-II-
Шаг из лифта, пара ступенек и характерный звук открывшейся двери — вот что отделяет сейчас Сяо Чжаня от Ибо. Какого-то черта вдруг дышать тяжеловато и руки холодеют. Вопрос, только: какого…? «… а все ли равно тебе ещё?» Чжань потратил так много часов, задумываясь над этим. Он все еще без раздумий закатывает глаза до мозга, слушая темы отношений, вопросы женитьбы и наличия девушки. Его определенно триггерит от мысли, что кто-то на постоянной основе будет находиться рядом, что на кого-то нужно будет тратить время, себя, эмоции, и этот кто-то, может, будет душить его контролем и ревностью, или же наоборот, Чжань сам превратится в нестерпимого мозгоеба, устраивающего душевный разнос «тому самому». А он станет таким, Сяо Чжань слишком склонен к зависимостям, а те, как известно, меняют человека до неузнаваемости. «Но что же тогда Ибо»? — спросил бы кто-нибудь, будь этот «кто-нибудь» в курсе. Привычка. Да. При-выч-ка. Всего-то. Гугл вещает, что в среднем на формирование или разрушение привычки требуется около сорока дней. Сяо Чжань контактирует с Ибо уже приблизительно полгода. Конечно, вбрасывать ему состояние тоски, желания увидеть, услышать — естественная реакция организма, как и неконтролируемый, уже, скорее, инстинктивный мандраж во всем теле при встрече. — Привет, — Ибо, увидев Сяо Чжаня, придает себе более вертикальное положение, а не продолжает, завалившись на байк стоять в ожидании. Он выглядит и звучит так, будто добирался бегом на своих двоих до этого места. Как-то взволнованно и запыханно. — Привет, — Чжань произносит совсем спокойно и улыбается, будто ради приличия, а не по собственному желанию. Если честно, он сейчас немного занят восприятием своих ощущений и пониманием, почему вдруг хочется глубоко-глубоко выдохнуть. — Когда ты не одеваешься как кандидат в президенты страны, мне немного не по себе. Вообще, Сяо Чжань не сильно заморачивался насчет одежды: куртка, джинсы, ботинки, ничего такого, правда, волосы пришлось повертеть из стороны в сторону. — Не очень, да? Еще и лицо, помятое наверно, — он неловко кривится, сам окидывая взглядом вещи на себе. — Нет, хорошо. Если бы я выбирал между твоими костюмами и этим, костюмы бы определенно проиграли, и будь у меня возможность, то я бы определенно стащил что-то в таком стиле из твоего шкафа. — Чего-чего, а этого барахла там битком. И вот. Ибо молчит, не переставая смотреть на старшего, а тому нечего сказать, а ещё неудобно. Как бы до этого момента он думал, что просто поведет себя как обычно, будто бы их последняя встреча вовсе не заканчивалась не очень приятным разговором, но почему-то не выходит. В голове прокручивается чертово: «…а все ли равно тебе ещё?» Все равно. Все равно. Все равно. При-выч-ка. …и смотреть от этого на парня напротив, да и чувствовать себя обычно рядом с ним, не получается. И Сяо Чжань знает, почему. Ибо чего-то ждет от него. Чего-то, что он не может дать. И зачем он только согласился встретиться? — Ну, та-а-ак… и куда мы идем? — старший вопросительно поднимает брови, мельком взглядывая в лицо. — Едем, — поправляет его Ибо, шагнув к нему и приблизившись вплотную. Ладонь Чжаня нервно сжимается в кулак, от такого прямого взгляда младшего. Хочется отшагнуть. Он сглатывает и чувствует, как срывается дыхание, когда чужой взгляд опускается на его губы, и, кажется, что Ибо придвигается ближе. Но вопреки всем ожиданиям, парень надевает на его голову шлем, вызвав недоумение. — Эм…— Сяо Чжань поджимает губы и хмурится, — серьезно едем? Может, все-таки идем? — Едем, Чжань-Чжань, — Ибо опускает визор на его шлеме, улыбнувшись по завершении действа. Он устраивается на байке и оглядывается на старшего, ожидая, когда тот тоже сядет. Но тот медлит и совсем не горит желанием. — Не будь занудным старпёром. Просто держись крепче и ничего страшного. Чжань выдыхает, и кивнув, скорее себе, забирается позади него, сгребает в кулаки куртку на его боках. Он чувствует усмешку младшего, и