнула и продолжила. — Мы пообщались, они сказали, что… можем хорошо провести время. На то, что я не местная, н-не реагировали, сказали, мол, доведе-ем… А потом подъехал еще четвертый парень, тоже начал звать… Я заявила им, чт-то они… короче, обозвала их, и тот, что крупнее, закинул меня в машину и увезли куда-то. Я визжала, но мн-не р-рот з-заткн-нули, — Пэнси снова начала всхлипывать и схватилась за руку Поттера, как за поддержку. — И привез-зли в какой-то… домик… М-маленький, ст-тарый, нач-чали… короче… свитер сняли, галстук тоже вроде… Я успела одного из них пн-нуть и выскочила, кричала, бежала, меня снова схватили… И Д-Дэвид м-меня ув-видел. Он на них заорал, одному врезал д-даже… И привел сюда… Спрашивал, куда меня отвести… а я не з-знаю же… — Пэнси все еще дрожала. — Как вы м-меня наш-нашли? — Мы с Гермионой тебя не увидели возле дома и пошли искать. На улице и в магазине тебя не было, поэтому пришлось вернуться назад, благо, Поттер уже проснулся. Разделились и пошли тебя по всему городу искать. Гарри вспомнил, что есть заброшенный флигель, куда дружки Дадли водят девушек как на свиданки, и предположил, что тебя туда могли отвести. Мы и нашли там твои вещи, — кивнул в сторону порванного свитера и галстука, которые гриффиндорец продолжал держать в другой руке. — Гермиона, Рон и Дадли сейчас тебя ищут в другой части города. Надо им как-то дать знать, что мы тебя нашли. — Дойдем домой. Вы останетесь там, а я побегу их искать, — ответил Гарри, и Малфой кивнул, соглашаясь. Пэнси встала и сняла пиджак, кое-как стараясь прикрыть тело из-за разорванной рубашки, и передала Дэвиду. — Спасибо большое за помощь, Дэвид. Ты молодец. Маг… мир может тобой гордиться, — девушка подарила ему улыбку. Гарри стащил с себя гриффиндорский свитер и подал его Паркинсон. — Главное, что с тобой все хорошо, Пэнси, — Дэвид тоже улыбнулся ей в ответ. — Пусть дальше будет только лучше. — Спасибо, — улыбка на ее лице стала еще больше. Дэвид кивнул и пошел к выходу из парка. Паркинсон быстро натянула на себя свитер Поттера. На ней он висел, но порванные места рубашки хорошо скрывал. — Я не могла вам при нем сказать, — прикусив губу, начала Пэнси. — Один из тех парней, напавших на меня — явно маг. Драко в ужасе воззрился на нее. — Что?! — Пэнси, ты уверена? — вкрадчиво спросил Гарри, и Паркинсон кивнула. — У него в кармане была волшебная палочка, и когда меня везли во флигель, он мне руки связал именно ею с помощью Инкарцеро. Улучил момент, когда один из его друзей посмотрел в окно, а тот парень-водитель в нашу сторону в принципе не глядел, и заколдовал. Снял заклинание он уже во флигеле, опять уловив момент, когда на него никто не смотрит. Он явно узнал слизеринский герб на моем свитере. Я его точно не знаю, значит, скорее всего, он либо магглорожденный, либо полукровка, и сильно нас старше. Ему на вид глубоко за двадцать. — Охренеть… — только и смог сказать Малфой. — То есть, один из насильников — маг. Пиздец! — А спас меня в итоге маггл. Боггартов сюрреализм, — заметила Пэнси с грустной улыбкой на лице. — Надо же. Никогда не думала, что меня маггл будет спасать от мага. И что маггл окажется лучше мага. — Маги, магглы… Какая разница, просто люди есть уроды, а есть — хорошие, — выдохнул Поттер. — Ладно, идем? Отсюда долго идти, так что лучше отправляться сейчас. До дома они добрались спустя полчаса: девушка то и дело вздрагивала, слыша гогот компаний молодежи, страх в ней был еще силен. Она постоянно жалась то к Гарри, то к Драко, ища у них защиты. Поттер шел спокойно, а вот у Малфоя в голове бились мысли. Чувство вины перед Паркинсон и перед Гарри его не отпускало. Парень не знал, хватит ли у него смелости попросить прощения. — Пэнси, — начал он, когда троица уже подходила к дому. — Прости меня. — Что? — слизеринка остановилась, опешив от его слов. — За что ты