***
Когда Ястреб впервые касается изувеченной кожи Даби, он вздрагивает, как от огня — хотя, скорее, наоборот. Подсознательно, по крайней мере, он ожидал жара, но получил кожу, холодную как лед, настолько холодную, что она обжигала. Он посмотрел на Даби, пряча свое смущение, задумчиво нахмуриваясь. Это прикосновение было случайным. В маленьком кабинете внутри склада они обсуждали информацию, которую Ястреб был готов предоставить Лиге. Даби сидел, закинув ноги на стол, и листал бумаги. Герой, снявший перчатки, приводил листы в порядок, а Даби складывал их обратно. Их руки соприкасаются случайно, но Ястреб одернул руку слишком резко, чтобы Даби это проигнорировал. Даже спокойное выражение его лица этого не исправило. Пленяющая улыбка расползается по лицу Даби. Казалось, он хотел, чтобы Ястреб спросил его. Но Ястреб не может. По легенде Даби не должен быть ему интересен. Но чем больше они работают вместе, тем сильнее Ястреб расстраивается, как мало он знает злодея. Если он начнет задавать ему вопросы: «Как так получилось, что полиции удалось установить личности всех, кроме тебя?», или «Чем ты вообще занимался до вступления в Лигу?», или даже «Эй, а тебе эти шрамы для красоты или как?» — Даби начнет что-то подозревать. А Ястреб уже прекрасно осознавал, что ему не доверяют. Даби все еще разглядывал его, безумно ухмыляясь так, как умел только он. Может, Ястребу и следовало ожидать холод от его прикосновения. Улыбка Даби была ледяной, от нее не исходило никакого тепла. Может, и вместо сердца у него кусок льда. — А я думал тела владельцев всегда хорошо приспособлены к квиркам, — Ястреб откинулся назад. Крылья раскинуты по обе стороны от него, обвивая спинку стула. — Если следовать естественному ходу вещей, то да, — Даби не отводил от него взгляд, говоря неторопливо, будто объясняя что-то ребенку. Он медленно улыбнулся шире, натягивая кожу лица, покрытую шрамами. — Но не природа, увы, приложила ко мне руку. Не в первый раз Ястреб задумался, был ли Даби создан — как Ному. Он возник ниоткуда, а его квирк был такой сильный, что его не могли не замечать в детстве. Не было ни малейшего шанса, что соответствующие органы пропустили бы владельца такой силы, ведь они всегда в поисках потенциальных героев. Так они и нашли Ястреба, в конце концов. Его уважение к Старателю переросло в стремление стать героем, последним героем, после которого будет только мир и спокойствие. — Мне интересно, кто-нибудь еще замечает? — Даби размышляет вслух, опуская ноги, и теперь упираясь локтями в стол, подпирая подбородок. — Замечает что? — пробормотал Ястреб, еще находясь где-то в своих мыслях. Из Даби вырывается короткий смешок: — Как много ты всегда думаешь. Когда мы впервые встретились, я был уверен, что ты идиот. Лезешь в самое пекло. — И что изменилось? — Ястреб вскидывает брови. Его сердце замерло: Даби ему не доверял, но заподозрил ли он что-нибудь? Даби протягивает руку и прижимается двумя пальцами к брови Ястреба. Его руки опять холодны, но в тот момент его прикосновение кажется чуть ли не бодрящим. Герой не смеет отстраниться и смотрит Даби прямо в глаза, он понимает: отвести взгляд — значит проиграть все. — Теперь понятно, как ты так незаметно взлетел до третьего места. Было ли это комплиментом или оскорблением? Сказать точно невозможно. Его геройские полномочия делают его ценным для Лиги, но также являются причиной, почему его сторонятся. — Ага, — соглашается Ястреб, отстраняясь от прикосновений Даби. — Тогда будь начеку. Может я и тебя обойду, когда встречусь с боссом. Улыбка Даби становится менее безумной. Он сморщил губы и повернулся обратно к бумагам, словно пытаясь сдержать смех.***
