Маскарад для неудачника

      Утро наедине с другим человеком, который тебе близок как Небу — это был новый, потрясающий опыт. В моём случае то, что хранитель старше и опытнее меня тоже сильно повлияло на восприятие и ощущения, делая впечатление болезненно ярким. А всё потому, что ещё никто из хранителей так и не пожелал соединиться со мной, как с Небом, за всё прошедшее время. Даже в десятилетнем будущем. Я неудачник, верно? Хах…       Спящий хранитель Облака, чьё пламя голодное до принятия и гармонизации, струящееся где-то на грани сознания обволакивает моё напряженное Небо собой защищая и пряча в себе как одинокий беспризорник впервые получивший личную вещь. Я на таких насмотрелся работая в клинике Сакамото. На детишек лишившихся дома и ещё не выловленных кем-то из якудза или не попавших в сети банд чужаков, бывавших в Намимори транзитом. Ощущение такое же, только чувствуется сильнее из-за открытости связи. И в первые мгновения это немного похоже на Гокудеру и его удушающую гиперопеку. Но гиперопека Хаято другая — эгоистично детская. А здесь словно опытный бойцовский пёс прячет под беззащитным пузом, оскалив на внешний мир клыки.       Правда чувство уходит, стоит только мужчине окончательно проснуться от моих шагов. Этот момент можно воспроизвести посекундно — сначала дыхание стало снова расслабленным, затаившимся, по связи после прокатилась волна пламени, словно лёгкое прикосновение перышка и следом — умиротворение и плеснувшая каплями довольная бодрость. В сознательном состоянии Ланчия сильно сдерживает свою суть и пламя — ещё не привыкшее к гармонизации. В бессознательном состоянии отношение прорывается. Настороженное и недоверчивое — робкое.       Зубы мы чистим в тишине и почти синхронно — локти не мешают друг другу, тела после пары столкновений синхронизируются в маленькой ванной. Короткий завтрак из яичницы и тостов готовит киллер, и я закончив, сажусь за заданные на лето задания. Ланчия, как оказалось получивший в школе мафии, а после и в университете вполне достойное образование, устраивается рядом с выделенной мной большой кружкой кофе, объясняя непонятные моменты. И без пистолета у виска, неожиданно, знания в голове укладываются куда лучше.       На помощи с образованием помощь моего Облака (как непривычно и потрясающе это звучит), не заканчивается. Киллер, оставив меня заниматься делами, покидает дом на несколько часов по моим поручениям, пока я направляюсь в школу на запланированную двойную пересдачу. В этом году она такая пока единственная, что удивительно при постоянном хаосе, что устраивает Реборн.       В школе не так пустынно, как могло быть. Неторопливо бродят старшие члены клубов, с распечатками и свертками декораций — с началом учебы будет проведен фестиваль. Они понемногу готовятся. Меня это не особенно касается, я числюсь лишь в одном — клубе любования природой и то, после заражения Хибари-сана болезнью Сакура-куры, клуб практически прикрыли. Пусть болезнь была вылечена, пока что выделялось слишком мало денег на внутриклубные нужды. И тот собирался лишь раз в месяц. И только для отчетного собрания и обмена мнениями, где следует провести следующий праздник любования природой. Следующим должен быть период любования листьями клёна. Пропустить его можно будет взамен на печенья приготовленные по фирменному рецепту мамы. Курокава обещала поставить отметочку о моём участии, за помощь с организацией и еду. Предприимчивая девушка. Такая даже в мафии сумеет найти своё место и отвоевать независимость. Неудивительно, что она выбрала себе Сасагаву Реохея. Он способен защитить, при этом тащить во всё это дерьмо её не будет, лбом пробивая препятствия. Или же, просто будет пойман на крючок как и многие до него, повторяя ситуацию моего отца — такова жизнь…        Что-то многовато мыслей для летнего утра — нужно пройтись и разложить всё по полочкам, а то что-то появились непривычные желания. Захотелось курить, хотя я не курил с тех пор как привык к форс мажорам в клинике. И там опыт был всего в месяц, под контролем Сакамото и курил я не те сигареты, к которым тянет именно сейчас. Жара на меня действует что ли?       