прощения просишь? — Я тебя за собой сюда потянул, надо было тебя оставить в Хогвартсе, и… — Драко не успел продолжить, поскольку Паркинсон резко достала свою палочку и хлестанула ею по лбу Малфоя так, что тот аж вскрикнул, потирая больное место. — Ауч!!! Ты больнее бьешь, чем Грейнджер! — Если так судить, то я виноват, поскольку вы сюда примчались именно за мной, — сказал Поттер и получил такой же удар от Пэнси. — Ай! — Вот уж, блять, действительно, два сапога пара! — зашипела на них девушка. — Два придурочных сапога! Вы друг друга стоите! Во-первых, я сама приняла решение ехать с вами, во-вторых, я сама приняла решение выйти на улицу погулять, в-третьих — уж в том, что меня чуть не изнасиловали, виноваты не я, не вы, а те мудаки! Хватит считать себя без вины виноватыми! И вообще, кто бы мог подумать, что я буду вас успокаивать?! Идиоты! Так, Драко, давай-ка, извиняйся перед Гарри! Уж перед ним ты точно виноват! Поттер тяжело вздохнул и взглянул с грустью на Малфоя. — Гарри, я был не прав, произнеся те слова. Я четко знаю, зачем я с тобой связался — потому что… — выдохнул, стараясь собраться с мыслями перед важными — и такими нужными — словами. — Потому что я в тебя влюблен. Я знаю, почему ты убежал из Хогвартса и что ты обо мне думаешь, но, тем не менее — я в тебя влюблен, гребанный ты гриффиндорец, и никто, блять, меня еще не интересовал так, как ты, — парень достал из кармана один из флаконов и подал его Поттеру. — Это Веритасерум, можешь спросить у своей Грейнджер. Когда захочешь — подлей мне его и спроси о моих чувствах, так узнаешь правду. Хотя правду я сказал еще тогда, в той аудитории, и говорю сейчас — я, блять, в тебя влюблен. И я прошу прощения за те злые слова. Я обиделся на то, что ты мне не доверяешь, когда я тебе доверился фактически полностью, можно сказать. Сейчас я понимаю, что ты имеешь полное право мне не доверять, да и в принципе у тебя могут быть свои личные секреты. Прости. Я хочу быть с тобой, — Драко закусил губу и с волнением взглянул на Поттера. Сука, какой красивый. И не только в свете фонарей, которые дарили гриффиндорцу еще больше таинственности. Поттер смотрел на него с толикой грусти и — Драко с нотой отчаяния заметил это — недоверия, но вместе с тем где-то глубоко во взгляде плескалась искренность и… любовь? Определенно. Гарри, прямо как и Малфой, закусил губу и, прикрыв глаза, ответил: — Нам нужно будет с тобой еще поговорить. О многом. Очень о многом. Но не сейчас, — парень прошел к двери и открыл ее, запуская слизеринцев в дом. — Я побегу искать остальных, а то Гермиона уничтожит Дадли своими познаниями, а Рон — просто уничтожит… И да, — Поттер вдруг резко развернулся и в два шага дошел до Драко, встав вплотную к нему. — Спасибо за Дадли. Всегда мечтал это сделать, только так круто отмутузить его никак не получалось, — и, обхватив его за шею, Поттер притянул блондина ближе к себе и впился в его губы с требовательным поцелуем. Именно требовательным — вредный гриффиндорец ухитрился нарочно прикусить нижнюю губу Драко, впрочем, тут же ее зализывая и углубляя поцелуй, когда слизеринец начал ему отвечать. Малфой притянул Гарри к себе вплотную за талию и простонал, когда кончик его языка встретился с языком Поттера. Гарри, ты где так научился целоваться? — Гм-гм, — прервала их нежности Паркинсон, и когда Поттер отстранился, Драко даже недовольно буркнул. — Я все понимаю, но как бы холодно уже. Пошли в дом, а Поттер пусть ищет свою компашку и маггла. — Эм… да… — сказал Гарри, отходя от Малфоя и открывая дверь. — Заходите, пицца там еще осталась… Чай, правда, уже остыл, а чайник у вас не получится вскипятить, давайте… — Поттер. Иди. За своими. Друзьями, — процедила Пэнси. — Живо! И я прекрасно помню урок маггловедения, который вела Грейнджер. Она рассказывала про кухню и я помню, как вскипятить