сжимает куртку ещё сильнее, когда тот только заводит байк. Гремлин! И правда, чертов гремлин! Чжань готов орануть это и садануть его по шлему, когда Ибо, тронувшись с места, резко выжимает тормоз, заставив пассажира врезаться в его спину. Сяо Чжань, думая, что он сейчас слетит с места, крепко обхватывает его талию, прижимаясь сзади. — Вот что значит «держаться», Чжань-Чжань, — слышно, что он улыбается, — и мне так больше нравится, — он легким движением руки захлопывает свой визор, прежде, чем крепче перехватить руль и рвануть с места. Что сказать… Сяо Чжань не любит экстрим, ну, от слова, вообще. Высота, скорость, адреналин, банальные аттракционы — это все не про него. И сначала страшно, правда страшно, до противной дрожи внутренностей, а потом вдруг становится в кайф. Нравится жаться к чужой спине, быстро пролетающие фонари и ощущение какой-то свободы, иногда, конечно, сердце вздрагивает на резких поворотах, но и это в какой-то степени классно. Есть порывы раскинуть руки в стороны, как в фильмах, и пропустить ночной воздух через замёрзшие пальцы, но Сяо Чжань не настолько смелый. А по правде, достаточно и так: просто мчаться по разгруженной трассе, обхватывая чужое тело. Никто и никогда не катал его на спортивном байке, да и вообще хоть на каком-то, банально — на велике даже по приколу не возили. Все его прошлые «знакомые» были более взрослые, зрелые, сдержанные, образованные, культурные, что-то ближе к элите и светскому обществу и, среди всего этого списка, в его самом конце, появился бармен на мотоцикле. Тот, с кем воспоминаний уже больше, чем за все, все-все годы «встреч» со всеми этими «состоятельными» и «элитарными». Тот, к кому Сяо Чжань привык. — Эй, неплохой экземпляр. Сяо Чжаню приходится немного запрокидывать голову назад, чтобы повернуться в сторону сказанного, когда они стоят на светофоре. — Чего сто́ящего может? — рядом с ними остановилась такая же пара на мотоцикле, только на пассажирском девушка. Водитель, подняв визор на шлеме, кивает на байк Ибо. — Может, нагнуть твой, без прелюдий, — младший, так же приоткрыв лицо, отвечает повышая голос: — Да? Может забьёмся тогда? По приколу, на косарь юаней. Ибо не отвечает. Сяо Чжань улавливает короткий разворот головы Ибо в его сторону. Словно он причина, которая его останавливает от спора. — Ну? Ссышь? — незнакомец поддевает и газует, разрывая мотор. — До Тц Саншайн. Всего-то несколько кварталов. Но Ибо все так же молчит. — Так и думал… — Без прелюдий, не забудь, — Ибо резко захлопывает визор на шлеме. Чжань слышит азарт и уверенность в чужом голосе и может даже представить кривую ухмылку. — Чжань-Чжань, — парень поворачивает голову вполоборота, — можешь сломать мне ребра, но держись крепче. Они не мчались, а плелись… до этого момента, и только теперь Сяо Чжань в полной мере почувствовал, что такое скорость, перестав ощущать сцепление с дорогой. Он не знает, сколько Ибо выжал из байка, не знает, насколько высокие показатели на спидометре, и как сильно подскочил адреналин в его организме. Но он точно может сказать, что, во-первых, это волнительно, страшно и еще очень хочется сойти, не дожидаясь остановки, во-вторых, в какой-то степени весело и даже немного нравится, а в-третьих, «Ибо, какого черта? Этот козлина нагоняет». «Козлина», и правда, не сильно отстает, совсем близко оглушая ревом мотора. Ибо, кажется, прибавляет еще, до ощущения, что внутренности прижимаются к позвоночнику — настолько они мчат по ночной трассе. Сяо Чжань где-то на подсознании уже паникуя хочет начать нервно орать чтобы тот остановил и сбавил. Он не успевает увидеть хоть что-то, и остается какой-то загадкой, как младший улавливает происходящее на дороге. «Сяо Чжань, никогда, больше никогда не заводи себе мелких парней. Не переоценивай свои возможности». Он жалеет, что сейчас не в теплой кровати, а слишком резко сжимает Ибо руками, по-видимому, доставляя тому не очень приятное ощущение, когда он влетает каким-то