Эта миссия была похожа на хождение по канату. Ястреб аккуратно пытался войти в доверие Лиги, при этом не выдавая им информацию, которая могла бы подвергнуть опасности чьи-то жизни. Может было бы лучше, если бы Даби его недооценил, но, даже учитывая его безумие, он не глуп. Ястреб мог только продолжать давать ему ложные наводки и полуправды, в ожидании своего раскрытия. Они стояли в паре метров друг от друга. Если кто-то приблизится, точно начнется бой. — И ты говоришь мне, что Герой Номер три об этом не знал? — Даби спросил скучающим голосом, но в его глазах Ястреб заметил напряжение, которого никогда не видел раньше в противнике. Ястреб взъерошил крылья: — У героев нет единой системы, и мы не отчитываемся одному человеку. Я не могу контролировать или предсказывать их действия. Мы не работаем вместе и друг другу не доверяем. Даби щелкнул языком: — Видимо у этого есть хорошая причина, — он окинул Ястреба многозначительным взглядом. Крылатый герой размышляет, что произойдет, когда правда о его предательстве станет достоянием общественности. Тогда все, кому он пытался помочь, будут смотреть на него с такой же смесью снисходительности и недоверия, с которой на него прямо сейчас смотрит Даби. Он никогда не был героем ради себя, и решение стать двойным агентом было тоже не его. Но благодарность и восхищение людей, которых он спас, были одними из лучших чувств, которые он знал. Ястреб не был уверен, готов ли он потерять его. Если это произойдет, то нужно, чтобы это того стоило. Он взмахнул рукой, и сам приковал взгляд к Даби: — Преданность обычно вдохновлена чем-то. Но герои не дали мне причину в них верить. Губы Даби дернулись: — Они все подводят нас, рано или поздно. Разве не это пытался показать нам Убийца Героев? Ястреб сделал глубокий вздох. Сейчас ему как никогда нужно доверие Даби. А чтобы завоевать доверие, ему самому нужно раскрыться. Лучшая ложь всегда основана на правде. — То, что я стану героем было предрешено с детства, — он сам не понимает, почему слова так легко срываются с его губ, — меня тренировали всю жизнь, не давая выбора. Но в итоге я чертовски хорош, да? Даби жестом указал ему продолжать. — Пятно спрашивал, что герои по-настоящему делают для общества? — губы Ястреба расползлись в злой улыбке. — Но у меня вопрос получше. Что же общество делает для героев, кроме того, что позволяет им быть уничтоженными? Между ними все еще расстояние, в комнате тепло и влажно. Капли пота выступают на лбу героя, а Даби будто бы вообще не замечает температуры. Он рассмеялся: — Всех, кто не приносят пользы, уничтожают. Этому меня научил один герой. Какой герой? Ястреб снова не понимал. Если Даби — призрак, видение, возникшее, чтобы вступить в Лигу, был ли он тем же человеком, кто получил тот урок от героя? Взгляд Ястреба упал на шрамы, грубые темно-фиолетовые отметины на шее и руках. Он всегда полагал, что увечья Даби нанес себе сам, но теперь он осознал, что у него нет ни одной причины так думать. Даби сделал шаг вперед, и отвернулся: — Хочешь быть Героем Номер Один, Ястреб? После Камино, когда весь мир смотрел, как Всемогущий довел себя до предела ради победы, рейтинг еще не был оглашен. Идея занять его место была немыслима. — Какая тебе разница? Даби пожимает плечами: — Ты уже взлетел так высоко. Да и для Лиги это будет удачей — когда вскроется, что Герой Номер Один был вообще не героем, а одним из нас. Быть героем — это про результат, не про рейтинги. Единственной причиной, почему он взлетел до Номера Три, было то, что он не мог ждать, пока другие герои сделают то, что он мог бы сделать в два раза быстрее. Если бы он чувствовал себя по-другому, он не был бы подходящим героем для этой работы. Даби сократил расстояние между ними, устремляя взгляд вверх и размышляя: — Это бы сделало тебя ценным, обезопасило бы твое положение. Я уничтожаю все, что мне не пригождается, и прямо сейчас, у меня нет ни одной причины сохранять тебе жизнь. Он поднял ладони, на которых танцевали синие язычки пламени. Ястреб не шевелится. Если ему понадобиться