чайник. — Понял, принял, — гриффиндорец улыбнулся ей своей широкой улыбкой и побежал в левую часть улицы. Драко и Пэнси остались одни в маггловском доме. Паркинсон с изумлением осмотрелась. — Пошли, изучим дом? Когда у нас еще будет возможность потусоваться у магглов? — засмеялась она и перевела взгляд на свитер на себе. — Надо же, я в гриффиндорском свитере. Ужас какой. Это ты со своей любвеобильностью к Поттеру на меня плохо влияешь. — Я влияю?! — зашипел Малфой. — Да, я же ведь свитер у него приняла, какое кощунство для моей слизеринской души, — усмехнулась девушка. — Надеюсь, он там не замерзнет, в одной рубашке побежал. — Тоже надеюсь, — вздохнул Драко, глядя в окно, хоть Гарри там уже и не было видно. — Ладно, пошли осмотримся. Мне самому интересно, почему магглы такие… странные. — Это ты мягко сказал, — улыбаясь, заметила Паркинсон.

***

Через минут сорок чистокровные слизеринцы обошли и изучили весь дом, и Драко, мягко говоря, был в ярости. Если раньше магглов он в принципе на дух не переносил, то сейчас одна конкретная маггловская семья разозлила его так, как, наверное, ни один Блэк не злился. Блондин не понимал, с каких вообще пикси этому гребанному полудурку Дадли выделили две комнаты?! Да там и в одной могла поселиться целая гвардия, и уж Поттер точно бы не потеснил своего кузена, если бы даже они жили в одной комнате! Но ведь у Дурслей оказалась еще одна свободная комната, которая использовалась, блять, под игрушки и вещички Дадли! Не только сломанные — даже, видимо, просто надоевшие! Драко тоже порой надоедали в детстве игрушки, а когда стал постарше — и личные вещи, но их и то не хранили как какой-то клад. Игрушки передавали в дар очень маленьким домовым эльфам — слизеринец знал, что в его семье есть три недавно (по эльфийским меркам) родившихся будущих слуги, так что игрушки хотя бы служили дальше. Остальные вещи либо уменьшали, либо, если точно бы не понадобились — уничтожали. Вещи, хранившиеся во второй комнате Дадли, могли не просто послужить еще, их достаточно было немного починить, и все! Даже по маггловским меркам это возможно, Драко это понимал. Видимо, Дадли отказывался использовать даже чуть сломанные собой вещи, и их потом как по наследству передавали Гарри. И то, далеко не все, судя по имевшимся атрибутам в чулане. Опять, наверняка, из-за вредности кузена. Ебанный пиздец. Даже эта вторая комната в разы больше чертового чулана. Когда Паркинсон осознала всю суть жизни Поттера в маггловском доме, она была не просто раздосадована — девушка ужаснулась. Пусть ее владения в разы меньше, чем у Малфоев, но и в ее семье у домовых эльфов условия и то получше были. Что, собственно, она и выпалила Драко, когда они уже сидели на кухне и ели пиццу с чаем: урок Грейнджер действительно пригодился, и парень смог сделать им чай в маггловском доме, чем был необычайно горд — но естественно, этого он не показал. — Почему Поттер молчал об этих условиях? Или Дамблдор знал об этом? — хмурилась слизеринка. — Надо же, национальный герой — и живет хуже, чем боггарт. По-моему, даже у боггарта в нашей школе сундук — и то больше. И получается, его опекуны держали его, как рабочую силу? Герой магов служит домовым эльфом у магглов — точно боггартов сюрреализм. — Просто он гриффиндорец, — вздохнул Малфой. — Вот уж точно, факультет его определяет. Хотя слизеринское в нем тоже есть. Он даже мог попасть в Слизерин. — Что?! — опешила девушка. — Угу. Шляпа ему предлагала, помнишь, она не сразу вынесла свой вердикт? Это потому что он не хотел в Слизерин, а Шляпа говорила, что он туда подходит. И Потти сказал: «Нет, только не Слизерин!». А она такая: «Ах ты сука борзый! Пиздуй в Гриффиндор, раз такой смелый», — Драко засмеялся. — Сколько матерных выражений, — засмеялась Пэнси. — Где же твоя аристократия? — А я что? Я Гарри процитировал вкупе со Шляпой, — усмехнулся