чудом между двух тесно едущих автомобилей. Старший даже зажмуривается, видя слишком опасный момент, который Ибо не собирается обходить, а прет прямо в него. Он мысленно уже даже ждет последующего звука аварии, скрежета и ощущения боли, но они все ещё живы и все еще неимоверно быстро летят в ночи. Им удалось оторваться, но не очень сильно. — Ты сейчас только не пугайся, — выкрикивает младший Чжаню и нагибается ниже, будто прижавшись к мотоциклу. Чего не пугаться? Разве может стать еще хуже? А нет, и правда, может. Ибо набирает еще немного скорости, приближаясь к перекрестку со светофорами. Там почти красный, уже почти готовые тронуться с места водители, и Сяо Чжань почти готов тронуться мозгом, понимая ситуацию и тот факт, что им еще и в поворот заходить на такой скорости. Честно, уже не весело, честно, уже дрожь в ногах. Старший не знает, что выбрать: сильно закрыть глаза или все же наблюдать за тем, в какой именно момент они встретятся со смертью, но организм как-то инстинктивно сам сжимает веки. К горлу подкатывает от, кажется, сильного наклона в бок, будто все-все внутри поднялось к верху. Фантомное ощущение словно еще больше тянет в сторону, и они вот-вот совсем лягут на асфальт, счесывая кожу с себя, а после постепенно будто отпускает, когда тело снова понемногу занимает вертикальное положение. — Вухух! — выкрик впереди даёт понять, что Сяо Чжань еще жив, и они все так же на колесах. — Говорил же, что разъебу их колымагу, — Ибо оборачивается на ставших на светофоре соперников, сбавляя скорость. Метрах в трехстах уже виднеется условленное место финиша. Почувствовать землю под ногами оказывается неимоверным удовольствием, как и осознать то, что наконец все закончилось, и даже никто не умер. Пускай до сих пор немного мандражит, но это мелочи, главное, что Чжань теперь стоит крепко на своих двоих. Он снимает шлем и слегка облокачивается задом на припаркованный байк, пока Ибо, выйдя чуть вперед, встречает проигравших. — Тысяча юаней. Сейчас, — он вытягивает ладонь перед остановившимися ребятами и требовательно поторапливает пальцами. — Чокнутый, — парень за рулем, звучно хлопает по его ладони, оставляя в ней выигрыш. — Предупреждал ведь, что раскатаю в сухую. — Да-да, ладно, — незнакомец кивает ему и протягивает руку. — Было весело. — Плюсую, — Ибо пожимает его ладонь. — Не гоняй так на светофорах. Долго не протянешь, — водитель заводит мотор и оттолкнувшись трогается с места. — Удачи тебе, ненормальный, — он выкрикивает напоследок, еще раз махнув рукой. Они остаются одни. Время около четырех и потому, всегда кишащий людьми развлекательный центр, как и площадка около него, почти пустуют. Ибо разворачивается к Сяо Чжаню и, недолго смотря на него, начинает очевидно сдерживать улыбку, а после, вроде как совладав с собой, подходит к нему. — Ты норм? — он касается его плеча, и трудно не заметить, попытки не засмеяться. — Можно, я чуть позже скажу, какой ты… — старший смолкает, ища нужные слова, — гремлин! — он быстро выпалив, сжимает замерзшие кулаки, чуть слышно прошипев. Воздух ощутимо похолодал, еще и сыростью наполнился, кажется, дело идет к дождю. Ибо-то был в перчатках, а о старшем подумать — мозгов не хватило. — Окей, готов согласиться с каждым ругательством, применённым ко мне, — он подходит еще ближе на шаг и, коснувшись рук Сяо Чжаня, закатывает глаза, сжав губы. — Нет, ну понятно — я дебил, ну а ты-то? Не мог сказать, что закоченел? — младший обеими ладонями обхватывает чужие, старясь поделиться своим теплом. — И как ты себе представляешь? «Останови, пожалуйста, я тут немного замерзаю»? Когда-нибудь во время того, как ты влетаешь между машинами. — Да хотя бы и так. Ибо тянет руки Чжаня к себе, устраивая их на горячей шее. Становится странно. Неловко что ли. Сяо Чжань ощущает какие-то смешанные чувства, будто стеснение, тупое поднывание в груди и почему-то не хочет стоять вот так, ощущение, будто врёт, и не ясно — Ибо или себе. — А-а-а, не мог бы ты, — он сжимает кулаки и слегка тянет на себя, — да, — неловко выжимает подобие улыбки, когда младший не держит больше его ладони, — отпустить. Чжань не может не заметить, как сильно парень старается не показать, насколько его задевает это, как отводит взгляд куда угодно, и чувствует себя от этого тоже, не на 10 из 10. — Идем, — Ибо кивает в сторону светящегося центра, — хочу тебе здесь кое-что показать.***