сбежать, его крылья утянут его наверх, одновременно контратакуя. Даби опасен, но не непобедим. Ястреб не рискует делать резких движений. Пока. Но пламя затухает и Даби наклоняется ближе. — Не собираешься меня убивать? — спрашивает Ястреб, имитируя небрежность и равнодушие, которые на самом деле он никогда не чувствует в присутствии Даби. Его сердце бешено колотится в груди, когда он поднимает голову, глядя в горящие голубым глаза. Даби медленно улыбается: — Я передумал. Он наклоняется и целует Ястреба. Это настолько неожиданно, что у Ястреба нет ни мысли отстраниться или атаковать. Он чувствует прохладу от губ Даби, прижатых к его собственным и предательскую дрожь в спине. Он целует его в ответ, лизнув край его шрама, задумавшись о том, чувствует ли он вообще его. Даби прикусывает его язык в качестве предупреждения, и Ястреб ощущает вкус крови во рту. Вся миссия была адской смесью продуманного планирования и безрассудного риска. Но этот момент не был ни тем, ни другим — если бы Ястребу нужно было классифицировать его, он назвал бы это самоубийством. Даби отстраняется с улыбкой и взглядом, полным голода. Его поцелуй не был похож на поцелуй мертвеца. И в момент, когда эта мысль возникает в голове Ястреба, он впервые думает о Даби, как о человеке, и понимает, что пиздецки облажался.***
Он не спрашивает Даби, почему они это делают. Он уже не ждет от него рациональных объяснений, да его и не заботит, почему злодей так любит с ним играть. То, что происходит — поиск взаимной выгоды, они находятся на разных чашах весов, и каждый хочет перевесить свою сторону. У Ястреба козырь — если он доберется до Шигараки, игра стоила свеч. А что после этого случится с Даби, ему не важно. Но все-таки это танец на лезвии ножа. Его слова несут как угрозы, так и обещания, а нежный голос контрастирует с грубой кожей, покрытой шрамами. Даби прижимает его к стене склада, губами касаясь места, где плечо соединяется с шеей, и сильно кусает. Ястреб изо всех сил стискивает зубы, чтобы не застонать, хватает плечи Даби и стягивает рубашку, отчаянно пытаясь узнать, как далеко заходят шрамы на его руках. В Даби нет доброты — ни в прикосновениях, ни во взгляде. Он хватает героя за подбородок, заставляя поднять голову, и жадно целует, одновременно отдавая жарой и холодом. Ястреб издает невнятный звук, царапая ногтями шею Даби и переходя на спину. Даби шипит от боли и в ответ сильнее ударяет Ястреба об стену. — Снимай, — он хрипит, пытаясь стянуть куртку героя, — или сожгу. Ястреб искоса бросает на него взгляд, раздеваясь, и инстинктивно взъерошивая крылья: — Кажется, тебя так раньше никто не касался. Даби сам стягивает черную рубашку, обнажая гладкую поверхность живота. На нем не было шрамов, а кожа была нездорово бледной. — Может и так, — он отвечает, не придавая этому никакого значения, — не нашлось мазохистов, рискнувших обжечься. Куртка Ястреба летит в кучу с остальной одеждой, герой кладет ладонь на живот Даби и ухмыляется, чувствуя, как тот глубоко вздыхает. — Тогда давай, — Ястреб расставляет руки и раскрывает крылья, — покажи на что ты способен. Он снова оказывается прижат к стене, его руки вцепились в руки Даби, а рот занят поцелуем. Даби возится с ремнем и расстегивает штаны. С момента как он начал видеть в Даби нечто большее, чем шрамы и сумасшедшую улыбку, ему было любопытно. Как далеко идут шрамы? Как он выглядит на самом деле? Какой он внутри под всеми слоями? Даби кладет руку на член Ястреба, и его ладонь на мгновение становится невыносимо горячей. Температура почти приносит боль, и она так внезапна, что Ястреб почти задыхается. — И кого тут никогда не трогали? — Даби шепчет, наклоняя голову так, чтобы произносить слова на щеке Ястреба. Его дыхание веет прохладой, в контрасте с теплом рук. Ястреб дрожит. — Правильно, — Даби продолжает шептать, — я могу делать, что захочу, не так