***
«Подъеду к компании через 30 минут.» «Я ненадолго.»
Сообщения так и висят непрочитанные, даже через полчаса, когда Ибо уже паркуется около здания офисов Чжаня. Он облокачивается на байк, листая список контактов, чтобы найти старшего, и ощупывая, насколько сильно остыли коробочки с едой. — Я занят, — раздается в динамике телефона, опережая любую реплику Ибо, а тот в свою очередь игнорирует сказанное. — Не читаешь мои сообщения. — Потому что занят. — Если ты отвлечешься всего на двадцать минут, мир от этого не рухнет. — У меня сейчас заседание с инвесторами. — М-м-м, — Ибо хмурится, разочарованно опуская голову и ковыряет носком кроссовка асфальт. — В другой раз. — Ладно, — младший раздосадовано смахивает со шлема пылинки, уже собираясь отключаться, но шум в стороне привлекает внимание, заставив поднять голову в его направлении. Само как-то выходит, что неприятный осадок поднимается к горлу и вынуждает стиснуть зубы. Ибо наблюдает картину появившегося на порожках Сяо Чжаня, сопровождающего какую-то девицу, довольно приятной наружности и одетую далеко не по-офисному. И Ибо не видел ее раньше среди сотрудников. — А «инвестор» у тебя ничего так… — звучит гаденько, ну да и не сказать, что Ибо чувствует себя как-то иначе. — Я так понимаю вы с ней собираетесь «заседать». После этих слов Чжань опускает телефон и оглядывается, почти сразу замечая парня. Но он не торопится обратить свое внимание на него, все так же посвящая всего себя своей спутнице, улыбаясь ей, открывая дверь автомобиля. Такой обаятельный, внимательный джентльмен. Он что-то вежливо говорит, прежде чем закрыть дверь и направиться с серьезным видом к Ибо. — Давай только быстро. У меня нет времени, — Сяо Чжань произносит, ещё даже толком не подойдя к парню, недовольно хмурится, засунув руки в карманы брюк. — М-м-м, ну да. И как, эта твоя «нет времени и безумно занят», достаточно хороша? — Ибо кивает головой на авто, чувствуя поселившуюся злобу на ситуацию. — Ты серьезно? Решил сейчас закатить сцену ревности? — Сцену чего, прости? — он возмущенно вскидывает брови, удивляясь услышанному. — Прости, конечно, может будет слегка грубо, но мне дважды похер на это. — Тогда… — Ты мне врешь, и, возможно, не первый раз, — Ибо подходит вплотную, засунув руки в карманы, уверенно заглядывая в чужие глаза, сощурившись с осуждением и некоторым пренебрежением. — Знаешь, меня это бесит. Если бы я хотел выслушивать брехню и отмазки, я бы завел себе очередные бестолковые отношения. Но мы… — он говорит не то чтобы разозлено, но умеренно взбешенно, никак не трогая старшего, что почему-то выглядит ещё более напряженно и угрожающе, чем, если бы он даже толкнул или ткнул Чжаня. Тот, кстати, впервые видит Ибо с такой стороны. Он будто старше, жёстче, холоднее и выше него на две головы во всех планах. — Если вдруг ты не помнишь, то мы никто друг другу, и нам незачем врать и отмазываться. Хочешь пощупать зад той телки под платьем — так и пожалуйста. Хоть весь проститутский дом перелапай, но только прямо скажи об этом, а не спихивай на то, что ты сильно занят и у тебя инвесторы. Сяо Чжань выслушивает не отводя взгляд, даже не моргая, и Ибо кажется, что он замечает странное выражение, появившееся в чужих глазах. Ни сожаление, стыд или злость, а некую вспышку интереса, который продолжает меняться, превращаясь во что-то другое. Что-то похожее на похоть? Ибо ведь может только кажется? Старший слегка улыбается и, как бы оценив услышанное, дергает уголками губ вниз. — Вау, — он качает головой и приподнимает бровь, все ещё смотря в чужое лицо не отрываясь. Что-то необъяснимое проскакивает в ощущении друг друга, но очень знакомое. Пока не искра, но где-то рядом. — Что? — Я только что обнаружил у себя фетиш на злых школьников, — Сяо Чжань говорит тихо, склоняясь ближе, и Ибо не может не заметить, как забыл вдохнуть, на этом моменте. — Если бы все было так просто, — он до ужаса близко говорит на ухо, все такой же притягательный и невообразимо пахнущий, — я бы хотел кончить прямо на твоем байке пару раз, как минимум. И на этом все. Весь стержень, жесткость и непреклонность Ибо крошатся в пыль. На этом