— Чжань-Чжань, ты когда-нибудь хотел с кем-то отношений? Адреналин, радость после выигрыша, как и непередаваемо приятные ощущения бабочек, от того, как сильно прижимался к Ибо Сяо Чжань, быстро сходят на нет, вытесненные моментом чужой неприязни и безразличия. Чжань не хотел, чтобы Ибо даже держал его руки, и у того не хватило навыков актерского мастерства, чтобы скрыть, как от этого полоснуло по живому. Ибо так сильно хотел показать старшему это место, так хотел, чтобы ему понравилось, но сейчас не чувствует никакого удовлетворения. Они стоят на террасе двадцать пятого этажа, вход куда, вообще-то, воспрещен, но у младшего тоже есть полезные знакомства, поэтому ему позволяют, а перед ними Пекин в мерцающих огнях, световых полосах, вспышках, весь как на ладони. — Офигеть, — завороженно проговаривает Сяо Чжань, подходя к металлическим перилам и опираясь на них локтями. В его ладонях еще горячий латте, а на лице восхищённый взгляд, и это выглядит настолько невообразимо, что сердце замирает до боли. — Ага, офигеть, — выдыхает Ибо, так же облокачиваясь на ограждение, смотря сначала на город, но потом переводя взгляд на старшего. «Что же мне, черт возьми, с тобой делать? Что же мне со всем этим делать, Сяо Чжань?» В их первую встречу он даже помыслить не мог, что взрослый парень, который «просто для развлечений», окажется такой огромной проблемой. Но он ею стал, подкинув Ван Ибо сложное уравнение, где неизвестные переменные — их запутавшиеся чувства. — Ты пялишься, Ибо, — Сяо Чжань бубнит чуть слышно, но не поворачивается к парню, ощущая на себе чужой взгляд. — Да, и что? — Прекрати. — А что, если нет? Старший выдыхает, отпивает латте и не отвечает, опуская взгляд вниз. — Чжань-Чжань, ты когда-нибудь хотел с кем-то отношений? Ибо может почувствовать, как напрягся Сяо Чжань, и как сильно меняется атмосфера между ними. — Я не думаю, что хочу обсуждать это. — Откуда такая неприязнь к этому? — парень будто не слушает и не слышит, пытаясь получить ответы. — Да нет никакой неприязни, — Чжань срывается, даже грубо как-то, повысив тон, а потом смолкает, удушая их неприятным молчанием. — У меня непозволительно завышенные стандарты, — уже спокойно проговаривает он, тихо и аккуратно, будто сожалея о своем эмоциональном всплеске, — и я слишком ценю свое время, чтобы тратить его на кого-то кроме себя и своих интересов, — ответ банально простой, без каких-либо скелетов в шкафу и душевных травм от неудачных партнеров. — Выходит, я каким-то образом подхожу под твои стандарты. — Да нет, мы же и не встречаемся. — Да? Тогда что насчёт времени? — А что насчёт времени? — Ты слишком ценишь свое время, чтобы тратить его на кого-то кроме себя и своих интересов, но ты тратишь его на меня. — Ты мой интерес. Хах, что ж, исчерпывающе. Ибо больше нечего противопоставить. — Понятно, — он кивает и, отвернувшись хмурится, смотря на огни. Ощущение, что вот-вот разразится ливень, на кожу уже опускаются первые холодные капли. Было бы здорово наблюдать отсюда за дождливым городом, если бы все не было вот так… И это будто выламывает неприятным нытьем под сердцем. Раньше, между этими двумя была необычайная тяга и неконтролируемое желание, а сейчас тяжелое молчание сквозь стиснутые зубы и накалённая атмосфера, полный психоэмоциональный разъёб, от которого в пору бы разбивать кулаки об стену, но кто-либо вряд ли это оценит. Остается только смотреть вниз и, не замечая этого, ковырять пальцы до кровавых ранок. — Ибо? — Сяо Чжань касается его рук, сжимая в своей ладони его разодранные