ли? А ты позволишь мне, да? Ястреб не собирается терять контроль над своей жизнью, и особенно передавать его Даби. Он перехватывает его руки, и прижимается тазом, чтобы почувствовать, насколько Даби возбужден. Даби проводит языком по шее Ястреба, оставляя мокрый след и прикусывая нежную кожу. Герой чувствует прохладу от всех его движений, и крыльями накрывает их обоих. Им тесно и жарко, а прикосновений становится все больше. Ястреб добирается до члена Даби, и хихикает, когда тот тяжело вздыхает. Он крепко сжимает его, и злодей шипит. — Тебя в детстве, наверное, не учили, — шепчет герой, обводя пальцем головку члена. Даби сильнее вжимается зубами в шею Ястреба, — не играть с огнем. — Заткнись, — командует Даби, отталкивая руки Ястреба и беря их в свои. — При таких обстоятельствах это легко, — Ястреб глухо шепчет, а у него в голове уже не осталось мыслей. На них нет сил, он чувствует слишком много: тепло члена Даби, давление его ладони, влагу небрежных поцелуев в ключицу. Даби поднимает голову, чтобы посмотреть Ястребу в лицо, в его голубых глазах мелькало что-то дикое и необузданное. Он нависает над Ястребом, лаская оба члена неровными движениями, которые Ястреб никак не может предугадать, но не хочет, чтобы они кончались. Даби — смесь контрастов: холодный и горячий, опасный и привлекательный, и внезапно герой понимает, что хочет большего, большего, большего. Его руки обвивают плечи Даби, притягивая его ближе, и, когда Даби прижимается лбом к его шее, он чувствует его тяжелое дыхание. Ястребу перехватывает дух желание разрядки, он сильнее двигает бедрами, чтобы получить еще большее удовольствие. Его мышцы напрягаются, когда он сжимает руки вокруг Даби, держа его в крепких объятиях. Даби ведет его все ближе и ближе к оргазму, и вдруг все давление исчезает. Ястреб глотает воздух и рычит: «Даби». Его голос полон отчаяния и злости. Даби шипит, снова беря его член в руку, и резко проводит вдоль ствола. Ястреб сжимается и кончает, резко выдыхая. Даби не держит его, и тот всем весом наваливается на него, пока Даби сам достигает оргазма, смеясь из-за того, что запачкал вещи героя. Они на полу, потные и липкие от спермы друг друга. Даби приподнимается, и темный смех клубами дыма вырывается из его губ. Ястреб наклоняется к Даби, очарованный произошедшим. Он поддерживает его голову снизу и притягивает для ленивого поцелуя. Даби запрокидывает голову, облизывая израненную нижнюю губу: — Лучшее в том, чтобы быть злодеем, — он выдыхает. — А? — Ястреб непонимающе выгибает бровь. — Можно делать, все, что хочешь, — поясняет Даби; он кидает многозначительный взгляд на Ястреба и поправляется — с кем хочешь. Ястреб понимает, что не может оспорить — если бы он мыслил, как герой, то никогда до такого бы не дошел.***
Ястреб почти забывает, каково это — быть среди людей, которые ему действительно нравятся. Может, поэтому он так энергичен, когда Старатель официально становится Героем Номер Один. И поэтому он втягивает своего героя во все это, даже осознавая все риски. И может поэтому он привел Старателя — чтобы впоследствии убить Даби. Когда Ному отрубает кусок лица героя, а Даби смеется, будто все это — игра. Ему приходится напоминать себе — злодеи все видят, как игру. Для них люди — это то, с чем можно поиграться и выкинуть. Все бесполезное уничтожается. Этот мотель был одним из самых захудалых мест, в которых бывал Ястреб, но это точно определенно лучше, чем трахаться на полу склада. Даби навис над спиной Ястреба, пальцами танцуя в месте, откуда росли его крылья. — Ты все еще под подозрением, — Ястреб рычит на него, хотя самому хочется стонать от его прикосновений. Движения Даби игривые и неторопливые. Будто он не заботится ни о чем в мире: — Не ты здесь главный. Ястреб фыркает, зная, что у Даби у самого нет власти. Если бы она была, Ястреб задержал бы его много недель