он и услышал, как открывается дверь. Малфой вскочил и на автомате выставил палочку, но, к счастью, это оказались всего лишь гриффиндорцы и Дадли. — Драко, Пэнси? — послышался голос Поттера, и в то же мгновение он оказался в кухонном проеме. — Драко, опусти палочку, — усмехнулся парень. — Долго же ты их искал, — фыркнул Малфой, пряча палочку назад. — Они ушли очень далеко, и потом мы еще разминулись, — выдохнул Гарри. — Пэнси, ты в порядке? — В полном… Ну, почти, — слизеринка поджала губы. — Я пока в твоем свитере буду, надень себе другой. Не хотелось бы полуголой в разорванной рубашке появляться в Хогвартсе. Конечно, и с гриффиндорским гербом на теле идти не комильфо, но все лучше, чем в одном лифчике. — Я могу тебе дать одну из рубашек, которая мне уже мала, а тебе в самый раз будет. На рубашках-то нет гриффиндорских отметок, — он пожал плечами. — И она точно чистая, отвечаю. Пэнси задумалась. — А искупаться тут можно будет? А то, я пока бежала, и упала несколько раз… Да и вообще… — Можно, конечно, — Поттер кивнул. — Идем, я все тебе достану и подготовлю одежду. В маггловском душе все ровно так же, как и в Хогвартсе, не запутаешься, — Паркинсон встала и ушла следом за Гарри. Уизли рухнул на маленький диванчик на кухне, Гермиона села рядом. Дадли все еще трясся, с удивлением глядя на Малфоя: по сути, он его только второй раз в настоящем обличие видел, первый был, когда они с Грейнджер прибежали сюда с требованием искать Пэнси. — Нам уже давно надо было вернуться в Хогвартс, — обеспокоенно сказала гриффиндорка. — Наверняка нас уже ищут. Что будем придумывать? — А зачем что-то придумывать? — удивился рыжий. — Малфоя и Паркинсон и так все сватают, все небось решат, что они где-то прятались. А мы частенько в каких-то переделках бываем, думаю, все уже привыкли, что мы постоянно шляемся там, где шляться не следует. — В точку, — хмыкнул Драко. — Грейнджер, нечего переживать. Только надо Гарри все объяснить, а то, — скосил взгляд на Дадли, — надумает себе опять не того, если услышит про меня и Паркинсон. В общем, я сам с ним поговорю. — И извинись перед ним, — сказала девушка. — Он извинился, — ответил зашедший в комнату Гарри. — Но нам о многом надо будет поговорить, но только уже в Хогвартсе. Нам правда пора возвращаться, пока вас не хватились. Дамблдор про меня знает, а про вас, полагаю, нет. — Я так и знал, что он скрывает! — Драко так резко вскочил со стула, что тот грохнулся от такого толчка. — Знал, блять! — Ты предупредил Дамблдора? — Грейнджер с обидой посмотрела на него. — Да, правда, я сказал, что мне надо к Сириусу, — Гарри потупил взгляд. — Я к нему и собирался поначалу, но потом понял, что он будет добиваться от меня правды, что случилось, а мне не хотелось бы отвечать на вопросы. Поэтому решил все же прислушаться к Миртл — я был у нее, и отправиться туда, где меня никто трогать не будет, и тайком добрался сюда. Как вы поняли, что я тут? — Плакса Миртл растрепала, — хмыкнул Уизли. — Что? — изумрудные глаза Гарри словно стали еще больше. — Она сказала, что ты отправишься туда, где на тебя всем плевать. Мы и поняли, где ты, — ответила Гермиона. — И добрались сюда на машине отца Рона. Сейчас Пэнси искупается, и вернемся назад. — Ладно, — выдохнул Поттер и внимательно посмотрел на Драко. — А почему ты был под Оборотным? И Грюмом, судя по протезам? — Расскажем по пути в Хогвартс, — Малфой закусил губу. — Потому что в школе творится полнейший пиздец. Поттер внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Грейнджер и Уизли и вздохнул: — Полагаю, все же действительно ни один учебный год без проблем не обходится? Будто мне Турнира мало. — Это, возможно, связано с Турниром, — подала голос Паркинсон, появившись в дверном проеме. Она уже была в рубашке Поттера, а сверху накинута теплая маггловская кофта, висевшая на ней мешком — видимо, тоже принадлежавшая Гарри, а до этого — Дадли. — При этом, — она указала на кузена Поттера, — я рассказывать ничего не буду, он меня раздражает. Поехали, нам давно пора назад. Не забывайте протезы, по пути Драко надо будет еще зелье выпить. Идем. — Да, пора уже, — Гарри встал и подошел к Дадли. — Остатки пиццы — тебе. И только посмей что-то сказать дяде и тете. Конечно, можешь рискнуть, но… — …но тогда я приеду и закончу то, что начал, — продолжил за него Малфой, так внимательно посмотрев на Дадли, что тот испуганно закивал. — Я все понял! Понял! — Вот и молодец, — хмыкнул Драко. — Пошли. Поттер забрал дневник и свою мантию-невидимку, и странная компания вместе вышла из дома. Грейнджер расколдовала машину назад, и уже через минуту странный автомобиль летел по воздуху. Впрочем, это продлилось всего минуту — после возмущений Грейнджер Рон включил режим невидимости. По дороге назад Гермиона, Пэнси и Малфой, дополняя друг друга и даже не перебивая, что было совсем уж удивительно, рассказали Гарри подробности своих детективных умозаключений. Правда, Паркинсон по-прежнему тряслась из-за высоты, но уже меньше — видимо, сидеть пристегнутой посередине пассажирского сидения, а не с краю, ей было спокойнее. Поттер все больше и больше удивлялся, и Драко казалось, что все больше тревоги появилось в его взгляде. Да уж, не везет национальному герою — каждый раз кто-то хочет его уничтожить. Гриффиндорец согласился с тем, что участие в Турнире вполне могло быть предлогом для того, чтобы что-то с ним сделать. — Скорее всего, на третьем заключительном этапе что-то и произойдет. Грюм, точнее, Крауч-младший что-то задумал, и нам надо узнать, что именно, — произнес Гарри после беседы. — Но для этого надо узнать и само задание, в чем наверняка кроется ответ. — Сути задания нам никто, ясное дело, не скажет. И вряд ли поверит, — вздохнула Гермиона. — Если только попробовать все узнать у Барти Крауча-младшего. Драко, Веритасерум с тобой? — Да, в кармане, — кивнул Малфой. — Ты же мне его отдал, — заметил Поттер. — Так я два флакона взял. Один для Крауча, другой — для тебя. — Зачем Гарри Сыворотка правды? — Грейнджер нахмурилась сразу. — Чтобы со мной поговорить и убедиться, что я действительно в него влюблен. Гермиона, не тупи, тебе это не идет, — прошипел слизеринец. — Ты понимаешь, что сейчас признал, что я умная? — усмехнулась гриффиндорка. — Я тебя глупой никогда и не считал, — признался Драко, и все резко повернулись к нему, включая Рона. — Что вы все на меня так смотрите? Да, несмотря на мои слова, я никогда не считал ее глупой. Уизли, веди машину!!! — Ой! — вскрикнул он и еле успел уйти от столкновения с деревом. — Я же говорила, что с вами безопасности никакой! — вскрикнула Паркинсон и впилась в руку Гарри так, что тот аж зубы сцепил, лишь бы не зашипеть от боли. — Все хорошо, Пэнси. Мы с Гремучей ивой подрались, и ничего, — усмехнулся гриффиндорец. — Поверь, не врежемся никуда. Паркинсон что-то пробурчала в ответ, но потом все же замолчала и заснула на подлете к Хогсмиду. Драко успел выпить зелье и надеть протезы. У «Кабаньей головы» они оставили автомобиль, Гермиона наложила на него на всякий случай Дезиллюминационные чары, пока Рон отправлял сову с посланием своему отцу, чтобы тот забрал машину. Пробравшись через бар к Хогвартсу, студенты, решив не разделяться, вместе пошли по направлению к кабинету Грюма. По пути Малфой превратился назад, правда, уже рядом с местом, где они запрятали Аластора. Вот только самого Грюма на месте не оказалось. Точнее, Крауча. Пропал. — Как он только вырваться смог?! — возмутилась Паркинсон. — Я же даже палочку у него забрала! — Кто-то мог помочь, — задумалась Грейнджер. — План действия другой: все идем по своим гостиным и ведем себя как обычно. Сейчас нам надо не выделяться… Точнее, выделяться, но не более, чем