Закончить удается довольно быстро — ошибки в решении не критичны, пусть моим неожиданно улучшившимся почерком записей много. Так что я могу подтвердить выводы интуиции — пятьдесят баллов я набрал точно. И это хороший старт после нашего возвращения. Сдав работу учителю, я покидаю класс. Редкие члены дисциплинарного комитета, встреченные мной на пути к выходу, закованные в форму застегнутую на все пуговицы даже сейчас, вызвали привычную опаску и одновременно жалость. Бедняги. Они косятся на меня, но здороваются в ответ тем же кивком, что и я, убегая по делам. В коридоре успевает промелькнуть заместитель Главы Дисциплинарного комитета со стопкой распечаток, когда я уже выхожу из школы. Он как всегда собран и серьёзен, и я усмехаюсь про себя — Хибари выбрал чудесную правую руку.       На улице солнце поднялось почти полностью, начав ощутимо припекать и выйдя за ворота, я расстегиваю пиджак, закидывая сумку на плечо — так микро-тень от неё не даст плечу свариться. И чувствуя знакомый всполох пламени на грани сознания, направляюсь в его сторону.       Ланчию я встречаю в парке неподалеку от школы, с небольшим кейсом и без автомобиля. Он стоит укрытый листвой старой сакуры, подняв лицо вверх — словно греется пробивающимся сквозь листву солнцем. Его лицо непроницаемо, а по пламенной связи до меня доносится глухая, болезненная ярость — он видел содержимое документов, которые я попросил передать Вендиче, для вынесения приговора, когда соберем больше доказательств. Жаль, портить себе день не хотелось. Дав понять, что я рядом, встречаюсь с ним взглядом. Приглашаю его за собой и веду в сторону из города — как чувствовал, в сумке с собой сменные брюки и футболка. Компактно и удобно - обувь у меня теперь живёт долго.        За час прогулки он не остывает, наоборот, эмоции становятся почти осязаемы — аура облачного пламени пробивается наружу. Нельзя этого допустить — Хибари учует и попытается найти. Место, где мы тренируемся с Реборном пустынно — даже птицы не кричат, испуганные эманациями пяти видов пламени и довольно частым взрывами ранее.       Меняю кеды и рубашку, и надеваю перчатки. Активация. Мужчина, получая мой приглашающий жест, ставит кейс и бросает пиджак на него. Закатывает рукава рубашки и так же надевает перчатки. Кланяемся друг другу и перетекаем в стойки…       Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, когда мы заканчиваем. Киллер глубоко дышит, сидя рядом со мной на земле, уставшим просто до состояния желе — ноги сводит судорогами, а руки почти не чувствуют ничего кроме ноющей боли. Всё тело в синяках и ссадинах, но на душе — полный кайф. Облако смотрит на меня с заметной иронией, но молчит — встряска пошла ему на пользу. Его ярость затихла, на какое-то время. Мы оба прекрасно понимаем, что долго отвлекать его у меня не выйдет. Впрочем, я не пытаюсь и он отступает, расслабляясь. Временно.       Ланчия встаёт, добираясь до пиджака и вытаскивая из кармана портсигар. Щелкает крышка металлической зажигалки и ветерок доносит до меня табачный аромат. Поднимаю руку и хватаюсь за протянутую руку Ланчии, рывком поднимаясь на ноги и приваливаясь к Облаку, цепляясь за его пояс и утыкаясь ему куда-то под ключицу. Так и стоим, пока он курит — ноги подрагивают в остаточных судорогах, а запах пламени, пота, мужского одеколона и дорогого табака укрывает шлейфом. На душе спокойно.        Спалив окурок в пламени, Ланчия подхватывает пиджак, кейс и мои вещи. До дома меня несут на спине — конечности отказываются подчиняться. Ванную принимаем по очереди — итальянец не привык к японским реалиям, что умиляет до смеха. Совместный ужин заканчивается решением попробовать спать раздельно. И у меня даже получается уснуть не отвлекаясь на чужие ощущения.       