наступает состояние обычного сумасшествия, когда тело действует отдельно от мозга, способное чувствовать только желание и неудержимую страсть. Так каждый чертов раз, ничего не предвещает беды, как говорится, но любая секунда может стать поворотной, любое слово и взгляд может запустить механизм вожделения. Каждый раз Сяо Чжань одним полувзглядом может перевернуть ситуацию. — Ты только выдели время, в своем «плотном графике», и я тебе устрою заезд на сколько пожелаешь раз. Они не прерывают зрительного контакта, так и продолжая тонуть в захлестывающих эмоциях и, вероятно в фантазии, уже давно встретившись губами в необузданном поцелуе. Но в реальности они на улице, перед рабочим зданием Сяо Чжаня, где на пятом этаже, в своем кабинете сидит отец Ибо, и сам Ибо сейчас молит как последний утопающий: «только бы не сделать глупость». — Сяо, — громкий женский голос осекается, привлекая внимание сразу двоих парней, — Чжань, — тише и немного сдержанней, — мы так опоздаем. Ибо хочется сказать, чтобы она «завалила», и не лезла в их личный момент, но осознание того, что эта дура сейчас сидит и ждет в машине, фантазируя на тему нереального свидания и даже не подозревая, что именно сейчас ее спутник дикими глазами смотрит на него. А это безумно пьянит и тешит его самолюбие. — В следующий раз, когда соскучишься по сиськам, не забудь сказать мне, — Ибо все ещё говорит низко и едва слышно. Он опускает взгляд вниз, вытягивая пальцы и едва касаясь ими чужих, — чтобы я как еблан не мчался через забитый пробками город, чтобы поесть габаджоу, потому что ты его любишь. — Ты привез габаджоу? — Сяо Чжань звучит так же с придыханием, прожигает глаза напротив и ловит чужие касания рук, не отпуская их. — Да, я привез габаджоу. Они говорят о еде в таком тоне, будто обсуждают порно с высоким рейтингом, в таком напряжении, будто кто-то вот-вот совершит что-то необдуманное, и это все закончится очень плохо. — Что-то мне все меньше хочется куда-либо ехать, — Чжань помутневшим взглядом рисует на лице Ибо траекторию от глаз до губ и обратно, — и причина этому далеко не габаджоу, — он сильнее сжимает чужие подушечки пальцев, акцентируя на том, что он произнесет совсем шепотом, — ты — вспыльчивый школьник. — Я студент. — Не вижу разницы. — Секретарь Чжань, — женский голос снова вырывается из салона открывающегося авто, уже с присутствием ноток недовольства, — время. — У женщины сейчас истерика случится, — Ибо так и продолжает пялиться на чужое лицо, и все ещё быть на грани совершения глупости, продолжает чувствовать, что не находящее выход возбуждение скоро проявит физический характер, перестав быть просто чувством излишней переполненности. — Встретимся, — бросает Сяо Чжань, резко сжав чужую ладонь и так же резко оставив Ибо, стремительно направляясь к автомобилю. Парню остается только облегченно выдохнуть, наладить прежний сердечный ритм, разогнать мурашки и запереть всех взбесившихся бабочек по банкам, расставшись с «центром его притяжения». До работы остается еще время, и есть идея, с кем устроить себе ужин. — Фиона, ждала меня, моя прелесть? — Ибо выкрикивает, войдя в холл здания компании, заставляя пару человек обратить на себя внимание, а девушку за ресепшеном высунуться из-за него. — Заткнись! — она шипит ему, показывая, что ей стыдно, тут люди. — Зачем притащился, ограниченный? — У меня с собой габаджоу, два ореховых латте и час до начала моей смены. Понимаешь, к чему я клоню?***
— Что если сделать драпировку? — Сяо Чжань кусает кончик карандаша, как только доделывает набросок и начинает оценивать результат. Его кровать превратилась в свалку карандашей, смятых листов, чертежей и набросков. Мягкие блюзовые мотивы разбавляют ночную атмосферу, а джин с лимонной газировкой приятно поднимает настроение. Он подскакивает с кровати к стройному манекену, закалывая булавками ткань в нескольких местах, окидывая взглядом итог. Да, так отлично. Дизайн одежды — его страсть, но ни каких-нибудь примитивных футболок и джинсов, он любит заниматься вечерними нарядами, коктейльными платьями, брючными костюмами. Там безграничная воля фантазии. Чжаню нравится уходить в себя, придумывая