пальцы, чтобы привлечь внимание и в тоже время остановить. Латте остаётся стоять на перилах под угрозой упасть, но никому нет дела. Чжань заглядывает в лицо Ибо, действительно «выжимая» легкую улыбку, при этом, он выглядит очень потерянно и неуверенно. У младшего по необъяснимым причинам от этого поднимаются неприятные мурашки и тревога. — Я думаю, — Сяо Чжань говорит пугающе тихо, вкрадчиво, словно через силу, — нам, наверное, стоит все прекратить. Было весело, но достаточно. Что-то сломалось в Ибо, что-то физически ощутимое, но не видимое и не слышимое. — Как хочешь, — он, как будто с безразличием, пожимает плечами, но дышит поверхностно и мелко. Нормально не выходит. — Хочу, — Чжань сильнее сжимает руку Ибо совершенно себе противореча, смотрит в лицо напротив с невообразимой тоской. — Тогда, — Ибо хмурится и опускает взгляд на их руки, тоже сжимает в ответ и поглаживает пальцем по костяшкам, размазывая по коже первые холодные капли дождя, — побудем так еще чуть-чуть… до рассвета и… — Нет, — обрывает его старший, глубоко и спокойно, — ни к чему, — он еще немного стоит, смотря в сторону, а затем, Ибо чувствует, как тот отпускает его ладонь и тянет свою, вынуждая отпустить. Сказать нечего. И слишком много слов не сказано… Но тишина не спешит отпустить их, поглотив собой все вокруг. — Значит так? — Ибо быстро облизывает губы и смотрит в сторону, сощурив глаза. Печёт и ужасно щиплет. — Значит так… — Сяо Чжань избегает взгляда даже в лицо, не говоря уже о глазах. — Просто самоудалимся из жизни друг друга? — Да. Сяо Чжань выпрямляется перед Ибо. Похоже на официальное прощание и, кажется, что он даже собирается поклониться в знаке уважения. И Ибо тоже становится перед ним ровно. Поднимает взгляд и встречается с чужими, через мгновение, действительно, чужими глазами и крепко стискивает зубы. — Рад был знакомству, Ван Ибо. Было весело... «Было весело?» Это как ударом под дых тяжелой железякой поперек ребер. «Было весело» сегодня случайному гонщику на дороге, предложившему тупой спор, никчёмную забаву, и «было весело» Сяо Чжаню с Ибо — с такой же простой забавой. — Я постараюсь не встретить тебя случайно… — А я постараюсь избежать встречи с тобой. Сяо Чжань все ещё стоит напротив, кажется, неимоверно долго, будто ждет чего-то, а Ибо безумно хочется его хотя бы обнять, но он просто стоит не в силах тронуться. — Удачи, Ван Ибо. Ибо так и не двинулся, пока глухие отдаляющиеся шаги не затерялись в пустующих коридорах. Можно дышать. Нужно дышать. Глубоко и хотя бы через раз, и Ибо честно пытается. Его душит, противный сгусток давит на горло. Да, черт?! Он смотрит вокруг и часто-часто моргает, закидывает руки за голову и подходит к перилам, прислоняется лбом к мокрой и холодной поверхности и дышит-дышит-дышит. Может ли быть чувство пустоты распирающим? Может ли пустота, ничто по сути, распирать? Похоже, что может, ведь именно этим парень наполняется сейчас до краёв. Он врёт! Сяо Чжань все врёт, а Ибо с этим даже не пытается что-то сделать! Слабак. Чёртов слабак! Прежний Ибо, который настойчиво искал номер старшего, не отступал, был готов драться за лучшее в его жизни, за любую победу — не допустил бы такого. Он бьётся лбом об металлическое ограждение, думая, если это возможно при захлестывающих эмоциях. Он правда даже не попытался! — Твою мать! Парень выбегает за старшим, быстро пролетая по лестнице до этажа с лифтом, нервно жмет на кнопку вызова, кажется, сотню раз в секунду. Сбито дышит, боясь не успеть. Бросив ждать, Ибо пробегает еще несколько пролетов вниз, пока не слышит на этаже характерный звук прибывшего лифта и залетает в него, пугая пару таких же полуночных пассажиров. Он все так же взбешенно жмет первый этаж по нескольку раз, будто техника сможет его понять, что ему нужно туда как можно быстрее. Стоит, нервно кусая кожу с губ, до крови, до больных импульсов, пока они спокойно минуют метр за метром. Выскочив в холл, Ибо осматривается