Ночью мне снится что-то непонятное, но я не могу ни разобраться, ни вспомнить. Только щёки стягивает от высохших слёз. И тягостное ощущение в груди, предвещающее сложности. Снова тянет курить и на этот раз, тянет перебрать пистолет, хотя я держал его в руках всего несколько раз, тренируясь под присмотром Реборна. Ланчия моё желание воспринимает спокойно. Уходит к машине и возвращается с небольшим набором в чехле на молнии.       Под его внимательным взглядом я робко оглаживаю оружие и открываю чехол с инструментами для ухода. И потом, расслабившись от запаха оружейной смазки — вот и мои тараканы проявились, прикрываю глаза. Делаю наощупь — руки неожиданно знают, что делать. Оружие щелкает под пальцами, разбираемое подетально. Приоткрыв глаза и протерев некоторые детали, я так же прикрываю глаза и повторяю процесс в обратном порядке. Конечным действием, вгоняю магазин полный патронов до щелчка и передергиваю затвор. И кладу оружие на стол перед Ланчией, понимая, что словил дзен быстрее, чем от медитаций Фонга.       Итальянец невозмутимо кивает и протягивает мне второй пистолет. Этот я разбираю уже с открытыми глазами, задумываясь над каждым действием. Это получается гораздо медленнее, но оружие я разбираю и собираю дважды — второй раз уже на скорость. Руки не дрожат и всё происходит быстро и без лишних движений. В тренировке с Реборном такого не было — действия слишком привычны, для человека который собрал пистолет лишь три раза и все под прицелом. Прикрываю глаза, вздыхая полной грудью — об этом я подумаю позже. Сейчас, Ланчия предлагает мне лекцию по видам оружия, раз я оказался не столь безнадёжен…

Три недели спустя после незапланированной встречи.

      Мама с остальными благополучно продолжали отдыхать в круизе, посылая мне открытки, которые, наверное, должны были вызывать во мне зависть. Вот только её не было. Я отдыхал, тренируясь с Ланчией, что решил задержаться на пару недель. У него были контакты с проживающими сейчас в Японии людьми, которые много чего могли нам дать. Так что я старательно ходил в школу на дополнительные занятия, которые мне добавили после сдачи двух контрольных на 61 и 64 балла, готовил дома ужин и два часа дрался с переставшим сдерживаться противником. Ланчия, стоило ему только понять, что я куда крепче, чем кажусь, взялся за меня всерьез. Это, конечно, не было столь сложно, как испытания, преподносимые Реборном, однако заставляло напрягаться до звездочек перед глазами и судорог.       Мы учились взаимодействовать как команда, люди, которые могут доверить друг другу спину, и те, кто стал одной Семьей. Это было неожиданно сложно. Ланчия после всех передряг под контролем Мукуро испытывал сложности с доверием. И то, что меня приняло кольцо Дракона, ему мало помогало. Паранойя и дикое нежелание снова стать безвольной игрушкой в руках мстящего психопата оставили сильный след. Но, к счастью, на одной из последних тренировок, после которой чуть успокоившийся Хранитель уехал в Италию, мы смогли разбить его психологический барьер окончательно.       Он выложился полностью имитируя бой насмерть, а я поддался зову интуиции и позволил себе подставиться. И не просто ранить — столкнуть с обрыва. Банальная до одури ситуация с его броском за мной и моим спасением обернулась ожидаемой мной концовкой. Между нами дрогнула и начала утолщаться пламенная связь. Впервые я смог отголоском почувствовать эмоции Ланчии так четко, когда он был в сознании. Та самая связь Неба с его Хранителем, полноценная, о которой долго говорил Реборн и которая с ребятами мне так и не стала доступна. Подростки — индивидуалисты, не признающие авторитетов. И довериться человеку, которого только на словах признал другом — невозможно. Да и зачем, если есть время?       