новые варианты из тканей, их сочетания. Возиться с чертежами и выкройками немного муторно, но результат того стоит. Он не строчит наряды конвейером — это так, для души. Раз в месяц, два что-то получается сотворить. Сяо Чжаня с удовольствием принимают в один престижный магазин с тематической одеждой, и даже есть несколько поклонников эксклюзивных «коллекций», потому что она в единственном числе, без вариантов нарваться на такое же. Да, он любит это, безумнейшим образом. Связал бы с этим свою жизнь, но воля родителей, вынудившая бросить университет искусств, по направлению дизайна, и поступить на маркетолога, оказалась куда сильнее. Тогда его разбивали долгое безразличие к жизни и депрессия, потому что какой из него к черту маркетолог? Но сейчас он считает, что это к лучшему. Дизайн так и остался его страстью, все так же радует сердце, а не превратился в рабочую рутину, от которой воротит. Это все еще то самое дело, от которого горит душа, ради которого он урывает любую свободную минутку. Сяо Чжаню не нужен кто-либо в атмосферу таких вечеров, переходящих в ночь под расслабляющие мотивы джазовой или блюзовой музыки, и бокал чего-нибудь приятного. Он живет ради таких моментов и не готов тратить свое время на что-то кроме этого, а уж тем более кого-то. Кто-то скривится и скажет: «скучно», но да, пускай он будет скучным, но зато не связанным двумя кредитами на жилье, женой и орущими детьми. Приглушенный звук сообщения вмешивается в ламповую атмосферу, заставляя искать телефон среди творческого бардака на кровати. Сяо Чжань попутно берет наполовину полный стакан с полочки и расслабленно шагает, опускается на мягкий ковер, опираясь в спинку кровати.Школьник. «Я не могу в четверг».
Чжань как-то досадно хмыкает, дернув бровями, и откладывает телефон. Минут двадцать назад он позвал Ибо на одно рабочее сборище, неофициальный корпоратив. Долго подбирал слова, складывал их в более безразличное предложение, а сейчас получает такой же безразличный отказ. И неприятненько, что сказать. Он не привык получать отказы, и самооценка его не готова их принимать, но упрашивать он никого не намерен. Может и хорошо, что младший отказался. Как-то даже ненормально звать сына своего директора, с которым у него такие «близкие» отношения, на его же корпоратив, но Сяо Чжань никогда и не считал себя нормальным. Он не глупый, но в рамки нормальности уж точно не вписывается, старается им соответствовать, но не вписываться. Его ужасно заводила перспектива азарта и некоторой опасности, игра в то, чтобы маневрировать среди коллег, Ибо, его отцом настолько искусно, чтобы ни разу не попасть в окружение сразу обоих Ванов. Это было бы гораздо интереснее заурядного корпоративного вечера. Да и почему-то кажется, что с присутствием Ибо ему было бы спокойнее. Он не так давно в компании, общается в основном с кем-то равным себе или подчиненными, а там соберутся более важные люди, да еще и из незнакомых, сотрудничающих предприятий. Президент Ван тоже постоянно твердит, что надо будет не ударить в грязь лицом, и это все давит так, что Чжаню просто хочется придумать самую нелепую отмазку и никуда не пойти. Младший ощущался бы хоть какой-то поддержкой со стороны. Но, так уже исторически сложилось, что ему всегда приходится справляться самому, как и в грядущий вечер.***
Незнакомых лиц в зале становится все больше, Сяо Чжань держится достойно, ослепительно и доброжелательно улыбается, но сам чувствует, как нервы немного начинают накручиваться на какую-то воображаемую катушку, особенно, когда президент Ван делает какие-то непонятные сигналы глазами. Что он должен делать? Как это понять? Он проверяет время — только восемь часов, всего лишь начало, еще быть в таком напряжении неизвестно сколько. Парень механически заходит в вичат. Выхватывает последнее: «я не могу в четверг» и снова блокирует телефон. — Секретарь Чжань-Чжань. Неожиданный голос для этой обстановки, заставляет Сяо Чжаня развернуться в его сторону и встретиться с силуэтом в белых тонах, с непривычно уложенными волосами, и серьезным видом, несмотря на откуда-то взявшуюся на лице дерзкую ухмылку. — Это ради этого я