вокруг. Где?! Черт, где!? Где же, где!? Он замечает Сяо Чжаня на ступеньках под крышей, тыкающего в экран телефона, и торопится выскочить на улицу, через эти медленно вращающиеся двери, но Чжань, увидев его, перестает чего-то ждать, ступив под открытое небо и не боясь холодных капель. — Сяо Чжань! — Ибо выкрикивает, догоняя его в пару шагов и отдергивая за руку. Все моментально заливает дождевой водой, вымачивая одежду и волосы. — Ты же сбегаешь?! Бежишь ведь, верно? От того, что между нами происходит. — Между нами ничего не происходит! — Чжань резко выкрикивает в чужое лицо, перед тем, как дёрнуть дверцу остановившегося такси. — О, да-а-а, конечно, между нами ничего не происходит! — Ибо, резко навалившись рукой, обратно закрывает автомобиль. — Ты просто нравишься мне, а в целом ничего не происходит, и ты просто впервые что-то чувствуешь к кому-то, но между нами ничего не происходит, — дождь начинает сильнее хлестать на землю, усиливаясь из-за порывов ветра, заставляя Ибо поднимать голос, чтобы перекричать шум. — Раньше надо было бежать, а сейчас уже поздно. Все! Нет больше того Сяо Чжаня, которому никто не нужен. — Замолчи! — Сяо Чжань с силой отталкивает его от себя. — Зачем ты это делаешь? — он снова толкает его в плечо, наступая. — Зачем все усложняешь? — Я придумал прекрасный вариант, отличный порядок действий, где мы просто никто друг другу, хорошо проводим время и ничем не обязаны, — дождевая вода заливает глаза, заставляя их постоянно вытирать пальцами. — Я не хочу быть тебе обязанным, и чтобы ты был обязанным чем-то мне, не хочу выносить тебе мозг своей ревностью, контролем, собственничеством, допрашивать, где ты и с кем, быть отвратительным и назойливым. Отношения — это дерьмо, которое превращает нормальных людей вот в таких потерявших крышу идиотов. — А может, я хочу, чтобы ты стал потерявшим крышу идиотом? — младший вскрикивает это в чужое лицо. — Может, я хочу, чтобы ты ревновал меня, чтобы допрашивал, выносил мне мозг и контролировал, может, я хочу всего этого с тобой? Сяо Чжань молчит, смотря на парня. Его ресницы собирают дождевые капли, а с волос стекает вода. Столько смешанных эмоций на его лице, что его становится даже жаль. Кажется, что внутри него война и революция, перепалка с самим собой, столкновение двух разных убеждений и установок. — Ты ведь тоже… — Ибо заглядывает в его глаза, умоляюще, надеясь на честность и понимание, — скажи… ведь ты тоже что-то чувствуешь. Я же не слепой, ты просто боишься признаться. Ты волновался за меня на гонках и скучал в Токио, тратил на меня свое время, тратил себя на меня. Просто признай, пожалуйста. Это ведь уже не просто влечение. Было в первые пару месяцев, но не теперь. Я же не придумал это все, чтобы обмануть себя, ради того, чтобы хотя бы на что-то надеяться, — он держит его за плечи, все так же выжидающе смотря в глаза и ловя малейшие эмоции. — Привычка, — ответ резкий, с холодным взглядом в упор. Смотрит. Холодно и безразлично. Смотрит, смотрит, смотрит и убирает чужие руки со своих плеч. — Что? — Ибо сводит брови и уже не верит в свою правоту. — Ты просто моя привычка... —... На ее разрушение потребуется около сорока дней... И Только. Пусто. Теперь действительно пусто. Будто внутри отключили все, оставив только темное ничего. — Извини, Ибо, но я не могу сказать тебе того, что ты хочешь от меня услышать. Сяо Чжань отступает назад, сев наконец в ожидающее такси, не сомневаясь и не колеблясь. Ибо будто снова узнает того Сяо Чжаня, что трахается в туалетах дорогих клубов и пьет самые выдержанные напитки уединенными вечерами, того самого Сяо Чжаня, которому никогда никто не был нужен, так же, как и заигравшийся школьник, стоящий под этим ливнем без каких-либо ответов и надежд. Школьник, который всего-то через сорок дней больше не будет чем-то для Сяо Чжаня. Школьник, которого через сорок дней и Сяо Чжань сотрёт как просто вредную привычку. — Было весело, Чжань-Чжань... Жаль, что только тебе...