Вот и незачем. Они не стремились, не доверяясь до конца. А Ланчия — смог, бросившись за мной не раздумывая. Просто взял и сделал. Даже осознать не успел, нашёл максимально удачный выход из положения, поймав меня в полёте и зацепившись за торчащий древесный корень, который даже не видел. Видимо, сказалась та самая особенность связи, которая, по словам Реборна, давала Небу и Хранителям часть способностей друг друга.       Результат был странным. Чувство одиночества, иногда накатывающее на меня, когда я оставался один, ушло окончательно. Просто ушло, оставив глубинную уверенность в том, что я не один в этом мире. И это сделало меня счастливым. А после он уехал по делам, оставив мне свой пистолет, несколько коробок с патронами полный портсигар и зажигалку зиппо где лично сделал гравировку — дракона с шипастым нимбом, за которым плавали облака и нашими инициалами внизу. Убрав оружие и спрятав зажигалку в собственноручно пришитый потайной карман в штанах, я с сожалением устроил уборку в доме, убирая любые возможные следы. Пусть будет так.       Вино пришлось допивать в одиночку, благо оставалось всего четверть бутылки с обеда перед отправкой Ланчии в аэропорт. Он взял такси, оставив машину с ключами мне, арендовав гараж и вручив мне поддельные права. Обучил вождению он меня за две недели, последние несколько раз оставляя в качестве водителя. Этому помогало то, что парни из секции Сакамото тоже учили меня водить, правда там была маленькая японская малолитражка, а не внедорожник. Но я помнил как и нюансы рассказанные киллером только помогли, в итоге проблемы были пока только с парковкой — стоило задуматься и можно было врезаться. Но последний раз проблем не было и с этим.       Ключи были со мной, в потайном кармане пиджака, как и небольшой нож, в ножнах на лодыжке. Облако лично помог их сделать и научил закреплять на ноге. Зажигалку я таскал в кармане в брюках, а пара сигарет теперь лежала в чехле сделанном под флешку. Помогли ребята приглядывающие за Юу — сделали таких шесть штук, чтобы прятать всё, что угодно. Никогда не знаешь, когда они могут пригодится — вдруг меня самого потянет. Ланчия курил элитные сигареты, на которые даже интуиция не реагировала как на опасные для здоровья вещи. Впрочем, она так не реагировала и на купленную им марку вина, а ведь на каждое второе наименование в супермаркете, тихонько тренькала. Видимо там было что-то такое, что пробивало даже интуицию. А после я все так же ходил в школу, получал синяки от Хибари решившего вернуться в школу после импровизированного отпуска и слушал хвалебные речи решившегося подойти Гокудеры. Он, судя по отдохнувшему виду, тоже решил устроить себе небольшой отпуск. И мне сложно было его винить. Мне самому нужен был небольшой перерыв. И немного уверенности в завтрашнем дне.       Тренировки в одиночестве были сложнее… Я уже настолько привык, что меня куда-то гонят и приказывают, что начал теряться в одиночестве. Реборна не было рядом, как и желания что-либо делать. Ещё и сны начали мучить с удвоенной силой, оставляя после себя ноющую боль в теле и тяжелую моральную усталость. В итоге, признав что мне нужно отдохнуть, я собрал вещи и немного еды, что могла бы пережить пару суток, в свой самый большой рюкзак, забрал плащ, оставленный когда-то Грозой Варии, и вышел из дома. Постоял у двери, решаясь, и пошел в сторону автобусной остановки.       Меня ждало то, о чем когда-то говорил Фонг. Попытка понять мир, что меня окружает. Настроиться на него — открыться самому.       Гармония вообще важна для Небес, которых раздирают принятые решения, внутренние дилеммы и отражения характера своих товарищей. Они — это квинтэссенция того, что их окружает, и её самая чистая часть. Самая добрая и искренняя часть. А я в последнее время сомневаюсь во всем и всех, боюсь и не хочу ничего. Это слишком даже для меня.       Даже для трусливого Тсуны.       