назад, вместо того чтобы использовать как наживку. — Ты не убил Старателя, — говорит Ястреб. Он знает, что Даби и не смог бы, Ястреб защищал его, да и Мируко была уже в пути. Но если бы злодей попробовал напасть на Старателя, Ястребу пришлось бы раскрыть себя. Ему пришлось бы сразиться с одним из них, и тогда ему уже бы было не спастись. Вспышка жара проходится по спине, и он шипит от боли и скручивается на простыне. Даби убирает руки и падает на спину, от его ладоней идет дым. Выражение его лица было пустым, но глаза горели. Ястреб выгибается и смотрит, чтобы убедиться, что его спина и крылья не пострадали, но Даби не реагирует на его яростный взгляд. Он смотрит на потолок, и его взгляд уходит куда-то вдаль. — Потому что это ничего бы не значило, — наконец отвечает Даби. — Когда я сожгу его дотла, я хочу, чтобы он знал, кто это сделал. Ястреб грубо смеется. Идея о том, что кто-либо может сжечь Старателя просто нелепа. И что этот Даби о себе возомнил? Даби продолжает более спокойным голосом, в нем слышалось волнение, но не сумасшествие: — Он это заслужил, — Даби утверждает это, как факт, — ты же сам мне рассказывал. Кто-то решил, что ты станешь героем, и тебе не оставили выбора. И кому от этого хорошо? Сколько судеб так было разрушено? Ястреб не имел малейшего понятия, о чем говорит Даби. Да, в его детстве не было много свободы, но сейчас у него есть сила спасать других. Чтобы в один день герои уже стали не нужны. Какая разница, что у него не было детства? Он просто позаботится о том, чтобы такого больше не случалось. Это та же логика, по которой он ведет эту миссию. Не важно, если ему придется протащиться по грязи или переспать с самим дьяволом. Когда все будет кончено, Лига будет уничтожена, и мир станет лучше. — Нас уничтожили, — шипит Даби. Он садится Ястребу на колени и, прижав руки к его плечам, толкает на подушки. Крылья Ястреба расстилаются по кровати. — Нас уничтожили, и, если они думают, что смогут хоть кого-то спасти, то они ошибаются. Он освещен вечерним светом, скользящим через занавески. Он выглядит более живым, чем когда либо, и уже в тысячный раз Ястреб задается вопросом, кто же его уничтожил. Кем ты был раньше? Он подносит руки к лицу Даби, проводя пальцами по линиям, где шрамы соединяются со здоровой кожей. Даби поворачивает голову и целует запястья Ястреба. Знакомое тепло-холодное чувство прознает кожу героя, и он вздыхает. Он зол, очень зол. Ному мог убить людей или привести еще одного Героя Номер Один к отставке. Почему же он не кричит о своей боли, заставляя Даби понять, что он почти натворил? Потому что он герой, отвечает ему подсознание. Ему не дана привилегия идти на поводу у эмоций. Но когда он выгибается, чтобы поймать поцелуй Даби, когда он чувствует, как другой мужчина приближается к нему, он вообще перестает думать. Он чувствует, как бьется сердце Даби, и думает, как он вообще мог предполагать, что тот бессердечен. Только человек, горящий страстью и поглощенный эмоциями, мог быть таким как Даби. Это глупо, это эгоистично, но Ястреб хочет спасти его.***
Он, не раздумывая, идет к Старателю в больницу. Лицо героя было покрыто бинтами, а кожа вокруг глаз покраснела. Ястреб постоянно вспоминал тот день, раздумывая, как он мог еще уменьшить урон, не раскрывая себя. Мысли путались в голове, ни за одну не ухватиться. Он не спит по ночам, думая о смехе Даби и победном реве боли Старателя. Два дня спустя он провожает Старателя на станцию, и почти спотыкается о собственные ноги. Старатель хватает его, не давая упасть, и поднимает брови с неизменным выражением лица, которое еще более примечательно из-за нового шрама, рассекающего его лицо. Ястреб выпрямляется, смеясь над своей неуклюжестью и усталостью, и переводит разговор на другую тему. Как он не замечал этого раньше? Потому что обычно на публике Старатель носит огненную маску, и