всегда. Слежку продолжаем, но тайком. Если что — посылаем журавлики. — Договорились, — согласилась Паркинсон. — Только вот палочку Грюма надо припрятать, и не у нас, и не у вас. Есть какое-то надежное место? — Ну… — протянул Гарри. — Мы можем запрятать в той комнате, где меня прятали, когда Драко был у Дурслей. Про нее мало кто знает. Да и там в матрас старый запрятать. — Отлично, тогда… — начала было Грейнджер, как дверь в кабинет Грюма резко распахнулась. — …тогда вы немедленно сообщите, где вас носило целый день! — процедил стоявший в проеме Северус Снейп. Малфой чувствовал, что у него аж поджилки затряслись: настолько разъяренным он своего крестного никогда не видел. Его темные глаза, казалось, стали еще черней, руки сжимались в кулаки: Драко был уверен, что Снейп никогда не дрался, но кажется, он был готов сейчас их наказать именно таким способом. — Это все я, — выступил первым Поттер, подходя к Северусу. — Они меня искали, меня и наказывайте. — Но я подбила всех на то, чтобы искать Гарри, так что и меня наказывайте, — заявила Грейнджер. Гриффиндорцы действительно все за всех и все за одного?! — И к Гарри всех доставил я, так что я тоже виноват, — пробормотал Уизли. Нет, Гриффиндор — это невыносимо. — Если уж мыслить более глобально, то в том, что Поттер удрал, виноват я, — начал Малфой, из-за чего все находящиеся в кабинете, включая Снейпа, с удивлением на него воззрились. — Отправиться за ним на самом деле хотел я один, это потом Грейнджер не захотела, чтобы я занимался самодеятельностью, потому что опасалась. Паркинсон пошла за нами, потому что боялась меня оставлять, зная, что я дел натворить могу и что за мной следить надо. Так что если кого и наказывать, то это меня. Гриффиндорцы и Паркинсон тут ни при чем. — Ужас какой. Поттер, ты зачем Малфоя кусал? — фыркнула Пэнси. — Э-э, что? — Гарри опешил и взглянул на нее. — Я его не кусал! Разве только… чуть-чуть. — Гарри, избавь меня от подробностей своей сексуальной жизни! — взвыл Рон, закрывая лицо руками. — Это я к тому, что, видимо, из-за твоего укуса в Драко появилось гриффиндорское благородство, которого у него отродясь не было, — заявила Паркинсон и взглянула на злого Снейпа. — Вы все равно нас всех захотите наказывать, так? Декан Слизерина с агрессией взглянул на студентку. — Почему вы в таком непотребном виде, мисс Паркинсон? — Оставьте Пэнси в покое! — вскрикнул Гарри, подойдя к Снейпу вплотную. — Я же вам сказал: я виноват, меня наказывайте. — Поттер, ты заколебал со своим гриффиндорским благородством! — прошипел Драко. — Ой, да заткнись ты! — рыкнул на него брюнет. — Слышишь, ты… — Орете друг на друга как старые супруги, — хмыкнул Снейп. — Такую же фразу вы Люпину и Блэку говорили, — процедил Поттер, и Северус внимательно взглянул на него, будто гипнотизируя. — Зачем вы связали Грюма? — вдруг спросил он. Студенты мигом замолчали и переглянулись друг с другом, думая, стоит доверять Снейпу или нет. Грейнджер, Поттер и Уизли даже не пошевелились, и Драко решил, что, видимо, они не хотят рассказывать подробности. Зная, что профессор может применить Легиллименс и что он и без того видит, когда кто-то врет, вкрадчиво сказал: — Потому что он роется в наших вещах. И не только в наших. Наверняка вы слышали такие слухи, так вот — это не слухи, в мою нишу кто-то пытался влезть. В одежде рылся. В вещах учеников Гриффиндора и других курсов тоже. Паркинсон проследила и подслушала, что это был Грюм. Где он сейчас? Вы его выпустили, профессор? Снейп пристально взглянул на него: — Я его не выпускал, — процедил он. — И кто это сделал, мне неизвестно. Учтите, Грюм переполошил всю школу, заявив, что какие-то студенты выкрали его протезы, и что с рук им это не пройдет. Все считают, что это сделали вы, мистер Малфой, — крестный внимательно посмотрел на него. — Впрочем, они недалеко ушли от