Знаете, чего человек боится больше всего? Тот, что вырос среди людей, и долго лавирующий между ними со своими проблемами и мечтами. Знающий, что вокруг много тех, кому он нужен хоть как-то. В плохом или хорошем смысле — не важно. Просто нужен. Остаться в одиночестве у подножья горы, где Реборн тренировал меня, было страшно. Очень страшно. Страшнее, чем выйти против Босса Варии. Полное одиночество и беззащитность, под тихий звон интуиции сообщающей о возможной опасности для жизни и здоровья. Сложное испытание.       С паникой я справлялся до самого заката, благо вызывать костер я уже умел. Спать было хуже, чем бороться с паникой днем. А потом — отпустило. Когда, поев подогретого над костром хлеба, я растянулся на варийском форменном плаще. Просто я увидел темное ночное небо, полностью усыпанное яркими звездами. Это было лучше любых изображений в интернете и картин написанных кем-то. Темное бескрайнее полотно и брызги света, под стрекот ночных насекомых, треск дров в костре и запаха ночной свежести. Остро не хватало чего-то. Потянувшись к рюкзаку, я достал портсигар и зажигалку. Поигрался ей, прощупывая пальцами линии гравировки, откинул крышку и зажег огонёк. Тонкий запах бензина и свет от нагревающейся зажигалки, смешно, но побудили меня потянуться к сигаретам. Необычный цвет — черные с золотым фильтром, запалив и сделав два легких затяга, затянулся полной грудью. И как должно быть — закашлялся, от обжегшего легкие дыма. Второй и третий раз — так же. После, продышавшись, расслабился и попробовал ещё. Организм вспомнил. Подложил под плащ рюкзак и улегся сверху, возвращаясь к наблюдению за небом, в свободную руку взяв зажигалку. Так и сидел, отмерев когда пришлось заменить сигарету, по привычке Ланчии спалив окурок. Во всей этой ситуации с одиночеством, курением под звездами и игре с зажигалкой было острейшее ощущение дежавю, хотя я ещё не был в подобной ситуации. И всё же, было до иронии спокойно, словно так я и должен отдыхать от всего — от груза проблем и людского общения. Словно так уже было не раз. Интуиция что-то согласно тренькала на грани сознания, но я решил не заморачиваться и продолжил смотреть на небо.       Следующий день был гораздо проще. Поев и закопав под одним из кустов сюрприз для путешественников, я попытался сосредоточиться, как учил Фонг. И понял, что могу это сделать. И я просто дышал, с закрытыми глазами пытаясь уловить чириканье птиц, касание ветра и своё одиночество. Накрыло чуть раньше, чем солнце стало припекать спину. Ржал я долго, прекрасно осознавая, что это банальная истерика. Потом носился вокруг деревьев и костра, изображая сумасшедшего, размахивая руками и вопя песни из репертуара японских рокеров. После — снова ржал, только уже подвывая одновременно. А после — просто стало спокойно. И легко-легко, словно голова стала разом пустой. И вот тогда удалось поймать ту ленивую безмятежность, когда ты чувствуешь себя частью природы. Просто отдыхать душой, сидя на земле, и чувствовать, как солнце греет голову. Выкурил третью сигарету, сидя на камне, накрытом варийским плащом и глядя за буйством зелени вокруг.       Как начало темнеть, доев остатки еды, я подумал и решил возвращаться домой. Погулял я достаточно: чувствовал себя куда лучше и хотелось работать. Вот так, без всяких поблажек. Похоже, я становлюсь маньяком. Интересно, трудоголики опасны для общества?       Дома меня ждала тишина и пустые комнаты. С трудом, но приготовив себе простенький ужин, я отправился к школьным заданиям. Один день я пропустил, завтра — будет больно. Так что, чтобы стало попроще, я сел заниматься.       Голова привычно заболела через полчаса работы, а потом я втянулся. Утром, едва не опоздав в школу, я успешно миновал уже разозленного главу Дисциплинарного Комитета и вошел в класс. Дальнейшее описывать смысла нет.       