горячие языки пламени оттесняют яркость его глаз. Потому что во время последней битвы его лицо было покрыто кровью, а глаза прикрыты из-за боли. Потому что Ястреб никогда не был так близко к своему герою, он вообще не был близок с ним, пока не приблизился — слишком сильно — к Даби. Это не может быть ошибкой. Глаза Старателя яростные, огненно-синие. Тот же цвет, что насмехается над Ястребом каждый раз, когда он смотрит в лицо Даби, ему в глаза. Старатель уезжает из Кюсю, и Ястреб решительно возвращается к работе. В интернете много информации о семье Тодороки — свадьба Энджи и Рей, регистрация квирков их четырех детей и видео Шото Тодороки со Спортивного Фестиваля U.A. Ястреб читает о старшем сыне Старателя, его квирк зарегистрирован как мощный, огненного типа, он начинает смеяться. Кто же тебя уничтожил? Кем ты был раньше? Теперь, когда он узнал все ответы, он жалеет, что спрашивал. Недели проходят, у него нет новой информации для Лиги, он становится больше не нужен. Ястребу неуютно со своим знанием, ему хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы в этой загадке появился смысл. Когда Даби звонит ему, Ястреб через телефон может увидеть его самодовольное выражение лица с раскаленными глазами. Мотель, снова. Когда Ястреб приезжает, Даби уже ждет его, лежа в кровати в футболке. Герой смотрит на него, будто в первый раз, и не может понять, как раньше не догадался, что Даби красит волосы, и не может понять, нанес ли Даби сам себе увечья, был ли это несчастный случай или просто попытка спрятать свою личность. — Не выглядишь особо счастливым, герой, — произносит Даби, лениво переворачивая слова на языке. Он смотрит на Ястреба полуприкрытым взглядом, и на секунду Ястреб думает, что над ним опять издеваются. Это абсолютно в стиле Даби, притвориться заботливым, чтобы потом сделать больнее. Но нет — его страсть слишком искренняя. Каким бы извращенным не был Даби, его холодная душа была выжжена чем-то настоящем. Это знание крутится в Ястребе, и сожаление овладевает им. — От тебя я точно не хочу это слышать, — отвечает ему Ястреб, снимая верхнюю одежду и устраиваясь в кровати рядом с Даби. Он нежно проводит по его волосам, прежде чем резко дернуть за них, — понял? Даби не сопротивляется рывку и улыбается, как от хорошей шутки: — Мне теперь называть тебя злодеем? Им Ястреб себя и чувствует, когда он приближается к лицу мужчины и сплетается в жадном поцелуе. Язык злодея проникает к нему в рот, и Даби резким движением пытается придавить героя к кровати. Его крылья еще не полностью восстановились, но Ястреб расправляет их, отбрасывая тень на обоих, и дает Даби отпор. Они перекатываются по кровати, лишь на доли секунды разорвав поцелуй, и Даби оказывается на спине с нависшим над ним Ястребом. Даби запрокидывает голову, подставляя покрытую шрамами шею и гладкую кожу ключиц. — Ты знаешь, что мы, злодеи, — он говорит мягко, но его глаза горят желанием, — мы берем все, что захотим. Ястреб стягивает с Даби рубашку и штаны, затем избавляется от остальной одежды. Свет тусклый, тени падают на них обоих, блестящие красные крылья Ястреба щитом распахиваются над ними. Ястреб проводит руками по прохладной груди Даби, опускает голову, его губы обхватывают сосок, а руки сжимаются на бедрах мужчины. Даби напрягает живот, выгибаясь всем телом, чтобы еще сильнее привлечь внимание Ястреба. Но выражение его лица не меняется. Вслух он ничего не говорит о своем желании. Ястреб кусает соски Даби, а тот шипит и хватается одной рукой за волосы Ястреба. Ястреб хочет стереть с лица Даби спокойствие, иронию и безразличие. Он хочет, чтобы Даби почувствовал тяжесть мира, приближающегося к нему, то что Ястреб чувствует каждый день с тех пор, как взялся за эту миссию. Даби прижимается бедрами к Ястребу, оттягивая его за волосы. Ястреб наклоняет голову ниже, облизывая живот Даби, целуя