должен был быть свободен в 19:30 в четверг? — звучит с такой едкой насмешкой что ли. Вздёрнутая бровь и состояние ожидания утвердительного ответа четко прорисовываются на юном лице. — Такое официальное сборище, я даже польщен. — Не преувеличивай, — Сяо Чжань произносит совсем холодно и безразлично, лишая парня возможности и дальше так вызывающе себя вести. — А тебя, я так понимаю, отец заставил прийти? — Естественно. Я бы не сунулся добровольно в эту тусовку стариканов, — Ибо сжимает губы, будто брезгливо кривясь, и все так же пытаясь задеть словами. — Хмх, — Чжань усмехается и окидывает его долгим, оценивающим взглядом, а затем подходит близко, но не пересекая черту дозволенного расстояния «приличия». — Оу, вот так ирония. Кажется, ты трахаешься с таким же «стариканом», — он слегка улыбается, полностью довольный собой, словив какой-то импульс заряда, который теперь напрочь отшибает какое-либо волнение и тоску. Сяо Чжань хотел большой игры? Он ее получит. Ему становится интересней здесь находиться. Его внимание больше не сфокусировано на чопорных коллегах, управляющих и руководящих, теперь появился азарт в том, чтобы совсем «случайно» встретиться взглядом с одним парнем в белом костюме. Их знаки внимания друг к другу, смешивающиеся с музыкой, улыбками и взглядами посторонних, достаточно незаметны для чужих глаз, но абсолютно непрозрачны для них обоих. — Не все стариканы так горячи, как ты, — Ибо оставляет ответную реплику, на последние слова Чжаня, останавливаясь позади него так близко, что затылок может уловить вибрации от слов, ощутив пошедший холодок по шее. «Мелкий гаденыш», — так и остается только на языке, несказанным, потому что этот самый гаденыш испаряется так же быстро, как и появился. Встреча идет по своим ступеням развития, присутствующие смешиваются друг с другом, выпивая, то за одним столиком, то за другим, теряя внимательность к деталям, теперь не имея никакой возможности уловить энергетику желания между двумя присутствующими здесь людьми, которые все чаще пересекаются вызывающими взглядами и двусмысленными жестами. — Костюм очень идет тебе, — Сяо Чжань тоже, если захочет, может так же неожиданно материализоваться около младшего. Теперь он позволяет себе говорить близко на ухо, касаясь его носом, потому что музыка стала громче и слушать собеседника тяжелее. Со стороны это не покажется странным, да и кто заметит? Все уже достаточно пьяны, чтобы не обращать на подобное внимание. — Вероятно, он бы так же красиво снимался с тебя, оставаясь где-нибудь на полу у кровати. Старший слышит, как глубоко и тяжело вдыхает Ибо, и где-то на подсознании делает так же, взглядывая в глаза. — Издеваешься? — чуть слышно, но с удовольствием выговаривает Ибо, так же близко в чужую скулу, коснувшись ее губами на произношении. Чжаню дико хочется, чтобы этим прикосновением сейчас не ограничивалось, хочется ухватиться рукой за его шею, сжать волосы в кулак. — Издеваюсь… — едва заметное касание языком к мочке уха ярко отпечатывается во всем теле. Как и резкий захват ладонью Ибо кисти Чжаня. — Мы на людях, — старший оставляет долгий взгляд в глаза, не видя ничего перед собою больше кроме младшего, — лишние слухи ни к чему. — Тогда не давай мне повода, — Ибо отпускает его руку, не отрывая взгляда от лица, касаясь пальцами чужой ладони, подушечек пальцев небыстрым движением. Сяо Чжань помешан весь вечер, перешедший в ночь, дышит глубже и сжимает бокал сильнее, каждый раз улавливая на себе взгляд присутствующего здесь мальчишки. Это вдруг ощущается ненормальным, незрелым и не профессиональным. Пусть это и корпоратив, но он рабочий. Нужно собраться. Вникнуть в суть чьего-нибудь разговора, быть секретарем Чжанем, который до ужаса педантичный и смышленый, про которого не скажешь, что у него есть маниакальная зависимость от наглого и безбашенного парня младше него возрастом. Тем Чжанем, что ставит на первое место работу, интересы, а потом секс и не увлекается всякими бесполезными играми в «тактильный бред» и переглядки. И тем, кто отвергает любое проявление эмоций за пределами постели. Перемещаясь от человека к человеку, опрокинув пару стаканов