Правда в этот раз я закончил задание по истории чуть раньше и, окинув взглядом класс, остановился на мастерящем бумажный самолетик Гокудере. Успев все раньше, как и всегда, он развлекался оставшееся время. преподаватели смотрели на это сквозь пальцы — бунтарь стабильно попадал в первую десятку школы по итогам всех экзаменов, поэтому его не трогали. Гениям прощалась эксцентричность, за ответные услуги в виде участия где ни попадя — как смешно.       А я перевел взгляд на потирающего лоб Ямамото. Тот корпел над второй частью теста, что было для него не свойственно. Впрочем, они много пропустили, проторчав в десятилетнем будущем полтора месяца. Налет романтизма с мафиозного образа жизни слетел, оставив после себя кисловатую горечь даже для этих мальчишек.       Не то, что меня это раздражало, но смотрел я на все это теперь по-другому. Жестковато, но искренне не понимая их. Как, имея возможность расти и жить в мире с относительной, но безопасностью, можно мечтать стать мафиози? Нет, правда. Как можно, будучи психически здоровым, мечтать убивать, резать, выпускать кишки и получать за это деньги? Я ещё могу понять людей, помешанных на виртуальной реальности, а следовательно, на компьютерных играх. Но они виртуальные убийцы, хотя они, пожалуй, тоже не полностью здоровы психически. Хотя в принципе, сейчас полностью здоровых нет и в мафии это понятно. Но обычные люди? Тот же Рехэй…       Так, неудачный пример: наш братец-боксер, по-моему, из такого типа людей, до которых смысл сказанного доходит годами, если вообще дойдет. Ямамото… Ну этот тоже со странностями. Непроходимый оптимист с несколько заторможенным восприятием реальности и воспринимающий её как редкую форму игры, хотя мне всё больше кажется, что он банально не рад своему решению влезть в это дерьмо. Ламбо… Без комментариев, пожалуй, он таким вырос… Кто там дальше? Хм, Гокудера. Ну его как раз таки можно понять. Он — выросший в мафиозной среде, но при этом, как и все дети, огражденный от зрелищ крови и убийств, создал в голове красивый образ, которому и поклоняется. Хотя будущее хорошо стесало с него эту наивность — бедняга тяжело пережил свою беспомощность.       Мукуро? Ребенок, покалеченный теми, кому доверял больше всего, но все равно держащийся мафии, чтобы иметь возможность отомстить. Хотя как по мне, он просто потерял цель и ориентиры и нашёл повод, чтобы хоть как-то остаться в привычной среде на своих условиях. Тому у кого есть хоть какая-то цель, веришь больше чем всепрощающему идиоту решившему начать жизнь с чистого листа. При этом он, почувствовавший тепло от меня, ищет повод оставаться рядом, находя довольно странные, хоть и удачные отговорки.       Хром? Ну, девушка, спасенная Мукуро и ставшая его тенью, отринув большую часть собственного Я ради подражания кумиру. Тоже не слишком устойчивая личность — ей как Туману в принципе не положено быть психически устойчивой. Хибари?       Агрессивный, с признаками социофобии и садистскими замашками. Судя по оговоркам старшей версии его формировало окружение и жесткое воспитание клана, в котором он вырос как личность и как Облако, ничего менять не захотел — его всё устраивало. У него, думаю, точно не все в порядке с головой ещё с детства, что для мафии в принципе плюс, а не минус. Но доказывать ему состоятельность сейчас я не в состоянии.       Дальше я. Человек, почти ровную половину своей жизни притворяющийся неудачником. Как я не заработал шизофрению — просто не ясно. Хотя… Со мной теперь разговаривают Джулио, Джотто и Эрик. Интересно, их можно считать моими альтер-эго? Лично я не против — хотя бы есть с кем поговорить, а умных людей много не бывает, факт. В общем, делая заключение, можно сказать — в Десятом поколении Вонголы адекватных людей не будет. Вообще. Как и в тридцать девятом поколении Эстранео. Хотя, если учесть систему счета этой семьи, то каждое тринадцатое поколение Босса называли Примо. Так что я теперь Примо Эстранео. Не было печали.       