внутреннюю часть бедра. Даби вздрагивает, как будто это поражает его сильнее, чем насмешки и укусы. Наверное, да — когда в последний раз Даби знал настоящую доброту, настоящую заботу? — Ты так себя изуродовал, — шепчет Ястреб, целуя и прикусывая гладкую кожу, — что иногда я забываю смотреть за маску, что ты носишь. Из Даби вырывается смех, на полпути превращающийся в хныканье: — Ты что, блять, несешь? Ястреб поднимает взгляд и улыбается: — Кто знает. Даби поджимает губы и, прищурившись, рассматривает Ястреба. Но сейчас остановиться означало бы сдаться. Он откидывается назад, берет свой член в руку и медленно проводит по нему рукой. Он сдерживается, пока Ястреб медленно входит в него своими пальцами и тщательно растягивает. Когда Даби стискивает зубы и увеличивает темп, Ястреб протягивает свою руку и кладет поверх его: — Рановато, — он сладко растягивает слова. Даби бросает на него сердитый взгляд, но выпускает свой член и раскидывает руки по бокам. Ястреб прижимается к нему, почти полностью накрывая Даби своим телом и крыльями, когда входит внутрь. Со знакомым приливом холода и жара на мгновение ощущения настолько сильные, что Ястреб едва может уследить, где он находится и почему делает это — все, что он знает, — это то, что он хочет быть ближе, как можно глубже в Даби, насколько это возможно. Даби прижимается к нему бедрами, чтобы толкнуть его глубже. Рукой он тянется к своему члену, но Ястреб хватает его за руки и прижимает над головой, по обе стороны от него. — Что ты творишь? — Даби замирает, по его скулам разливается румянец, контрастируя со смертельной бледностью. — Что захочу, — Ястреб шепчет ему на ухо, делая акцент на каждом слове. Даби сжимает руки Ястреба, его дыхание становится частым и быстрым, пока Ястреб наращивает темп. Ястреб приподнимает их обоих, толкаясь быстро и жестко, и, когда Даби дрожит, готовый достигнуть оргазма, Ястреб резко вытаскивает. Глаза Даби распахиваются, и он шипит: — Не смей. — Не думаю, что ты меня остановишь, — говорит Ястреб, вставляя еще глубже. — Я просто убью тебя, — успевает ответить Даби до того, как его слова превратились в стоны. — Я мог бы уничтожить тебя, — наклоняется к нему Ястреб. Он целует порозовевшие щеки Даби, кончик носа, ощущая привкус железа, — я мог бы, и ты бы мне позволил. — Пиздец у тебя самомнение, — шипит Даби. — Это и к тебе относится, — Ястреб толкается в него все глубже и глубже, — я думаю, что мог бы уничтожить тебя, Тойя. Глаза Даби широко распахиваются. Дыхание с хрипом вырывается из его легких, грудь вздымается. Ястреб останавливается на мгновение, очарованный этой реакцией, но его желание слишком велико, чтобы сдерживаться. Он делает еще несколько толчков, а затем кончает внутрь него. — Ты, — Даби сжимает и разжимает руки, — ты… — Но я не буду, — обещает Ястреб и целует Даби, — не буду, потому что тебя уже уничтожили, да? Даби смотрит на него, или, даже, сквозь него. Его ладони наполняются теплом, и он медленно приходит в себя. Но даже когда выражение его лица возвращается к привычному безразличию, он не отпускает Ястреба: — Думаю, это то, что нас объединяет, —бросает он, не ожидая ответа на свои слова. — Тойя… — начинает Ястреб, переводя дыхание и приводя мысли в порядок. — Умер, — Даби без злобы прерывает его. — Бросай этот героизм, жалко выглядишь. Ты не спасешь того, кто мертв уже много лет. Ястреб поворачивается и ложится рядом с Даби, уже не касаясь его. Он думал, что увидел что-то уязвимое, чувствительное, то, что можно спасти, где-то глубоко в Даби. Но, может, это был лишь призрак того, кого уже нет. На глаза наворачиваются слезы, но Ястреб заставляет себя улыбаться: — Никакого героизма, — он обещает. Даби улыбается ему в ответ с призрачным выражением лица того, кто никогда не был счастлив: — Хорошо. Ястреб задумывается, не является ли путь злодея медленным самоуничтожением.