виски Сяо Чжань незаметно для себя оказывается сидящим за столом с президентом своей компании, парой коллег и незнакомыми директорами, громко обсуждающими какую-то спортивную игру. Он как-то даже не улавливает суть разговора, просто переводя взгляд от одного говорящего к другому. Мозг включается только тогда, когда один из сидящих обращается непосредственно к нему. — А я ведь вас помню, секретарь Сяо Чжань. Вы проходили в нашей компании практику, но так неожиданно перескочили под крыло Ван Цяня. — Эм, да, — Чжань чувствует неловкость и даже не знает, что ответить, выпаливая, — извините. Добродушный смех проходится по их столику, дающий понять, что все в порядке и можно расслабиться. — Не извиняйся, — мужчина отмахивается ладонью, — это все этот лис, — он указывает на президента Вана, — увел такого сотрудника. — Нужно уметь заинтересовать человека и склонить на свою сторону, — парирует тот, наклоняясь навстречу мужчине. — Сяо Чжань, — его не состоявшийся начальник, снова обращается к нему, — если вдруг что, то стены нашей компании всегда готовы принять тебя. Вдруг соберешься уйти от этого «склонятеля», всегда будем рады. — Я понял, — Чжань кивает и широко улыбается, услышанное ужасно льстит и приятно греет самолюбие, — спасибо. — Как будто я так просто его отпущу, кстати! — директор Ван приподнимается, подзывая кого-то рукой, и когда Чжань видит кого, то сразу напрягается, ощущая противное чувство паники. Черт, он не уследил за поворотом в игре. — Ибо! Присядь с нами. Сяо Чжань собирается всем телом и мыслями. Перспектива вырисовывается весьма занимательная: он, компания состоятельных директоров, его собственный директор и сын директора, с которым, на секундочку, он спит. Все в порядке. Ничего необычного… Чжань отодвигается чуть на кожаном диване, освобождая место молодому Вану, мысленно строя трехэтажные конструкции из мата, потому что Ибо, черт его дери во всех позах, повисает ожидающей фигурой именно около него. — Это мой сын, Ван Ибо, который, если не будет раздолбаем, в будущем сменит меня в компании. — Но я буду раздолбаем, и ты это знаешь, — Ибо говорит без каких-то негативных эмоций, просто факт, и все, в принципе, реагируют спокойно на откровенность парня. — Вот черт, и не поспоришь же, — отзывается старший, посмеиваясь. — Выпьешь? — Я не пью. — Ты не пьешь, а земля плоская. — При взрослых, — добавляет Ибо с улыбкой, вызывая такие же улыбки у остальных. Он даже не пытается кому-то понравиться, но странно нравится всем, возможно своей какой-то наивной искренностью. — Директор Ван, ваш сын хорош на лицо. Могу поспорить, что девчонки толпами за ним бегают, — кто-то отвешивает косвенный комплимент, а Сяо Чжань бросает быстрый взгляд на парня. По сути ему тоже интересна эта информация, так для справки. Он наливает себе выпить, пытаясь выглядеть обычно, но не терять бдительности. — Я бы не сказал, что интересуюсь девчонками. Чжань давится алкоголем, булькая жидкостью в стакане и начиная судорожно кашлять. — Секретарь? — сидящий за столом встревоженно обращает на него внимание, но тот отрицательно машет головой, стараясь прийти в норму. — Все в порядке, немного не пошло, — он прочищает горло и немного поёрзав на диване выпрямляется в напряженную струну. — Я имею в виду, что не назвал бы их девчонками, — продолжает Ибо, и чем дальше, тем страшнее. Сяо Чжань нервно косится на него, надеясь, что в нем присутствует хотя бы намек на здравый смысл. — Мне нравятся люди постарше. У него вместо мозга, похоже, куриный супчик. Чжань все больше в этом убеждается, или младший просто добивается его сердечного приступа, вероятность которого весьма велика, в силу его-то возраста. Он ловит паникующим взглядом довольное лицо Ибо, которого ничего не смущает, что так и провоцирует пихнуть его в ногу своим коленом под столом. — А парень-то не промах, — бросает мужчина по соседству от директора Вана, похлопывая его по плечу. Едва различимое оповещение слышно из кармана костюма, Сяо Чжань решает, что, в принципе, ничего страшного, если он отвлечется, и, опустив глаза под стол, открывает чат с оповещением.Школьник «Чжань-Чжань, ты вспотел. Нервы?»