Голова с глухим стуком встретилась с партой. Хорошо, что сейчас урок истории и мы пишем тест, иначе бы от учителя снова попало. Гокудера, пытавшийся что-то шикнуть на обернувшегося Ямамото, заткнулся, увидев моё отсутствующее выражение лица. А я думал.       Это, конечно, здорово, что я могу посмотреть на себя и своих людей с такой точки зрения, однако как я к ним отношусь? В свете всего случившегося и моих принципов…       Хм, Гокудера меня немного пугает, но в целом я считаю его частью семьи (в привычном понимании), как брата (ха, по несчастью). Ямамото скорее чувствуется как друг, который знает обо мне все, кроме самых страшных секретов. Ламбо? Капризный ребенок, но в то же время глупый младший братишка, которого у меня никогда не было. Рехэй? Старший брат и семпай, вот кто он для меня. Хибари? Красив, умен, силен, но лучше бы держался от меня подальше. Он вызывает у меня противоречивые чувства — симпатию к внешности, уважение, перемешанное с опаской и недоверием к личности. Ведет себя, словно дикая собака. Мукуро? Странный, с заскоками и манией, но свой человек, друг и, возможно, брат по оружию. Хроме? Младшая сестренка, которую я никому не позволю обидеть. Это моя Вонгольская семья — Хранители и моё к ним отношение.       Ланчия? Я знаю о нем слишком мало, чтобы судить, но мне он нравится. Он надежный, верный идеалам и людям, а самое главное — невероятно ответственный. Плюс он моё Облако — часть меня, рядом с которым мне спокойно.       Отдав тест и подготовив все для следующего урока, я продолжил думать. На этот раз об остальных, сравнивая то, какими я видел их в десятилетнем будущем и здесь.       И-пин — странная, опасная, но в то же время застенчивая девочка с плохим зрением. Умная, ответственная, справедливая и любящая посмеяться от души — в том варианте её детство мы сумели сохранить максимально.       Бьянки… Боже, скажу честно, после знакомства с этой девушкой я понял одно — меня больше привлекает мой собственный пол. Хотя и девушки, вроде, ничего, но никаких чокнутых киллерш в моей личной жизни точно не будет. Мне хватило одной в общении. А Реборн — непрошибаемый.       Киоко. Немного наивная, но добрая и честная девушка. Она, честно, очень нравится мне, я её даже люблю, но это скорее любовь друга или брата, нежели парня. Зная себя, я могу сказать только одно — я её сломаю. А если не я, то это с радостью сделает моё окружение и враги.       Хару тоже наивная, со странностями, но при этом более реально смотрящая на жизнь девушка. Если бы я не должен был возглавить мафиозную семью, то моей спутницей жизни однозначно стала бы она. А так только если поступить, как мой отец. Жениться и, оставив с ребенком, пересылать деньги, практически не появляясь дома, чтобы не дать врагам выследить свою семью.       Чикуса — странный, немного нелюдимый, но, насколько я успел понять, весьма сложный человек. За показной холодностью скрывается сильная привязанность к друзьям и спасителю — Мукуро. И верность, того самого редкого сорта, которая отдается однажды.       Кен. Неоднозначный человек. Вспыльчивый, но в то же время отходчивый и жизнерадостный. Верный своему лидеру и идущий за ним до конца.       ММ… Даже не знаю, что про неё сказать. Слушает только Мукуро, остальных считает грязью под ногами. Оставшиеся черты характера тщательно скрываются ей же, я чувствую в ней что-то схожее с собой. Но пока так и не понял что. Сложная личность, чем-то похожая своими замашками и жадностью на Маммона. Для девушки изначально жившей в реалиях мафии вполне адекватная личность       Спаннер…       Я даже дернулся, от осознания ситуации. Я ИДИОТ! Ирие Шоичи и Спаннер — единственные, кто в десятилетнем будущем предупреждали меня о переменах! Они знали обо мне настоящем и предупреждали, что придется сделать выбор и намекали, что их вариант будущего для меня после возвращения, будет более недостижим! А теперь, когда воспоминания о той битве получили все наши… Нет, я точно идиот!       