сути. — Я?! — воскликнул блондин. — А почему именно я? — Да, нас же… пятерых не было на ужине, — заметила Грейнджер. Профессор метнул на нее взгляд и продолжил: — Потому что все знают, что Грюм благоволит Поттеру, а, следовательно, и его так называемым друзьям, а также хорошо помнят, какие паршивые отношения у вас с ним, мистер Малфой. Все считают, что вы выкрали протезы и ушли… гм, развлекаться с мисс Паркинсон. — Он не помнит, какие именно студенты выкрали протезы? — осторожно спросила Гермиона. — Нет, его очень хорошо приложили Ступефаем, — хмыкнул Снейп, и Малфою показалось, что в его глазах мелькнуло… одобрение? — Идите по своим комнатам. Немедленно. Протезы оставляйте тут. Вы наказаны все пятеро, особенно вы, мистер Поттер, и вы, мистер Малфой. Для вас будет отдельное наказание. Живо по местам! — процедил он и выпроводил студентов из кабинета. Грейнджер хотела было что-то сказать, но декан Слизерина шел следом за ними, видимо, нарочно, не давая им сговориться, поэтому обсудить ситуацию им так и не удалось. Троица отправилась в гриффиндорскую башню, и Малфой успел уловить грустный взгляд Гарри, направленный на него, а слизеринцев Снейп проводил до их подземелий и не оставил даже в гостиной, убедившись, что они разошлись по своим спальням. Драко искупался и отрубился довольно-таки быстро: видимо, сказался крайне насыщенный на события и напряженный день. Да и после будильника он проснулся далеко не сразу, и разбудил его в итоге Забини, ударивший со всей дури подушкой пару раз. Еще и смеялся, когда в первый раз Малфой лишь забурчал, все еще находясь во сне. Сонный, блондин сходил в душ, чтобы хоть как-то пробудиться, а когда вернулся, на его кровати уже лежало три журавлика. Быстро закрыв полог и наложив Оповещающие чары, Драко раскрыл все из них. Первая была от Грейнджер. «Макгонагалл догадалась, что мы замешаны в ситуации с Грюмом, правда, про вас ничего не говорила. Кажется, она уверена, что вы отсутствовали по другой причине. Она тоже назначила нам отработку. Сегодня кто-то рылся в моих вещах. Уверена, это Грюм». Вторая от Поттера, и читая ее, Драко улыбался, чувствуя, как на сердце все разливается теплом: «Привет, Драко. Надеюсь, ты уже проснулся :) Макгонагалл нас вчера полчаса допрашивала. Мне кажется, она была бы неплохим аврором. Она подумала, что в истории с Грюмом замешаны мы трое и требовала, чтобы прекратили свои очередные «приключения». Видимо, до сих пор не может мне простить историю с философским камнем, а Рону — разрушенные шахматы, хех. Профессор назначила нам отработку, еще одну, так что не знаю, когда тебя увижу вне занятий. Но я очень хочу с тобой поговорить, поэтому придумаю что-нибудь. Гарри. P.S. Еще раз будешь читать мой дневник — укушу за твою наглую слизеринскую задницу. Драко, это уже наглость, правда *представь, что тут стоит смеющийся смайлик, я пытался его нарисовать и загубил кучу пергамента* P.P.S. Потом расскажу, как догадался, что ты его читал». Отсмеявшись после записки Поттера, Драко приступил к третьей, и она его напрягла. Журавлик был от Паркинсон. «В моих вещах рылись, проверь свои. Все перевернуто. Кажется, Грюм искал палочку. Я ее еще вчера спрятала в карман к Снейпу, когда мы шли назад. Он понял, что я пытаюсь незаметно отдать ему палочку Грюма и ничего не сказал (хотя мог за кражу палочки еще одну отработку дать), но чуть заметно кивнул. Снейп ведь тоже ненавидит Грюма. Мне кажется, он его даже побаивается, если такое можно сказать о Снейпе. Кажется, твой крестный на нашей стороне. Хоть он тоже Пожиратель. П.». Драко испепелил записки (хотя журавлик от Поттера ему было неимоверно жаль, но смог убедить себя, что так лучше для их безопасности) и, выдохнув, пошел в Большой зал, пытаясь собраться с мыслями. Кажется, они распутывают очень жуткий клубок. И Драко чертовски опасался за своего Гарри.