Парень сжимает губы, понимая явное издевательство над собой, и бросает взгляд на младшего. Дергает бровью, спрашивая, действительно ли юнец хочет связываться с ним, а Ибо не из пугливых, и отступал он, наверно, лет в пять в последний раз. Он так же дергает бровью и не отводит вызывающий взгляд. Хм, младший затевает провокационную игру с Чжанем, хах, опрометчиво, это все равно, что надурить дьявола в его же сделке. — Ибо, на кого ты учишься? — спрашивает какой-то мужчина, имя которого Сяо Чжань забыл сразу же после того как услышал. Старший поворачивается лицом к Ибо, и, подперев голову кулаком, делает вид заинтересованного слушателя, хотя на самом деле слушать не собирается. Он опускает ладонь на чужое колено, сжимая его, поглаживая и проводя по бедру и обратно. Это не видно под столом, но если вдруг что, то их огорошит огромными проблемами, от этих глупых выходок. — Международное право, — Ибо отвечает спокойно, но Чжань совсем не упускает из виду то, как нервно дернулся чужой кадык, мысленно рисуя себе 1:0, но пока простым карандашом. На губах Ибо мелькает вызывающая ухмылка, прежде, чем он раздвигает ноги шире, намекая, что заинтересован в чем-то поинтересней. Но Сяо Чжань намерен только дразнить, не переходя на «уровень для взрослых». — А какой курс? — чужой диалог продолжается, пока старший поднимается ладонью выше по бедру, подобравшись ко внутренней его части, то легко поглаживая, то грубее нажимая, но никак не доходя до самого «интересного». — На третьем, — Ибо всем видом совершенно спокоен. Он смотрит на собеседников, внимательно слушая и отвечая, и умудряется накрыть своей ладонью чужую руку ощутимо сжав. Сяо Чжань не перестает задаваться вопросом: где у этого парня «стоп», и как самому не проиграть в своей же игре, потому что ему уже физически начинает нравиться происходящее. Он обратным движением, хочет спуститься снова к колену, но Ибо останавливает его, заставляя сменить направление и двигаться выше. Выше. Выше. Внутри все съеживается и теплеет. Чжань напрягает руку, не позволяя ею управлять, вызывая у Ибо усмешку. «Что, это всё?» «А ты уверен, что продержишься?» Легкий кивок головой и движение бровями. «Я попробую». И к черту. У Ибо нет тормозов, а Сяо Чжань летит за ним же. Он позволяет переместить свою ладонь между его ног. Чужой уже стояк ощущается лихорадкой в животе, тепловым ударом, острыми мурашками. Смелость Ибо не может не заводить, не может оставлять равнодушным. — На учащихся оказывается большое давление, — мужчина все продолжает, кажется, только ему интересный диалог, а Сяо Чжаню интересно, улавливает ли младший хоть какую-то суть разговора, потому что он уже нет. Ибо сглатывает, сжимает кулак на диване, в ответ на волнующие прикосновения, и, естественно, искушающие движения. И страшно. Страшно то, что Чжань не может остановиться и то, что «шуточки» над Ибо выворачиваются против него же, поднимая всех его демонов, заставляя их бушевать, толкаться, связывать все внутри. Напряжение тела возрастает, захлестывая волнами желания, и он сейчас, пожалуй, сам начнет ёрзать на месте. — Да, — Ибо дергается, резко привалившись к столу, нервные импульсы сами управляют его телом, под действием чужих пальцев, — иногда приходится напряжно. Сяо Чжаню кажется, что у Ибо получается все меньше дышать и все больше задыхаться. И самому хочется уже быть где-то наедине. Видеть, как младшему без стеснения нравится все, что с ним делают. Он любит секс и умеет им заниматься, но в большей части любит получать удовольствие, проявляя минимум действий, но с этим мальчишкой, он готов почему-то вывернуться наизнанку весь, чтобы отдать максимум и получить такой же шквал ощущений. — Ничего, все временно… Выпуск не за горами. Ибо втягивает воздух тяжелее, и выпрямляется, сдвигаясь ближе к столу. Старается выглядеть все так же обычно, хотя сам, наверно, уже даже ничего не слышит от шума в ушах. — Да, это радует, — он наконец останавливает чужую руку, крепко сжав, трудно сглотнув. 1:0 в пользу Сяо Чжаня, теперь уж точно можно ручкой.***