Дождавшись звонка, я взял бенто, достал мобильный, набирая сообщения Спаннеру и Ирие Шоичи, предлагая встретиться на нейтральной территории, или в сети — если физически они этого сделать не смогут. А после, отговорившись желанием позвонить отцу, отправился в пустую часть коридора и позвонил Облаку. Но заметив повышенное внимание к себе, решительно вышел во двор, прогуливаясь по территории. Благо сейчас был обед и меня никто бы не доставал.       Дозвониться Ланчии удалось только у ворот школы, где я и изложил свою просьбу касательно Шоичи, Спаннера и Фууты. Насчет последнего мне был интересен мой рост в его рейтинге. Облако, со смешком сообщил, что общается с ними с момента приезда в Японию, о чём мне даже пару раз намекнул. В процессе разговора быстро доедаю собранный собой обед, морщась от того, что при сборке забыл добавить соус и не взял напиток — рис получился суховат. Облако уточняет ещё пару вещей и после, отключается. Доев, возвращаюсь в класс, улыбаясь и почесывая затылок на внимательные взгляды ребят. После школы, ребята извиняются, что не смогут проводить меня, а я широко улыбаюсь и говорю, что тороплюсь домой. Надо подготовиться к приезду мамы и остальных. Меня спокойно отпускают, а я, отойдя от них подальше, созваниваюсь с Юуноске. Ланчия перед отъездом подарил ему мобильник и оплатил связь на ближайшие четыре месяца. Друг, явно взявший для меня внеочередной перерыв, делится новостями — ему предстоит через две недели уехать к Ланчии, который будет решать вопросы в Токио. Пока он подтягивает итальянский, который начал изучать как узнал, что я наследник итальянской корпорации, тогда ещё я не говорил о пламени и мафии. Так что год самостоятельного изучения и короткой практики со мной у него уже есть. А теперь его будет подтягивать Ланчия.       Юу кладёт трубку и я убираю телефон в сумку, дергаясь от скользнувшего ощущения смертельной опасности. Я под прицелом.       Разворачиваясь на ходу, сворачиваю в переулок, откуда тянет опасностью. Меня ждут. Точнее — не совсем меня, но тем лучше. Положив трубку, ухмыляюсь, не в силах сдержать оскал — интуиция начинает орать как резаная. Наемники, нанятые кем-то для моего поиска. Только вот эта группа, по ощущениям — отребье, которое никто искать не будет. Для меня это плюс, сегодня у меня нет настроения играть, я хочу размяться. Благодаря долгой адаптации двух колец к друг другу в качестве побочного бонуса стала возможность переходить в Гипер-режим без пилюль. Думаю, смотрелось внушительно. Сумка с учебниками отлетела к стене, роняя одного из стоящих мужчин, а в следующую секунду первый противник встречает землю, потеряв сознание. Хм, не рассчитал скорости — нужно быть осторожнее. Они должны остаться живыми. Пока.       Следующий обходится сломанным ребром, но мне плевать. Я мальчик-новичок, еще не умеющий отличать серьезные раны от простых ушибов. И я боюсь всего.       Рядом нет людей с пламенем Солнца, а я человеколюбием не страдаю. К тем, кто хочет проверить меня чужими руками. Но я не убью их — еще не готов прервать жизнь окончательно и хладнокровно, в этом времени. Пока еще не готов.       Еще трое отправляются в нокаут, попытавшись оттеснить меня к тупику. Никто не ждал от трусишки, даже в гипер-режиме, такой прыти. Отдохнувшее тело слушается прекрасно да так, что удается использовать всё, чему научил Ланчия. Наконец на асфальте остаются лежать тела, и я отступаю, выдыхая накопившийся стресс. Интуиция молчит — чисто. Пламя испаряет кровь с перчаток, тут же осыпавшуюся пылью, и я, подхватив сумку, несусь прочь со всех ног. Через минуту в переулок зайдет человек.       Ровно через сорок секунд после моего ухода до меня доносится крик. Вот и появился свидетель. А мне пора домой — разбираться со всем, что мне понадобится в будущем.