Костюм Ибо начинает валяться где-то от двери гостиничного номера. Отодранные пуговицы по полу, брюки с изувеченной молнией, которая зажевала ткань. Сяо Чжаню казалось, что он не сможет вытерпеть всех эмоций распирающих внутри, когда первый вжал младшего в стену, стоило двери за их спиной закрыться. Ему казалось, поцелуи недостаточно откровенные, прикосновения недостаточно сильные, чтобы выплеснуть, эту сумасшедшую бурю эмоций, желаний, помешательства. Ему никогда не хотелось кого-то сильнее, чем сейчас. Ему почти больно от чужих рук на запястьях, почти больно от сжатых волос на затылке, но это «почти» не идет ни в какое сравнение с «безумно нравится». Было приятно разодрать эту белоснежную рубашку на чужом теле, было приятно врезаться в торшер, на пути к кровати, удариться об край тумбочки, мучиться со своими манжетами, которые не расстегивались, заставляя Ибо нервно дергать рукава на чертовой рубашке. Это все как яркое подтверждение происходящего между ними, отсутствие контроля себя. Пусть потом будут синяки, пусть потом будут засосы. Какая разница? Пусть будут, как иллюстрации к тому, на что способны они находясь наедине. Подтверждением того, что Чжань сделал правильный выбор, оставив рядом Ибо. Ничего, что все это ни к чему не приведет, ничего не значит, кроме чистого физиологического желания. Ничего. Ведь именно на это они оба согласились, для этого все еще присутствуют в жизнях друг друга. Сяо Чжань смотрит в свет уличного фонаря, попадающего в номер, наконец, чувствуя спокойствие. Чувств, одолевавших его весь вечер, все время, пока они не виделись с Ибо — нет. Он выплеснул все лишнее. Можно продолжать жить дальше. Чужое прикосновение к своей спине заставляет вздрогнуть. Ибо рисует пальцем узоры на его коже, и Сяо Чжань ощущает съеживание под ребрами и хмурится, поднимаясь с кровати. — Уходишь? — Ибо приподнимается тоже, переворачивается на бок, подперев голову рукой, изучающе смотря. — Да, ухожу, — Чжань подхватывает рубашку, накидывая на себя. — Но утро нескоро, — младший вытянув руку, касается пальцами чужой талии сзади, проводя ниже по ягодицам до бедер, — не обязательно прямо сейчас уходить. Можем еще продолжить позже. — Нет, на сегодня достаточно, хочу лечь спать дома. — Чжань-Чжань, — звучит как-то умоляюще, но Ибо не успевает ухватить край рукава чужой рубашки, как она ускользает из рук. — Я не остаюсь на ночь, ты же знаешь — старший холодно отрезает, даже раздражаясь немного. — Ну да, конечно, — Ибо произносит с холодом, но разочарование, никак не скрываемое деланным безразличием, так и сквозит в голосе. Верно. Сяо Чжань никогда не остаётся. Не завтракает с кем-то по утрам, не рассказывает, как прошел день, о проблемах на работе, не пускает никогда в свою голову, в свои мысли. Ему нравится испытывать только физическое влечение, но он никогда не хочет испытывать эмоциональную привязанность к кому-либо. Он не хочет впускать кого-то в свое личное пространство, в свое личное время, которого и без того катастрофически не хватает. Он просто хочет вот так, время от времени удовлетворять свою физиологическую потребность и после возвращаться в свой мир творчества с минорными нотками блюза.